Литература и журналистика

[Лион]

Я в свое время обучался в академии иудаизма (ешива) под Москвой. Пробыл там примерно год. Как говорится, в молодости все бывает. Недавно начал интересоваться графоманией и всяческим литературным самовыражением.
Хотел представить на ваш суд возможный сюжет: я приезжаю в ешиву в поисках Бога, разочаровываюсь, и уезжаю. В рамках этой фабулы я описываю различных людей которые так или иначе связаны с этим заведением.
Я опасаюсь двух вещей: не будет ли это что-то в стиле индийского кино, то есть чужо и непонятно, и не будет ли это полной графоманией.
Подскажите пожалста.

[Оксюморон]

Это может быть чем угодно, всё зависит только от вас.

[Othello]

Если сомневаетесь, лучше не начинать.

[Икнов]

Лион
Собсно главное не "о чем" а "как" писать. Оксюморон правильно сказал.
Othello
Советы у вас однако.... Не сомневаются либо графоманы, ввиду полного отсуствия самокритики, либо признанные гении..

[Othello]

Икнов
"Мой совет", на самом деле, совет Чехова всем начинающим литераторам: если можешь не писать, лучше не пиши.
Создание полноценного литературного произведения требует немалой силы воли и усидчивости. А для этого нужна твердая уверенность, что твоя идея стоит всех этих трудов.

[Лион]

Впервые я попал в ешиву (академия по изучению Иудаизма) летом между десятым и одиннадцатым классом, по рекомендации моих учителей в еврейской школе. Первоначально планировалось что я и мой друг Петя Ногин (Не удивляйтесь, он тоже был еврей. Вообще это такой тонкий вопрос когда ты никогда не знаешь наверняка) поедем на двухнедельный семинар. Мы сели в поезд Петербург-Москва, бутылка и ночь без сна, и благополучно добрались до ешивы. Нам было по 14-15 лет, и это был такой возраст когда все казалось простым и легким. Мы не знали адрес ешивы точно – но съориентировались на месте и нашли ее в подмосковной Хрипани. Нас встретило безликое серое здание бывшего санатория, хотя по комфорту это место далеко не дотягивало до дома отдыха. Но, это был вопрос грубой материальности, а в ешиве занимались духовностью и близостью к Богу. Ну, во всяком случае так считалось. На входе нас встретил охранник – бывший подполковник КГБ, дядя Митя. Современная Россия сделала его членом персонала в академии иудаизма: Бог любит каламбур. После охранника, нас поприветствовал Срулик – парень моего возраста. Срулик был открытый приятный мальчик, который, получив должную дозу промывки мозгов преподователями ешивы, бросил школу и теперь учил Талмуд. Срулик поразил меня своим видом. Он был в белой рубашке, черных брюках, по бокам свисали ритуальные нити – цицит.
Первый вопрос который задал Срулик был по поводу утренний молитвы, шахарит, а именно, молились ли мы его. Будничный шахарит занимает около сорока минут, субботний около двух часов. Мы сказали что шахарит мы не молились, соответственно, мы проследовали в бейт-мидраш, (дом учения, если перевести дословно), где проводились занятия и молитвы. Молитва меня впечатлила. Люди действительно говорили с Богом, долго и вдумчиво. Чувствовалсь святость в этой комнате, переделанной из бывшего бассейна и бара. После молитвы нас закрутил вихрь ешивской жизни. Мы ходили на все молитвы, на обед, завтрак, и ужин, и, что главное, мы посещали все уроки - их в день в нашей первой группе было пять. Урок мировоззрения, урок талмуда, урок мишны, урок закона, и урок пятикнижия. Урок мировоззрения состоял из промывки мозгов, целевая аудитория которой были еврейские мальчики 15-20 лет. Нам рассказывали притчи разных времен, отрывки из жизни великих раввинов, основы еврейской философии.
Суббота в ешиве была чем-то необычным. Из-за огромного количества запретов, которые евреи принимают на себя в субботу (к примеру, нельзя зажигать свет или пользоваться электроприборами) место становилось необыкновенно спокойным и умиротворенным. Утренняя молитва проводилась с особенной тщательностью, трапезы длились около двух часов. Все это было перемешано с изучением Торы и познанием Божественности. Это было незабываемо. В итоге, по окончании двухнедельного семинара, мой друг Петя поехал обратно в Питер, а я решил остаться в ешиве на все лето.
Промывка мозгов в первой группе имела определенную направленность. Задача Рава Гди, который вел все уроки для новичков и был большим мастером своего дела, была сделать идею важности изучения Торы для молодых людей настолько близкой, чтобы они ради этой туманной перспективы бросили все – семью, привычный путь жизни, возможную карьеру, образование, и занимались только постижением Божественной мудрости. А ей, как известно, сыт не будешь.
Я попал в эту струю, и на мое молодое сознание мастерские лекции рава Гди произвели большое впечатление. Я осознал, насколько я погряз в материальности, насколько я нечист и далек от совершенства. Молодые люди в Бней Браке были на два круга впереди меня. Я решил немедленно исправить ситуацию и начал ежедневное самосовершенствование. Я старался победить свою гордыню, воспитывая в себе ее противоположность – скромность. Я пытался любить каждого еврея. По лекциям рава Гди выходило что религиозные евреи идеальны, и я принял этот тезис на веру. Я досконально соблюдал все заповеди. Рав Гди сказал нам, что по всем вопросам нам следует советоваться с раввином, и я начал советоваться по всем вопросам которые я считал существенными. Это доходило до идиотических мелочей: а должен ли я мыть руки после того как я коснулся вещи которая лежала на полу? (в шульхан арухе, своде еврейских законов, написано что если еврей коснулся пола он должен вымыть руки, если он планирует учить Тору или молиться) Вернувшись домой в конце лета, я заявил родителям, что собираюсь после школы отправиться в ешиву. Конечно, это был для них большой шок. К тому времени я уже полгода отходил на курсы для подготовки к мединституту, и такой подарочек от любимого сыночка был воспринят отцом как мое временное умопомрачение. В течении полугода он регулярно отговаривал меня от ешивы, объясняя, что этот путь никуда не идет и я буду нищенствовать всю свою жизнь. В итоге, я сдался. Я согласился пойти на курсы для подготовки к поступлению на юридический факультет.
Однако, ешива это не просто заведение куда кто-то попадает случайно. Ешива это судьба, определенный приговор в жизни. Это значит что ты мистически настроен, что у тебя не очень интересная жизнь за забором академии иудаизма, и что ты готов посвятить себя полной ботанизации в отдельно взятой квартире. Я попал туда снова. Это был февраль 2006 года. К тому времени я успел окончить один курс юрфака ГУ-ВШЭ и съездить в Америку на полгода. Что ж, вещи немного изменились, я немного повзрослел, но до сих пор был податлив на религиозные ловушки которые так ловко расставляло это специальное учреждение.
И снова меня убедили в важности изучения Торы. И снова я надел белую рубашку и сел за стол в бейт-мидраше. Теперь я уже был в четвертой группе. Я конечно должен описать преподавателей, которые внушали мне все эти Божественные идеи. Все они были израильтянами, или русскоговорящими, или нерусскогворящими. Они ездили в холодную Россиию посменно, по две-три недели на преподавателя. В Израиле их ждали огромные семьи по десять человек.
Рав Летель, глава ешивы, был для нас большой диковинкой. Он родился в Меа Шеарим, ультраортодоксальном районе Иерусалима. Он носил лапсердак, у него были пейсы, и он плохо говорил по-русски. Он заботился о каждом из его студентов – устраивал их в лучшие ешивы, помогал им в Израиле. Он был для меня воплощением святости и благочестия, пока я не узнал его чуть поближе. Вкратце, он меня немного обманул. Сказал, что отправит в Израиль в конце семестра, а когда я пришел к нему и спросил, «ну так когда же наконец?», он ответил: «годика через два». Я понял, что религиозные евреи могут немного приврать.
Другим преподавателем которого я вспоминаю не без улыбки был рав Тульвянский. Запомнился мне он его далеко не юношеским уже категоризмом. Помню как он в одной из его речей занимался своего рода racial profiling. «Наши студенты разные. У некоторых и мама и папа евреи. У других – только мама. Ну, и некоторые приняли Иудаизм». Вообще отношение к неевреям заслуживает отдельного внимания. Конечно, известны высказывания из Талмуда которые носят совершенно анти-нееврейский характер. Тания, книга по каббале, идет еще дальше, объявляя души неевреев черпающими силу в нечистоте. Общая идея – евреи превосходят неевреев по внутренним духовным параметрам. Конечно, эти тезисы не заслуживают никакого внимания и могут укорениться только в головах узколобых религиозных извращенцев.
Настоящий, гуманный Иудаизм подходит к этой идее совсем по-другому. Евреи – не супер-люди. В Торе упоминается что еврейский народ должен быть нацией священников и нести свет Торы людям, соответственно. Однако, это не делает евреев выше других национальностей. Это лишь обязывает их вести народы к свету.
Относительно Тании, кто вообще сказал что мы можем полагаться на Танию и остальную каббалистическую махшову в этом вопросе? Предполагается перечеркнуть все это абстрактное умопостроение и остаться с тем фактом, что евреи и остальные люди похожи как две капли воды. Или, если вы уважаете все это настолько сильно, что не находите в себе сил перечеркивать, скажите что мы ничего не понимаем. Я уже не помню какой ребе, но какой-то из них говорил что мы понимаем в Тании как коза в луне.
Отдельные законы, которые разделяют евреев и неевреев: их нельзя учить в отрыве от контекста общего человеколюбия или гуманизма.
Возврашаясь к Тульвянскому: мне запомнилась еще одна идея которую он пытался в нас укоренить. И Тульвянский, и Летель, и Гди, в общем-то делали некое подобие бизнеса в России. Надо войти в их положение. Они все, ну разве что кроме Гди, не могли получить нормальную работу. У них не было соответствующего образования, но зато были большие семьи, где-то по десять человек, и им надо было крутиться изо всех сил чтобы их содержать. Единственное, чем они могли заниматься без ущерба собственной самооценке было обучение Торе. Естественно, они не хотели показаться дельцами в глазах учеников, и эта идея постоянно проскальзывала в их уроках – как им тяжело ездить в Россию, как это неприятно, и какое они нам делают одолжение тем что дают возможность слушать их уроки.
Другим интересным персонажем этого унылого места цвета серого совдеповского кирпича был Кавнер. Мне кажется, у него, как и у всех в ешиве, существовала проблема самопозиционирования и реальности. Он, с одной стороны, гордился что он говорит по-русски. Как-то на его лекции он сказал что один из больших раввинов в Земле Израиля говорил с ним по-русски, и что раньше это рассматривалось как признак интеллигентности. Вообще, статус «интеллигенти», или интеллигент по-русски, в ешиве считалось как некое достижение в саморазвитии. Хотя, с другой стороны, приветствовалась израильская хамоватость и наглость. Несмотря на некую гордость по поводу владения русским языком, Кавнер испытывал какое-то презрение к русскоговорящим. Официально, он был либералом. Он в свое время с группой американцев открыл тхелет, секрет окрашивания ритуальной нити в голубоватый цвет. Это был довольно спорный талмудический вопрос, и многие восприняли «открытие» Кавнера в штыки. Он мужественно нес свой крест нарушителя традиции. В дополнение к этому он доскольнально знал ритуальные законы субботы, и вследствие этого знал некоторые облегчение в законе, которые простым людям казались немыслимыми. Одновременно, в его лекциях проскальзывали такие устрожения в законе как просеивание муки в поисках возможных паразитов на экстра-тонком сите, или бней-браковском сите. (Бней-Брак – город в Израиле, населенный ультра-ортодоксальными евреями)
Кавнер, в отличии от других преподавателей, что-то знал в области нееврейской философии, и, конечно, гордился этим. Знание нееврейской философии в харедимном (ультра-ортодоксальном) еврейском мире считалось делом почти запрещенным и опасным, но и благородным одновременно. Многие книги по еврейскому мировоззрению были пропитаны ненавистью к проклятым философам и альтернативному способу мышления. Однако, все его знания были незначительны по сравнению с любым кто серьезно учил дисциплину философия в институте. Кавнера уважали, но считали немного за чудака.
Помню еще рава Залмана. Рав Залман был машгиахом, или человеком, который следит за нравами в ешиве. Люди, естественно, его недолюбливали. Помню как он, стоя в трех метрах от меня, обсуждал мою судьбу с кем-то – специально, чтобы я слышал. «Да, говорят что он крутился за границей. Может, что-то и окончил. Посмотрим, посмотрим.»
Я в то время уже не рассматривал ешиву серьезно. Уровень уроков был ограничен, и я надеялся что меня отправят куда-нибудь в Израиль, и я смогу продолжить там свое религиозное образование. Я думал о ешиве как о взлетной полосе, откуда я смогу отправиться в место, где я получу настоящие знания.
Тогда я стал подмечать и другие странности в ешиве. Люди вокруг...Когда-то я считал что они все такие же как я, и в них во всех кипит страсть к самосовершенствованию и служению Богу. Однако, точнее всего это сборище странных людей можно было назвать сообществом маргиналов. Только подумайте, люди бросали всю свою прошлую жизнь ради какой-то отдаленной идеи. Это, определенно, говорит что-то о складе человеческой души. Причем раз бросивши нерелигиозную жизнь и войдя в этот замкнутый ешивский круг, довольно тяжело из него выйти. Куда идти? Дома не особенно ждут, образования нет, связей нет, и ты просто оказываешься на обочине жизни. Уж лучше тут, в ешиве. Хотя бы кормят три раза в день. Наплевать на то что зимой нет отопления и время от времени отключают электричество, наплевать на то что вода имеет коричневатый оттенок и отдает запахом дерьма. Главное, что будет в мире грядущем...там будет совсем замечательно. Полный вперед.
Среди людей, так или иначе попавших в это заведение, было много уникумов. Каким-то совершенно нездоровым ветром туда занесло паренька из Колумбии, Ариэля Толедано. Ариэль был колумбийским гением. Он очень рано, чуть ли не в 19 лет, закончил физический факультет какого-то университета в Колумбии, и поступил в аспирантуру МГУ. Почему он выбрал МГУ оставалось для меня загадкой. Ариэль был сефардом, или евреем восточного происхождения. Он считал себя более расово чистым и поэтому сторонился полуславянских русскоговорящих ашкеназов. Дело доходило до того что он практически не покидал своей комнаты, разве что поесть время от времени. Другой товарищ из ешивы который произвел на меня впечатление был Бецалель. Он происходил из бедной семьи, очень серьезно занимался оккультизмом, учил каббалу. Он родился неевреем, и примерно в возрасте 19 лет принял иудаизм. Причем никто его не подталкивал к еврейству, он до всего дошел сам. Его уважали и побаивались. Слишком был загадочный.
На каком-то этапе в ешиве я понял, что то, что я учил в первой группе, является фикцией, выдумкой. Религиозные харедимные люди не идеальны, а наоборот, скорее более коррумпированы и лживы чем нерелигиозные, и нет того священного братства в которое я в свое время так неистово верил. Харедимные евреи Израиля просто кучка необразованных людей из эпохи среднвековья, которые умеют пользоваться холодильником и микроволновкой. Я решил уехать. Да что там уехать, я просто убежал из ешивы. Я помню тот вечер в начале января, когда я стоял на платформе, ожидая электрички. Шел снег. Вокруг меня был мир. Огромные, еще совершенно непознаный мною мир. Мало того, вокруг кипела жизнь. Дворники очищали снег, люди переговаривались, ехали машины. Вокруг была яркая, интересная, жизнь, без древних ограничений и запретов.

[Лион]

Othello
не писать-то не писать, но надо же как-то самовыражаться.