Литература и журналистика

Рассказы Олега Беломестных, Тамары Дубиной,
Владимира Лорченкова, Дмитрия Данилова.


Рассказ Олега Беломестных «Следуй за мной» (http://magazines.russ.ru/sib/2008/5/be4.html
) не отличается особой изысканностью исполнения : есть длинноты, есть площадки и площади, где мог бы разгуляться и самый снисходительный редактор, есть , наконец, места, исчезновение которых только улучшило бы это повествование. И тем не менее это полноценный и качественный литературный текст . И прежде всего потому, что автору удается убедить нас в том, что его герой так только и должен себя вести. Если бы О. Беломестных не вернул своего Вадима в зону , грош в базарный день была бы цена и всего рассказа и основной идеи его. Именно неудача побега делает убедительным …возможное воцерковление Вадима. И превращает бесхитростное повествование - в художественное исследование пути к вере.

« Снег в Иерусалиме» (http://magazines.russ.ru/ier/2007/24/du10.htm). Очень русский рассказ получился у Тамары Дубиной - изумительно русский. И дело не только в снеге, лыжах , пейзажах, воспоминаниях… Но и в том, что каким-то непостижимым образом воссоздается та поразительная ценностная атмосфера России ,с которой так торопливо расправились в 90-е годы. Да, она вырастает в рассказе из сильнейшего , искреннего и необычного чувства несомненно русской по духу женщины, смотрящей на снег в Иерусалиме . Да, это снег вызвал ностальгическую лавину в ее душе…. Но это случилось лишь потому , что оно было и до сих пор является для нее ценностью такого уровня, что и горсти скудненького южного снегопада было достаточно….
Этот наплыв воспоминаний неожидан для нее самой - он обескураживает и даже, кажется, пугает… Тамара Дубина очень тонко чувствует смятение чувств своей рассказчицы и спешит поддержать ее - укрыть в первой попавшейся арабской кофейне..

Получился на этот раз качественный рассказ и у Владимира Лорченкова « Макомоны» - (http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2008/5/lo.html). Если попытаться ответить на вопрос, что превращает эти неприхотливые бытовые зарисовочки в художественное произведение, то обнаруживаешь, что с ролью « волшебной палочки» здесь блестяще справляется, по существу, всего лишь одна фраза - рефрен «сын мой, не бойся». Убери ее - все рассыпается мгновенно. В. Лорченков, как на спицу, нанизывает на нее отдельные фрагменты своего повествования. И ,возможно, что именно желание замаскировать ее решающую роль останавливает автора… И волшебная фраза не превращается в название рассказа...

Вне всякого сомнения, особняком в этой группе текстов находится рассказ Дмитрия Данилова « Девки на станции»
(http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2008/5/dd6.html) - замечательный ( и достаточно редкий) образец виртуозного владения приемами повествования. Уровень его таков, что КАК не только оттесняет ЧТО, но и готово уверенно заявить о своих абсолютистских претензиях: это надоедливое ЧТО и вовсе не нужно...
Возможно, я в тексте Д.Данилова не заметил чего-то важного, но от впечатления, что он( текст) дальше слово-плетения, слово-вязания не идет, избавиться ( пока) не могу. Текст, по-моему, демонстративно линеен - этическая и собственно познавательная составляющая вполне сознательно подавлены( здесь (http://vsurikov.ru/clicks/clicks.php?uri=Tenzor.htm) о трех измерениях художественного произведения можно прочитать поподробнее) .
Д.Данилов в своем ЖЖ поместил недавно рассказ Л. Добычина "Тимофеев". Мне показалось, что «Девки» написаны в той же или очень близкой тональности( это не подражание, а именно настройка на тон). Но нельзя не заметить, что Л. Добычин в этой своей изящной миниатюре последним движением кисти(последней фразой) переводит( считает нужным перевести ) свой текст в.. трехмерное пространство…
А вот даниловский Тапов так и остается … бездушным сканером…Да высококачественным – HP 3800, не ниже. Но - сканером.
Правда, может быть, именно к этому и сводился замысел Дмитрия Данилова - типизировать сканероподобность ( высокий уровень воспроизведения реальности в своих впечатлениях при абсолютном равнодушии к ней самой ) нынешних молодых интеллектуалов…
Но если это так (я в этом не уверен) , то тогда Дмитрия Данилова можно, и в правду, поздравить с большим успехом.

В вывешенном на днях «Журнальным залом» февральском номере «Москвы» производят впечатление две публикации: подборка (http://www.moskvam.ru/2008/2/Airapetian.html)
рассказов ленинградца Валерия Айрапетяна и рецензия Павла Басинского ( http://www.moskvam.ru/2008/2/Basinsky.html)
на второе издание рейфилдской биографии Чехова.
У В. Айрапятяна безупречным кажется лишь средний в общем-то рассказик «Главные новости» - своеобразно выполненная бытовая зарисовка с задачей, совершенно прозрачной, лишенной каких-либо претензий и решенной, вне всякого сомнения, - обсмеять. Событием мог бы стать рассказ «Она». Но, увы, эта стилистика «обсмеять», с помощью которой, возможно, и был запущен этот текст, и от которой автор упорно избавляется под давление новой темы… Той, что вдруг возникла в простеньком и легком этом осмеивании, потом закрепилась и начала активно вытеснять все смешки и подначки. И, в конце концов, фактически захватила все пространство рассказа…
Шел в комнату - попал в другую . Начал с чисто восточной мужской фанаберии - кончил пламенным объяснением в любви…
Я охотно допускаю, что эта идея( самопроизвольное переопределение смысла текста при его написании ) - всего лишь моя фантазия. Но я и не могу представить, чтобы рядом с тем поразительны уровнем изобразительного мастерства, что продемонстрирован в этом рассказе, существовало столь же поразительное бесчувствие…
Чтобы ни делали с современным молодым человеком обстоятельства его собственной жизни , по-прежнему франкоориентированная философская мысль и митрофанушки из рекламных агенств и с центрального ТВ - все равно не могу представить. И только гипотеза об эволюции замысла как-то позволяет свести концы с концами.
Ну , начал он, положим, в стиле последнего рассказа своей подборки - этак гнусненько и с оттягом…. Но выскользнуло повествование из- под контроля, и неизвестно откуда и из чего вдруг начал формироваться какой-то образ, который не только стянул все на себя , но понудил говорить другим языком, ставшим и для самого автора откровением …
Но осталось и что-то прежнее, чуждое, ложное - остались ксенолиты. Разглядеть и ликвидировать которые не хватило пока ни вкуса, ни мудрости. А ведь был в шаге от беллетристического шедевра… Достаточно было легкой лексической правки.
Но - кружат бесы… Кружат.. Даже в Санкт-Петербурге .

Собственно об биографии Чехова, написанной Рейфилдом, П. Басинский пишет мало. В основном же - об издержках восприятия Чехова в современной России. И большей частью - вполне удачно пишет:
« Весь тот ужас, который творится вокруг Чехова в России, мне напоминает чудовищную «видеому» Андрея Вознесен¬ского «Чайка — плавки Бога». Чехов, с его позитивной натурой истинно русского человека, с его неприятием всякой фальши, декадант¬щины, определенно сошел бы с ума и за¬стрелился, как Иванов, доживи он до наших дней. Нам определенно необходима английская трость, чтобы проехаться ею по головам всех, кто делает из Чехова «доброго доктора» или «чудовище» — суть неважно».
Что касается самой биографии, то сошлюсь на собственную работу, приуроченную к первому изданию книги (http://vsurikov.ru/clicks/clicks.php?uri=sechenie.htm).
Чеховское золотое сечение…. Эта идея хорошо вписывается, кажется, и в рассуждения П. Басинского.

Рассказы Марины Аршиновой, Антона Алева и Михаила Петрова


Антон Алев. ДОРОГА

http://magazines.russ.ru/sib/2008/6/al3.html

Антон Алев - отчаянный экспериментатор. Если нормальный беллетрист позволяет себе определенные вольности с временной координатой ( время в повествовании может длиться с разными скоростями и в разных направлениях, скользить, стоять на месте, переходить на скачки и даже закручиваться в вихри) и никогда не посягает на пространственные, если фантаст обычно просто перемещает пространственные координаты вдоль оси времени куда-то вперед или назад и там ( с какой-то небольшой психологической правкой) разворачивает свое повествование , то беллетрист- экспериментатор , убежденный, или по крайней мере чувствующий это, в сущностной связанности всех четырех координат берется за все четыре одновременно( сжимает, растягивает, меняет углы ) и в созданное фантастическое( с нарушенными пропорциями) пространство проецирует свое повествование, отслеживая возможные изменения психологии поведения. Смысл? Ну, скажем, размяться, потренировать воображение. Или попугать доверчивого и легковозбудимого читателя… Но цель может быть и исключительно конструктивная - экстраполировать человеческую психику в экстремальные условия чтобы оценить ее возможности и пределы устойчивости. Мне кажется, что такого рода эксперименты блестяще получались у Стругацких ( возможно, не без влияния гения Тарковского). У меня сложилось такое впечатление, что в этом тяжелом и опасном направлении может с успехом двигаться и Антон Алев. Во всяком случае, об этом свидетельствует рассказ «Дорога». Какая –то изысканная грань нормального человеческого поведения им выхвачена в этой жутковатой экстраполяции. И очень убедительно подана. А каков финал! Даже великий искусник О Генри не мог позволить себя такой роскоши - дважды изумлять читателя в финале.
Непременно вывешу этот рассказ на своем сайте и с высокой отметкой.
Но движение в этом направлении легко не дастся. О чем и свидетельствуют два других рассказа подборки. Рассказ «Вечность заканчивается» дальше стандартной фантастической зарисовки не двинулся. Не считать же появление русалки психологическим сдвигом - это можно объяснить и проще: мутацией под воздействием радиоактивного излучения. Рассказ же « Сила тяжести» и вовсе неприкаянно завис между нормой и патологией, причем в непосредственной близости от последней...



Марина Аршинова . Пусть будет так

http://magazines.russ.ru/neva/2008/5/ar5.html


История , рассказанная в этом непритязательном рассказе и в самом деле и числа тех, что «невозможно уразуметь». И, наверное, очень непросто передать на словах историю такой сумасшедшей любви.… Ослабишь - не заметят. Усилишь - высмеют. Выход один - писать как об обыденном и, в конце концов, естественном. Как о том, что может быть только так, а не иначе. Я не хочу проводить никакие параллели и сравнивать уровни литературного мастерства, но от «Гранатового браслета» также исходит эта благодатная эманация нормы - так, и только так.


Михаил Петров. В КОНЦЕРТЕ
http://magazines.russ.ru/zvezda/2008/7/pe2.html

Идеальный, строгий - классический рассказ. Сейчас так не пишут. Может быть, разучились, может быть, бояться. Без выверта, ведь, без какой-нибудь вмонтированной в текст перекошенности сегодня, пожалуй, и не обратят внимания... И вот что интересно, в тексте совершенно не чувствуются ни возраст автора (довоенное поколение), ни характер основных его занятий, весьма и весьма далекий от беллетристики. Опыт жизненный - да, без него такого финала не выстроить…
Рассказ поразительно современен. И прежде всего потому, что приоткрывает - нет, фактически открывает заново - какую-то очень светлую сторону человеческой жизни, второпях заплеванную и затоптанную на стыке двух столетий.
Этому бы рассказу да рекламу…
Какого – нибудь серьезного кинорежиссера подвести бы к нему… Редколлегию «Нового мира» заинтересовать бы…
Ведь стопроцентный претендент на казаковку…

БЕЛЫЙ ВАЛЬС РУСИНЫ ВОЛКОВОЙ

Русина Волкова "Протанцуй со мной по долгому пути нашей любви…",рассказ.

http://magazines.russ.ru/neva/2008/6/vo6.html

Я до конца этот рассказ, видимо, не понимаю. Потому и не могу в нескольких словах объяснить, почему он мне безумно нравится. Несмотря на явный провал в сюжете: предфинальный монолог чеченского боевика Аслана должен быть совершенно другим - коротким, импульсивым, невнятным . Ему не надо ничего объяснять, он должен только выполнить свою сюжетную роль - запустить в героине еще одно толкование песни - ее последнего куплета, по крайней мере.


{ Я не слышал этой песни, мне неизвестно было и это имя - Леонард Коэн. Но почувствовал сразу , что рассказ является интерпретацией какой-то фантастически чудесной вещи - не может же эта песня быть уровнем ниже текста рассказа; или хотя бы того подстрочника( нерифмованного стихотворения), что приводит сама Русина Волкова. И мне стало понятно - надо искать песню.
Нырнул в Интернет. Какая же все-таки это клоака - сколько всякой мерзости вытянули поисковики на безупречную, казалось бы, поисковую фразу «Dance me to the end of love». Прорваться к записи в обход этой мерзости так и не удалось…
Наш 12-тысячный Задонск безмолвствовал. Даже в воскресный день все задонские культуртрегеры, специализирующиеся на попс- обработке мозгов местных жителей, были на базарной площади единодушны: нет, не знаем, никогда не было. И молча укоряли: попридержи блеск в глазах и дрожь в голосе, старик.
Ударил по своим московским связям - среди москвичей в возрасте от 60 до 30 - тот же результат, тот же укор. Правда, наутро ссылку на запись прислали…}

Монолог боевика - узловая точка этого сюжета, выстроенного на экзотической, крайне напряженной и глубоко личной интерпретации одной песни. В глубине не откажешь и самому тексту, мелодии Коэна, но Русина Волкова своим сюжетом приоткрывает в этой, да, тревожной, но в целом мирно настроенной песне, какую-то трагическую глубину.. Точнее она находит и показывает эту глубину в судьбе своей героини, и что-то, присутствующее в песни и отдаленно созвучное этой судьбе, усиливается и в песне. Так получается , что героиня рассказа в течение короткого времени многократно прослушивает песню, и это «отдаленно созвучное» концентрируется с такой силой, что ее намерение - добыть шахидский пояс и грохнуть своего мужа вместе с этой его новой женой, кажется убедительным предельно.
Страшная точка в сюжете. Из него нет, фактически, выхода. Грохнуть, конечно, можно. Но это только в жизни переход от намерения к действию относительно прост. В художественном же произведении для такого перехода требуется ювелирная работа и многоплановая подготовка. В контексте же представленного рассказа он выглядел, пожалуй бы, ходульным. В запасе было одно - оставить сюжет открытым. Но при той почти трагической напряженности, что в своей интерпретации достигла Русина Волкова, открытость была немыслима. Надо было снять напряжение - клин выбить клином.
Монолог Аслана, если бы он больше напоминал мычание, чем связанную речь, такую роль и мог бы сыграть …
Он в общем то и сыграл - помог уцепиться за последний куплет и сделать переход к умиротворяющей трактовке. Трактовке, не только внутренне присущей самой песне Коэна, но и точнейшим образом передавшей самое истинное в судьбе героини.
Она - пригласила на белый вальс. Она - провела по лезвию ножа.
Рассказ получился мощный, сильный. И очень русский.
И главное, у замечательной песни Коэна появился новый высокохудожественный перевод. Были переводы Перси Б.Шелли, М. Немцева, Кати Макаренко…
Теперь есть и Русины Волковой. Лучший!

По этой ссылке (http://www.box.net/shared/bpy24yrl9q) желающие в полной мере насладиться рассказом Русины Волковой могут скачать mp3 файл с песней Коэна «Dance me to the end of love», 6.5 мб

Смерть Аделаиды Вигдовны

Новый рассказ Наталии Рубановой -«Прошлый век» (http://magazines.russ.ru/znamia/2008/8/ru6.html) Таких рассказов, и вполне удачных, где сюжет целиком сводится к воспоминаниям о прожитой жизни, наверное, сотни, если не тысячи. Но этот, наверняка, не затеряется в их скоплении - слишком уж своеобразен механизм, запускающий эти воспоминания.
Ослабление памяти и , как следствие, фрагментация мировосприятия - оно постепенно становится неким подобием сна… По всей видимости, вот также фрагментарно с помощью какого-то тайного генератора случайных чисел отключается ( или включается ) при засыпании ( пробуждении) мозг - сближая невероятное, несовместимое.. Здесь же память медленно съедает болезнь - объединяя в пульсирующую калейдоскопическую картину разрозненные фрагменты прожитой жизни. Болезнь прогрессирует, сближения становятся все более и более странными, настолько, что вот уже и реальные сны перестают отличаться от сноподобных воспоминаний Аделаиды Вигдовны…
И что интересно ( случайно это получилось у Наталии Рубановой или таков был замысел - теряюсь в догадках ). Мозг, это общепризнанное сосредоточение рациональности, умирает. И, казалось бы, все более непосредственным - детским - должно становиться восприятие. Но у Аделаиды Вигдовны оно, напротив, становится, похоже, все более рациональным, сухим, бесчувственным - пока не обрушивается в смерть.
Мышление бессмысленно, безжизненно, пусто в своем чисто рациональном пределе. Пределе без сопровождающих его шумов -чувств и бессознательных реакций. Нет, Наталия Рубанова не открывает этой фундаментальной истины - она давно известна и восходит, в общем-то, к второму началу термодинамики. Но совершенно определенно в своем художественном исследовании Наталия Рубанова подтверждает эту истину жизни . Причем как бы от противного – рассказывая об умирании очень даже неординарной своей героини.

Литературный журнал Ивана Зорина
 
В Интернете появился еще один литературный ресурс (http://www.izorin.ru/)
 - главный редактор Иван Васильевич Зорин. Блестящий, но, к сожалению, малоизвестный рассказчик. Чтобы согласиться с этой,  отнюдь не избыточной  оценкой достаточно  прогуляться по любой из восьми ссылок   на его рассказы ( смотри здесь - http://vsurikov.ru/clicks/clicks.php?uri=drug.htm) .
Журнал еще во младенческом возрасте, но заглянуть уже можно.
Во-первых, весьма и весьма привлекательна общая установка журнала:
««Литературный журнал» создан для всех интересующихся современной русской литературой, загнанной под пол масскультуры. Сужая аудиторию, «Литературный журнал» имеет дерзость пойти вразрез с главным принципом современного мира - погоне за потребителем. Редакция ориентируется, прежде всего, на свой вкус, не стремясь сделать журнал ни модным, ни современным.
От владения грамматикой до чтения такая же бездна, как от азбуки до книжной искушенности. В конце концов, надо признать, что чтение - такая же работа, как труд каменщика, а профессиональных читателей в наши дни стало не больше, чем профессиональных писателей.
И «Литературный журнал» именно для них.»
Да,   и первая публикация главного редактора «ПИСАТЕЛИ И ЛИТЕРАТОРЫ» ( http://izorin.ru/index.php?option=com_c ... 5&Itemid=4)
однозначно свидетельствует - скучно не будет . Там много любопытных наблюдений и     слишком, как кажется, уж жестких суждений. В частности, Валентина  Распутина лично я  в полное владение советской эпохе не отдам( и готов доказать неопровержимость своей позиции). Он, как художник, выше той эпохи и вообще - вне   любых  социальных рамок. Как тот же   Казаков, как Высоцкий, как  Белла он   принадлежит русской культуре. И только ей.

Большое спасибо за рецензии и за внимание к современной литературе. Только стольким сразу очень сложно уделить должное внимание...

Я вот обнаружил в сети ресурс, где имеются рассказы Дмитрия Дейча о музыке. Не всё там гладко, некоторые тексты вызывают недоумение, но вот несколько ссылок на рассказы очень любопытные с моей точки зрения:

http://ezhe.ru/ib/issue546.html

http://ezhe.ru/ib/issue659.html

http://ezhe.ru/ib/issue681.html

http://ezhe.ru/ib/issue829.html

http://ezhe.ru/ib/issue864.html

Рассказы: Т. Лебедева, Н. Коняев, А. Березин, В. Шпаков.

Татьяна Лебедева. Сливовое пюре.
http://magazines.russ.ru/volga/2008/1/le3.html
Классный мог бы получиться рассказ…Все здесь хорошо и удачно. Удивительно точно, можно даже сказать, виртуозно выписана экзотическая житейская коллизия ( длящаяся - тлеющая - годы влюбленность) - совершенно вроде бы несовместимая с нашим хамским временем. Ни одного срыва, сбоя, фальшивой ноты я не нашел. Очень все естественно и убедительно. Но, увы, - неудачный финал. Убивающий замечательный текст. Понимаю, что сложно выбраться из этой банальной и одновременно фантастической истории без вкусовых потерь… Возможно, надо было остановится на каком-то более неопределенном варианте. Слишком уж сладко все заканчивается. И переперченность сливового пюре ситуацию нисколько не спасает…

Николай КОНЯЕВ. МЕДВЕДЬ http://zavtra.ru/cgi//veil//data/denlit/143/61.html
Выдуманный и измышленный, нарочитый и нафантазированный, неестественный и придуманный, примышленный и удуманный, изобретенный и сконструированный , сочиненный и скропанный, состряпанный и сготовленный, но абсолютно реальный - замечательный русский рассказ. У нас именно так, в конце концов, все и случается… Только русский и может - решится! - такое записать.

Арсений Березин. Рассказы . http://magazines.russ.ru/zz/2007/12/be5.html
Подборка из четырех рассказов на «тему дети и война». Казалось бы - что здесь можно сказать нового - что способно здесь и удивить, и взволновать. И тем не менее два из четырех рассказов определенно выше простых бытовых зарисовок. И если рассказ «Бизе, сюита "Арлезианка"» ( он даже не военный - действие в предвоенном Ленинграде ) берет исключительно необычностью происходящего, то «Разъезд Тчанниково» с событийной стороны ничем не примечателен , банален даже. Но мастерски прописан характер и поступок. Мастерски в том смысле, что поданное в нем как обычное и естественное, превращается под пером автор во что-то неизбывное, архетипическое - в черту национального духа.

Владимир Шпаков. Маятник Фуко
http://magazines.russ.ru/znamia/2008/8/sh4.html
Я не могу понять почему, но этот в общем-то достаточно сумбурный текст мне нравится. Возникает желание перечитать его…Я ищу ,но не нахожу, к чему прицепиться. Рыхлое, казалось бы , плохо структурированное образование, набор коротких, едва увязанных друг с другом эпизодов. Но что-то соединяет их в одно - эффект целостности очевиден, он и подталкивает к перечитыванию, к попыткам понять и разобраться . Так что?... Теряюсь в догадках и , в конце концов, останавливаюсь на эффекте большой - конструирующей - метафоры. Это она зафиксирована в названии рассказа. Это она искусно рассыпана и по частичкам запрятана в множество случайных эпизодов . Это она запускает механизм смыслообразования и собирает эпизоды в одно целое. Это она из случайных слов и жестов выстраивает замечательный женский образ - незабываемую Мосину .
Валерий Суриков http://www.vsurikov.ru/

Рассказы Майи Кучерской и Алексея Алехина.


Майя Кучерская. Кукуша ( http://magazines.russ.ru/znamia/2008/10/ku4.html)

Муж, двое совсем маленьких детей… Ее семья и … некто, судя по всему, предмет ее влюбленности далеких школьных лет - опустившийся субъект, наркоман, почти мразь. Что-то светлое, однако, в душе ее еще сохранилось и оно, это что-то, эта неизжитая, неутоленная влюбленность, похоже, и есть главный источник ее сегодняшних душевных мук, которые настолько сильны, что она готова умолять этого субъекта, собирающегося со своей очередной подружкой в очередной отрыв в подполье, подальше от суеты сует - «возьми меня с собой»…
Такую вот коллизию рискнула положить в основу своего рассказа Майя Кучерская. Именно рискнула. Потому что
вероятность написать что-нибудь путное здесь крайне мала. Хотя бы потому, что слишком уж незначительно то душевное движение, которое предстоит исследовать. Не по сути своей, конечно, незначительно, а по реальной силе - по способности влиять на поступки. Тут очень сложно выбрать нужную тональность. Тут и у закаленного(как жизнью, так и игрой собственного воображения) мастера вероятность сфальшивить, дать петуха, слепить что-нибудь в высшей степени неестественное, и есть максимально возможная вероятность. Но даже если слух тонок, почти совершенен, если природное чувство естественности убережет от явной фальши, то и тогда нелегче - это чувство непременно будет сталкивать автора к одной из неизбежных для таких коллизий крайностей - либо в дидактику, в нравоучения, либо в плоскость - в какую-нибудь чернуху. То есть придется либо занудно показывать, что подобные душевные движения отнюдь не старомодны, а по-прежнему значительны, либо плюнуть, в конце-концов, и эту безнадежную старомодность самым современным образом зафиксировать.
Поразительно, но М. Кучерская нашла нужный тон. Она пропела свою мелодию без единой фальшивой нотки. Она даже с достоинством, прямо глядя в глаза читателю, сумела выйти из этой истории - нашла как это сделать.
И произошло это исключительно потому, я считаю, что она создала замечательную оправу для того душевного движения, которое вознамерилась описывать. Эта влюбленность ее героини, этот ее неестественный побег в юность взяты не сами по себе, а как реакция. Реакция на одно из очень неприятных состояний, подстерегающих современную, напичканную представлениями о своем полном равноправии женщину. Усталость от свалившейся на тебя обузы - жить не для себя… Именно эта главная усталость семейной жизни пробуждает и подогревает ностальгию героини рассказа.
Кризис молодой семьи …Он и описан - тончайшим образом прописан в этом рассказе…И кажется, эта семья выберется из своего кризиса. Почти наверняка выберется…



Алексей Алёхин. Репетиция http://magazines.russ.ru/zz/2008/15/aa5.html

Двое приезжают заграницу на отдых. Они еще не успевают, как следует разместиться, как приносят телеграмму - у него умерла тетка. Он летит на похороны и через пару дней возвращается. И все. Но рассказ получился страшный, почти жуткий. При полном отсутствии в тексте каких-либо признаков устрашить, запугать. В чем источник этого превращения банального и обыденности в жуть - понять не возможно. Его внешне проявленного, легко обнаруживаемого и называемого, попросту нет. Его нет, а чувство какой-то запредельной, трансцендентальной опасности есть. Значит, ее удалось извлечь из обычных, ходовых смыслов слов и так разместить эти слова, что в ассоциациях, сближениях в наведенных связях, возникает какая-то особая( до- смысловая, до-понятийная) атмосфера тревоги, беспокойства. Эффект, в определенном смысле напоминающий тот, что имел место в одной ранней песне В. Высоцкого( « Парус»), где сближались отдельные несвязанные предложения, которые вместе создавали такой же эффект - тревоги, беспокойства.
Но в рассказе Алексея Алехина мы сталкиваемся с чем-то значительно более утонченным. Ясный, подчеркнуто ясный рассказ. Hо то же, что у Высоцкого, послевкусие…
Наверное, можно проанализировать лексику, и какая-нибудь объясняющая статистика обнаружится непременно. Но лучше этого не делать. Во-первых, слишком уж чрезмерный анализ художественному произведению обычно не на пользу. Во-вторых, очень уж будет удивлен, по-моему, автор - для него такая, ориентирующая смысл статистика окажется сюрпризом. Потому что наверняка никакой статистики он не выстраивал. Он просто мастер. Уж в этом-то рассказе - вне всякого сомнения.
Валерий Суриков
мой сайт- http://www.vsurikov.ru/

Обыкновенный замечательный рассказ Наталии Ключаревой.

Свежая новомировская подборка рассказов Наталии Ключаревой под названием (http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2008/9/kl6.html ) «Звезды и люди»
достаточно объемна. И она, наверное, вполне заслуживает внимательного и пристрастного разбора, благо прошлогодний лауреат Казаковской премии в этой подборке самым решительным образом перестраивает свою стилистику. Но я воздержусь от такого анализа и исключительно потому, что подборка содержит один рассказ замечательный безусловно. Независимо от любых предварительных установок - сюжетных, идейных, стилевых… Обыкновенный замечательный рассказ. Русский рассказ. Написанный горячим и… мудрым сердцем.
Я имею в виду даже не весь рассказ целиком , а всего лишь его третью часть. Первая и вторая не очень сильно мешают основной - третьей, - но без них последняя определенно лучше. Наталия Ключарева назвала этот рассказ « Всеми видами наземного транспорта» И это, пожалуй, единственная манерность в этом тексте.
И зря, конечно, поставила его первым в подборке - всё остальное на его фоне явно провисает.

О рассказах Георгия Давыдова.

Пожалуй, я начну потихоньку свертывать свои поиски (http://vsurikov.ru/clicks/clicks.php?uri=russkaz.htm) качественных современных рассказов - безусловный лидер для меня определился и, кажется, надолго. Это - Георгий Давыдов. Судя по публикациям 2008 года ( две подборки в «Новом мире», декабрьская публикация 2007 года в «Знамени») наши литературные мэтры положили все-таки глаз на этого выдающегося рассказчика. Пока, правда, его не балует критика. Очень даже не балует. Но и ей, ведь, тоже непросто вот так, вдруг и резко, перенастроить свои симпатии и среди длящего, и в общем-то господствующего пока, любования всяческим неустройством, грязью и грязнотцой, бесцеремонностью и бестолочностью заговорить о чем-то высоком - на нем снова, как встарь, начать удерживать интерес читающей публики. Непросто, наверное, даже тогда, когда является автор такого уровня как Г. Давыдов.
Возможно, что отдел прозы «Нового мира», уделивший в этом году столь много внимания Г. Давыдову, и имел такое намерение - настроить критику. Как никак две публикации - это вполне реальная возможность оказаться в числе претендентов на премию имени Казакова. Но увы, увы, длинный список претендентов на премию опубликован, но среди шести десятков имен места Г. Давыдову не нашлось.
Что это? Издержки процедуры предварительного отбора - для рассказов этого мастера просто не нашлось номинирующего. Или у членов жюри, у их консультантов и благодетелей существует настолько сильная идиосинкразия ко всему разумному, доброму, вечному, что через сии могучие фильтры, настроенные и установлены еще в конце прошлого века, не просочиться сегодня и самому Казакову.
Я обратил внимание на Г. Давыдова, прочитав его рассказ «Ubi patria..», опубликованный в «Москве», еще в феврале 2002. Но там сильнейшее впечатление вполне можно было связать с совершенно сумасшедшей фабулой. Хотя, если разобраться, далеко не очевидно, что проще для беллетриста сделать банальный сюжет шедевром или удержать в высокохудожественных рамках, не изуродовать назиданиями и восторженностью сюжет исключительный. Вторая задача мне представляется более сложной. Но Г.Давыдов с ней в том давнем рассказе блестяще справился.

Об этом рассказе подробнее вот в этой рецензии
(http://vsurikov.ru/clicks/clicks.php?ur ... 080306.htm
) Там же и впечатления об его рассказах из январского «Нового мира» за 2008. Не удержусь и приведу фрагмент из нее, поскольку все это в полной мере приложимо и к двум его сентябрьским рассказам ( «Вечное перо», «Крокодиловы слезы», http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2008/9/da2.html):
«Тогда я оставил без внимания то обстоятельство, что герой рассказа - русский аристократ. Г. Давыдов сие особенно не подчеркивал - почти полностью переводил эту информацию в контекст. И она отчетливо проявилась для меня лишь благодаря двум новомировским рассказам Г.Давыдова - ностальгической песне русскому аристократизму.. Эту чистую и возвышенную мелодию просто приятно слушать- забыв про смыслы, сюжетные ходы, облик и слова действующих лиц.
Особенно в наше сучье и плебейское время…Россию давно и упорно пинают за пренебрежительное отношение к индивидуальному: все-то у вас, господа, на уме «мы», «коллективизм» да «соборность» - присмотритесь-ка лучше к просвещенному и великому Западу…Но этот очаг просвещения и свободы обрушил на нас ( своей культурой, мировоззpением, стилем жизни ) такую волну беспардонного, огульного выравнивания всех и вся под единый хамский стандарт, что порой (в минуты просветления)даже у самой преданной западничеству публики возникает непроизвольный вопрос: уж не ломанулась ли рассудком эта хваленая европейская цивилизация, и резкая безоглядная индивидуализация, увы, завершается тем, чем только она и может завершиться - своей крайностью, тотальным усреднением?.. Когда единственным признаком «необщего выражения лица» становится… уровень доходов.
На Западе эту гуманитарную катастрофу пока удается скрывать - с помощью искусного грима и других достижений косметики. В более простецкой и открытой России ее просто нельзя не заметить...
Поэтому и приобретают сегодня особое значение любые формы противостояния расчеловечиванию, де-индивидуализации. В том числе и такие экзотические, как типизация русского аристократизма. Два новомировских рассказа Георгия Давыдова - блестящий образчик такой типизации. Реставрации и типизации.»
Добавить, или еще раз подчеркнуть, хочу одно: эти давыдовские рассказы отнюдь не сводятся к ностальгии слезливой - вот какие были, мол, времена. Г. Давыдову удается замечательным образом( и в этом я вижу главное свидетельство его художественного мастерства) развернуть свои сюжеты к сегодняшнему дню. И не в качестве укора или назидания, а в качестве средства душевной - духовной - настройки.
Причем, средство именно для современного человека. Средство практически с таким же сильным эффектом, как и его чудный, поразительной чистоты рассказ «Возьми меня в Египет» из декабрьского «Знамени» 2007(http://magazines.russ.ru/znamia/2007/12/da6.html
) - совершенно сегодняшний, но также напитанный все той же настраивающей ностальгией.
Г. Давыдов очень живописен, что в общем-то не является такой уж большой редкостью у современных беллетристов, также и весьма и часто демонстрирующих удивительный вкус к детали, точному, выверенному мазку. Редкостью здесь является другое - характерная для Г. Давыдова мощнейшая по интенсивности прорисовка. Причем, как мне представляется, это – дар, качество натуры, характера. Будь он, например, живописцем и занимайся исключительно пейзажами или натюрмортами - и в них бы он несомненно закладывал какую-нибудь нетривиальную мысль. И она была бы видна, ощутима.

Поддержать его, то есть усилить ту нечастную нагрузку, что несет в себе( несет пока скрытно, неявно) его проза, сейчас, кажется, крайне важно. Причем не столько для него персонально - его несомненно рано или поздно и очень внимательно прочитают и по достоинству оценят. В такой поддержке важней была бы ориентация на определенный тип, класс прозы. Не для всех, конечно, а для податливых, предрасположенных. Ведь, наверняка, а в России точно, в таком ключе, начинают писать сегодня многие.. И останавливаются, прекращают выделку своих текстов. Или сворачивают их к тому, что может приять ( продать) сегодняшний издатель.


Странно, конечно, очень странно, что Георгий Андреевич Давыдов не попал в 2008 году в длинный список премии им. Казакова.


Валерий Суриков - http://www.vsurikov.ru/

О претендентах на лучший рассказ 2008 года
(вехи А. Иличевского )


Из шести потенциальных лауреатов премии имени Ю.Казакова за 2008 год О. Славникову вынужден исключить сразу же по причине чисто технической - жюри премии могло бы позаботиться о том, чтобы рассказ и этого кандидата существовал в сети. Ну хотя бы на сайте «Нового мира»… Впрочем, возможно, Ольга Славникова и получит Казаковку за 2008 год, поскольку из оставшихся пяти претендентов реальную опасность для ее, неизвестного мне, текста, может представлять ,по-моему, лишь рассказ Ларисы Бортниковой (http://zhurnal.lib.ru/b/bortnikowa_l_n/aliyparus.shtml). Он , может быть, и не отличается особой литературной выделкой ( сужу по версии, выложенной на «Самиздате» ), но - поразительно достоверен. Невероятная - фантастическая - ситуация... Но она так прописана, что ее воспринимаешь, как совершенно реальную. Чем обеспечивается это « так» не совсем ясно. Наверное , все-таки литературным мастерством. Но мастерством особого рода, позволяющим незаметно напитывать бесхитростно выстроенный сюжет, обычные, заурядные фразы - чувством исключительной чистоты и искренности.
Четыре остальных текста противостоят рассказу Ларисы Бортниковой , можно сказать, принципиально -
замысловатостью, фасонистостью, затейливостью… Этот резкий(4 : 1) сдвиг в область мудреных литературных конструкций, видимо, не случаен и отражает складывающуюся в современной малой прозе тенденцию. Я не буду ее подробно характеризовать, отмечу лишь, что она сложилась не без влияния успехов, достигнутых в прозе Александром Иличевским и сводится к выстраиванию некой ветвистой, многоликой суперметафоры, способной вместить в себя и выразить собой нечто многозначительное, сущностное…
Самодумающая проза… Лавины смыслообразования …
К этим экзотическим вехам, выставленным А. Иличевским, и устремились, как мне кажется, И.Василькова (http://magazines.russ.ru/znamia/2008/4/va6.html), С. Афлатуни (http://magazines.russ.ru/october/2008/2/af7.html), В. Березин (http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2008/3/be4.html ), М. Лосева
(http://magazines.russ.ru/znamia/2008/9/lo6.html).
Я неслучайно поставил первой И. Василькову - ее попытка движения в этом направлении кажется наиболее удачной. Хотя идеального целостного эффекта( а именно он является здесь мерилом успешности движения ) ей добиться так и не удалось - видны швы, хорошо просматриваются чисто внешние усилия сблизить, подогнать друг к другу сопротивляющиеся насилию эпизоды… Увы , но в текстах С. Афлатуни, В. Березина, М. Лосевой просматриваются лишь их надежды на лавину смыслов. Они отказываются от каторжной работы на манер И. Васильковой . Они, похоже, ничего и не выстраивают даже. Но , по-моему, очень надеяться на то, что в их изысканных, экстравагантных , кружевных текстах только за счет этой изысканности и экстравагантности вдруг родится, если не великий, то хотя бы неординарный смысл.
Но увы, увы. Чуда не происходит. Оно( чудо) останавливает свой выбор на тексте Л.Бортниковой. Тексте удивительно целостном - без швов и узелков.
Так, может быть, именно у нее и получился, в конце концов, тот самый желанный - самодумающий текст?... Ведь крайности , как известно, сходятся. О чем, между прочим, начале 2008 года напомнил и сам А. Иличевский, опубликовав в связке , встык два рассказа (http://magazines.russ.ru/october/2008/1/ili7.html ). Сверхэкзотическое «Облако» и простецкий «Костер». И тот , и другой - удивительно монолитны. И тот и другой - притчеподобны ( по своей способности к генерации смыслов).
И замечу, что не один только А. Иличевский в 2008 году обошел четверку , представленную в коротком листе «Казаковки». Алексей
Алёхин. «Репетиция» (http://magazines.russ.ru/zz/2008/15/aa5.html), Владимир Шпаков. « Маятник Фуко» (http://magazines.russ.ru/znamia/2008/8/sh4.html) – два эти автора очень даже качественно выгребают в направлении выставленных А. Иличевским вех…

Несколько слов о текстах Льва Аннинского и Андрея Немзера

Редкое, очень редкое по нынешним временам, желание прокомментировать размышления литературного критика.
Лев Александрович Анненский делится своими впечатлениями от экранизации великой военной повести В. Распутина« Живи и помни»( http://www.kinoart.ru/magazine/08-2008/ ... nskiy0808/
). Это интересно читать и без просмотра кинокартины. Возможно потому, что Л. Анненскому удалось остаться в своих заметках на одном уровне с распутинским текстом. Впрочем, это удавалась ему всегда - сочетать исключительное своеобразие и смысловую насыщенность своих суждений со своеобразием оцениваемого текста, явления. Даже тогда , когда его собственные рассуждения казались слишком уж вольной импровизацией.
Мирное сосуществование двух своеобразий… Это, несомненно, фигура высшего пилотажа в критике. Молодым поколением сие искусство утрачено полностью.
И только жрецы ,и редко воспитанники, той старой - советской - школы литературной критики еще демонстрируют время от времени свое великое мастерство находиться в тексте и быть в то же время совершенно независимым от него.
О воспитанниках я вспомнил не случайно, потому что одновременно попалась на глаза и коротенькая заметка, почти реплика, Андрея Немзера под названием «Год Обломова» (http://www.vremya.ru/2009/8/10/221320.htm).
Три странички, шесть тысяч знаков… Но на этом микропространстве уместились четыре, возможно , самые загадочные фигуры русской классики: Илья Ильич Обломов, Лев Николаевич Мышкин, царь Федор Иоаннович и Юрий Андреевич Живаго. И не просто разместились, а вполне комфортно себя ощущают. И сочувственно кивают друг другу, и настороженно друг в друга вглядываются…
Ай да Немзер…

Три замечательных рассказа: В.Шубин, А. Уткин, Д. Бакин.

Владимир Шубин Недочитанный стих.
http://magazines.russ.ru/kreschatik/2008/4/sh19.html
Сильная высококачественная проза. Да, Тынянов, Ленинград, лето 1941 года…. Да, Кюхельбекер, Тобольск, скорей всего 1846 год… Но вся эта историческая конкретика каким-то непостижимым образом заключена Владимиром Шубиным в скобки и … вынесена за пределы сюжета. Она совершенно современна, поразительно актуальна эта печальная повесть о человеческой жизни - о жизни вообще. И заметьте, все сделано без современных «технологий» - в демонстративно классической манере. И как плавно замыкается судьба русского поэта-декабриста на судьбу русского писателя, а они вместе - на рядовой в общем-то эпизод из прифронтовой жизни…
Антон Уткин Настенька
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2008/11/ut4.html

Рассказ поначалу мне не показался - осталось впечатление, что первая(большая ) часть, почти две трети, - весит. Совершенно независимо и беспомощно . Однако, что-то меня остановило - рассказ не попал в корзину и месяца через два я его перечитал. Разрыв по прежнему чувствовался, но уже не казался фатальным. Последняя треть текста (воспоминания ) предстала настолько совершенной, выразительной и глубокой, что готова, как мне теперь казалось, удержать и вдвое больший, и втрое более необязательный предшествующий кусок. Даже стало казаться , что вот так и нужно… Что-то длинное, затянутое, тривиальное и обычное… И - тихое, мощное крещендо в конце. Блестящая работа.


Дмитрий Бакин Нельзя остаться
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2009/1/ba10.html

90-летний старик, возвращаясь из магазина, оступился около своего подъезда и упал. Ничего другого в этом рассказе не происходит. Да, какие-то ощущения упавшего, какие-то воспоминания, наползающие на него - цветы, дочь, война… Но это - уже, действительно, все… И плюс ко всему - вызывающе традиционная манера письма - никаких изысков и фокусов. Вы утверждаете, что Н Е В О З М О Ж Н О на такой основе соорудить текст, способный произвести впечатление на современного читателя, основательно уже приученного откликаться исключительно на потоки крова и сгустки насилия ?.. Полностью был с вами согласен - еще час тому назад. И впрямь - затея безнадежная . Но Дмитрий Бакин рассудил по-иному. Он увидел в этом скудном наборе сюжет. Единственно возможный сюжет - нельзя остаться. И без единой натяжки, без единого шва показал, что остаться и в самом деле нельзя…..

Валерий Суриков (http://www.vsurikov.ru)