Литература и журналистика

[Лион]

«Шри Шукадева Госвами сказал: О царь, если бы не влияние энергии Верховной Личности Бога, зачем было бы душе, обладающей чистым сознанием, связывать себя с материальным телом? Эта связь подобна сну, в котором спящий видит как действует его тело» (Бхаг., 2.9.1.)

Вы знаете сколько по статистике каждый житель Санкт-Петербурга, Москвы, или Нью-Йорка проводит в метро? Я не знаю. Но что я знаю, так это то что это часы самосозерцания. Время, в течении которого поезд громыхает между станциями, проходит в размышлениях. Конечно, к процессу самопознания примешиваются и другие мысли. Утром, это обычно тревога: «как бы не опоздать», а вечером это мысли об ужине.
Санкт-Петербургское метро: чопорные, холодные люди. Говорить громко – неприлично. Размахивать руками – эпатажно. Московское метро: москвичи...Вот он идет по переходу: он не просто идет по переходу, он вышагивает, он не просто пьет воду, он пьет воду. Все непросто в этом городе. Тут живет Путин и здесь есть денежные места. Станция Выхино, восемь утра. Приезжают люди из подмосковья, рабочие, охранники, продащицы, бухгалтеры. Рабоче-офисная прослойка. Все серьезные, не выспавшиеся, бегущие в этот огромный город за куском хлеба.
Нью-Йоркское метро. Атмосфера большого яблока. 1 трейн. Чернокожие, латино-американцы. Испанская речь и афро-американский говор. Заходят ребята-негры, танцуют брейк-данс, собирают деньги в шапку. F трейн. Бруклин. Харедимные хасиды в меховых шапках и черных сюртуках, русские, арабы. Идиш, русский, фарси...И, наконец, поезд в Квинс. Белокожие, дорогие районы. Чувствуешь себя в своей тарелке.
Все эти мысли проносились в голове Бориса пока он шел по 181-й улице от метро к университету. А шел он к доктору, точнее, к психиатру. Вы удивитесь, но Борис ощущал, что в последнее время он был очень грустен, и наверное в его душу закралась депрессия. Ну закралась и закралась, зачем сразу бежать к психиатру, подумал бы любой российский человек на месте Бориса. Но его еврейский разум подсчитал, что получив справку от врача, он сможет забить на экзамены и получить кучу скидок для учебы. Борис был не так-то прост...
Вообще он любил покурить травку, выпить винца, съесть какую-нибудь веселую таблетку, случайные половые связи, и тому подобные юношеские шалости. Он наслаждался жизнью, пытаясь получить от нее максимум кайфа. У него было множество друзей, в основном из русскоговорящей еврейской публики, поскольку овладевание американским прононсом продвигалось с большими сложностями, вследствие чего общение с американцами было довольно затруднительным.
А на улице стояла такая милая погода: весна, деревья стояли в розовом цвету, солнце согревало своим светом полную фигуру Бориса. Белки прыгали по деревьям, испанская детвора с визгом толпилась возле бодегос (магазинчиков) покупая жевачку, пепси-колу и тако,(лепешки) и даже шум автомобилей был каким-то весенне-радостным. Борис завернул за угол, толкнул тяжелую металлическую дверь и зашел в приемную врача. Приветливая испанка Мария сказала, что можно проходить.
Никакой тебе очереди, все быстро и красиво. Борис вспомнил походы к врачам в России. Приходишь в девять – уходишь ближе к часу. Два врача в одном кабинете, очереди, дискомфорт. Психиатр внимательно выслушал Бориса, поспрашивал подробности по поводу его жизни, выписал антидепрессант и справку и отпустил его с Богом.
Борис, как вы уже заметили, был довольно циничным и материалистичным человеком. Но через полгода он уже не курил в шаббос, и не только не курил, но и одевал черный костюм, рубашку, и шляпу, и шел в синагогу. Что же случилось? Что могло перевернуть жизнь Бориса? Нью-Йорк удивительный город, и чего там только не бывает.
В тот летний день наш герой шел по 42-й. Было жарко, Господь как-будто вынул солнце из его обиталища чтобы оно совсем изжарило город большого яблока. Две девушки в длинных юбках стояли и держали в руках какие-то книги. Борис заинтересовался. Подошле поближе. Они тут же всучили ему книжку и взяли пять баксов на пожертвование для храма. Все случилось быстрее чем он понял что происходит.
От 42-й до 190-й довольно долгое путешствие на первом трейне. (поезд метро) Борис вчитался. Это оказалось пособие для начинающих кришнаитов. Борис закончил книжку ближе к утру, уже будучи дома. «В своей непроявленной форме я пронизываю все Вселенную. Все существа пребывают во Мне, но Я – не в них». Содрали с Кабболы, подумал Борис.
Борис верил в Бога. А кто собственно не верит в Бога? Только эта вера была какой-то отдаленной, гипотетической. То есть завтра к примеру у него экзамен – чтобы не сказать молитву – «О Боже милостивый, пошли мне удачу на экзамене». С другой стороны, вот суббота. В субботу курить нельзя. Но это же так сложно, целый день не курить – и Борис удовлетворенно затягивается. Под крышей Аллах не видит, как говорится.
Но ведь если вдуматься...А книга заставляла Бориса думать. Вот есть Бог. Он поместил частицу себя – бессмертную душу – в этот бренный мир. Зачем? Чтобы душа исправилась, совершая определенные действия. Теперь, а если душа страдает? Все равно, это лишь испытания. А если совершить суицид и вырваться из этой цепочки? Не поможет, в следующей жизни опять будут страдания. Тогда. А что собственно тогда? Тогда надо служить Творцу, выполнять его волю, проходить исправление, совершенствоваться, медитировать, заниматься йогой, учить Талмуд, совершать джихад – надо что-то выбрать для себя. Поскольку Борис был евреем, он конечно понимал что ему следует выбрать Талмуд. И субботу.
Процесс раскаяния был долгим. С трудом Борис расстался с сигаретой и компьютером в субботу, с трудом он смог заставить себя молиться каждый день и корпеть над Талмудом. Но выбора не оставалось. Разум заставлял его это сделать. Так он и очутился в шляпе, костюме, и белой рубашке, в синагоге.
Вот такая судьба простого паренька из Нью-Йорка, Бориса Евстигнеева.

PS товарищ Съегин, пейте кровь мою...