Хулио Кортасар

[НатэллаСорэ]

Кто не ассоциирует?) Лично я любое произведение искусства ассоциирую не только с феноменальным миром, но и внутренним миром автора.

Не только Бенна и Рильке. Гейм, Тракль, Бехер, ван Годдис, Брехт, Штадлер. Согласна, Рильке всё-таки лирик. А вот Готфрид Бенн видится мне если и лириком, то лишь в начале своего творческого пути. Хотя, даже первый его сборник "Морг" довольно экспрессивен.

[Othello]

А по мне, так автор скорее работает как (радио)приемник. Его внутренний мир, умение, знания и личность - лишь настойка на определенную волну, поступающую извне. Он ее ловит, обрабатывает и выдает в готовом виде. Но материал-то - не его, а Вселенной/Мира/Бога (ненужное зачеркнуть).

Да, Брехт под экспрессионизм скорее подпадает, но его стихи мне не близки - в них не так много фантазии, творчества...

[НатэллаСорэ]

Несомненно, автор есть приёмник, но волна, омывая его внутренние берега, несёт с собой крупицы песочного золота, присущего только ему.

Брехт мне попадался в сквернейших переводах. С трудом достала хороший сборничек, в котором были представлены немецкие экспрессионисты. Жаль только, книжка осталась в другом городе.

Творчество Маяковского мне очень близко)

[Othello]

Я читал их в оригинале. Рильке по-немецки потрясающе звучит.
Кстати, как ни странно, Маяковский в немецком переводе почти не уступает оригиналу.

[НатэллаСорэ]

К сожалению, я не знаю немецкого, так что приходится довольствоваться переводами. Знаю, как звучит тот же Бенн, а вот Рильке, увы...Попрошу приятеля вспомнить искусство декламации)

[Сергеевич]

Всем произведениям Хулио Кортасара свойственна некая автобиографичность. Написанный в 1963-м году роман «Игра в классики» не стал исключением. Автор, сам перебравшийся во Францию, рассказывает о главном герое, прибывшем в Париж из Аргентины. Практически все свое время он занимает бесцельными прогулками по городу, размышлениями и анализом собственной жизни и тех поступков, что он совершает.

Герой никак не может сделать выбор между двумя женщинами. Узнав, что одна из них больна раком, он покидает ее, оставаясь со второй, менее образованной, порой раздражающей его. Однако и отношения с выбранной девушкой длятся недолго. Когда ее ребенок погибает от болезни, он проявляет поразительное бесчувствие, равнодушие, после чего их отношения прекращаются. Только разрыв позволяет герою понять, что он любил эту девушку, однако становится слишком поздно для того, чтобы что-то восстановить.

В результате он оказывается высланным из Франции, возвращается в Аргентину, где ведет полурастительное существование, близко общаясь лишь с парой своих друзей. В конечном итоге, запутавшись в своих отношениях с этой парой, главный герой принимает решение покончить с жизнью. Удается ли ему сделать это — неизвестно, автор оставляет финал открытым, позволяя читателю самостоятельно решать, чем кончится эта история.

Кортасар известен, как автор, умело использующий различные литературные приемы. «Игра в классики» наводнена ассоциациями и аллюзиями, реальность здесь смешана с воображением и размышлениями, писатель рассказывает кажущуюся простой историю, запутывая ее так, что понимать ее можно совершенно по-разному.

Особого внимания заслуживает структура романа. Он разделен на две части — парижский период и жизнь главного героя в Аргентине. Кроме того, в книге присутствуют «необязательные» главы, связанные с сюжетом и дающие дополнительную пищу для размышлений. Читать «Игру в классики» можно последовательно, знакомясь сначала с «парижской», а затем с «аргентинской» частью.

Однако Кортасар предлагает читателю альтернативный порядок знакомства с книгой. Автор составляет специальную таблицу, в которой размещена рекомендованная им последовательность глав. Если воспользоваться этой рекомендацией, чтение превращается в самую настоящую игру — вымысел и реальность, сновидения и размышления, Париж и Аргентина окончательно смешиваются, рождая пышный карнавал ярких образов и ассоциаций.

«Игра в классики» относится к позднему периоду творчества Кортасара. В том, как автор строит сюжет, рисует главных героев, описывает их поступки и размышления, декорации, окружающие их, и те чувства, которыми они живут, чувствуется определенная зрелость. Смешивая французскую чувственность с аргентинским темпераментом, Кортасар создает потрясающий коктейль, который придется по вкусу любителям литературы в духе сюрреализма.

Отчасти автор описывает и свои собственные ощущения. Создавая главного героя, который оказывается чужим даже для самого себя, рисуя страшную картину одиночества, породившего фатальные изменения в его мировосприятии, описывая переживания этого поистине несчастного человека, Кортасар говорит о том, что через что приходится проходить каждому, кто оказывается вырванным из привычной среды. При этом ни один из его героев не становится образцом для подражания, ведь и сам автор не ставит перед собой задачи создавать идеалы. Напротив, Кортасар пускает читателя в свой внутренний мир, заражая его легким сумасшествием и пытаясь научить его чувствовать, размышлять, переживать, делать что-то, опираясь прежде всего на свою эмоциональность, и только потом — на некие нормы и стандарты, принятые в обществе.
http://www.rekomenda.ru/shop/all/kortas ... _klassiki/

[dsdm]

Понимаете, обыденная жизнь человека, если в его биографии нет крупных трагедий или приключений, на самом деле довольно скучна.

не соглашусь. эта фраза расходится с сюжетом рассказа Солженицина "Один день И.Д.", где автором специально описан самый обычный день из жизни заключенного. или Вы это отнесете к тому, что если место действия предполагает тюрьму, то это автоматически является крупной трагедией\приключением?

[dsdm]

Кстати, как ни странно, Маяковский в немецком переводе почти не уступает оригиналу.

если представить, то это скорей очевидно, нежели странно

[dsdm]

Так например в "Менадах" он сталкивает вместе публику и оркестр, обычно строго отделенных друг от другой подестом. Рассказ "запертая дверь" происходит на грани двух комнат в гостинице, коммуницирующих друг с другом обычно лишь доносящимися звуками, от которых разыгрывается фантазия слушающего...

прочёл "Менады", прочёл "Заколоченная дверь" (да, не запертая).
и вот хотел бы немного их с Вами обсудить. ну или еще с кем, кто тоже читал.

если в "Менадах" финал хоть как-то понятен, хотя достоверно я его для себя еще не вывел, то в "Заколоченной двери" вообще неясно, что там и как. не могли бы Вы мне разъяснить на счет плачущего ребёнка? его не существует, это я понял. герой нездоров? и вот как это понять?:

"Горькая, насмешливая мысль подсказала ему, что без детского плача и не уснешь, и не проснешься. Плача не хватало, и когда, чуть позже, он услышал слабый, знакомый звук за заколоченной дверью ( ), он понял - сквозь страх, сквозь желание бежать, - что женщина не лгала, что она была права, убаюкивая ребенка, чтобы он замолчал наконец, а они - заснули".

"не лгала" здесь каким боком? кому? что? как?!

а "Менады" меня очень заворожили своим темпоритмом. всё горит, всё дрожит... а финал я для себя могу объяснить так:
фанатизм делает из человека зверя, забывающего про все нормы морали и нравственности. слепой фанатизм. вот так плоско я понял. но сердцем чую, что и в первом и во втором рассказах заложено намного больше, нежели просто описание каких-то ситуаций со своими интересными или мистическими событиями.

в общем, прошу подискутировать на этот счет

[Othello]

Вот Вы пытаетесь рационально интерпретировать конец "Заколоченной двери", а ведь рассказ по сути иррациональный. Человек слышит из соседнего номера плач ребенка и голос женщины, успокаивающей его, выясняет, что у женщины нет ребенка, в своем рационализме пугает ее до того, что она выезжает из гостиницы. А плач несуществующего ребенка остается. Что делала женщина, чтобы успокоить" ребенка" - нам неизвестно, равно как и природа самого плача.

Человек своим рационализмом разрушил хрупкий мир вокруг самого себя и остался один на один с иррациональным, с которым сам уже не может справиться. Этот плач будет преследовать теперь его повсюсу...

Насчет "Менад" - ведь подобные вакханалии на самом деле случаются на рок-концертах. Я вот недавно посмотрел фильм "Doors" Оливера Стоуна, сцена последнего концерта живо напомнила мне "Менады". Фантастичность рассказа лишь в классической музыке.