Литература и журналистика

В науке я прослыл поэтом,
Среди поэтов – я учёный,
Увы, не верю я при этом
Моей фортуне золочёной.

Мой путь поэта безызвестен,
Натуралиста путь тревожен,
А мне один покой лишь лестен,
Но он как раз и невозможен.

Хотел бы я ходить за плугом,
Солить грибы, сажать картошку,
По вечерам с давнишним другом
Сражаться в карты понемножку.

Обзавестись бы мне семьёю,
Поняв, что дважды два – четыре,
И жить меж небом и землею
В труде, довольствии и мире.

В мире слов разнообразных,
Что блестят, горят и жгут,—
Золотых, стальных, алмазных,—
Нет священней слова: «труд»!

Троглодит стал человеком
В тот заветный день, когда
Он сошник повел к просекам,
Начиная круг труда.

Все, что пьем мы полной чашей,
В прошлом создано трудом:
Все довольство жизни нашей,
Все, чем красен каждый дом.

Новой лампы свет победный,
Бег моторов, поездов,
Монопланов лет бесследный,—
Все — наследие трудов!

Все искусства, знанья, книги —
Воплощенные труды!
В каждом шаге, в каждом миге
Явно видны их следы.

И на место в жизни право
Только тем, чьи дни — в трудах:
Только труженикам — слава,
Только им — венок в веках!

Но когда заря смеется,
Встретив позднюю звезду,—
Что за радость в душу льется
Всех, кто бодро встал к труду!

И, окончив день, усталый,
Каждый щедро награжден,
Если труд, хоть скромный, малый,
Был с успехом завершен!

Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

Гони ее от дома к дому,
Тащи с этапа на этап,
По пустырю, по бурелому,
Через сугроб, через ухаб!

Не разрешай ей спать в постели
При свете утренней звезды,
Держи лентяйку в чёрном теле
И не снимай с нее узды!

Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку
С тебя без жалости сорвет.

А ты хватай ее за плечи,
Учи и мучай дотемна,
Чтоб жить с тобой по-человечьи
Училась заново она.

Она рабыня и царица,
Она работница и дочь,
Она обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

Каждый труд благослови, удача!
Рыбаку - чтоб с рыбой невода,
Пахарю - чтоб плуг его и кляча
Доставали хлеба на года.

Воду пьют из кружек и стаканов,
Из кувшинок также можно пить -
Там, где омут розовых туманов
Не устанет берег золотить.

Хорошо лежать в траве зеленой
И, впиваясь в призрачную гладь,
Чей-то взгляд, ревнивый и влюбленный,
На себе, уставшем, вспоминать.

Коростели свищут... коростели...
Потому так и светлы всегда
Те, что в жизни сердцем опростели
Под веселой ношею труда.

Только я забыл, что я крестьянин,
И теперь рассказываю сам,
Соглядатай праздный, я ль не странен
Дорогим мне пашням и лесам.

Словно жаль кому-то и кого-то,
Словно кто-то к родине отвык,
И с того, поднявшись над болотом,
В душу плачут чибис и кулик.

У каждого дела
Запах особый:
В булочной пахнет
Тестом и сдобой.

Мимо столярной
Идёшь мастерской, -
Стружкою пахнет
И свежей доской.

Пахнет маляр
Скипидаром и краской.
Пахнет стекольщик
Оконной замазкой.

Куртка шофёра
Пахнет бензином.
Блуза рабочего -
Маслом машинным.

Пахнет кондитер
Орехом мускатным.
Доктор в халате -
Лекарством приятным.

Рыхлой землёю,
Полем и лугом
Пахнет крестьянин,
Идущий за плугом.

Рыбой и морем
Пахнет рыбак.
Только безделье
Не пахнет никак.

Сколько ни душится
Лодырь богатый,
Очень неважно
Он пахнет, ребята!

НЕ ПОЗВОЛЯЙ ДУШЕ ЛЕНИТЬСЯ

Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

Гони ее от дома к дому,
Тащи с этапа на этап,
По пустырю, по бурелому
Через сугроб, через ухаб!

Не разрешай ей спать в постели
При свете утренней звезды,
Держи лентяйку в черном теле
И не снимай с нее узды!

Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку
С тебя без жалости сорвет.

А ты хватай ее за плечи,
Учи и мучай дотемна,
Чтоб жить с тобой по-человечьи
Училась заново она.

Она рабыня и царица,
Она работница и дочь,
Она обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

Всесилен я и вместе слаб,
Властитель я и вместе раб,
Добро иль зло творю — о том не рассуждаю,
Я много отдаю, но мало получаю,
И в имя же своё собой повелеваю,
И если бить хочу кого,
То бью себя я самого.

Орел бьет сокола, а сокол бьет гусей;
Страшатся щуки крокодила;
От тигра гибнет волк, а кошка ест мышей.
Всегда имеет верх над слабостию сила.

Ты и убогая,
Ты и обильная,
Ты и могучая,
Ты и бессильная,
Матушка Русь!

В рабстве спасенное
Сердце свободное -
Золото, золото
Сердце народное!

Сила народная,
Сила могучая -
Совесть спокойная,
Правда живучая!

Сила с неправдою
Не уживается,
Жертва неправдою
Не вызывается,-

Русь не шелохнется,
Русь - как убитая!
А загорелась в ней
Искра сокрытая,-

Встали - небужены,
Вышли - непрошены,
Жита по зёрнышку
Горы наношены!

Рать подымается -
Неисчислимая!
Сила в ней скажется
Несокрушимая!

Ты и убогая,
Ты и обильная,
Ты и забитая,
Ты и всесильная,
Матушка Русь!

Я орал,как все,с дуру с молоду:
За границей жизнь,вот бы мне туда,
Надоело здесь махать молотом,
Да рабочим быть,вот бы в господа
Заграница ты,заграничная,
Что я видел здесь,жми,давай-давай,
Надоела мне жизнь фабричная,
За границей же,для любого рай

Так и бросил я,Русь убогую,
Мордобой крестьян,да барыг разбой,
Всю дорогу пел,славу Богу я,
В общем,ехал к ним,как к себе домой
Сверху донизу,опплевался весь
На правительство,что сидит в ЦК,
Мол,за правду мне не придётся сесть,
Мол,нашли себе Ваньку-дурака

А как въехали в Заграницу мы,
Началось у нас новоселие -
Потекли вином золотые дни,
Наступило,мол,разговение...
Я как все,хвалил жизнь кайфовую,
Напролёт всю ночь,об одном мечтал -
Вот начну я жизнь свою новую
И скажу друзьям:я счастливым стал!!!

Утекло вино,деньги кончились,
И пришёл ко мне день похмелия
А друзья мои злобно морщились -
Ну,и где ж твоё Воскрешение?
Из гостиницы,в шею,выгнали,
Не даём мы в долг,грязь советская,
Удивляются,брови выгнули
Мол,не хлев - гостиница светская

Мол,не скотный двор,что вы,Господи,
Господа,так те при деньгах живут,
А без денег вы - ваньки босые,
Так подите прочь - здесь не подают
И пошли мы проч,шапки скинули
Кто куда пошёл,я на хлеб искать,
А друзья мои где-то сгинули,
Хоть и добрый я,да на них плевать

Но и здесь живут люди добрые,
И подвал сдают и работа есть -
Языком лижу им уборные,
А по совести,это ж мне за честь
Эх бы вдарить раз,другой,молотом
Хоть игрушечным,жалко денег нет...
А лечиться здесь,ох и дорого,
Чуть не сдох с тоски,в эти пару лет

Проникновенье наше по планете
Особенно приятно вдалеке:
В общественном парижском туалете
Есть надписи на русском языке.

Девы Сен-Жерменского предместья,
я давно не помышлял о мести,
но, блаженной памяти Вийона,
я, в жестокость города влюблённый,
развожу цветы и ставлю свечи,
но не верю в искренность Предтечи!



О, боги, вы слепили этот город
из голосов лукавых горгорилий;
вы любите свинец его и голод
и бронзовый загар автомобилей.

Вы любите легенды и токкаты
и добрый гул Латинского квартала,
там, где “Бордо” рекой; и эстакады,
отраву слёз и запах капитала.

Вы любите кокосовую стружку
на крышах Sacre-Coeur и климат мягкий;
и вы простите мне за ту старушку,
что я зарезал, – сами забияки!

О, розовый рассвет у сердца Сены,
о, старые пройдохи букинисты,
как сладко быть Спасителем спасенным,
но я куплю любовнице монисто!



Первый раз Париж слегка дразнил,
на второй учил словам и жестам,
а на третий, не найдя в нём места,
всё-таки его ты полюбил.

В авто,
последний франк разменяв.
- В котором часу на Марсель? -
Париж
бежит,
провожая меня,
во всей
невозможной красе.
Подступай
к глазам,
разлуки жижа,
сердце
мне
сантиментальностью расквась!
Я хотел бы
жить
и умереть в Париже,
если б не было
такой земли -
Москва.

Облака — вокруг,
Купола — вокруг,
Надо всей Москвой —
Сколько хватит рук! —
Возношу тебя, бремя лучшее,
Деревцо мое
Невесомое!

В дивном граде сем,
В мирном граде сем,
Где и мертвой мне
Будет радостно, —
Царевать тебе, горевать тебе,
Принимать венец,
О мой первенец!

Ты постом — говей,
Не сурьми бровей,
И все сорок — чти —
Сороков церквей.
Исходи пешком — молодым шажком! —
Все привольное
Семихолмие.

Будет твой черед:
Тоже — дочери
Передашь Москву
С нежной горечью.
Мне же — вольный сон, колокольный звон,
Зори ранние
На Ваганькове.

А меня опять в Париж потянуло. Наверное, наступившая зима виновата:

Ты не вступишь в Париж победителем, нет, —
Ты приедешь в Париж ранним утром щемящим,
В час, когда в Шарантоне проснётся рассвет,
А Bois de Boulogne притворяется спящим.
И по улицам вечным, — фасады – не в счет, —
Ты пойдёшь, на сто лет постаревшим гаменом…
Просто так, наугад, куда сердце ведёт,
Узнавая внезапно, знакомые стены.

Узнавая свои не свои брассери,
Где ни разу не выпил стаканчик кагора…
А прикроешь глаза – и, стоят фонари,
На которых висят сыновья мушкетёров!
Ты поднимешь фригийский колпак с мостовой,
Где еще не замыты кровавые пятна…
Это листья осенние над головой,
Словно, старый Париж, что-то шепчут невнятно.