Литература и журналистика

Премия имени Ю. Казакова - год 2009
( о коротком списке и лауреате несколько слов вдогонку)
  Да, вполне можно согласиться с С. Костырко ( http://magazines.russ.ru/novyi_mi/refl/refl_sk_19.html), что в  рассказе Николая Климонтовича “Эльдорадо” (http://magazines.russ.ru/october/2009/5/kl2.html)( присутствует «“казаковская нота”, в частности, то знобящее и радостное состояние открытия мира (нового пространства, пейзажа, людей), которое определяло звучание рассказов молодого Казакова, и которое, уйдя как бы в эмоциональный подтекст прозы Климонтовича,»... Но там, увы, присутствует, и не только присутствует, но  и  весьма энергично звучит,   и другая, совершенно не свойственная Ю.Казакову, нота   - подчеркнуто презрительное  отношение к этому открываемому пространству… Времена сейчас, конечно,    несладкие , и, согласимся, порою    трудно сдержать себя. Однако, это очень опасный срыв, особенно при том уровне   беллетристического мастерства, который демонстрирует  Н. Климонтович.   И ведь, казалось бы, Н.  Климонтович прекрасно владеет этим искусством  -  держаться   на грани… Возьмете, например,   его «Время сбора абрикосовых косточек» , http://magazines.russ.ru/october/2008/4/kl4.html   из октябрьской подборки 2008 года. Вот это, действительно, казаковский рассказ - сколько там тонкого изысканного, деликатного   любования вновь открываемым пространством…
“Дом №3, или Черный день” Моше Шанина ( http://magazines.russ.ru/october/2009/2/sh7.html), я убежден, место свое в коротком списке премии занял по  недоразумению. Я опять-таки не отрицаю собственно изобразительного мастерства   автора, но к художественной прозе, извините, это не имеет и малейшего отношения. Тем более к классическому русскому рассказу. Отличные пробы пера, замечательные эскизы, эффектные зарисовки в записной книжке - все, что угодно, только не художественная проза. С.П. Костырко, по-моему, в своей оценке этого рассказа   выдает желаемое за действительное. Чтобы те фразы( или действия) которые он выделяет у М. Шанина  обрели тот обобщающий мировоззренческий смысл, который им приписывается , автору необходимо было , хотя бы ненадолго, залезть в шкуру героев своих зарисовок. Это сразу бы смягчило акценты, подправило тон  и открыло тропинку к художественному исследованию… . … А так - получился набор картинок, зарисовок извне. Да, с мастерством исполненных, но сухих, равнодушных, а местами даже издевательских ….
Очевидно литературное мастерство и Марины Бувайло("Улики" (  http://magazines.russ.ru/october/2009/11/er6.html.) Изложи она этот сюжет   более экспрессивно,   на 5-6 страницах - могла бы получиться вполне эффектная зарисовка на тему взросления юноши. Но автор растягивает, детализирует свое повествование.  С намерением , видимо, вывести читателя к каким-то  психологическим глубинами. Но теряется темп, глубины так и остаются в легкой беллетризованной дымке… И ощущение бессодержательности текста - тут как тут…
Рассказ Артура Кудашева “Красная директория” (http://belskieprostori.pressarb.ru/inde ... -19-07.htm)    мне понравился, хотя я и не вижу в его сюжете «достаточно емкую метафору с историко-философским содержанием» Опять-таки прекрасная зарисовка, но уже из разряда исторических. С.Костырко здесь совершенно прав -    увлекательно поданный исторический анекдот. И характеры в этом сюжете проглядываеются, и читается с интересом.   Но один из шести лучших рассказов 2009 года - это явный перебор.
Чтобы согласиться с этим достаточно сравнить текст А.Кудашева с текстом еще одного пробившегося в шестерку   - с рассказом Георгия Давыдова “Как избавиться от   сверчков” (http://magazines.russ.ru/znamia/2009/9/da6-pr.html). С.Костырко, скорей всего, прав: текст рваный, фрагментарный, мозаичный, - хаотическое, антихудожественное повествование. Оно даже может раздражать на фоне той гладкости, которая присуща  остальным из   представленных в шестерке. Можно согласиться и с тем , что « эффекта полноценного художественного произведения автор достигает как бы вопреки выбранным средствам».   Сергей Павлович, правда, не задается вопросом, а почему, собственно,   имеет место этот странный и неожиданный эффект, когда, касалось бы, механическое нагромождение фактов и событий вдруг превращается    в художественное произведение. И зря не задается. Задался - было бы проще признать, что именно давыдовский рассказ есть и   истинно казаковский, и лучший из шести отобранных.
 Загадка же  этого рассказа достаточно проста - в нем заложена и блестящим образом, без малейшего нажима, походя, между делом, невзначай представлена, нет,   даже  не представлена, а обронена одна и истинно национальных идей - автор   очередной раз   прикоснулся к тайнам  русского духа.   Вещи, коллизии судьбы , события, здесь, в его «Сверчках», так же как  во всех других рассказах его, всегда что-то второстепенное. Повод для размышлений о  состоянии человеческой души и духа - не более того. И в том Г. Давыдов нисколько не оригинален. Обычное для человека,  одаренного литературным слухом и вкусом,  умение каким-то образом переводить все эти вещи-коллизии во второстепенное - в стаффаж. И извлекать из них то самое состояние. К этому умению, собственно, и сводится любое художественное мастерство. В том числе и литературное.
Исключительны возможности, данные человеку для того, чтобы приспособиться и выжить в самых невыносимых жизненных обстоятельствах. И если эти возможности в человеке ( по их силе и значимости) с чем-то есть смысл сравнивать, так это с существующим порой у него категорическим нежеланием приспосабливаться к чему-либо и к кому-либо. В тех исключительных возможностях приспосабливаться - источник как обновления, так и вырождения. И только оно, категорическое нежелание, определяет, куда сместится равновесие в этой страшной связке обновление-вырождение. Только одно это нежелание. И ничего больше…
Вот эта редкая особенность русского духа - категорическое нежелание приспосабливаться - и есть главная тема Георгия Давыдова. Посмотрите любой из его рассказов, и вы увидите, или почувствуете, это страшное сопротивление, эту сверхценную и благодатную духовную инерцию, которая, несмотря не на что, в России осталась,  сохранилась. Которую несет в себе и сам Георгий Давыдов. Которой он освятил прозу свою.
 И как ни старались пескоструйные аппараты советского времени, как ни усердствовали в России почти двадцать лет либеральные катки - избавиться от категорически настроенных к сопротивлению сверчков так и не удалось. Они по-прежнему неукротимы в своем наивном и великом посверкивании.
И будьте спокойны - избавиться от них не удастся. Проза   Георгия Давыдова и об этом. И именно поэтому она вне конкуренции в шестерке.
 
Все это    было  написано мною  еще в декабре - в короткой рецензии на рассказ Г. Давыдова. Там же шла речь и о  его главном   конкуренте из остальных пяти - об Олеге Ермакове.   Хотя, конечно, я   имел в виду вовсе не «Легкий поток» http://magazines.russ.ru/october/2009/11/er6.html , за который ему
выдали «Казаковку». « Поток» еще не был прочитан, мои впечатления о малой прозе О. Ермакова целиком определялись тогда его рассказом «Вечный солдат» (http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2009/11/er4.html). Это,      вне всякого сомнения, выдающийся рассказ - поразительное, очень редкое по нынешним временам сочетание чисто литературного мастерства, современных(модных, можно сказать) композиционных приемов и глубины. Именно глубины. Эпитет философской здесь будет вполне уместен, поскольку в рассказе, нет, конечно не вскрыта, но приоткрыта сама метафизика войны… Я не могу понять , почему жюри с такой легкостью предпочло  этому маленькому шедевру предельно средний «Легкий поток». Неужто и в жюри наших литературных конкурсов контрольный пакет окончательно захватили эффективные менеджеры…
Не будь опубликованы рассказы О. Ермакова из цикла «Арифметика войны», можно было бы и принять  вывод С. Костырко: « перед нами философский этюд о самом феномене свободы, о состоянии свободы, о составляющих свободы».    А почему бы и нет?.. Таков вот автор - таковы его   индивидуальные возможности  при философических погружениях… Но на фоне «Арифметики» «Лекгий поток» выглядит как... - ну как, скажем,     утонченная    пародия. И можно даже высказать предположение,   что (осторожно, исподволь) пародируется…. Не исключено, что , подзаголовок «Лимонадный Пелевин» как раз и  идентифицировал точнейшим образом жанр этого рассказа (гуляла по экранам страны когда-то   пародия на боевик под названием    «Лимонадный Джо»)…
В связке же с замечательной рецензией Андрея Немзера http://www.ruthenia.ru/nemzer/pelevin-T.html этот рассказ О.Ермакова звучит для «проекта Пелевин» почти как приговор.

ЮЛИЯ РАВВИНА. Сезон http://magazines.russ.ru/zvezda/2010/1/ra7.html

Теперь, когда мне будут говорить, что все, мой дорогой, те времена завершились окончательно: первое, почти полностью очищенное от дурацкого советского идеализма поколение не только сформировалось, но уже твердо стоит на ногах - живет своей, совершенно неведанной вам старым, скрюченным, заплесневелым совкам жизнью - по- своему дышит, по своему веселится и танцует, по- своему работает и по-своему любит… Я теперь буду им отвечать: «Нет милостивые государи и любезные государыни - нет… Почти ничего в мироощущениях даже этого первого и самого безнадежного, казалось бы , постсоветского поколения , пожалуй, не изменилось. Прочитайте внимательно рассказ Юлии Раввиной «Сезон» , и вы, почти наверняка, подумаете об этом же - да, пожалуй, не изменилось…



Дарья Симонова . Смех в соседнем купе
http://magazines.russ.ru/ural/2010/3/si8.html

У меня сложилось впечатление, что этот рассказ Дарьи Симоновой довольно-таки активно перекликается с рассказом Юлии Раввиной. Во всяком случае, - по части изготовления изысканных современных нарядов, под которые упрятываются традиционные и вечные чувства. Даша не только не уступает Юле, но даже выглядит искуснее ее. Возможно потому, что задача у нее все-таки посложнее. Ведь речь у Д.Симоновой ведется не о какой-то там молодой влюбленности - чувстве нормальном, естественном, сильном, - а о традиционном значительно более высокого порядка, о котором и в возрасте под полтинник, а уж что говорить о молодой барышне, редко кто не то что задумается - вспомнит. О том традиционном, которое для средне-нормального современного молодого существа звучит, всего лишь, как едва заметный фон существования - как не совсем внятный смех в соседнем купе, если угодно …



Полностью текст рецензии здесь: http://vsurikov.ru/clicks/clicks.php?ur ... ravsim.htm

Пару хороших рассказов есть здесь:
http://rodnichki.org/proza.php
Мне "Легенда старого Чеколтана" понравился...

Последние рассказы Елены Долгопят.

В геологии есть такое понятие: предварительная разведка месторождения. Эта процедура, как правило, достаточно дорогая и потому требует очень серьезного обоснования. Но есть в практике предварительной разведки , правило ( точнее не есть, а существовало в советские времена): на новом генетическом тип месторождений предварительная разведка - в частности, оценка размеров месторождения на поверхности и на глубину проводится в обязательном порядке - без строго обоснования. Это правило ныне, скорей всего, предано забвению - кто, интересно, будет в ублюдочную эпоху эффективного менеджмента раскапывать таланты природы без возможности хапнуть что-нибудь на сверхприбыль от этого копания (ну например, жирный шматок какого-нибудь футбольного клуба), уже в следующем квартале… Хотя существование именно этого правила и обеспечило, в конце концов, уникальность набора месторождений, открытых в Советском Союзе.
Я не случайно вспомнил об этом, когда познакомился с другими, в том числе и последними рассказами Елены Долгопят. Я уже писал (http://vsurikov.ru/novlit/l20090831dolg.htm)
о ее уникальном рассказе «Небольшая жизнь» и даже выставил ему высшую оценку - десятку. Прочитав ее последние рассказы, я и хочу сказать: это новый ( или малоизведанный) тип прозы - живописной прозы. И здесь нужно читать все. И не торопиться с оценками. Надо попытаться настроить свое восприятие на чистую перцепцию - попытаться вынести за скобки и отбросить подальше все свое пред-знание в области художественного восприятия.
Итак:

- «Наталья Петровна» - http://magazines.russ.ru/znamia/2009/7/do4.html
- «Скупой рыцарь» - http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2010/2/do4.html
- « Март», «Расчет», «Вид из окна» -http://magazines.russ.ru/druzhba/2010/2/do10.html

Все они, как и « Небольшая жизнь» о странных людях, о странной жизни, или, в крайнем случае, о странных обстоятельствах жизни. По качеству( а под ним я имею в виду выразительность и убедительность образов, поступков, ситуаций - что выражено и насколько естественно это выраженное выглядит) к « Небольшой жизни» в наибольшей степени примыкает, как мне показалось, «Скупой рыцарь» и «Март» - все вместе они предстают как главы некой неоконченной повести с неясными - не определившимися до конца - героями и смыслами. А остальные рассказы - как наброски, как рабочие версии новых глав.
Так что будем просто читать. И терпеливо наблюдать за развитием сюжета под названием «Рассказы Елены Долгопят»…

Давыдовские рассказы…

Георгий Давыдов. Порыв ветра + два рассказа из майского «Знамени»
(http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2010/2/da6.html,
http://magazines.russ.ru/znamia/2010/5/da6.html)

Как же я все-таки купился на рассказах Георгия Давыдова. Понимаете, я был уверен, что он всего лишь литературно обрабатывает некоторые известные ему реальные истории, сохраняя имена, названия, обстоятельства. И все его художественное мастерство сводится лишь к виртуозной, утонченной проработке каких-то хроник, дневниковых записей, архивных материалов. С целью вдохнуть в них жизнь - заставить звучать и для современного человека. Мне даже казалось, что он несколько перебирает с собственно документальным - что убери он из своих о рассказов, которые по сути, по заложенным и реализованным в них смыслам всегда не частные, всегда не только о конкретном человеке , конкретной судьбе, но и о человеке, и о судьбе, так вот, убери он из них привязки к времени, месту, к конкретным людям, и они зазвучат еще с большей силой и выразительностью. Я был настолько уверен, что жанр Г. Давыдова - художественная документалистика, что, прочитав « Порыв ветра», набрал в поисковике «Елена Фабрициевна Фоейр». И был крайне удивлен нулевому результату. Но даже тогда не поставил под сомнение сугубо документальную основу этого шедевра.
Вразумил меня рассказ «Грустная фильма». И вразумил, возможно, потому, что в нем с, одной стороны , явно просматривался прототип –Андрей Тарковский, а с другой, всячески подчеркивалось: и не подумайте - к Андрею Тарковскому это не имеет никакого отношения…
Вот это явное, резкое сближение «да» и «нет» и заставило задуматься: а не имеем ли мы дело с неким эксклюзивным приемом - с совершенно сознательным обработкой сочиненного, придуманного под документальное… Зачем?.. Пока воздержусь от предположений. Я думаю достаточно скоро прояснится, зачем Георгий Давыдов так последовательно, хотя, может быть, и не всегда, помещает свои прозаические, уникальной выделки бриллиантики в оправу документа. Итак, рассказ «Грустная фильма» раскрыл суть приема, и я мгновенно, без труда вычислил прототип Елены Фабрициевны Фоейр. Это, несомненно, Мария Вениаминовна Юдина, великая русская пианистка и великая русская женщина, родившаяся в еврейской семье. Никто другой из реальных людей того времени партию давыдовской Елены Фойер просто не вытянул бы.
Вот несколько эпизодов биографии Марии Вениаминовны ( из Википедии).

«...Когда ей выдали Сталинскую премию, то она пожертвовала ее Православной Церкви на покрытие «бесконечных сталинских грехов».»

«В 1960 году Мария Юдина была уволена из Гнесинского института из-за своих православных убеждений и за симпатии к современной западной музыке (включая эмигрировавшего Стравинского).»

«После того, как в Ленинграде она прочла со сцены стихи Бориса Пастернака в ответ на вызов на бис, Юдиной был запрещено концертирование на срок в пять лет.»

«Юдина прожила всю жизнь в бедности и лишениях: не имела собственного рояля, ходила много лет в одном платье, часто недоедала. Она была убеждена, что художник должен быть беден. Всегда помогала страждущим, вызволяла из ссылок репрессированных друзей»

Героиня рассказа «Порыв ветра» не совершает именно этих поступков, но они, вне всякого сомнения, поступки ее стиля. Марию Вениаминовну вряд ли уместно и прототипом-то называть Елена Фойер. Скорей, Г. Давыдов, несомненно потрясенный сочетанием у Марии Вениаминовны (этим невиданным и плохо располагающим к выживанию , к нормальной жизни сочетанием) исключительной страстности натуры и фантастического, запредельного какого-то идеализма, попытался исполнить на эту тему чисто бытовую, житейскую - любовную импровизацию…. И создал художественный шедевр уровня купринского «Гранатового браслета». Рассказ, с формальной( сюжетной) стороны практически ничем не пересекающийся с рассказом Куприна, и в то же время во всем от него неотделимый…
Казаковскую премию за лучший рассказ 2010 года можно вручать уже сегодня, в начале июня. Маловероятно, что за оставшиеся семь месяцев будет написано что-либо подобное «Порыву ветра». Маловероятно (еще пока маловероятно) даже у нас, в России.
Я ничего не пишу об двух рассказах, опубликованных в 2 майском»Знамени». Они, понятно, несколько меркнут на фоне «Порыва ветра». Но они все те же – давыдовские - рассказы.
Я внимательно слежу за этим мастером еще с 2002 года, с первой, возможно, его публикации в журнале «Москва». Какие-то флуктуации уровня мастерства и выразительности в его рассказах, опубликованных за это время, выделить, несомненно, можно Но в одном он непоколебимо постоянен - в своем умении вытягивать « волшебную невидимую нить» между жизнью и идеалом - между бытом и бытием.

О рассказе Максима Осипова « Москва - Петрозаводск»


Первое впечатление - типичная чернуха в стиле Романа Сенчина, который, нельзя этого не признать, активно осваивает литературное мастерство, потому стилистически постоянно прогрессирует и становится все более и более популярным . Это по впечатлениям от двух его последних рассказов, включая новомировский. Но у Романа Сенчина зависимость от материала, от фактуры, которую он созерцает, фактически все еще наркотическая. Едва он делает какой-нибудь даже легкий шажок в сторону относительно рационального дневного оформления своих чисто визионерских ( ночных) переживаний, как у него, видимо, случается что-то вроде ломки, и он снова обречен на жизнь без рациональных посредников - снова подключает свою «клаву» напрямую к подсознанию, а то и к железам внутренней секреции…
Однако у рассказа (http://magazines.russ.ru/znamia/2010/5/os8.html)
М. Осипова была рекомендация Александра Иличевского, что и явилось основанием, достаточным чтобы не бросить рассказ на полдороги. И я об этом не жалею - спасибо, Александр Викторович.
У меня сложилось впечатление , что дистанция между Осиповым и Сенчиным огромна - у первого я вижу явную склонность ( и способность!) к контролю своих визионерских переживаний. Поэтому у него есть принципиальная возможность и в условиях явно недневного, и к тому же модного - господствующего - миросозерцания выходить , если не на оптимистические и жизнеутверждающие модели реальности, то хотя бы на те, что оставляют надежду. Это далеко не каждому удается. Большинство критически настроенных беллетристов вязнут в своем визионерском - превращаются в бесправных денщиков при своем бессознательном. Тому же , кому удается взять под контроль свое визионерское, - те раздвигают горизонты. Классический пример - Достоевский .
Достаточно часто, особенно в такие сумеречные времена, как последние 20 российских лет , случается и более страшное: опрокидывание в свое бессознательное , в свои визионерские переживания и вполне дневных , со значительным созидательным потенциалом художников. Никита Михалков - хрестоматийный, можно сказать, пример художника, затянутого в визионерскую трясину… Противостоял, противостоял, да так и не устоял…
Окончание здесь: http://vsurikov.ru/clicks/clicks.php?ur ... 26osip.htm

А мне здесь http://www.dnipro-ukr.com.ua/ нравятся рассказы. Можно прочитать талантливых молодых и уже известных авторов.