Литература и журналистика

[Johnny]

То ли еда в ресторане была неважной, то ли он недостаточно хорошо помыл фрукты дома, но в середине следующей недели Джонни почувствовал себя плохо. Ситуация усугубилась тем, что он был настолько погружён в неприятные раздумья, что сразу не придал значения слабости и прочим признакам недомогания и вовремя не начал принимать меры для лечения, что значительно ухудшило в итоге его состояние. У него была очень высокая температура и прочие признаки то ли микробного отравления, то ли кишечной инфекции. Но даже лёжа в полубреду, он не мог не думать напряжённо о сложившейся глупой и крайне унизительной для него ситуации вокруг Леночки. В какой-то момент, собравшись с силами, он дополз до своего единственного преданного друга – старого раздолбанного компьютера, и написал Леночке в аську о том, что с ним произошло. Она же, как и следовало ожидать, не проявив и тени сострадания, восприняла это скорее как забавный курьёз, рисовала весёлые смайлики и всё такое. «Чего нахомячился-то, Муся?»
И вдруг, среди полубреда, в его больной голове родилась изумительная догадка. Он неожиданно осознал, в каком направлении надо копать в поиске истины и даже удивился, почему он не пришёл к этому раньше. И в этом ему помог изумительный источник знаний, которым он регулярно пользовался. В это жестокое время, когда многие стремились использовать ближнего своего по максимуму, Джонни всегда восхищался людьми, которые были готовы бескорыстно помогать другим. Одним из величайших изобретений современности он считал Википедию, где благородные знающие люди, не ища золота и славы, делились со всеми нуждающимися одной из важнейших ценностей нашего времени – информацией. Джонни ввёл в поисковую строку Википедии то, что оно считал в первую очередь характеризующим Леночкино поведение: «отсутствие эмпатии». И ему открылась разгадка тайны её характера, над которой он бился практически с тех пор, как познакомился с Леночкой. Джонни принялся жадно впитывать слова великой виртуальной энциклопедии, описывающие ставшего для него таким важным и дорогим человека. Так вот ты какая, оказывается,- подумал он. Теперь он понимал, что Леночка – психопатка. У этой милой, очаровательной девушки было чудовищное расстройство личности, которое роднило её с самыми жестокими и беспощадными серийными убийцами. Проявлялось оно в том, что Леночка обладала следующими чертами:
- Внешнее обаяние и хорошо подвешенный язык. Леночка производила неизгладимое впечатление на мужчин не только неотразимой внешностью, но и тем обстоятельством, что никогда не терялась. Знала, что сказать в любой ситуации. Как говорится, не лезла за словом в карман, и могла без труда поддержать практически любой разговор, если вообще видела для себя какой-то смысл в том, чтобы его поддерживать. Джонни прекрасно понимал, насколько это важно. Он знал за собой, что отпугивал женщин не только и не столько тем, что особо не следил за своим внешним видом, сколько тем, что, выражаясь словами Леночки, постоянно тупил и тормозил.
Обычно расстройство личности, о котором шла речь, встречается у мужчин. При этом их хорошо подвешенный язык интерпретируется женщинами как проявление уверенности в себе и воспринимается позитивно. Это может в значительной степени объяснить феномен, давно подмеченный Джонни: такие мужчины получают в своё распоряжение многих значительно более привлекательных женщин, чем те, на которых они могли бы рассчитывать, исходя из своего статуса, объективного материального положения и т.д. Иными словами, психопаты словно вызывают у окружающих немой вопрос: откуда у такого… такая?! Теперь, уже после Леночки, Джонни видел объяснение этого феномена в следующем. Встречая по жизни значительное число мужчин, проявляющих к ним интерес, привлекательные женщины, частично в силу элементарной нехватки временных ресурсов, а больше в силу своей недалёкости, вынуждены оценивать претендентов (или тех, кого они идентифицируют как претендентов) по чисто внешним признакам. И получается что-то вроде... Джонни почему-то представлял себе пример с преподавателем в институте. Если студент начинает отвечать вопрос билета уверенно, то вначале препод внимательно слушает, однако буквально через пару минут речь учащегося уже сливается для него в одну сплошную «несущую частоту»: бу-бу-бу, и внимание преподавателя начинает плыть. Он вспоминает про ТО своего автомобиля, про ремонт квартиры, про строительство на даче. Потом его взгляд скользит по стройным ногам готовящейся отвечать студентки, отмечая про себя словно с сожалением, что в своё время его однокурсницы были значительно скромнее. Её короткая юбка не вылезает у него из головы, он начинает фантазировать, что вот бы эту юбку задрать... Потом, словно разбуженный столкновением с неким табу внутри своего сознания, он поднимает голову, и просит уверенного в себе студента переходить к следующему вопросу. Неуверенный же студент, который мычит и мямлит, постоянно запинаясь, раздражает преподавателя уже одним тем обстоятельством, что на таком студенте нужно постоянно держать внимание. А если таких социально несостоятельных студентов целая группа, поток, курс? Нет, такой дефективный студент однозначно должен быть наказан за свою ущербность!
Аналогично, когда привлекательная девушка встречает парня, который всё время тормозит, запинается и т.д., она быстро приходит к выводу, что он либо невротик по жизни, либо его так часто посылали, что неуверенность в себе и страх в общении с женщинами, постоянное ожидание неудачи сформировались у него на поведенческом уровне. Ни в том, ни в другом случае, очевидно, такой парень ей не нужен, и она сразу ставит ему неуд, посылая куда подальше. Какой же это мужчина, если он не уверен даже в том, что он сам говорит?! При этом для того, чтобы сделать такие выводы, не нужно быть большого ума. Девушка может быть блондинкой из анекдота, пишущей слово «не в ротик» раздельно, и понимать всё это на интуитивном уровне. В самом деле, ситуация является настолько распространённой, что её постоянно упоминают в своих инструктажах гуру «пикапа». (Джонни считал это направление зловещим знамением времени. Во-первых, оно низводило женщину до положения добычи, в которой охотника интересовало уже не только и не столько наслаждение самим половым актом, сколько сам факт, что «здесь был Вася», после нужно было двигаться дальше, к новым победам. Конечно, он мог долго хранить её фотографию, и с гордостью демонстрировать друзьям, подобно тому, как опытные охотники хранят чучела убитых животных, особенно тех, что считаются особо ценной или просто нелёгкой добычей. Однако уже уложенная девушка переставала представлять интерес как женщина. Как человек же она не интересовала такого охотника никогда. Во-вторых, сами по себе подобного рода «образовательные программы» представляли собой шарлатанство и обман. В самом деле, те, кто в силу своего материального положения и социального статуса пользовались успехом, в них не нуждались. Как не нуждались и те, кто, подобно психопатам, обладали соответствующими личностными данными. По отношению же к мальчику в очках с картинки «у него никогда не будет девушки» это было всего лишь очередным обманом и разочарованием, коих и без этого было в его жизни немало. И никакие более чем сомнительные теории типа НЛП не могли бы здесь помочь, даже если бы кто-то искренне попытался его наставить в этих вопросах.) Они учат своих клиентов, что если мальчик будет тормозить, то пока он сообразит что сказать, девочки рядом уже не будет!
- Грандиозное чувство собственной значимости. Здесь достаточно сказать, что, со слов Леночки, её бывший постоянно говорил ей: на тебе свет клином не сошёлся. Очевидно, сама она считала иначе. Также не могло не обращать на себя внимания то обстоятельство, что у Леночки был очень сильно выраженный двойной стандарт: она почему-то считала себя вправе поступать с людьми как угодно, однако сама требовала, чтобы с ней обращались хорошо.
- Потребность в стимуляции или склонность к скуке. Джонни уже привык к Леночкиным разговорам о том, как ей скучно.
- Патологическая ложь. Ещё в свои юные годы Джонни классифицировал ложь так, что люди врут либо для того, чтобы получить нечестным путём превосходство перед другими, либо для того, чтобы быть принятыми в сообществе себе подобных и не быть в нём отвергнутыми. Несомненно, иногда Леночкино враньё преследовало чисто корыстные цели. Именно это имело место в случаях с невыплаченной зарплатой, или когда она не стыдилась говорить о том, что её мама инвалид, который не работает, и в то же время не получает пособие по инвалидности, а также во многих других ситуациях. Она могла так корыстно врать даже по мелочи, например, сетуя на то, что ей якобы подняли оплату за восточные танцы, или что её заставили платить задним числом за месяц, в который она на танцы не ходила. Но это ещё несложно было понять, по крайней мере, учитывая стоявшие за этим мотивы.
Куда труднее было понять, зачем, начиная с раннего периода их знакомства, она врала ему во многих мелочах. При этом она порой рассказывала совершенно неправдоподобные истории, словно ей доставлял удовольствие сам процесс вранья. Так, однажды она рассказала ему, как её знакомые, мальчик с девочкой, на девятке или короче на каком-то тазике, стали ездить наперегонки с джипом, и в итоге обогнали джип. Однако за это быки, ехавшие на джипе, расстреляли все стёкла в этой девятке. Кстати, примерно полгода спустя она рассказала ему уже другую историю со стрельбой по стёклам – на сей раз уже в её квартире. Мол, сидела она как-то дома, и вдруг… Примечательно, что на самом деле как раз за год до её рассказа, т.е. примерно в то время, о котором она говорила в своей байке, в её районе действительно появился псих, который по невыясненным причинам стрелял по окнам детского сада. Также она рассказывала историю, как девушки пошли в гости к малознакомым молодым людям, где их схватили и силой вывезли в рабство за границу.
Бросалось в глаза практически полное отсутствие страха, тревоги перед разоблачением её лжи. Когда ей указывали на вопиющее несоответствие между тем, что она рассказывала, и реальной жизнью, она могла упорно продолжать настаивать на своём вранье, бесстыдно глядя собеседнику прямо в глаза. Либо корректировала по мере надобности свою историю так, чтобы собеседник мог в неё поверить, никоим образом не пытаясь оправдаться за враньё, в котором уже только что была уличена.
- Обман и манипуляции. Её бывший, её начальник, и вообще те, с кем она имела дело продолжительное время, находили её манипуляторшей. Джонни видел два наиболее зловещих аспекта её манипуляций в следующем. Она говорила ему, как, очевидно, и каждому из тех мужчин, на которых она паразитировала: «Ты для меня так важен, ты мне так дорог, что я даже боюсь тебе в этом признаться.» И что только ни сделаешь для человека, которому ты так важен и дорог, верно?
- Отсутствие раскаяния или чувства вины. Ей было совершенно наплевать на потери, боль и страдание своих жертв, ведь это же были их проблемы, не её! Она просто презирала своих жертв, не испытывая к ним не малейшего сочувствия.
- Неглубокие чувства. Леночка в своих проявлениях чувств по различным поводам производила на Джонни впечатление то ли эмоционального робота, то ли плохого артиста. От неё в такие моменты веяло ледяным холодом её сердца.
- Бессердечность и отсутствие эмпатии. Она была холодной, презрительной и бестактной, обычно считая ниже своего достоинства учитывать интересы других людей.
- Паразитический стиль жизни. Здесь всё было слишком очевидно. Джонни достаточно этого испытал на собственной шкуре!
- Несдержанное поведение. По её словам, люди то и дело её бесили, и Джонни сполна испытал это на себе. Часто случалось так, что при малейшем несоответствии его поведения её ожиданиям Леночка начинала на него материться.
- Промискуитет. Хотя она никогда не «давала» самому Джонни, ему не нужно было «держать свечку», чтобы понять по убедительным косвенным признакам, что ей было чем «гордиться» в этом вопросе.
- Отсутствие реалистичных долгосрочных целей
Леночкина неспособность реалистично планировать своё будущее отчётливо проявлялась, ув частности, в той позиции, которую она занимала по центральному для женщины вопросу – отношению к детям. Джонни теперь прекрасно понимал: с одной стороны, найдётся море желающих совершить с ней сам половой процесс, который может привести к рождению детей, так что ей было бы из кого выбирать отца для своего ребёнка. С другой – из неё получилась бы примерно такая же мать, как Дайан Даунс, отбывающая с 1984 года пожизненное тюремное заключение за расстрел собственных детей. Когда Даунс узнала, что её новый любовник по фамилии Никербокер терпеть не может детей, она посадила всех своих троих детей в машину, выехала на безлюдное место, и расстреляла их из ружья 22 калибра. Девочка Черил 7 лет погибла сразу, а ещё двое детей, 3 и 8 лет, получили на всю жизнь физические и моральные увечья. Примечательно, что Даунс утверждала, что на неё напал неизвестный, хотя объективные факты, включая результаты экспертиз, твердили совсем о другом. Она и теперь, отбывая пожизненное тюремное заключение, не отступается от своих слов, лишь меняя подробности и сочиняя всё новые и новые детали сцены преступления. Больше всего в этой истории Джонни «впечатляло» то, что, согласно показаниям свидетелей, Даунс въехала на территорию больницы на скорости 5-7 миль (8-10 километров) в час. Очевидно, это было сделано преднамеренно, чтобы тяжело раненные дети успели истечь кровью прежде, чем им будет оказана квалифицированная помощь.
Аналогия с Дайан Даунс возникала у Джонни, когда он вспоминал, как ещё в те времена, когда Леночка консультировалась с ним, как ей заполучить обратно своего любовника, она рассказала ему о том, как одна её знакомая – приезжая шлюха, окучила богатенького, родив от него ребёнка. Шлюха подсказывала ей, что надо, мол, родить ребёнка от своего бывшего. А поскольку тот вроде как любит детей и хочет, чтобы у него были собственные дети, это можно использовать как инструмент, чтобы им манипулировать. Правда, у самого её бывшего, судя по всему, были другие планы, раз он говорил ей, что не сможет быть хорошим отцом её ребёнку, будучи женат на другой женщине. Можно только догадываться, как она бы стала избавляться от ребёнка, когда поняла бы, что он оказался для неё бесполезен как инструмент манипуляций тем мужчиной. Видимо, даже сама она понимала эту проблему, когда говорила: Это ведь не кукла. Вот если бы можно было так, чтобы на год-другой, а потом раз – и нет его. В этом «раз – и нет его» было что-то жестокое, звериное, не по-человечески зловещее…
Она говорила о том, что пока не встретила мужчину, от которого хотела бы иметь детей. (Если не считать бывшего, который сам её бросил.) Но, поскольку на момент того разговора она позиционировала себя как мужененавистница, и сама признавала, что если и выйдет замуж, то через год разведётся, она говорила, что родила бы ребёнка «для себя». Последнее звучало особенно впечатляюще со стороны социального паразита, который о себе-то не может толком позаботиться. А тут, наверное, ей пришлось бы использовать целую команду идиотов, в чьи задачи входило бы заботиться не только о ней самой, но также о её ребёнке от другого мужика. Ну а поскольку таких идиотов скорее всего просто бы не нашлось, вероятно, ей пришлось бы повесить уже ставшего для неё бесполезным и неинтересным ребёнка на свою многострадальную маму, уже и без того измотанную своим взрослым антисоциальным ребёнком. Или сдать в приют или ещё что-нибудь в этом роде. Она бы, может, и продала его, если бы не страх перед уголовным преследованием и тюремным заключением.
- Импульсивность. Джонни давно привык к тому, что у Леночки то и дело, словно ниоткуда возникали новые планы, которые потом так же стремительно менялись или исчезали. Складывалось впечатление, что она сначала делала, потом имела дело с последствиями. А подумаю я об этом потом, если будет время,- объясняла она своё поведение.
- Безответственность. В любом цивилизованном обществе есть общепринятые представления о том, как человеку подобает поступать в моральном плане среди людей. Например, что на работе хорошо бы работать, а не плести интриги. Что следует отплатить добром человеку, который делает для тебя что-то хорошее. Что не стоит расстраивать человека, который очень на тебя надеется и рассчитывает, особенно если ты уверяла его, что это непременно состоится. Как следствие маминого воспитания Леночка, несомненно, была в курсе этих представлений. Однако считала их досадными, неудобными предрассудками, и всячески избегала следования им, если ей этого не хотелось.
- Отказ брать на себя ответственность за свои действия. Даже когда было ясно, что наступившие негативные события были следствием её поступков или слов, Леночка, как правило, не брала ответственность на себя. У неё практически всегда виновата была либо жертва, либо обстоятельства непреодолимой силы. В тех же редких случаях, когда она делала вид, что извиняется, в ответ на прямой вопрос «за что» она либо затруднялась ответить, либо (что более вероятно!) целенаправленно уклонялась от ответа. Создавалось ощущение, что она действительно внутренне не признавала себя виноватой, не чувствовала она на себе такую ответственность.
- Была «трудным подростком». С одной стороны, детство и юность Леночки были тайнами, покрытыми мраком, под завесу которого было практически невозможно проникнуть. Разве что Леночка спьяну могла рассказать какую-нибудь мелочь типа как они с парнями и девчонками пили самогонку на даче и курили наркотическую траву, однако это само по себе ещё ничего не говорит. Единственным бесспорный факт, пожалуй, заключался в том, что её в своё время выгнали из средней школы, и ей пришлось доучиваться экстерном или что-то в этом роде.