Литература и журналистика

[Гога]

Добрый вечер всем!
Я новичок у Вас, а вообще, админ форума Тбилиси-портал.
Я кое, что пописываю, но как-то хотелось знать, стоит ли писать дальше или... (то, что пишу, автобиографично, и написано страниц 17, буду писать дальше или нет зависит от интереса, "маюсь")
На моем форуме, всем нравится, но может потому, что я там...админ?
Давайте так, я не буду здесь публиковать (Интернет все стерпит, модератор - нет) ), я начну
. а захотите продолжение, буду постепенно публиковать(если, что не так поправьте, Ваш монастырь, ваши псалмы!)


Треугольник со множеством углов


Предисловие.

Я человек, очень мягкий и в то же время – очень жесткий (в некоторых вопросах). Моё глубокое внутреннее убеждение, что общественно-поведенческое мировоззрение человека формируется в первые лет десять – двенадцать - семьёй (в основном), улицей (в немалой степени), особенно сегодня - средствами массовой информации (в основном телевидением) и в небольшой степени, опять таки особенно сегодня, дошкольными и школьными учреждениями. Отсутствие или неполноценность, какой то из составляющих, приводит в конечном итоге к определенным «комплексам», явным или скрытым, но стойко сопровождающих нас всю жизнь, иногда (в худшем случае) отравляющих существование нам и нашему близкому окружению.
Зачем я влез в дебри поведенческого психоанализа (Возможно, моя терминология далека от принятых в научных кругах, извиняюсь – дилетант)? Просто хочу, чтобы то, что я опишу ниже, не воспринималось, как попытка получить подтверждение (для себя) в возможных ваших откликах, что в моем повествовании кто-то хороший, а кто-то плохой, нет и еще раз нет! Мы разные, порой кардинально противоположные и абсолютную оценку нашим действиям может дать, наверное, Бог, так как мы судим о поступках других с колокольни своих «КОМПЛЕКСОВ».

Вообще то, я не собирался писать что-то большее, чем показать, как и почему, мы, «оперяясь», иной раз, входим во взрослую жизнь со шлейфом комплексов, вольно или невольно раздирающих наше благополучное душевное состояние и затягивающих нас в какие-то темные жизненные «углы». И какое счастье, если рядом окажутся люди, или даже один человек, которые «осветят эти «углы» и не дадут, нашим комплексам, окончательно «забить» душу, страхом «темноты». Я просто написал «ужатые», детские воспоминания, от третьего лица, делая акценты, там, где как мне казалось (да и теперь считаю так), могли зародиться мои «комплексы», которые, естественно из детства, но которые, свои «короткие штанишки», сменили вместе со мной на брюки 50 размера!


------------------
Прочитав, многие попросили писать дальше, но тогда это уже другая «опера». Я попытаюсь, но спешу предупредить, единственное, что выходило, ранее, из-под моего пера, это школьные сочинения (только на свободные темы и не более двух страниц), автобиография (перекочёвывавшая с института на места работ), да изредка, короткие поздравительные открытки. Поэтому заранее прошу прощения, за возможную косноязычность, неправильные обороты и в нарушениях всевозможных литературных «законов» эпистолярного жанра (о стилистике и орфографии, думаю, позаботится – компьютер, если справится).

Я много в жизни делал и хорошего и много ненужного, многое, повторись ситуация не сделал бы, а часто поступил бы так же, как и раньше. Пишу не потому, что «прет» и невозможно удержаться, наоборот, многое не напишу, так как не знаю, как к этому отнесутся участники событий, многие имена будут изменены, многие события «урезанны», да и нет цели написать автобиографию, есть желание описать то, что было обыденным в детстве, люди, ситуации, многоголосье звуков, тогдашняя сиюминутность, а теперь, это кажется - городской «поэмой», Ностальгические нотки, иногда, как слезоточивый газ, заставляет иной раз, слезиться глаза, и комом подкатываться к горлу, перехватывая дыханье. В глазах ребенка, отсутствуют серые краски, прошедшие детские годы, сплелись в яркий временной клубок и мне обидно, что эта «радуга», так же исчезнет со мной как, исчезает обычная радуга, после дождя. Но жизнь, это не только безоблачное, розовоочковое детство, это и годы душевной, духовной и физической борьбы и тут розовых очков нет, все по настоящему, а за ошибки, расплачиваются не отцовским ремнем и привычным «углом», иной раз годами одиночества, а то и жизнями. Но если сия чаша минует (дай Бог), не значит, что жизнь прожита правильно, жизнь длинная и бывает все.
Здесь попытаюсь описать жизненные ситуации, в которых побывал я, совершенно, среднестатистический человек, без «героики» и «черноты», без политики, и житья при «кормушке». Обыкновенные Житейские ситуации, каких много, какие-то, связанные с ними переживания, правильные или не правильные действия, если то, что я пишу, заставит кого-то задуматься и не сделать ошибку, «отперевшись» на мой «опыт», поможет, не учиться на чужих ошибках, а стараться их не повторять. Еще раз хочу сказать, что не собираюсь оправдываться (может, где-то и надо бы), из «песни слов не выкинешь», и заднего хода и сослагательного наклонения, история не имеет. Мне, иногда, кажется, «оглядываясь назад», что мы частенько доказывая истину, с легкостью её же саму и втаптываем в грязь. Ненароком, спасая кого-то одного, можем не заметив, «утопить» с десяток других. Можем, упоенно бить себя в грудь, изливая «правду-матку», заставляя многих, близких и нет, обливаться горючими слезами, настаивая на «своей правоте». Зачастую, мы начисто, отвергаем «чужую правду», а как определить, чья правда «правдее»? и стоит ли она слезы ребенка, не говоря о жизни!? Как часто, читая кого-то, «натыкаешься» на фразы, что, мол такой-то хороший малый, но не хочет прислушаться к мнению других (видимо имеется в виду мнение автора) и дальше, как «учебник геометрии», одни авторские постулаты! Я не юрист и тем более не пророк, я не собираюсь «на примерах» показывать, как надо поступать, а как не надо, как красиво, а как нет, как мужественно, как достойно, совершенно нет, я напишу, как было, а каждый пусть сам решит где истина, не абсолютная, а его личная. И не старайтесь «кинуть в меня камень», кто не без греха, а я тем более.
Пишу экспромтом, что получится – не знаю, но постараюсь, если смогу, писать не психогенную тягомотину, но с юмором и интересно! Начну, от третьего лица, так как о себе, еще том, каким себя не помню, писать то «Я» не могу, поглубже, думаю, утрясется!



И так…
Жила, была семья, как многие другие, и не совсем, дедушка с бабушкой, мама, папа, и маленький, маленький мальчик. И всё было бы хорошо, но случилась беда, и не стало папы, мама была, но как бы её и не было, и стала тогда бабушка – «мамой», а дедушка – «папой». Мальчик рос очень непосредственным, добрым, впечатлительным, не глупым, и очень шустрым, настолько, что во дворе за ним закрепилась прозвище – «Тарзан».
Он, беззаветно, любил своих, самую добрую на свете, с морщинками в углу вечно улыбающихся глаз, пахнущую вкусными обедами, прощавшую ему любые шалости и безмерно заботливую, еврейскую «маму» и «папу» - строгого, мужественного, преданного родине и коммунистическим идеалам, со «стальными», как и характер, глазами, русского, полковника в отставке. Ему с ними было тепло и уютно. Однажды, когда к ним приехали из Сибири деда сестры, «мужчинам» пришлось лечь на расстеленных, на полу матрасах. Он лежал с дедом, на непривычно жесткой» кровати и не мог заснуть, в открытое окно пыталась заглянуть скрываемая тучами луна, было жутковато, но рядом лежал дед, такой большой и смелый, стриженный под бобрик (он потом всю жизнь мечтал иметь такую прическу, но ... предательские вихры!), достаточно было прижаться к нему и страхи все улетучивались. В ту ночь, он впервые подумал, что вдруг деда или бабушки не станет. Это было настолько сильное душевное потрясение, что он в слезах, стал будить деда и успокоился лишь тогда, когда дед дал слово, что умрет! Наверное, первый седой волос у человека появляется именно в такой день или ночь.
Деда сестрички, не скрывая, не любили бабушку и это у него в голове не укладывалось, казалось самой большой несправедливостью, и когда однажды, одна из сестер, купила ему металлическую коробу с конфетами, он отказавшись громко сказал, глядя на бабушку: - «Моя МАМА, именно с тех пор он стал звать её мамой, мне всегда покупает «мишек», а такое барахло я не ем»! То, как она пожала под столом его руку, забыть невозможно, гордость которую он испытал от этого пожатия, наверное, можно сравнить, с гордостью, от получения высшей награды родины!
Но мир не без «добрых» людей и вопрос о возрасте «мамы и «папы» вечно повисал над головой ребенка, который не мог, понять всей глубины вопроса, но подсознательно чувствовал какую то тревогу, заставлявшую его, "ощетинившись", жестко (насколько это возможно в детском возрасте) пресекать любые попытки влезть в детскую душу. «Но иглы тайные ....». И это болезненно-обострённое чувство, заставлявшее его мгновенно и резко реагировать на любую брошенную кем-то фразу (как казалось ему) ущемлявшую его или ему близких людей, достоинство – осталось на всю жизнь. И этот «комплекс», иногда вызывавший, некоторую внутреннюю гордость, мешал общению, а зачастую приводил к полному разрыву отношений.

Семья

«Семья», «как много в этом слове». Оно такое же короткое, как – «жизнь», но и такое же безмерно ёмкое. Но если «жизнь», уж очень «непреступна» в смысле выводов, так как, дается человеку единожды и трудно осмыслить, сделать выводы из того, что не только «прошло», но ещё «есть» и как нам всем хочется, «длилось» бы еще как можно дольше, без потрясений и катаклизмов. Семья же, это более прозаично и у человека их может быть одна, две, три, а у особо «удачливых» и больше. Осмысление «семьи», происходит с совершенно разных углов зрения, от наивного, еще не обремененного проблемами, взгляда ребенка, до спокойного, уже не обремененного проблемами, взгляда убеленного сединами человека, а в промежутке … вся «периодическая таблица психологии»!

Но, продолжим.
Семья! Я умышленно не буду делать описание точного состава семьи, так как это ни важно, возможно в будущем кто-то и всплывёт из небытия, ещё не знаю, я не претендую на библиографическую и историческую строгость изложения, и положительную критику!

Бабушка – «юзовская» девочка начАла прошлого века из многодетной еврейской семьи, работавшая с 9 лет и платившая 5 копеек гимназистке, учившей её грамоте. Красивая, зеленоглазая, с чисто национальными - загривком и ножками, ровным небольшим носиком, кроткая, но гордая, души не чаявшая во внуке (весь в меня).
Дедушка во многих отношениях – загадочная личность. Деревенский, русский мальчик, бывший «дружкой» (ребёнок, которого нанимали зажиточные семьи «другом» для своих чад), окончивший три класса церковно-приходской школы, преподавание в которой, наверное, было на заоблачной высоте, так как дед имел – каллиграфический подчерк, абсолютную грамотность, мог исполнить на рояле – Шопена или Баха, в совершенстве владел польским, хранил нательный серебряный крест лейб-гвардии Преображенского полка. Невысокий, сухощавый, сероглазый, по военному, организованный и выносливый, был справедлив, рассудителен и как никто другой умел держать данное им слово.

Детство 60х годов. Уже перестали прислушиваться к ночным, шагам на лестнице
к рокоту мотора в ночи, когда бабушка, с переделанным паспортом, где вместо Бетти Самуиловны, было Белла Семеновна, могла спокойно, не очень опасаясь за карьеру мужа, раз–два в месяц, посещать синагогу, а дед – самозабвенно, спорить с друзьями о культе личности, «перегибах» и заградотрядах. Частенько слышал из уст деда «ругательства», типа «сексот», в отношении какой ни будь соседок, удивлялся спокойной реакции на ругательства бабушки и ни как не мог понять, как некоторые из соседок, могли заинтересовать кого-то с точки зрения секса. Помню рассказы о войне, после чего зачитывался толстенной, в малиновом переплете, книгой «За Родину, за Сталина», я вырос на примерах Гастелло, Талалихина, Вани Голикова, брата и сестры Космодемьянских, так как в книге были очерки о всех героях Советского Союза и описаны их геройские поступки. Я восхищался трижды героями Покрышкиным и Кожедубом, с их 59ю 62мя сбитыми самолетами, и не знал, что в немецкой армии - В. Батц (237 побед), ну да ладно, «свои», всегда большие герои! Все это, не проходило стороной, и сыграло не малую роль в становлении моего характера. И попав между двух жерновов - обожания, вседозволенности и покровительства с одной стороны и суровым, отрезвляющим, иногда пробиравшим до костей, взглядом, бесед и личного примера в области патриотизма, долга (в широком смысле этого слова) и интереснейших чтений ему, на сон грядущий, бесчисленных книжек Перельмана – Занимательные астрономия, физика, геометрия.,… , я рос добрым, открытым, любознательным, с обостренным чувством патриотизма и долга, но в тоже, время – упрямым, своенравным и самостоятельным в поступках. И все бы ничего, но вот напасть, был я отчаянным озорником, из-за чего, между опекавшими сторонами, разгорались порой нешуточные «бои местного значения», где иногда в ход шли даже предметы посуды, но бабушка в основном одерживала «победу» и чего стоило её знаменитое изречение, когда я не хотел идти в школу и притворялся «больным»: - «Ничего страшного, пусть день посидит дома, на день позже станет профессором» в чем она, конечно ни на минуту не сомневалась! Я вдоволь мог предаваться любимым «шалостям», коих было превеликое множество и если день был прожит «правильно» то значит он был «потерян»!.
Одной из них, было строительство «штаба» из обеденного стола, стульев, раскладушки, которые покрывались одеялами, а внутри на ковре, на котором стоял стол, клались: подушка, несколько любимых игрушек, дедовский полевой бинокль (морской, цейсовский висел на шее), охотничий патронташ со стрелянными гильзами, котелок и...настольная лампа с зеленым абажуром (она была включена, так как под столом было темновато и...страшновато! В узкие щели-амбразуры выставлялись два дедовских охотничьих, ружья, а пространство вокруг, опутывалось «колючей проволокой» из бабушкиных шерстяных клубков. Кто бы ни проходил мимо штаба (гости в том числе), а миновать его было невозможно, обязан был предъявлять «пропуск», самому «начальнику штаба», в полковничьем кителе (парадный трогать было запрещено), волочившимся по полу, в яловых, парадных сапогах 42-го размера на сгибающихся ногах и грудью, полной регалий, коих насчитывалось 28 штук, морским биноклем и планшетом. Орден Ленина и два Ордена Красного Знамени, трогать не разрешалось. В промежутке между «забавами», носившими периодический характер, среди которых были «любимые» бабушкой, к которым причислялись, «хождение в школу», это когда, брался старый портфель, я шел на «черную лестницу» и просиживал там час или полтора на «уроках в школе» (в это время, она спокойно занималась домашними делами, не волнуясь, за меня, партизанские вылазки за продовольствием (тут мне подсовывалось все, что мне надо было съесть) и некоторые другие, которые, бабушка с ловкостью фокусника использовала в необходимом «обрамлении». Но были и те, которые бабушка выносила только из-за безграничной любви к внуку, это: разбавление керосина в керосинке – водой, после чего, приходилось менять фитили, спаивание кота Васьки валерьянкой, «оккупация» швейной машинки «Зингер», много было, чего она просто терпела. Но были и разовые «шедевры». У нас был балкон с решеткой, сквозь которую, моя голова, обычно не пролазила, но однажды, я все же изловчился и просунул таки голову меж прутов. Радость была «бешенная», так как я мог увидеть то, что делалось под балконом, но скоро она сменилась растерянностью, так как обратно голова не пролазила, мешали ... уши. Кричать о помощи я не решался, так как понимал, что сыромятный ремень деда, мог пройтись по заднице раньше, чем вынут голову, а бежать возможности не было. Так в согнутом положении я простоял минут 10, пока бабушка не почувствовав подозрительную тишину, не заглянула на балкон. Всплеснув, руками и причитая что-то непонятное, она попыталась мне помочь, но не тут-то было, «очки не действовали ни как», тогда она принесла мне детский стульчик, на который я с превеликой радостью уселся, голова торчала наружу с третьего этажа. Дед про ремень и не вспомнил, так как минут 5 хохотал до слез, я успокоился и даже поел, через решетку яблоко. Ни какие попытки раздвинуть толстые прутья руками не помогли. Постепенно подтягивались соседи, принесли второй стул, для бабушки и периодически поили её валерианой, голова по-прежнему была снаружи. Решения предлагались разные, от ножовки до сварки, ножовка звучала чаще, просто её не было. Спасение пришло неожиданно, приехал сосед, единственный владелец Москвича во дворе и домкратом раздвинул решетку (если присмотреться с улицы, то и теперь можно увидеть раздвинутые прутья). Было многое: одевались на талию, металлические теткины пиальцы, привезенные аж из Москвы, на которых она вышивала крестиком. Потом долго шли острые дебаты – резать ли пиальцы или смазывать тело сливочным маслом, чтобы как-то выскользнуть из них, прибивались к полу в прихожей деда калоши, запускались «ракеты - дымовушки» из старой кинопленки в раскрытые соседские окна и многие другие проказы, за которые особо на орехи не доставалось, просто заставляли один час читать вслух (даже перед школой я в накахание за лето прочел Барона Мюнхгаузена и Гулливера (это была большая ошибка деда, так как этим он мне отбил на очень долгое время охоту к чтению). И лишь две вещи в доме были для меня «неприкасаемые» и поэтому, бывшие объектами особого вожделения. Это – пишущая машинка, на которой дед подрабатывал, корректируя кандидатские и докторские диссертации и трофейный дарсенвалевский аппарат, из за которого приходилось раз-два в неделю «ныть от болей в ногах» и тогда, с торжественностью и осторожностью, достойной яиц Фаберже, спускался аппарат со шкафа и потрескивая и покалывая, проводился «массаж», стекляшками, завораживающе горящими внутри разноцветным неоновым свечением. Конечно, я добирался и до них, но когда это обнаруживалось (заклинившая каретка, сломанная стекляшка), «орехами» дело не ограничивалось и даже отчаянные «маневры» бабушки не спасали зад от ремня.

Но не только отчаянным озорством озарён этот безоблачный промежуток моего детства. Были, конечно, и менее приятные, однако не менее постоянные моменты, к которым относились:
– стрижка волос, старой, ручной, безумно тупой, машинкой
– приём по воскресеньям рыбьего жира
– купание в «кипятке» с многократным намыливанием головы «щипучим» мылом.
Стрижка длилась в течение нескольких дней, так как за один заход, удавалось постричь лишь небольшую часть головы, после чего, маленькому «вождю краснокожих», обычно, удавалось вырваться из дедовских «объятий» и сбежать на спасительную улицу. Вид, клочками выстриженной, моей головы, был делом обычным, а потому ни у кого не вызывало особых эмоций.
Рыбий жир, ну кто его не помнит, это с послевоенных голодных лет, видимо было единственным пополнением организма необходимыми «элементами», хорошо помню и я!!! После долгих споров и попыток бабушки смягчить «рыбьи страдания» внука соленым огурцом, лимоном и даже вареньем, дедом было предложено мудрое решение проблемы –воскресенье в 9:00 пьем ложку ненавистного рыбьего жира и идем на 10 часовой, воскресный просмотр, научно-популярных фильмов в малом зале кинотеатра «Руставели» с обязательной «остановкой» у гастронома, в здании по пр. Руставели №1, там на углу здания, со стороны площади, при входе в гастроном, стоял лоток (похожий на лоток для мороженного), где продавались маленькие булочки с заварным кремом внутри (может кто помнит?), какие же они были вкусные, никакой «рыбий жир» не мог затмить их божественный вкус, смачно сдобренный» порцией кинофильма»! И да же когда рыбий жир «иссяк», воскресные посещения кинотеатра, остались на долго, за, что я, деду премного благодарен, так как много интересного и поучительного, узнал за эти годы. Вы не поверите, но в те далекие годы я засматривался фильмами Жака Ива Кусто, и многими другими, которые я бы не увидел, не будь на свете рыбьего жира!
Купание, это была единственная процедура, где я постоянно «проигрывал! Этой, обычно приятной процедурой командовал – дед, и умудрился превратить её в «полковую экзекуцию». Да, забыл самое главное, квартира была – коммунальная (об этом, в полной красе, ниже) и условия были минимальные, вернее их вообще не было! Ванная комната, в нашем доме, была понятием иррациональным, чем-то средним, между, буржуазным пережитком, чего при нас уже не было, и «радостью» из светлого коммунистического будущего, которое, было неизвестно когда еще наступит. «Процедура» проходила в комнате, в корыте многоцелевого назначения, вода грелась в ведре, на ...(вдумайтесь в эти слова, через пару лет, человек полетел в космос) кирпичной, дровяной печке, на третьем этаже, столичного города, и потом разбавлялась до нужной температуры. Температуру воды, для купания ребенка, мамаши, обычно определяют «нежным» локотком, дед же, свой указательный палец считал термометром не хуже, из-за чего температура воды бала, обычно, выше приемлемой градусов на десять, поэтому купание и превращалось в некое подобие муштры на плацу, где царил армейский девиз – не можешь, научим, не хочешь, заставим. Но, если в двух предыдущих случаях был простор для манёвра, и как то можно было или вырваться, или договориться, то в последнем случае положение было безвыходное, в чем мать родила и не сбежишь, и договариваться особо не о чем, поэтому оставался один выход – орать, орать как можно дольше и громче, чтоб перед соседями «было мучительно больно» за причиняемые ребёнку муки. По этому, когда в доме раздавался вой «иерихонской трубы», все жильцы знали – КУПАЮТ!

продолжение следует...

[Гога]

продолжение

Улица и дом моего детства

Дворы, дворы, дворы, у кого их не было, маленькие или большие, тихие или шумные, проходные, мощенные и нет, собственные и нет, «итальянские». Двор моего детства, был особым. Двор не был проходным, он был огорожен 2-х метровым забором, это был отдельный мирок, и отличался от сегодняшних дворов, как обувная мастерская, от обувной фабрики. Тбилисские дворы того времени, это особый мир, это «живая книга», в которой, если надоедала «глава» из своей жизни, можно было «читать» о жизни любого из его обитателей, Это хор из басов, альтов и Бог знает, еще каких звуков, постоянно служивших фоном, для чих то «сольных партий», «либретто», которых отличалось невообразимым разнообразием. Это был живой организм, вбиравший в себя всё и вся обитавших в нем жильцов. Это как театр одного актера, талант, темперамент, характер, мимика, тембр голоса, душевная теплота и утончённое коварство которого, складывалось из этих качеств сразу всех обитателей. Даже заглядывавшие в него, случайные прохожие, молочники, булочники, "бати-бути", старьёвщики ("стариодёж, старивещииии"), «трели» мусорных машин, звон колокольчиков керосинщиков, мороженщики (господи, какое же это ласкающее слух, переливающееся руладами, протяжное, умоляющее призывное, соблазняющее сладкое и желанное сочетание слов – «эээскимооо маарооожнииии на паааалочкееее»), наносили на это пестрейшее полотно двора, свои неповторимые мазки.

Конечно, одесский фольклор неповторим, но он известен потому, что на том же языке говорила 1/6 часть населения земного шара. Грузинский же дворовый фольклор, это параллельный, не пересекающийся с одесским, но не менее колоритный с не менее утончённым юмором, сдобренным акцентированной темпераментной жестикуляцией. А ненормативной грузинской лексике не позавидует лишь «немой». Этот фольклор известен меньше лишь потому, что народ малочислен, а жаль!

Те дворы, это не сегодняшние благоустроенное пространство между многоэтажками, где никто никого толком-то и не знает, «пространство», которое «бороздят» все, кому не лень, для кого это пространство просто кратчайший путь от того, откуда он идет, до того, куда направляется!
Двор моего детства, это лучший вариант коммунальной квартиры, так как в отличие от коммуналок, во дворах, люди все же объединялись по желанию, с кем захочется и когда захочется, поэтому, там, зависть, злоба, желчность, недопонимания коммуналок, уступали место совершенно другим типам человеческих взаимоотношений. В них царил дух общности, подтрунивания, бравады, «нардовости и доминошности» взаимовыручки, какой-то своеобразной родственности, не встречающейся больше нигде, а вокруг витал дух, объединяющей всех, «расслабухи».

Дом был добротный, четырехэтажный, коридорной системы. У жителей города носил гордое название – «дом лётчиков». Раньше, это была, лётная школа, построенная в 1923 году и как в обычной школе на каждом этаже, был коридор с классами налево и направо конец коридор венчал общий туалет с единственным водопроводным краном на этаже. Двор был большой, асфальтированный, огороженный по периметру высоким каменным забором, с бассейном 5х5 в центре, который, раньше использовался как пожарный, а в наше время, был гордостью района, дворовой плавательный бассейн. Теперь это был жилой дом, и каждая семья занимала 1-2 «класса». Семей было 62, по 15 семей на этаже и две семьи во дворе в пристройке. В доме не было ни газа, ни мусоропровода, да и кран с водой, был только в туалете, на каждом этаже. В коридоре, у каждой двери, было подобие кухни, кто во, что горазд: шкафы с кухонным скарбом, причудливые умывальники, вода в которые носилась из крана в туалете, ведрами, столы с керосинками, или примусами, на которых готовилась еда. И на этой импровизированной «всеобщей» кухне царила, сегодня трудно понимаемая, коллективная кулинарная взаимопомощь и соперничество. Все знали кто, что и сколько ест, кто о чем говорит, когда, кто и с кем «спит», так как перегородки между «квартирами» были такой звукопроницаемости, что не «пропускали» разве что жестикуляцию. Женская часть этого «Вавилона», на этой «всеобщей» кухне, жила по каким-то особым законам «коллективного общежития». Особо «везучие» жены, обычно с утра выходили на кухонное дефиле, сонные с повязкой на голове и поясницей обвязанной шалью, всем своим видом показывая, что чрезмерная мужнина любовь на зависть всем «мешает» её спокойно жить! По утренним бигудям, можно было понять, что намечается вечерний «выход», а может и «приход». После завтраков, «утряски» и «усушки» на работы и в школу начиналась «вакханалия «домохозяек»! Мелкие каверзы, утренние разборки, которые частенько, вечером, заканчивали мужья, перемывание «косточек», обсуждение достоинств чужих мужей, и недостатки их же жен, Словесные баталии с многочисленными «дополнениями» коих обычно не было потом преподносились в семье, как победы на «поле боя». Помню как однажды присутствовал при перебранке моей бабушки с одной из соседок, это был длиннющий монолог соседки, после чего, моя бабушка зашла в дом и там некоторое время проплакала, но... вечером, при мне она уже деду рассказывала, как она «этой»... ответила и что «эта» теперь долго будет знать как с ней (с моей бабушкой) связываться!!!
Днем коридоры как бы замирали, кто работал, а кто и по магазинам, кто отдыхал перед «вечером». Вечером, все приходило в движенье, одни демонстрировали новые наряды, дефилируя в них по длинному, метров 50 коридору в … туалет, другие стояли у керосинки, готовя обед, в зажёванных, засаленных халатах, шлепанцах, но в новой шляпке, кто-то ходил по коридору и громко просил одолжить консервный нож, чтобы открыть банку красной икры, так как свой куда-то подевался. Наша соседка Мира Александровна, постоянно приходила к моей бабашке и просила, чтобы я заменил лампочку, или повесил штору, или еще что ни будь, так как её Алик (между нами было 8 лет разницы), учится в университете и не может этого сделать, так как занимается. Один раз моя бабушка сказала ей: - «Мира Александровна (в коридоре, все друг друга при обращении называли по имени отчеству, а за глаза – едкими кличками), а вдруг он упадет и тогда ваш Алик, уже закончивший учиться, не сможет пройти к нам вкручивать лампочки, когда Юра поступит в институт». Коллективные обсуждения новостей, детей, мужей и особенно, со смаком и подробностями, чужих проблем, вечером, начиналось с новой силой. Обращались к друг дружке по именам и отчествам, за глаза же только по едким, точно характеризующим хозяев, «партийным» кличкам. Но «кровных» обид обычно не было, и весь запал в коридоре же и иссякал. Доброжелательность обычно преобладала. Мужская же часть в этом «Вавилоне» никак не участвовала. Старшее поколение, разбившись по интересам, с пивом и воблой, «Примой» и «Беломором» с шахматами, нардами или перед телелинзой «Рекордов», сидели кротами по домам, а младшее, но уже «созревшее» собиралось во дворе за большим, полированном от локтей деревянным столом, где обсуждались пикантные подробности «частых» личных побед, а потом, до поздней ночи «заряжалась» пулька преферанса. «Несозревшие», если хватало места, сидели молча рядом, гордые своей сопричастностью. Малышня же «валяла своего дурака» носясь, как угорелые, по территории большого двора или тихо «колдуя» за сараями, коих было тоже 62 по количеству семей.

продолжение следует....

[Гога]

Друзья

Что может быть лучше, шамаром скатившись по лестнице, отбросив все условности, обязанности и назидательную опеку «своих» взрослых, оказаться на улице (во дворе), среди таких же как ты, таких одинаковых, и таких разных. Сбившись в «стаю» общая детская фантазия иногда приобретала такие причудливые очертания, какие одному ребенку и не вообразить!
Их было пятеро, друзей одногодок («одних уж нет, а те уже далече»!), грузин, армянин, украинец и двое русских, но кто это замечал, кого это вообще волновало, какая им было разница, кто есть кто. Борис, жил с мамой, крупный (на голову выше всех), рассудительный (мама работала и не боялась оставлять его одного дома), медлительный и немного высокомерный (папа - кандидат наук живет в Москве, правда, с другой семьей), Юра, задавленный «тяжестью пианино и скрипки», с вечно звучавшим в голове стуком метронома, каждый раз, вырывавшийся на улицу как в последний раз. Папа - военный музыкант - тромбонист, звавший Юру домой, на скрипично-фортепиянные муки, зычными звуками горна, мама, маленькая, пухленькая, но с достойными формами, симпатичная «кошечка»- медсестра, к которой, по поводу и без оного, с удовольствием обращался за «помощью» любой представитель сильной половины населения дома. Авто – добродушный, хитроватый, отчаянно-озорной сын своего народа в «сырочке» с короткими рукавами и в «чинетских» кедах. Отец, тоже военный музыкант – труба маршевая, но, боже мой, какие это были разные папы, как трубы, на которых они играли. Мать, худая, высокая мегрелка, сущий «чёрт» в юбке, которая носилась за проказником сыном, по двору, со шваброй, крича: - шен дагахаре мица, шени сисхли гащра, шеен моуквди мама шенс (на русский это перевести не смею, так как «на русском», её тут же лишили бы родительских прав) и мгновенно отходившая, когда получала заверения, что подобное, больше не повторится. Рано ушедший (инфаркт) Гагик, гордый, умный, даже правильнее сказать талантливый, эдакий Кулибин, очень жаль, человек прожил 40 лет (инфаркт), а как будто и не жил (единственный, из его детства, перед кем он, за ум, снимал шляпу, считая себя отнюдь не дураком), с армянской душой, жизнерадостный, темперамент которого, частенько «бежал впереди телеги», безрассудный в своих поступках. И я – независимый, как кот, живой как ртуть, заводила и выдумщик, вечно носившийся с какими-то идеями и шкодами, любивший улицу до самозабвения и забывавший на ней о еде, питье, близких, учебе, сне, и тд.


Не буду забивать голову терпеливому читателю о дворовом времяпровождении, о лапте, казаках-разбойниках, о «дерганье девочек за косы», о чинном выходе во двор с громадным сырным бутербродом и с видом мессии, давая каждому из дружбанов откусить от него и о многом другом, расскажу о том, что сыграло не малую роль, в дальнейшей жизни и сказалось на складывавшемся моем характере.
Проказа, это невинная действо, до тех пор, пока не задевает нервную систему окружающих и не выводит её из состояния равновесия. А дворовые наши, мои и Авто, проказы, могли вывести из себя, даже «стоика».
Чего стоила наша проделка, с невинным названием – «узелки». Название этого «безобразия» конечно безобидное, , а заключалось оно в следующем: Как я писал выше, дом был коридорной системы с комнатами налево и направо и двери в комнатах открывались вовнутрь, так вот, дело обычно было летом, договорившись, мы «выскальзывали» из дома как можно раньше (в обговоренное время). Поднимались на четвертый (последний) этаж, припасенной заранее бельевой веревкой, связывали за ручки, расположенные напротив друг дружки двери, и моментально бежали назад по домам. Так как двери открывались во внутрь, то выйти из комнат было невозможно. Можно теперь представить возмущенные крики, жильцов, когда они не могли просто выйти, что бы умыться, приготовить завтрак, не говоря о том, что надо было идти на работу. И не из одной квартиры, а всех 16-и одновременно. Так как телефон, в то время, в доме был атрибут редкостный, то после долгих, ругательств, хором и по одиночке, упрашиваний и угроз – выпустить, приходилось взывать о помощи, ниже живущих соседей, через окна и балконы, наперебой объясняя идиотизм ситуации, получая в ответ, от советов не идти на работу, до бессловесного, гомерического хохота. Конечно, нам доставалось, мне – больше. Если Авто, никогда, ни при каких обстоятельствах, ни в чем не признавался, то и «не всем сестрам доставалось по серьге», я, не умевший врать, привыкший говорить правду и знавший, что за всё надо держать ответ – сознавался и стоически переносил наказания, которые не отличались в таких случаях гуманностью.
И таких «проказ» было не мало:
- «рыбалка», когда сидя на сараях, мы соревновались, кто больше поймает на удочку курочек, бегавших по двору (ловили подсечкой на большой крючок, когда они клевали приманку-зерно)
- «рокировка», это когда меняли кастрюли с готовившимся обедом на соседскую с …другого этажа, последствия были совершенно непредсказуемые, от хохота и слез, до .. «рукопашных»
- «шушаник», от слова шуша. Собирали всю, «плохо» лежавшую в коридорах стеклотару и сдав её «закатывали пир» в «Детском кафе» в парке Ваке или там же «прокатывали» на аттракционах. И многие другие, коих трудно и упомнить.
Но «капля и камень точит» и когда мы, наловив штук 10 кошек (так как, коридор, был «сплошной кухней», то те крошки, которые не доставались метле, с превеликой радостью присваивали мыши, а мыши, за лакомством забывавшие об опасности, доставались кошкам, коих водилось в доме в достаточном количестве, как с «пропиской», так и «нелегалов») и привязав к их хвостам изрешеченные консервные банки с дымовушками внутри, запустили в коридор и те, обезумев от грохота банок и едкого, густого дыма, носились, как угорелые, с душераздирающими воплями, сшибая все, что попадалось на пути, царапая не успевших увернуться, оцепеневших от страха домохозяек, - терпенье лопнуло! И на экстренном собрании жильцов с представителем доблестной районной милиции, лишив слова «защиту» за «попустительство» и «неудовлетворительную воспитательную работу», постановили отправить «неуправленцев» в ИНТЕРНАТ!!! И отправили! Авто в грузинский, размещавшийся за забором двора (теперь это Иняз, а меня, в русский, 4-й интернат, в последствии, физмат школа им. Комарова.

продолжение следует

[Гога]

Интернат

Что бы узнать, что такое ад, надо туда попасть, но рассказать о нем, ты уже никому не сможешь, оттуда не возвращаются. Разница между адом и интернатом в том, что оттуда есть обратная «дорога к храму». Травмирующее и деформирующее действие интерната на детскую психику, трудно переоценить. Даже детдом (за редким исключением) не оказывает такого угнетающе-депрессивного воздействия на детскую психику, как интернат, так как, пребывая в этом заведении, психика ребенка ввергается в два совершенно противоположных состояния. От, так необходимых ребенку чувств: защищенности, близости родных сердцу людей, обстановки, привычек, чувства постоянного соучастия, а главное, чувства единственности и если не всеобщего обожания, то своей необходимости и «купаясь» во всем этом, засыпать в «своей» кровати ощущая всеми фибрами защищенность, исходящую от «родительской ауры» – по выходным, До, доводящего до прострации, невыносимого, для психики ребенка, чувства ненужности, отстраненности, холодной, ирреальной стадности, непонимания и неучастия, а порой и просто жестокости, как со стороны сверстников, так и взрослых, со всепоглощающим чувством ожидания и постоянными взорами на дорогу, ведущую, не то в рай, не то из ада. Когда лишь засыпая, в «своей-ЧУЖОЙ» кровати, наконец-то в рафинированном одиночестве, а поэтому еще более жутком, так как не от кого почувствовать, так необходимого в этом возрасте, душевного «заверения» о завтрашнем «солнышке», когда начинаешь задыхаться от слезливой жалости к себе и лишь за одно прикосновение теплой материнской руки, можно простить все и всем. Но если не расслабляться и не «заряжаться какими-то положительными эмоциями, то никакая психика не выдержит, не говоря о детской, по этому уснув, можно представить себя «там» и вернуть душе, такую необходимую, теплоту и безмятежность, а утром … снова «в бой».
----------

В классе (а это был 2-ой класс), было человек 15-18, часть из которых были чисто детдомовцы (на выходные их никто не забирал), а часть – интернатовцы (на выходные их забирали домой) и как следствие, две группировки – сплоченные, так как давно знали друг - друга (были переведены из какого-то детдома), жестокие, озлобленные на «маменькиных сынков», с четкой иерархией и законами, близкими к «зоновским» - детдомовцы, и интернатовцы – выдернутые из теплых семейных гнезд и вброшенные в «чуждое никуда» разрозненные, растерянные, с красными, от частых слез, глазами, в которых читался лишь один вопрос – за что? И если во время уроков все было как-то ничего, то вечером, когда оказывались в спальном корпусе и «воспитателей», о них особый рассказ, не было рядом, начиналось самое СТРАШНОЕ, я думаю, у многих, оставившее след на всю жизнь, «ВОСПИТАНИЕ», когда группой детдомовцев, выбирался один из «противоположного лагеря», наиболее крупный и сильный (что бы другие потом ек «рыпались») и начинались издевательства, страшные своей жестокостью и изощрённостью, а главное, бесконечных, из-за отсутствия каких-либо «тормозов». В классе был Толик, у которого была ампутирована нога ниже колена, и довольно крупный, для своих восьми лет мальчик, так в течение пяти ночей, как только он засыпал, его будили, тыча культей Толика, в лицо. Через два дня он стал писаться, а на пятую ночь с ним случился припадок, его увезла скорая и больше мы его не видели. Вспомните, детям 8 лет!!!
Любые изъяны во внешности, в поведении, в здоровье, высмеивались нещадно и зло. Почти у всех были клички, непонятно за что и кем данные, но почти все унизительные – «Рыжий пёсичка» ( детдомовец, из Очамчира, единственный его близкий друг, с которым он поддерживал связь даже через 8 лет после интерната), «Козявинчи- букахинчи», «Сопля», «Сыкун» и тд., Но воровство у друг друга (не вообще) каралось, невзирая на лица! «Коммунистическо-полковничье» воспитание давало о себе знать, сплотив интернатовцев, со временем дали достойный отпор и издевательства прекратились. Особым признанием моих заслуг в примирении сторон было то, что мне ни одна сторона не дала какую-нибудь унизительную кличку, «свои» звали по имени, а «чужие – «Профессором», чем я очень гордился!
Запомнились поголовные вакцинации и… приезд стоматологов. Если первые, делая прививку, оставляли в покое, то вторые, приезжая один раз в год и видимо выполняли какой-то план, одним-двумя вырванными зубами не ограничивались и частенько детвора ходила с многочисленными прорехами во рту.
Кормили и одевали плохо, ходили постоянно голодные, а многие в чем попало, из-за чего директору (отставнику), сильно доставалось «на орехи» от моего деда (вообще он много хорошего сделал для интерната).
Любимым занятием было «помощь» при разгрузке хлебной машины, после чего пара-тройка теплых, вкусно пахнущих буханок, уходило «налево», тут же «интерес» к разгрузке пропадал и ватага направлялась к овощехранилищу, находившемуся в подвале под столовой. Сзади, отдельно стоящего здания столовой, под тяжеленной крышкой, находился жёлоб, по которому, с машин, сгружали прямо в подвал картофель, морковь, зелёные помидоры, свеклу, лук. Двое стояли, по краям столовой, на «атасе», несколько ребят поднимали крышку, а один соскальзывал по желобу в подвал и, вернувшись, приносил за пазухой головки лука (единственное, что не было в комьях грязи и не надо было мыть. Потом, забившись в какое-нибудь укромное место, начиналось ПИРШЕСТВО. С тех пор сырой лук я не ем ни в каком виде!
Много чего было за те два года, что он провел в интернате и на становление характера это оказало очень сильное влияние, наверное, умение самостоятельно принимать решения, разбираться, что плохо и что хорошо, умение любить и особенно ценить любовь других, умение обходиться в жизни без кумиров, некая бесшабашность, полное отсутствие страха перед «администрацией» и многое другое имеет «интернатовские» корни.

продолжение следует...

[Гога]

Школа

Но все проходит, и интернат так же позади!!! 4-й класс 56 средняя школа, пары в школьном дворе и я в паре со Степой Кабаджаном, видать судьба, Степа был первый, кого, я взял за руку после интерната и я, был один из последних, кто не понял, что Степе нужна «дружеская рука», перед его, добровольным уходом, из жизни, на 5-ом курсе института!!! И это так подействовало на меня, что с тех пор в глазах любого, кому нужна помощь, виделся Степик, немного странный, я ему дал в школе кличку – «Гурвиник» (люди старшего возраста, наверное, помнят мультик о Гурвинике, игравшем на скрипке, Степик то же играл на скрипке и у него то же как у Гурвиника были глаза на выкате из-за внутричерепного давления, мучавшее его всю его недолгую жизнь), но очень умного и доброго, мы часто играли на уроках (сидели вместе) в шахматы в слепую, Степик прекрасно играл в шахматы и подсказывал мне расположение фигур, когда я забывал. И в институте учились вместе, правда в разных группах, часто встречались, нельзя сказать, что очень дружили, мы были очень разные, да и я думаю настоящих друзей у Степика и не было, из-за немного странного и замкнутого характера но общие школьные годы, позволяли нам прекрасно проводить время, когда студенческая жизнь нас сталкивала. К трагедии привела неразделенная любовь... За день до «ухода», мы встретились в коридоре института, и Степик вдруг предложил съездить в Ереван на футбольный матч... Если бы я мог знать, что это была «соломинка», за которую Степа пытался ухватиться..., но у меня уже была семья и как-то так, с бухты-барахты, взять и через пол часа, сорваться и поехать на поезде в Ереван... На следующий день Степика не стало, Кура стала последним прибежищем его мук! Я знал эту девушку и знал слова, слетевшие с её уст, когда Степка признался ей в своих чувствах. Не хочу произносить их, но хотел бы сказать всем девочкам и девушкам, когда вам юноша признается в любви, особенно, когда у него какой ни будь «фефект», он настолько беззащитен, что любая «неосторожно брошенная фраза», насмешка – это зачастую «смертельный удар в спину», будьте терпимы, и «неосторожное» слово, может кому-то стоить ЖИЗНИ!

Но вернемся, 56-ая, русская школа, Ваке, район, где жила, в основном номенклатура, но встречались и «не совсем», так и в школе было три параллельных класса, в двух по 40 человек, а в третьем (моем) – 16, это в основном дети тех самых – «не совсем», но их, детей, это как-то вроде «и не касалось», просто странно было иногда видеть те два переполненных класса и один, полупустой, но, где-то же должны были учиться Биткаши, Бидамирчи, Битбуновы, Деппершмиты, Якунины, Кабаджаны, Казаряны, Манукяны, Сиенко, Асояны, Айвазяны, ну это так, лирическое отступление.
И если его класс численностью не отличался, то уж на «удаль и озорство» был ГОРАЗД!!! Ваш покорный слуга, пройдя двухлетний «интернатовский курс», конечно был в первых рядах «заводил».
Учился я, легко и непринужденно, в основном на пятерки и…. единицы, так как если не учил урок и вызывали, то не выходил отвечать вообще (конечно я мог выйти к доске и выкрутиться на троечку, но это значило, признать, что учил и выучил всего на тройку, а гордость этого не позволяла), говорил, что не учил и получал «заслуженный кол», после чего «сверху» получал 4-5 пятерок и все было в «ажуре», так, что педагоги в отношении его учебы не волновались, а вот относительно поведения, были проблемы и немалые! На контрольных по математике, он обычно решал сразу все четыре варианта, и весь класс получал за контрольную «отл.», да же те, кто не знал таблицы умножения, за все годы школы (6 лет) он посетил урок грузинского всего один раз, учитель, Шота Анисимович посмеялся над его произношением и после этого ни что не могло завлечь его на урок грузинского (в четырех четвертях у него в табели были по языку двойки, а в годовой, прочерк, так как в русской школе за грузинский, на второй год оставить было нельзя (может негласно), так и в аттестате по грузинскому языку оценки не было. «Шатало», это дело святое и уходили обычно всем классом в кинотеатр «Казбеги», находившийся на «перекрестке» трех школ (55-й, 56-й, и 57-й) и облавы обычно устраивались «коллективные». В общем в школе среди одноклассников клички я не имел, а вот среди учителей, была – «Кровопиец». И ничего со мной поделать не могли, так как учился я на отлично (кроме грузинского) и исправно защищал честь школы на всевозможных олимпиадах, начиная с художественной самодеятельность до математики и черчения, при посещении комиссий, он так же не подводил. На родительских собраниях с его стороны за все годы в школу никто не приходил. Так и катились школьные годы в прибивании калош чертежника Петросяна, к кафедре, пороливании кислоты на стул химичке. Однажды я подпер входную классную дверь колонной из парт, уперев её, в противоположную стену и спустился со второго этажа по водосточной трубе. Утром, в класс, конечно, попасть было невозможно, замка в двери не было, все были в недоумении и уверенны, что кто-то находится внутри и держит дверь. В коридоре начиналась перекличка, чтобы выяснить, кто закрылся в классе. Представляете, кто-то правда отсутствовал, «его долго всем классом уговаривали открыть дверь, потом угрожали отчислением, потом «прощали», но все бесполезно! К третьему уроку, нас отпустили домой, а у дверей долго караулили, кто же оттуда выйдет!!! Потом достали большую лестницу и поднявшись по ней, все поняли, виноватого, вычислили мгновенно, но награды со школьных олимпиад перевесили! Урок математики я мог сорвать тем, что начинал доказывать, что учитель на доске неправильно решает задачу, что её можно решить короче, в дебатах проходил урок! На уроках литературы меня боялись вызвать к доске, так как я мог читать «тех» поэтов, но не «те» стихи. Рифмы с ненормативной лексикой, читались так же громко и с выражением, как и стихи на «смерть поэта»! А когда я пропускал занятия, если лень было вставать утром, говорил, что болит голова, и бабушка, мой ангел, моя бабушка, говорила деду: - «Пусть поспит, ничего на один день позже профессором станет», то в учительской был почти праздник и прогулы обычно не отмечали! В общем, интернат сыграл свою роль в том, что воздействовать на меня какими-то педагогическими методами было очень трудно. Выгнать из школы не могли, отличник, приводов в милицию нет, так, злостный «озорник», которого нельзя было «заставить», а можно было только попросить не делать это или это! В общем, не подарок!

Школа, школа, школа, ну это понятно, все мы вышли из неё, а что было помимо этого стандартного заведения, чем я дышал и интересовался, вне стен её? Многим!
Сейчас, с высоты прожитых лет, я могу с точностью сказать, хорошо, или нет, что сфера моих интересов определялась лишь желаниями и пристрастиями, что надо мной не довлел «указующий перст» взрослых, уважавших меня как «личность» и считавших меня достаточно самостоятельным, для собственного выбора. Меня не водили за руку по «кружкам» и «ревностно не следили за успехами или неудачами, а наверное надо было, и не наверное, а точно, так как, дети почти всегда идут по пути наименьшего сопротивления и знания и умения, требующие усидчивости, монотонности, упорного труда при овладении которыми отсутствуют элементы «игры» и развлечений, обычно их любовью не пользуются чураются их, как черт ладана, а именно эти навыки в дальнейшем образуют именно тот фундамент, на котором из талантливого дилетанта вырастает настоящий профи! И хоть я считал, что детям надо давать максимум самостоятельности, но отсутствие жизненного опыта у детей, родители восполнить ОБЯЗАННЫ, но не с высоты личных амбиций, но тонко уловив не только возможности и наклонности ребенка, но и по возможности веяния и требования времени! Две науки мой старший сын изучал под бдительно-принудительным надзором, английский и компьютеры (знания, которыми я не обладал сам, из-за лености и стечений обстоятельств). Теперь мой старший сын в США и занимается компьютерами. Младший, это особая статья, это «фрукт», с характером более не управляемым чем у меня и «мозгоустройством», иногда «пугающим» и «растратить» возможности этого ребенка лишь на «самоутверждение» будет непростительным делом. Но тут вмешиваются совершенно неожиданные трудности, обусловленные ситуацией в стране, которых раньше, при союзе не было и преодоление которых иногда от нас не зависит или зависит мало.

продолжение следует...

[Гога]

продолжение следует...

Так как я жил рядом с физкультурным институтом, то и спортивных секций я перепробовал столько, что легче сказать чем не занимался, теннис, плавание, легкая атлетика, штанга, борьба, футбол.. и везде я был в числе лучших, разве что кроме футбола, жонглирование ногами давалось с трудом и в футболе на всю жизнь я остался только болельщиком, а вот плавал хорошо, был в сборной по подводному плаванию, из-за чего был да же освобожден от выпускных экзаменов в школе (ездил на первенство Союза, среди юношей), так, что физически развит был неплохо, за что во дворе меня наградили кличкой – «Тарзан». Летом, по окончании 9-го класса, ездил в Сухуми, на сборы подводников, где мне были «открыты глаза» на такую манящую и такую неведомую сторону жизни как «ЖЕНЩИНЫ» и все произошло настолько «романтично», настолько и «комично». Нет смысла, наверное, говорить о том, с каким видом я шел по пляжу с аквалангом и ластами, мимо симпатичных девушек, каким я себе казался «человеком-амфибией», казалось, все только и смотрят зачарованно на меня и стоит захотеть..., «но пока нет времени, тренировки»!!! И вот ребята постарше, решили меня «просветить», втихаря подговорили одну из «пляжниц» провести со мной «курс молодого бойца», но так, что бы я не догадался о «подставе, так как им очень хотелось увидеть «спектакль». На следующий день я «подцепил» на пляже симпатичную «девочку», и конечно ходил с ней «фазаном», видя «завистливые» взгляды ребят!!! В принципе дальше «распускания павлиньего хвоста» идти может и не отважился бы, но Солнышко (фамилия сухумского пловца), сказал, что он уговорил ребят и они на вечер уступают «фазенду». Путь к отступлению был отрезан!!!
Ни минуты не сомневаясь в силе своего «обаяния», видя как охмурил «бедную девушку», что лишь намек пойти к нему в гости, тут же вызвал у нее «страстный блеск в глазах», я сожалел лишь о том, что ребята этого не «видят» и что если расскажу потом – не поверят!!! В дом я ввел девицу с гордо «поднятой головой», в которой лихорадочно мелькали ситуации, как же её соблазнить, не «ударив лицом в грязь».
Как мне все время казалось, я был на «высоте», и лишь в конце «опустившись на землю», увидел в просвете входной двери ряд просунутых «довольных» голов, понял, кто кого соблазнял! Но полученное удовольствие от этого не уменьшилось и по выражению глаз «девушки» понял – осечки не было!

И поехало, и покатилось! Дальнейшая «шлифовка» «первог опыта», проходила на вакийской турбазе и общежитии физкультурного институту, которые расспрлогались рядышком с моим домом и как мне кажется не без успеха.! Конечно, я не был «Ален Делоном», но и на «Квазимоду» отнюдь не смахивал. Не плохо сложенный, выглядевший старше своих лет, с подвешенным языком, совершенно непосредственный, в меру галантный, а низкий, с хрипотцой, уверенный голос, действовал гипнотически. Я старался никогда (я имею в виду и в дальнейшем), не обманывать «пассий», не притворялся влюбленным, не обещал жениться, никогда не был слишком настойчив», всегда держал «нити» в своих руках, был котом, «мягким», «пушистым», которого было приятно гладить, и «мурлыканье» которого, не только усыпляло, но и лишало «собеседниц» всякой «воли» к «сопротивлению», и видимо, к реальной оценке происходящего. Его бесстыже-пожирающие, вечно улыбающиеся глаза, смотрели как бы сквозь одежду, в них, его женщины видели ненавязчивое, «теплое» восхищение, заставлявшее их верить в свою неотразимость, а ритмично вздымающаяся грудь и нервное подрагивание их голоса, выдавало желание, как можно дольше продлить это чувство. Но, самое главное, в нем начисто отсутствовал «сексуальный эгоизм», и его природная сексуальность была в основном направлена на, доставление удовольствия, на «раскрытие глаз», на доведение партнерши до того состояния, когда стираются любые условности, забывается, где, с кем, на чем и зачем, а просто за ирреальностью происходящего, вдруг понимается «невероятная значимость» произошедшего и при опустошенном сознании, всепоглощающая нежность в душе, прилив теплоты в тела и … полное «отсутствие ног»! В 10-м классе, он был уже «опытный сердцеед» и многие «учительницы», уже не выдерживали его прямого «откровенного» взгляда, а он «играл» им, как цирковой силач мускулами и ... доигрался! Конечно, его интересовали ровесницы и его внутренний «романтический» мир соответствовал его возрасту, а его бурный, курортный опыт, как бы снивелировался обычной городской обстановкой и отошел на задний план и проявлялся совершенно неосознанно или рефлекторно, а иногда и там, где это было совершенно излишним. Ему часто нравились девочки, иногда даже очень, и в общении с ними он редко переходил общепринятые рамки поведения, принятые в его возрасте (для этого были студентки физкультурного общежития, располагавшееся не далеко от дома, и это был как бы другой, параллельный мир, не пересекавшийся со школьно-ежедневным). Несколько раз он влюблялся, как влюбляются обычно его сверстники, просто проще заводил дружеские отношения и реже «краснел», а так все, как у всех. А вот с представительницами прекрасного пола, более старшего, чем он возраста (в основном под руку попадали его педагоги), любил «пострелять глазками», за что, обычно они проводили уроки стоя спиной к нему, но в одном случае, он видимо «перегнул палку», за что на три следующих года, забыл о сверстницах!
Это был необычный роман, что это роман он понял не сразу, а где-то через пол года, на выпускном вечере, а до этого, это была, с его стороны, как бы дружба, дружба ученика и учительницы, с которой он себя чувствовал «хорошо» и, как не странно – естественно, без каких либо «задних» мыслей, почти ежедневно (если не прогуливал), когда он шел домой, она то же шла домой и они пешком сначала шли до его дома, а потом шли дальше – до её. Всегда находились какие то общие темы для непринужденной болтовни и при этом, совершенно стиралась грань возраста и положения, он совершенно забывал, что она его учительница, и вообще забывал, что перед ним женщина, а был просто друг, с которым очень приятно общаться и постоянно сожалеть, что уже пришли! Еще никогда, ни одна девочка, его не любила, «без его ведома» и ему в голову не могла прийти такая шальная мысль, что его «повадки» могут кого-то, помимо его желания, «увести с пути истинного»!

Так как, у меня среди всех отличных оценок затесалась неуд по грузинскому, то в 9 -ом классе захотел освободиться от изучения этого предмета, что бы закончить школу на медаль, но... не освободили. Тогда, в знак протеста, стал посещать лишь уроки по тем предметам, которые были необходимы для сдачи экзаменов в институт (среднего бала тогда при сдаче экзаменов в институт не было). Посещал русский, математику и физику, а на остальные предметы приходил лишь один-два раза, что бы получить оценку, и на этом посещение заканчивалось. Не участвовал,ни в одной олимпиаде, ни в школьном театре, (господи, совсем забыл о нем упомянуть, сейчас, закончу фразу и вставлю отдельный абзац, так как о театре, где был «примой» стоит упомянуть), в общем, школьная жизнь стала идти как-то стороной и школьное руководство «закрывало» на это глаза, так как без меня им было намного легче, чем со мной. По этому если 8-й класс я закончил на все пятерки, кроме грузинского, то 9 и10-й класы я окончил без единой четверки, а из пятерок оставались лишь русский, литература, алгебра, геометрия, физика, география (перешла из младших классов) и ПОВЕДЕНИЕ, в наше время, кроме пятерки в этой графе ничего не могло стоять.
Театр, это была моя любовь с детства, еще в интернате участвовал в постановке басни «Волк и ягненок», вместе с Титяевой (я волк, она ягненок) и надо же в самый день концерта, она заболела, и номер хотели снять!!!! Тогда я упросил худрука Нели не снимать номер, сказав, что я исполню всё один и за волка и за ягненка. Это был фурор, его бенефис, когда я, то рычал за волка, то отскакивая в сторону, срывая мгновенно «волчью маску», вдруг писклявил за ягненка и так всю басню. Все поняли, что это экспромт и хлопали вдвойне! С тех пор, я и драмкружок были неразделимы. Меня да же пробовали в хоре (в детском возрасте бас – редкость), но из этой затеи к его великому сожалению ничего путного не получилось, так как, при полном отсутствии слуха, я «пел» не только громче всего хора, но и, что самое жуткое, раза в два – быстрее!!! Когда же руководитель хора понял, что это «медведь в посудной лавке» и умолял не петь а просто открывать рот, то такое оскорбление снести было невозможно и хор «был забыт». В драмкружке же все было как раз наоборот, «страстность и умение чувствовать роль, уже в школе, высоко ценил, руководитель – Юрий Энтин и даже специально поставил большой кусок «Педагогической поэмы», что бы я сыграл «Карабанова» (помните фильм – «Путевка в жизнь?). С этим спектаклем наш школьный театр объездил почти все воинские гарнизоны и любительские театральные площадки. А за декламацию стихов, на олимпиаде, был даже награжден грамотой победителя. Еще в школе пригласили выступать в труппу Горьковского (если не ошибаюсь) народного театра, но его бабушка проявила (редкий случай) твердость характера, заявив, что эти народные театры – «Рассадник разврата и молодому мальчику там делать нечего». Даже, когда я был студентом второго курса ГПИ, из Москвы приезжал Энтин и уговаривал его бросить политех и поступать в Щукинское.

продолжение следует...

[Гога]

Его университеты

Все когда-нибудь заканчивается, закончились и школьные годы.

Одна из моих «симпатий», жила в Дидубе и училась в университете на факультете кибернетики. Ну, а раз мне нравились и девочка и электроника (был заядлым радиолюбителем), то, любой человек, умеющий логически мыслить, мог понять, что я поступал ...конечно в ТГУ на кибернетику. Факультет кибернетики существовал тогда второй год и если за год до этого, о нем никто не знал, и поступить было легко, то когда поступал я, было что-то несусветное. Нет народу не было как на исторический (26 чел. на одно место), да и вообще заявлений было поденно всего 22 на 10 мест. Но какой контингент был поступающих, мечта любого декана. 11 медалистов (и где их набрали, даже Королевых среди них было два!) 3 человека по лимиту (от предприятий), Двое после армии (то же вне конкурса) и семь не непризнанных гениев! Экзаменов, я не боялся, ни тогда, ни после (сколько их потом было). Сдавали три профилирующих – математика письменно и устно и физика устно и один, не профилирующий – русский письменно. Опасения вызывал лишь один – письменная математика, почему не знаю, но боялся четверки. И вот он первый экзамен, четыре примера и одна задача. В школе, у меня была математик Евгения Васильевна Бакрадзе, это был математик от Бога (даже через 20 лет, я сыну решал задачи из Сканави!!!). Её уроки, это были просто шедевры, талантливого и педагога и математика. Эта очень симпатичная мягкая женщина, никогда не повышавшая голоса, единственный педагог, уроки которой не то что сорвать, у меня не было мысли, а я (и не я один) только и ждал, когда опять будет математика. Много позже, когда мой сын учился в школе и когда я пытался ему объяснить элементарные математические понятия, то получал ответ, а мы это учим не так, я не понимал как можно учить «не так» математику, когда, через две точки, можно провести только одну прямую….?. Тогда, я задавался вопросом, как эта, совсем не «своя в доску» женщина, смогла увлечь, наш «хулиганский» класс, отнюдь не самым «болтологическим» и явно не самым любимым предметом в школах всего мира и что самое главное, её авторитет, а этот авторитет был просто непререкаем, держался не на каких то её личностно волевых качествах, а на чем то необъяснимом, наверное называемом даром Божьим помноженное на Любови к детям, предмету и долгу, это не пафос, это именно и долг, долг человека, который взялся УЧИТЬ! Наверное, если бы у нас в школе были бы все такие педагоги, то учеба доставляла бы радость, давалась бы легко и уровень знаний выпускников был бы высочайший! Никогда позже, я не слышал о подобной методике ведения уроков математики, а методика Шаталова, по которой занимался в школе мой старший сын, тек это просто «шарлатанство». Она преподавала у нас всего два года, 8 и 9 классы но этого хватило, что бы математику просто полюбили, а поздравительные «Евгении» (в классе её, за глаза, называли только по имени, в знак уважения и любви), писались числовыми ребусами, а потом разбирались, чьи оригинальнее. На уроках она нас учила умению логически мыслить, самостоятельно искать решения (задавая на дом…составление шарад, которые списать у друг друга нельзя, поощряя оригинальность решения примера или задачи, скорость. Она научила нас решать уравнения графически и обходиться при этом, зачастую без писанины в тетради, просто решали в уме и все это фиксировалось оценками, можно было за урок получить две, три пятерки (за оригинальность, скорость и логику). В 10 классе у нас уже была другая матаматичка и…другая, к сожалению, математика. Так вот, примеры (системы уравнений), я решил и алгебраически и графически, получилось и красиво и самое главное, каждое решение подтверждало правильность предыдущего. С задачей получилась «незадача», решал, но до решать не успел, лимит времени вышел. Думал, все, завалил, но каково же было удивление, когда работу оценили на 5 (потом видел я эту работу и её оценку, было написано:
- Такое оригинальное решение уравнений вижу впервые, Ход решения задачи верен, осталась арифметика, однозначно отл. и подпись). Из медалистов, чисто 8 человек. следовательно мест осталось – 2, Второй экзамен, устная математика, помню плохо, так как проблем не было и получил пятерку. Перед последним экзаменом, на 2 оставшихся места было 3 лимитчика (проходной бал у них был 9, то есть все тройки), 2а «армейца» и 3 человека имели по две пятерки!!! Вот и думайте, что было на третьем экзамене – на устной физике (это я теперь понимаю, почему не было физики письменной, так как по устному экзамену протест не принимался, и это я узнал на своей шкуре). Устная физика, превратилась в заплыв в «соляной кислоте», где «резали» и направо и налево, всех без разбора, так как если только лимитчики получат тройки, то все равно был бы перебор и это знали и понимали - все. Этот Экзамен, я запомнил на всю жизнь. так как после всех моих ответов экзаменатор мне сказал ответ отличный, но сегодня это значения не имеет, и поставив четверку, сказал: Проиграли все! после трех экзаменов15 баллов было у одного человека (родственник , я знаю чей, но писать не буду, так как, это был толковый парень и его не тянули за уши, а просто чуть-чуть натянули оценку, а кому-то, в том числе и мне, чуть-чуть снизили её)и по 14 баллов у двоих, у меня и у одного «армейца» (лимитчиков срезали всех, это были единственные три двойки, и может быть то же не заслуженные, но с 9 баллами поступить а 14 нет, это был уже перебор!). Я подал протест на физику (на устный экзамен и опротестовывал.... четверку). Протест приняли не обратили внимание, какую оценку я опротестовывал, а что экзамен устный, так вообще им и в голову не пришло (протесты были от абитуриентов всех факультетов). Когда, я решил и три задачи по физике и ответил на все вопросы, то комиссия удивилась, что я получил, при таких знаниях, двойку и стали искать мою работу, но, узнав, что я опротестовываю 4 и притом по устному экзамену, то пришла в замешательство, а декан кибернетического факультета,
он то же был в комиссии, но к своему стыду и сожалению, я запамятовал его фамилию, он был настоящий декан, который бился за хорошего абитуриента и я его всегда вспоминаю с теплотой, попросил принести мои документы и увидев, что я был член сборной Грузии по подводному плаванию, уговорил Тамару Гокиели (олимпийская медалистка), декана физ. кафедры, отнести на подпись министру по спорту (В то время Сихарулидзе) просьбу к Ректору университета (в то время Академик Векуа), о приеме на факультет кибернетики, члена сборной Грузии и получившего на вступительных экзаменах всего одну четверку и не прошедшего по общему конкурсу. Просьбу министр подписал, но академик на просьбе оставил свою запись, которая гласила: - «Не мудрено, что всего одну четверку, так как спортсмены работают ногами, а в институте важна работа головы» и резюме – ОТКАЗАТЬ. На следующий день он уехал на симпозиум математиков в... куда не помню! Наверное, Богу было неугодно, что бы я поступил в ТГУ, так как, что бы столько раз «бомбы» падала бы в «мою воронку» осознать трудно, но зато, он все сделал, для того, что бы я поступил в ГПИ (политех). В общем, тот год был явно не моим.

продолжение следует…

[Гога]

продолжение следует…

Год проработав в НИИФПП (в будущем, МИОН) техником, в лаборатории «Нестандартного электронного оборудования», ведя жизнь, полную, бесконтрольности беспечности и вольготности. Меняя девочек с турбазы на «физкультурниц и обратно, просиживая во дворе в выходные дни до утренних зорек за преферансом (по пятницам и субботам во дворе обычно «заряжались по несколько пуль в преф, где я, редко рискуя, выходил с мизерными выигрышами или проигрышами, и «старики меня обычно в пулю брали, так как я «картины» не портил. Активным спортом, заниматься бросил, и лишь изредка в летние дни спускался в парк и занимался любимым занятием - «опускал» здоровенных студентов-физкультурников, соревновавшихся при стечении народа в толкани «барана». Расскажу об этом подробнее. В парке Ваке, да и наверное как и во многих парках СССР, бал аттракцион, наклонная плоскость с направляющими, в верху стоял неподвижно чугунный баран, а внизу на тележке с колесиками стоял второй баран. На эту подвижную тележку можно было укладывать чугунные «чушки», различных веса и толкать барана в гору, до столкновения лбами с верхним бараном, во лбу которого устанавливался пистон и при столкновении баранов лбами, пистон стрелял. Так вот, «Баранщиком» был дядя Вано, моего деда дружбан и я с детства, бесплатно мог толкать этого барана. Для удачного толкания этого «снаряда», как любого спортивного снаряда, необходимо было две составляющие, техника и сила, так вот, если сила для всех снарядов, величина универсальная, то техника, отнюдь, и на этом баране, техника имела значение, не меньшее, чем сила. Так вот, толкая этого барана с детства, я технику толчка имел великолепную и со временем научился толкать максимально груженного барана (а это + 40 кг. к весу самого барана) и левой и правой рукой. Теперь представьте картину, лето у барана толпа народа, идет соревнование двух борцов или еще там каких спортсменов (институт физкультуры был тут же), они кладут в тележку чугунные чушки (вес каждой 5кг и их было всего 8 штук, больше не помещалось в тележку) и по очереди толкают. Вокруг них друзья, девушки, вообще зеваки и все с восхищением смотрят на этих «толкачей», здоровенных ребят, «кровь с молоком», герои, сил невпроворот, а вот специальной техники толкания барана нет!!! После каждого удачного толчка, происходил выстрел пистона и бурная реакция толпы, в которой стоял и я, ждущий «своего момента». И вот наступает момент (в тележке 3-4 болванки), когда один доталкивал барана, а другой нет. И пока победитель весь потный, но счастливый, снисходительно принимал поздравления, наступало мое время. Я подходил к козлу так неринужденно толкал снаряд до выстрела, наступала пауза, победитель обычно был погабаритнее меня, он тут же докладывал еще и толкал и еще и.. не толкал и тогда, вс взоры обращались на меня, как бы приглашая, анну толкни теперь. И я подходил, подходил медленно, смотрел на грузы в тележке, смотрел на оставшиеся, смотрел, хорошо ли прикреплен пистон и это все в полнейшей тишине, тогда я докладывал все грузы и толка правой, потом подходил с другой стороны и толкал левой. Толпа обычно приходила в себя, когда я уже уходил. Такой же трюк я сделал, когда пришел в вакийский парк с Тамарой, будущей своей первой женой.
Мы гуляли по парку, катались на аттракционах и вдруг я увидел, что у «моего снаряда» толпа, я понял, что нужен, для Тамары «концерт» и это было лучшее мое «выступление». Подойти к барану Тамару я уговорил с трудом и когда подошли, там «сражение было в апогее». Когда я так, как бы между прочим, спросил её, может попробовать, то она сказала лишь одно: – «Не позорься!». Но когда в нужное время я вдруг подошел к барану, в Тамариных глазах застыл страх и она тут же ретировалась за спины присутствующих. Но я в парк пришел не толкать тяжести, а сгулять с любимым человеком, поэтому у барана я оказался в.. костюме и при галстуке, когда я взялся за ногу барана, то услышал приглушенное: ты бы хоть пиджак снял, но у меня, на это была убивающая фраза: - «Рано». Я толкнул того барана, и когда снял пиджак и передавал его Тамаре, из кармана просыпала мелочь, из толпа бросились собирать её, а потом толпа расступилась и пропустила Тамару из-за спин вперед, по её лицу я понял – «Троя пала»! Больше барана я толкать не ходил.
Ну, я немного забежал «вперед паровоза» так вот год тянулся, как-то медленно, тягуче, монотонно, от зарплаты, до подружки и вдруг, как гром среди ясного неба, повестка в военкомат, да да, в весенний призыв мне как раз 18 и «Не плачь девчонка ты только жди».

продолжение следует…