Литература и журналистика

[maugli1972]

Диалог глухонемого со слепцом

Доказательством моим словам послужит то, что я их говорю.
Один очень претенциозный оратор.

1
Истинная, полнокровная человеческая сущность, по всем ей только присущим стандартам, попросту не потерпит в своих чувствах, а тем паче в ее почти абсолютно незыблемом менталитете даже и признака, той почти идеальной пустоты совсем небезызвестного космического вакуума.
И сколь часто в ней имеется нечто скрытое глубоко внутри, из всех тех немаловажных, зачастую латентных факторов, что весьма надежно спрятаны от всех нескромно любопытствующих, чужих глаз.
Да и помимо всего остального прочего, почти каждый, тот или иной индивидуум полностью же до конца раскрывает все сокрытое в дальних уголках его души, в одно только время выпавших на его долю суровых испытаний.
Именно в этот момент он проявит всю свою истинную суть, то есть то заветное, что до той поры в нем было надежно скрыто за всеми внешними, подспудными, попросту говоря незаметными и обыденными факторами...

2
Тяжелые жизненные передряги, если уж довелось-таки выпасть им на чью-то сколь прискорбную долю, до чего частенько сотрут с человека все его обыденное лицо...
Ему или ей быть уж тогда пронизанными до самой глубины души страданием, а потому их сердцем с тех времен станет заправлять, внешний, выедающий всякую радость жизни ужас, а вот еще и сиюминутная неуверенность в своем завтрашнем дне.

Правда не то чтоб им так уж и должно будет долгими годами, затем жить с этим непосредственно рядом, однако до чего многое оно на деле будет еще зависеть и оттого, а с кем это их затем сведет великая затейница судьба.
Она бывает зла, а бывает добра, но никогда не быть ей милостивой к тем, у кого за плечами было много лет разноликого горя.

3
Да вот ведь идеалисты максималисты, эти яростные поглощататели художественных произведений ничего акромя двух цветов совсем уж они не различают. Черное и белое - это все, что они вообще способны узреть в многоплановой человеческой натуре.
Причем то, что для них этак не белое, то значит если и впрямь и не черное, то уж обязательно же коричневое...

Прокрустово ложе их представлений о жизни попросту не включает в себя абсолютно ничего кроме света и тьмы, а также извечной борьбы между ними, а потому счастье по их представлениям надо бы завоевывать, а не идти к нему медленно выверяя свой шаг...
Им-то так уж кажется, что человек это вообще бестия, которую надо б силой приладить к прогрессу, навязать ему доброе начало, а не медленно и постепенно развивать его в нем...

4
А между тем каждый человек - это целая вселенная и подходить к нему со своей собственной меркой УБЕРЕГИ ГОСПОДЬ.
Не ты его создал, а значится не тебе и пальцем деланный моралист его бегло на спешном ходу так уж вот и переиначивать!
И люди они ведут себя по тем или иным канонам нравственности, коие им вполне знакомы и понятны, а большего от них требовать попросту совсем нельзя.
А чего же тогда можно?
Только вот соблюдения этических норм и уголовного кодекса...

Однако этого дети радужных снов об отдаленном идеалистическом будущем (дай Бог, чтоб оно действительно когда-нибудь еще наступило) не приемлют не под каким его видом...

5
Они попросту того ну совсем же не понимают, что все мы на деле дети всей окружающей нас реальности, ну а книги ее только-то обрамляют, и совсем не более того.

Всех нас ведет за ручку судьба по одному только ей лишь ведомому пути?
Нет, это, конечно же, полная чушь!
А все-таки элемент чистой случайности и не такой уж и редкой удачи является одним из важнейших весь наш внутренний мир формирующих факторов.
Однако при этом, почти каждый из нас довольно-таки часто стоит перед его собственным и весьма же насущным выбором, который за него буквально никто не сумеет сделать даже вот и из самых наилучших побуждений.

6
И выбор этот бывает до чего затруднителен, да и мучителен, а к тому же еще непонятен, для тех, кто смотрит на такого человека откуда-то совершенно со стороны, и никак не может взять себе в толк, от чего это ему так уж и тяжело стать на естественный и здравый путь, по которому весело бредут все ему подобные.
Тем более что делают они это очень даже легко, весело и плавно…

Однако сколь многое в душе человека зависит от его начала, а вовсе не от того великого царства новых возможностей так вдруг пред ним приоткрывающихся.
И все это так в той вроде бы сколь уж обычной, мирной-то жизни буквально для всех значит тех, кто прошел сквозь ад нисколько незабываемой социальной клоаки...

7
И вовсе тут нет никакого геройства в том, чтоб имея легкий доступ ко всем благам доступным культурным особям рода людского жить этак себе по-людски, ни в чем же хорошем себе нисколько вот не отказывая.
И вовсе это не подвиг, а скорее заслуга предков, которые подготовили почву для такой же светлой и благостной жизни.
Однако ж когда появляется нечто, что совершенно беспрецедентно нарушает мир и покой тогда-то и выявляются чьи-то до тех пор немыслимо скрытые черты, и вот на тебе все благие намерения по отношению ко всему миру куда-то сами собой тают в небытие.

8
Вместо них вдруг обнаруживаются черты амбициозно скотские только ж еще изначально прикрытые лаком цивилизации, однако, где-то внутри содержащие сдавленную внешней цивилизованной оболочкой весьма усовершенствованную дикость.
От нее, как правило, исходит сладковато-приторный запашок умертвленной естественности, хотя на отполированной культурой личине такого образца высокого гуманизма (по отношению к своим) всегда пребудет улыбка ангельской безгрешной кротости.

Ведь это ж только события, сильно мешающие повседневному спокойствию духа, и могут пробудить в его светлом духовном лике черты всепоглощающей тьмы.

9
И уж тогда кто-то такой впрямь же весь из себя праведный... не будет он далее стесняться, и разбираться в средствах по достижению своих целей.
А сама смелость такого рода действий обеспечивается крайней отдаленностью самих-то себя от какого-либо рода самых конкретных дел.
Двигать людьми фигурками - это ж и есть самый великий блеск нашей новой просвещенной эпохи.

Вот только жизнь одного ли человека или всего человечества вполне может зависеть от всей полноты амбиций кучки недалеких людей, неспособных внимать разуму, а только лелеять свои широкие и изящные мысли и чувства.
Непонимания в них больше всего как раз оттого, что слишком уж они закрыты для всего того в чем нет их собственной "новоявленной искры Божьей".

10
Они могут быть холодны и упрямы в своих заблуждениях относительно чужого недобра, но при этом являться чрезвычайно снисходительными к своим собственным совсем уж излишне бесчеловечным слабостям.
Им вовсе недоступно простое и ясное понимание чужих бед и несчастий чрезвычайно одинокого человека, а он между тем вовсе не в том ведь нуждается, чтобы его тут же нисходя с места сразу вот отогрели.

В таких случаях гораздо важнее было б повести весьма откровенную беседу, того ради, дабы полностью и до самого конца обнажилось все, его так сказать истинное начало оно ж может-то, кстати, вполне оказаться во всем же донельзя исподним.

11
Да только некоторые чистоплюи до того уж не любят всякой чужой грязи, так от нее неизменно чураются, словно речь и впрямь идет о соприкосновении с самой несусветной жутью в истории человеческого бытия.
А между тем именно оттого как именно с ней будут соприкасаться высоколобые интеллектуалы, во многом будет завесить истинная чистота любых общественных отношений.

В том же случае, когда с ней этак расторопно во всем расстараются, нисколько совсем и главное нигде так не соприкасаться... сам собой возникнет тот иллюзорно-чистый мир, который между тем безутешно и безумно грязен там, где этого вовсе (по всеобщему молчаливому соглашению) просто вот не принято хоть как-либо замечать.

12
Нельзя смотреть поверх черноты ночи общественного невежества, видя один только неотвратимо надвигающийся день вполне добротных идей, не отравив при этом колодезь народной мудрости совершенно слепыми, но до чего благостными ожиданиями.
А оный, будучи ими, совершенно бессмысленно отравлен, окажется способным на одно тупое ранее неслыханное насилие над всем вчерашним (для него) несуразным прошлым.
И люди при этом вполне так могут возненавидеть друг друга от одного абсолютного отсутствия всякого взаимопонимания и взаимоподдержки столь уж нужных для всякого нормального функционирования общественного бытия.

Суровое одиночество народа, как и постоянное его подкармливание идеями спешного социального преобразования всего существующего общества вовсе не поспособствовали возникновению царства волшебных снов, о котором так сладостно во сне и наяву грезили люди, повернувшиеся далече от той явной кучи житейского навоза, что должна была послужить исходным материалом для… истинного светлого будущего.

13
Однако над интеллигентным обществом дореволюционной России царило явное незнание самых элементарных законов общественной природы.
Оно явилось результатом абсолютного отдаления тогдашних европофилов от всех своих первичных, исходных корней.
И это, именно то, что в итоге и повлекло за собой никчемную, неуемную и крайне кичливую риторику, напыщенно и громогласно призывающую к скорейшему распутыванию громоздкого Гордеева узла сколь долгими веками никак конкретно не решаемых российских проблем.

14
И уж делать это надо было без всей той возвышенной над всем безыдейным миром упоенности, а то именно на этой-то почве она и возникла та самая социальная философия, весело взявшая себе за труд обезличить весь окружающий нас мир, оставив ему одну плохо и крайне условно усвоенную «природную» целесообразность.

Да только природа мыслит (и именно мыслит) миллионолетними, а не жалкими годами, так что ее никак нельзя брать за образец, устраивая общественные преобразования.

15
И как раз от осознания почти полной невозможности преобразовать этот мир к чему-то действительно лучшему в сколь многие сердца украдкой закралась ненависть ко всему тому, что мешало яростным устремлениям к той воистину лучшей жизни, и вот уж совсем незаметно она заняла место, ранее занимаемое любовью, честью и простым человеческим достоинством.

Обо всем этом до чего хорошо высказался большой писатель Алексей Толстой, еще до того самого дня, когда он безуспешно продался большевистскому режиму.

16
Разок было явно так несколько маловато, пришлось много над собой поработать, чтоб уж продаться насовсем.
«Хождение по мукам» (первое эмигрантское издание).
«Романтические постановления Гаагской Конференции, - как нравственно и как безнравственно убивать, - были просто разорваны. И вместе с этим клочком бумаги разлетелись последние пережитки никому уже более не нужных моральных законов. Отныне был один закон, равный для людей и машин, - полезность.
Так в несколько месяцев война завершила работу целого века. До этого времени еще очень многим казалось, что в жизни каждый может найти важнейшую цель, либо ту, которая увеличит счастье, либо ту, которая возвышенна; вероятно, это были пережитки средневековья; они расслабляли волю и тормозили ход цивилизации.
Теперь с войной стало очевидно, что человечество, - лишь муравьиная куча. В ней все равноценны. Нет не добра ни зла, и нет даже счастья для того, кто понял тяжкий и унылый закон жизни: - построение вечного кладбища.
Это было время, когда человеческое счастье законом и принуждением было отведено в разряд понятий, не имеющих никакого смысла и значения, когда цивилизация стала служить не добру и счастью, а злу и истреблению, когда наука делала изумительные открытия, равные чудесам, когда становилось ясным - сколько злой воли в чистом человеческом разуме, освобожденном от моральных стеснений.
Механическая цивилизация торжествовала, - война была завершением ее века.
Во всем мире теперь был один закон - полезность, и одно чувство – ненависть».

17
А эта ж нынче-то так повелось… но началось все с тех самых под самый корень вырванных из общего потока жизни несметных благ светлого добра, которому всего-то, что недоставало обычной житейской практики, применяемой в широком общественной смысле.
Оно-то и было превращено в орудие воинствующего гуманизма буквально призванного стереть с лица земли весь прах минувших дней темных суеверий и средневековых рыцарских воззрений...

Отсюда значиться и война объявленная старому рыцарству (Первая мировая), а также и (Вторая Мировая) призванная загладить ошибки Первой, да только их еще безмерно усугубившая...
Страны деловой хватки сделали все, чтобы взаимно уничтожить Германию и Россию за одну явственную их принадлежность к стезе существования уж сколь этак нынче-то далекого прошлого.

18
А причиной их столь грандиозного успеха на столь продуманно ими выбранном поприще было все-таки явное перерождение средневековых надежд на Господа Бога...
Теперь всему должно было встать на свои места исключительно в связи с внезапным переоформлением общественных отношений в виде совсем уж ином без рабства, угнетения и несвободы.

И так уж оно до сих самых пор! Сама мысль о том, что всего светлого и доброго можно добиться достаточно лишь того захотеть ну никак же не может покинуть умы людей, что видят этот мир сквозь пелену тумана радужных грез о чем-то сколь ведь еще несбыточном.

19
И вот ведь даже при столкновении с одной-то конкретной личностью такие деятели возвышенного добра смотрят они вовсе не на человека, а на его благие исконные качества.
И то элементарное... понять, что на них еще может быть наложен крест испепеляющего душу социального несуществования, они же попросту на то не способны...
Все, что им будет вообще доступно, так это только вот вывернуть все свои изначальные представления о ком-то буквально же наизнанку и совсем ничего, что будет более этого...

20
И главное чего им вообще не дано понять, так это того, что любые люди проявят себя, на деле показав все свои интеллектуальные свойства и качества, в одних-то довольно ограниченных рамках преподанных им жизнью уроков, всецело поспособствовавших их личному выживанию.
А раз внешнее обстоятельства всерьез потребовали от кого-то весьма явственного умения мимикрировать, дабы сохранить во вполне естественной целости всю его внутреннюю духовную суть, то, так уж как очевидно тому быть и впредь.
И как-либо иначе ему не бывать уже никогда.

Ну а кроме всего остального прочего такой человек, пройдя через дикое одиночество, непонимание, гнусные социальные отношения, замыкается в некий прочнейший кокон, из которого ему окажется совсем же непросто, хоть как-то все-таки выбраться куда-то наружу к той самой воистину светлой жизни...
...и уж в особенности не выйдет у него так сразу оказаться чистеньким и просвещенным духовно.

21
А из всего этого вполне так уж следует, что раз сама цивилизованность - это всего-то внешний, красочный, задушевный облик, а вовсе не вылущенная восторженной интеллигенцией из ее розовых снов сама ж по себе внутренняя суть...

Но, уж тогда-то так поневоле выходит, что жертвенная (истинная) духовность вовсе не есть неотъемлемая часть всякого окрыленного большой литературой, возвышенного в одних только грезах своих, как и насквозь пропитанного светским лоском суетливо восторженного сознания...

22
А раз оно так, то, значит, следовательно, сему, оно вовсе-то не является неким уж самим по себе всенепременным состоянием чьей-то и впрямь-таки изначально еще самой природой облагороженной души...
Довольно многое в нас определяется чем-то исключительно внешним для всех нас обыденным, а не неким экстрактом, без всяких швов сотканным из мира возвышенной фантазии.

А потому значится ожидать от человека доброго света в очах после того как он провел всю свою сознательную жизнь в глубоких потемках, дело-то вовсе напрасное.

23
И далеко не всякая недостойная, едва семенящая по пути к зрелости жизнь, даже если она кому-то столь уж бесконечно противна...
Вот как бы не была нестерпимо горестна ее суть всей ношей своей никчемности явно так неосуществленного добра...
..а к тому же еще в ней этак запросто может проглядывать и апатичность ко всякому чужому светлому началу...

Однако все это еще не может послужить явным поводом к тому, чтобы уж этак прийти к тому самому чрезвычайно незатейливому умозаключению, что речь, мол, идет о мглистой жуткой темени, скрывающейся под маской внешним ликом своим простодушной безответственности.
И вовсе не обязательно рвущийся наружу поток депрессии обозначает собой скрытое ликование, истомившейся от долгого ожидания сатанинской сущности.
Не надо делать этаких выводов, что кто-то вот значится, захотел на деле воспользоваться случаем, поскольку он только для того и живет на белом свете, дабы при малейшей к тому возможности досадить всякому встреченному на жизненном пути ближнему своему...

24
Воистину - ничто внешнее и поведенческое никакое не неопровержимое свидетельство более чем верной смерти всего светлого и доброго, что кем-то в кого-то было так вот еще изначально заложено - Господом Богом или слепой матушкой природой.

Внешние проявления формируются окружающей человека средой и до конца усваиваются человеческой психологией только тогда, когда он и сам есть неотъемлемая часть всего его окружающего внешнего мира.
В случае, когда – это вовсе не так, то тогда более чем однозначно, навряд ли кто-то впоследствии сможет с легкостью избавиться от всего того, что с ним всего-то сроднилось из-за свойств внешней его среды.
А все-таки совсем же не более того.

25
Однако добиться чего-нибудь действительно путного как-то беспрестанно кого-то, расталкивая и подталкивая его в нужную и всецело правильную сторону, лишь тогда окажется и вправду полезным...
В одном исключительном плане проявления полноценного душевного тепла и дружеского участия пусть и на самое короткое время.
А вот исподволь действовать словесным насилием никому же оно не подобает и главное толку от этого не будет ровным счетом никакого.
Любому из нас сколь уж естественно свойственно восставать против любых внешних насильственных действий, так что сухие и жесткие нотации, как правило, вызывают у человека одну лишь полнейшую "дремучую отрыжку".

Крайне необходимо всегда отыскивать некий весьма четкий модус вивенди, в каждом отдельном, конкретном случае, а не неотступно следовать понятиям книжно-картонного формата!

26
Правда к людям, опустившимся на дно, а когда-то знавшим что-то на деле иное сие никак уж оно не относится.
Да только людей в нем родившихся, нельзя ж отравлять своим вполне так возможно искренним раздражением, так только еще более затравишь человека и без того донельзя измученного его вовсе несветлым прошлым.

А уж тем более этого никак нельзя, поскольку данное проявление слепых эмоций вызывает самую естественную ответную реакцию, причем вовсе не следует ее рассматривать как некий природный элемент чьего-то и впрямь же гнусного звериного нутра...

27
Свои собственные просчеты, при этом ни в какой существенный расчет, ну никак они не берутся, поскольку буквально все ж тут осуществлялось с одними значиться меркантильно-добродушными намерениями, а уж из этого само собой следует, что «мы просто не могли быть хоть в чем-то неправы».

Или может и так оно статься совсем уж, на деле, наоборот, в том самом критическом смысле, когда влекомые чьим-то мишурным светом люди снизойдут в самую гиблую тьму вот лишь бы им только остаться с кем-то рядом, а так и разрушились, внутренне разложившись немало воистину светлых душ.
Любовь она бывает зла...

28
Однако никого другого это вовсе же не оправдывает!
А потому все, что касается совершенно непонятных жизненных ситуаций...

Ну так сама грязь интриг для их последующего насильственного разрешения ради обретения внутреннего умиротворения неумолимо указывает на отсутствие самой элементарной и истинной духовной благости, тех самых канувших в лету людей, коие не стали б разносить, словно пчелы мед отвратительнейшие слухи о чьем-то неестественно гнилом нутре.

29
Современная интеллигенция, ничтоже сумняшеся придумала весьма своевременную замену той самой «давно так уже устарелой» человеческой терпимости к ближнему своему, которая зачастую имела религиозную почву, чего бы там не говорили о слепом осатанелом фанатизме.
В дни нашей вполне гуманной современности подобная сближающая сердца благость, приобрела во всем законченную, да даже закостенелую социальную форму, и зиждиться она на самых общих для всякой общественной надстройки чисто эстетических принципах.

И это то, что нынче так уж свойственно людям, что вообще не имеют ни малейших объективных представлений о том, что в этом мире все как когда-то было, да так уж оно до сих пор все также творится.
Они-то от всего этого просто-напросто отгородились каменной стеной художественного вымысла и именно посредством данного контекста, они и вымысливают все эти их «объективные» суждения обо всех их окружающих реалиях.

30
Да, конечно, кто спорить-то будет, что было б, куда лучше и намного полезнее, если бы книги действительно существеннее влияли на нашу обыденную жизнь, но для этого им должно было стать чем-то для всех нас осязаемым или, по крайней мере, видимым, попросту говоря воплощенным в его каждодневном отображении...
Хорошие длительные экранизации, показанные детям в школе, должно быть с этим еще как-то они помогут...

Правда, они должны сопровождаться жаркой, никем никому не навязанной полемикой по поводу всего в них понятого и увиденного.
Однако все равно сочным миром фантазии ничего по-настоящему ценного и серьезного в этой жизни никак уж ничего всерьез не переиначишь...

31
То есть кому-то может и вправду хотелось бы весь этот мир светом добра и любви искрометно же осветить, да только «насильно мил не будешь» и подобное окажется вполне так возможным, только же если действовать исключительно одним некому нисколько не навязываемым добром и ничем иным.
И должно ведь человеку искать в других свет, да вот все же не там где его нет, и никогда так не было, а также (что важно) не требовать от других дать им то самое, чем может обладать только лишь тот, у кого всего этого было и впрямь в изобилии.

Однако ж люди, вдоволь объевшееся сладкими иллюзиями и миражами мнимого бытия вполне способны столкнувшись с воистину суровой жизненной реальностью всецело в связи с этим наскоро переродиться в ненавидящих все им абсолютно непонятное, лютых монстров...
И это действительно в жизни бывало, пускай не со всеми или вот не так уж надолго.

32
И это ж и есть тот почти неизбежный конец всякого восторженного идеализма, того самого при котором естественную реальность заменяют ширмой полностью скрывающей за собой все ее грязные и темные стороны.
С этим-то вполне можно преспокойно себе прожить всю свою сознательную, счастливую жизнь, но не дай Бог кому из этих прекраснодушных деятелей добра столкнуться с той совершенно осознанно отчужденной всякому их мировоззрению очень уж суровой действительностью...

Отличным примером чего из этого вполне может выйти, должно послужить судьбе добрейшего человека Николая Гавриловича Чернышевского.
Оказавшись за решеткой, он написал свой демонический роман «Что делать», тот самый который затем молодой Ульянов столь усердно штудировал в течение двух долгих недель, после чего ему естественно все досконально стало понятно, причем до самых мелких его деталей.

33
Да и без этого поэта в прозе «истинных задушевных исторических реалий» - хватало ведь и других...
И сколь много было тех несчастных, что повернулись всем своим духовным ликом прямо к подлому и липкому злу, поскольку добро в их душах было искусственно, извращено, аморфно и безмерно прекраснодушно.

Они черпали все свои духовное силы оттого яркого идео(ли)отизма возникшего на почве дичайшего несоответствия всего этого мира всевозможным литературным сказаниям.
Вот из-за этого при столкновении с дикими жизненными казусами и происходит в точности то же самое, что случается с лососем, идущим на нерест через речные пороги.
К концу пути его и узнать-то никак уж нельзя до того его расплющивают все встреченные ими речные пороги, то есть свойственные его пути ужасные перипетии и передряги.

34
Со свободолюбивыми людьми 19 столетия происходили практически те же весьма трагические перемены, посредством чего их душа теряла все ее изначальные свойства, обращая добродушных, да только чересчур уж наивных идеалистов в лютых и адски злых злодеев.

Да главное ж таких, что, будучи окрыленными светлобредовыми идеями к тому полностью были готовы...
Всегда этак были прямодушно настроены, умертвить миллионы и миллионы ради одних-то дряхлых от их естественной несвежести, дрянных идей.

35
Эти бесконечно муторные отбросы идеалистического маразма приняли в их омертвелом воображении (от яркого пламени ненависти ко всему своему настоящему) всамделишную форму ярой борьбы за святое и правое дело.
Вот только путь к нему теперь уже мог быть проложен, исключительно по черепам своих ближних, зачастую насильно мобилизованных, и попросту слепо «гибнущих за правое дело» однако попросту не могущих самостоятельно взять себе в толк, той сколь уж важной и насущной необходимости, освобождения от подлых вериг проклятого прошлого.

36
Явственной первопричиной всему этому стала борьба старого обветшалого мира с новыми веяниями, она-то всегда велась методами древнейшего средневековья, а тем и вызвала неуемную жажду возрождения, обернувшуюся, в конечном итоге более чем полновесным возвращением к общественным ценностям старого иезуитского мракобесья.
Запутанность данного парадокса объясняется народной поговоркой «За что боролись на то и напоролись».
И это более чем обычная история всякой борьбы ведущейся насильственными методами внутри одного общественного организма.

37
Разумеется, что все это было бы ложью, если б действительно в подобном ключе, да к тому же и в более чем обобщенном виде хоть как-то, коснуться даже и самым краешком своего недальновидного ума всех случаев какой-либо истинной ярой борьбы...

Есть предостаточно случаев неподдельного геройства и самопожертвования во имя светлого будущего, что обязательно еще затем наступит, скажем, так, без засилья австрийцев на землях солнечной Италии.
Борьба за свою любимую родину, если она, прежде всего, направлена против интервентов и их предателей-прислужников - это всегда святая борьба.
Когда же она ведется во имя каких-либо абстрактных идеалов всенепременно грядущего счастья, то, тогда, конечно же, нет.

38
Итак, уж надо бы то самым должным образом обрисовать, причем, так уж как оно действительно есть, причем на самом-то деле.
Всякий воюющий за свободу своей родины герой (если конечно он воюет против солдат), ну а террорист, убивающий неугодных ему господ прежде всего кровожадный фанатик еще потому, что вместе с господами он убивает очень немало людей из того народа, который ему так не терпелось поскорее освободить от всех его прежних оков.

Однако ж ему на деле то было все едино, поскольку светлая цель и благородные идеалы все сами собой, в конце концов, оправдают.
Но это ж не сам по себе он таков, нет вся его внутренняя суть есть производное того интеллигентского общества в котором он собственно жил.
Раз уж оно было окрылено бесовскими идеями, властвующими и берущими вверх над всяким здравым смыслом, то чего тогда удивляться, что сталкиваясь с «диким непотребством» во всем противостоящим их идеям, простоватые и глуповатые люди, берут на себя роль карающей немезиды.

39
А это касается всех столь высоких душевных стремлений отчаянных господ идеалистов.
Это ж они почитают книгу за нечто исключительно великое и святое, ведь это по их «светлым мировоззрениям» буквально все разнообразие жизни рассматривается только вот через эту до чего узкую призму, так что о правде и кривде, дружбе и недружбе со здравым смыслом (в его естественном виде) говорить уж нисколько вот не приходится.

При всех их довольно редких столкновениях с ужасно суровой действительностью (в обыденности они от нее чураются, словно черт от ладана) такие люди зачастую приобретают черты осатанелой жестокости вовсе не свойственные каким-либо примитивным дикарям.

40
Происходит сие от дичайшей их перенасыщенности неземными благами светлых мечтаний, то есть явного переизбытка вычитанных ими из книг твердолобых убеждений…
А потому они, столкнувшись с суровыми жизненными реалиями довольно часто претерпевают самые ужасающие преобразования… Правда одним, для того вполне так вот хватит самого малейшего казуса в их вполне благополучной жизни, а для других оно может статься, окажется одним же вот следствием длительного и неутомимого воздействия всей окружающей их жестокости.

И она действительно может трансформировать человека в нечто совсем иное, чем был тот всецело прежний индивидуум, однако при этом, почти ни в чем не затронуть внешних черт его лица.

41
Вот поэтому и нельзя рассматривать лицо человека как его истинный духовный лик, и даже выражение красивых глаз может быть очень на деле обманчивым.
И вовсе ведь не обязательно, чтобы такие вещи были связаны с сущим перерождением чьей-то души, такое может случиться, в том числе и от элементарной духовной немощи.
Обратим этот процесс или же нет, то можно понять только при более близком знакомстве, однако это еще не повод, чтоб уж светить, издалека ожидая точно такого ответного света.
Ведь это ж только отнимает у человека его последние силы для борьбы с его недоброй судьбой.

42
Чей-то в принципе светлый путь с чрезвычайным засильем тьмы вокруг и без серьезной внешней подпитки вполне так может создать довольно с виду целый, но явно где-то внутри подпорченный лик…
И может же он издали манить своей сокрытой сутью, на которую был наложен тяжелый крест чьего-то в целом чрезвычайно невзрачного, а временами и крайне опасного, однако, при этом самого повседневного существования.

43
Все в конечном итоге стремятся к тому же самому, да только в том-то оно и дело, ЧТО взаимное недопонимание людей выросших совершенно по-разному может достигать ни с чем несоразмерных пределов!

Они попросту говорят на абсолютно разных языках и понять им друг друга, когда речь идет о каких-либо сложных понятиях будет куда как проблематичнее, чем двум дикарям объясниться в почти полной темноте при помощи одних только жестов и интонации голоса.

44
Человек, не может вырасти сам по себе один, как он вырос бы в родственном его душе социуме, среди ему во всем же подобных и это самый что ни на есть непреложный факт!
И кстати каждый человек приспосабливается именно к тому, что у него вокруг, а это и есть то, что создает в нем стереотипы мышления и поведения в обществе.

Но это все разумеется одно мелкотравчатое перечисление частностей!
Да вот ведь в целом (во вполне насущном социальном смысле) в нашем быту всякая необходимость «укорачивать концы» всей имеющейся в каком-либо человеке природной дикости или уж с точностью наоборот полностью приобретать все ее наиболее гадкие свойства…
Зачастую, то будет зависеть только-то оттого, а что ж именно поселилось в душе какого-то отдельно взятого индивидуума.
А это по большей части зависит вовсе не от его природных задатков, а прежде всего оттого, где он живет, и в каких так сказать сферах вращается.

45
Что, однако, не делает людей хуже или же лучше, а вполне однозначно только стискивает их в рамки всего им доподлинно известного, так как оно ими изведано на их собственной шкуре, а не вычитано из некой книжной проекции полусонно-мечтательного восприятия каждодневного бытия.
Неужели же то совсем никому непонятно, что бытие и впрямь формирует сознание?

Наш ежечасный быт всецело довлеет над нашим менталитетом и вовсе не только из-за одной извечной его суеты в этой обыденной, пасторальной повседневности, но также в связи с его простейшей наглядностью и вовсе неотменяемой никакими бликами светлого ума сосредоточенного в узком переплете кем-то вымучено надуманных реалий.

46
Причем, если гениев литературы такие слова справедливо бы оскорбили, то всякому честному труженику на ниве литературы вполне пристало поставить под ними свою размашистую подпись.

Да, правда свет хороших книг действительно рассеивает тьму в наших сердцах, он даже вполне способен послужить причиной для куда более благовидных поступков в той или иной ситуации, когда человеку будет достаточно легко сориентироваться и понять всю суть дела во всех его сколь разнообразных аспектах.

47
С другой стороны внешний облик человека его образ мыслей, а также его культура - это зачастую только то, что он смог уловить самым наглядным для него образом из всей той повседневно нас окружающей реальности.
Как правило, люди достойные к себе уважения не смогут всецело переиначить все свое внутреннее естество в полном соответствии со всей окружающей их обстановкой.

Что, однако, вовсе не является проблемой для «длинноязыких хамелеонов».
Это ж именно такие хитроватые людишки вполне так способны действительно всякий раз полностью переиначиваться на нужный им лад, причем по два, а то и по три раза на дню!
Вот они-то и будут вечером разговаривать с невестой из интеллигентной семьи о композиторах классической музыки и о балете, а ночью с шалавами совсем о других куда более прозаичных вещах.

48
А в это самое время люди, нисколько не владеющие техникой быстро и легко скидывать с себя внешнюю шелуху их наглядного кругозора, дабы тут же напялить на себя совершенно другое лицо, вот они и окажутся в незавидной роли грязных калек своего извечно незабываемого детства.
И дело тут вовсе не в пережевывании старых инфантильных соплей, а в самом начале бытия создавшего человека именно таким, каков он есть.

А это-то и отягощает существование души, как на грех с самого начала своего существования, попавшей в крайне неудобную для нее напряженную обстановку, и над ней нависает ее или его быт, впрямь, словно нож гильотины, но он зачастую туп, не слишком остер, а потому куда чаще он только поранит чью-то высокую душу, чем попросту сгубит ее.
И если человек храбро выбрал жизнь, то обязан же он под нее хоть как-то подстроиться?

49
А сама по себе существенная необходимость приобретать внешние признаки всей окружающей среды есть неотъемлемая часть всякого сознания, а не только же тех, кто всецело ниже по своему духу и образу мысли.
Это явление совершенно объективно и легко объяснимо при помощи самой элементарной логики. Оно буквально намертво увязано с тем совершенно же непреложным для всех нас фактором, без коего всякая высшая мозговая деятельность попросту никак невозможна.

50
А между тем, речь тут идет только о том, что всем людям буквально с самого малого их возраста ничего ведь другого тут собственно не остается, кроме как акклиматизироваться к окружающей их атмосфере, и какой-то существенной альтернативы этому нет, да и быть ее никак же не может.
И дело тут вовсе не в неком уюте, просторном удобстве обыденного существования, а прежде всего в самом бытии как таковом.

Будучи воспитаны дикарями людоедами всякие доморощенные моралисты ели бы своих ближних, причем, так что еще б за ушами трещало, и пальчики при этом себе облизывали.
Но то конечно крайнего рода исключения из всех обыденных правил, обычно общество представляет человеку яркую альтернативу всему тому, что он мог бы лицезреть около себя попросту родившись вовсе не там где ему самому было надо.

51
А все ж таки это крайне редко помогает, как правило, человек есть естественное продолжение всей каждодневно его окружающей среды…
В самом по себе принципе житейского существования заложена естественная схожесть потребностей и желаний, как у детей, да так и у их родителей.
И всегда она есть та самая нить, которая столь ведь прочно увязывает воедино оба сколь разные поколения…
Их внешняя довольно существенная неидентичность зачастую может послужить одной-то причиной для весьма существенного антагонизма, да только не столь уж и сильно разводит различные поколения, в совершенно диаметрально противоположные стороны.

Новому поколению в принципе свойственно искать себе новые пути, однако ж, во всем при этом, повторяя кем-то давно уже пройденный маршрут.
И хуже всего достается именно тем, у кого их личная в жизни дорога никем ранее (из их семьи) еще не была пройдена, поскольку они хотят жить совсем иначе, совсем же не так как жили родители.
И поскольку они мертвым узлом привязаны к их несветлому прошлому, им-то приходится тянуть за собой весь скарб ими пережитого, а избавиться от него многим из них очень уж даже непросто.

52
Во многом их реальному сближению с внешним миром поспособствует довольно неспешная, правда и тогда не столь уж успешная адаптация…

Ведь процесс этот, окажется не труден, и не долог только для тех, у кого внешняя среда ярко компонирует с их внутренним сокровенным настроем.
И то будет, совсем же не так, в том диком, суровом и до чего пиковом случае, когда наблюдается явное несоответствие между сторонними факторами, формирующими повседневные навыки и тем глубоко затаенным, сокровенным, что вполне можно назвать душой или, как кому угодно иначе.

53
Суть души от признания ее частью некого нематериального мира или полнейшего отрицания существования оного, все равно так и останется безо всяких внешне заметных, видимых изменений.
В полном соответствии с той более чем неизбежной определенностью, что, вовсе не важно, сотворен ли этот мир Богом, или же нет, сам факт его существования абсолютно во всем непреложен.

И буквально всякая добрая или злая душа, нисколько не будет то важно, кто именно ее создал Господь Бог или мать всего сущего природа, все равно так вот она и останется с практически теми же оригинальными свойствами, совершенно не имеющими никаких явных иных аналогов во всем этом многоликом и разнообразном мире!
Что из всего этого следует, так это то, что нет ничего важнее, чем дать ей самой обрести свой собственный, а вовсе не общий для всех и каждого кем-то давно выверенный, а затем и извне навязанный «верный путь».

54
И это, кстати, именно то, что является тем наиболее важным в деле выражения чьей-то сокровенной сути, и при этом сколь уж необходимо соблюсти честь и права всех остальных людей.
Так что исходя из всего этого, всякая отдельная личность, должна быть насколько это возможно ограждена от абсолютно всякого внешнего диктата абстрактных и красочных нравственных догм, поскольку те не иначе, как только захламляют чье-либо сознание без всякого видимого положительного эффекта, как и пользы для всего остального общества в целом.

55
Толк бывает вовсе не от самих ветхих догм, а от их более чем конкретного переложения на саму как она есть обыденную реальность, в каждой конкретной семье.
Для чего надо б вовсе не заставлять детей самым тщательнейшим образом заучивать наизусть бесконечные параграфы чопорных правил сколь исключительно правильного поведения в обществе, а неукоснительно (по возможности) следовать им самим.
Хотя бы уж самым основным их параметрам.

Дети они буквально во всем копируют взрослых, делая - это совершенно бессознательно, никак над этим и вовсе-то не задумываясь.
А потому одергивать за близость к природе, надо б более чем умерено, а то цивилизация плодит свой искусственный, замкнутый мирок за яркой занавесочкой из сказочных культурных ценностей, которые воистину реальными окажутся только в самом отдаленном от нас будущем.
Нарисовать их сегодня не так уж трудно, однако то будет слишком недальновидно лицезреть их воочию, а то посредством этого каменный век возвращается и вновь становится вполне естественной более чем обыденной частью общественного бытия.
А отчего это так?

56
Да все ведь на самом-то деле просто, если совсем нельзя добраться до идеалистического будущего, то вот возродить идеалистическое прошлое - это же нам раз плюнуть.
А происходит нечто подобное именно из-за всех тех вывихов сознания, тщащихся применить к реальности, такую уж всю из себя горячечно-светлую, да вот, однако совершенно лишенную всякой грязной плоти жизни исключительно чисто книжную действительность.

А между тем настойчиво (как то и надлежит) следуя за высокими идеалами крайне важно буквально ни в чем не перегибать палку, поскольку, всякая истина, будучи вывернута фактически наизнанку практически буквоедским ей следованием, плавно и без рывков превращается в свою абсолютную и очень даже ехидную противоположность.

57
И это именно «мутящие воду в тихом пруду» догмы отравляют людям души и сердца, когда они идут войной на всякое дикое зло, сметая все на своем псевдосветлом пути.
А главное, и мысли при том, совершенно не допуская, что кто-то сам был немало в чем-то этаком серьезно виновен во всех, так сказать личных бедах - жгучей горечью снедающих сердце несчастьях.
Прав был философ Сенека, когда изрек:
«Чем несправедливее наша ненависть, тем она упорнее».

58
Люди иногда сколь охотно весьма последовательно следуют тому их слепому принципу, что кому-то так уж надо полностью воздать за все ими содеянное сторицей.
Как, то в своей время правильно подметил американский писатель Майн Рид - в его наилучшем романе «Всадник без головы»…
«Это было нелогично, но люди, которые ищут преступника, редко рассуждают логично. Они думают только о том, чтобы наказать его».

И это истинная правда люди действительно совершенно не обсуждают и не обдумывают все составлявшие элементы закравшегося в их сердца страстного чувства обиды за то например, что их чувства не нашли в чужом сердце более чем должный отклик…

59
А между тем (а как же иначе?) человек вовсе не идет дорогою добра или этак вот вполне осознаваемого ими зла по одному хорошо значиться вполне обдуманному выбору.
Многое из того, что кто-либо сделает неправильного и темного, он совершит, явно так не до конца во всем следуя недоброму или (чего там греха таить) зачастую, исключительно аморфному, немыслимо вычурному доброму началу…
И то и другое вовсе не было одинаково заложено в нас еще от сотворения или как кому угодно зачатия.

60
Очень многие наши человеческие проявления отображают дух времени, в котором мы живем, а также те социальные взаимоотношения, которые мы могли наблюдать среди самых близких нам людей.
Нравы, царящие в родительском доме, и вправду являются основополагающим фактором в развитии детского сознания да, кстати, к слову говоря и сколь уж во многом взрослого подсознания.

Конечно, вовсе не во всем - это хоть в чем-либо перекликается с великим множеством разнообразных аспектов нравственности и морали.
Однако детский конфликт с непосредственно окружающим человека миром тянется затем как минимум ни одно только десятилетие после окончания всех физиологических процессов взросления.
Более всего – это наблюдается как раз вот тогда, когда внешнее и стороннее влияние, сталкивается под острым углом с тем, чем заполнен внутренний мир только ж еще формирующегося духовного естества, совершенно во всем пока что незрелой личности.

61
И страшной ценой такого извечно тянущегося из прошлого в настоящее афронта, может стать, в том числе и внутренний, тяжелый дискомфорт длиною в целую жизнь.

Причин у него может быть, столько же много, как и несхожестей характера при явном отсутствии у обеих сторон каких-либо подвижек к какому-либо существенному компромиссу.

62
Но не только же в этом проблема!
Даже при явном отсутствии больших «батальных» сцен на глазах у ребенка, довольно серьезную и явственную угрозу для его психики могут представлять и весьма слащавые внешне, да только слишком уж горькие изнутри наставительные нравоучения.
А истина заключена, в том, что рожденное где-либо существо нуждается в одной постоянной защите от вредных проявлений злых людей и порочных факторов, способных погубить, как и духовно отравить неопытное еще неоперившееся создание, но никак же не более того.

63
Да а сам долгоиграющий эффект от прививания добра при помощи стеганья хворостиной морализмов, разве что только способен оказаться почти во всем до самого конца полностью совершенно обратным чьим-то таким уж возвышенным и высокоморальным чаяниям.

Это, в полной мере относится и к насильственному кормлению с ложечки всевозможными догмами, совершенно неприемлемыми для данного юного человечка.
Однако сама разница в мировоззрении, и подходе к жизни не подразумевает под собой некое полное отсутствие всякой морали, а всего лишь наличие своего собственного, отличного от родительского взгляда на все ее внутреннюю суть, а также и внешние ее свойства.

64
Весьма серьезные различия в нравственном осмыслении сущности общественной жизни, свое несколько иное видение тех же самых проблем, как и вполне осознанное собственное представление о своей дальнейшей судьбе, еще очень уж долго послужат явным поводом, для ярых противопоставлений характеров, между родителями и их до чего нерадивыми детьми.

А между тем следуя логике в восприятии подрастающего поколения надо б поставить во главу угла саму быстро изменяющуюся жизнь, а вовсе не чью-то моральную деградацию, в ярком противоставлении с тем предыдущим, что не было хуже, или же лучше, а только-то ему всецело предшествовало во временном промежутке нашего летоисчисления.
Вот как об этих вещах толкует Чехов в его повести «Скучная история».
«Мне обидно, что обвинения огульны и строятся на таких давно избитых общих местах, таких жупелах, как измельчание, отсутствие идеалов или ссылка на прекрасное прошлое.
Всякое обвинение, даже если оно высказывается в дамском обществе, должно быть формулировано с возможною определенностью, иначе оно не обвинение, а пустое злословие, недостойное порядочных людей.
Я старик, служу уже 30 лет, но не замечаю ни измельчания, ни отсутствия идеалов и не нахожу, чтобы теперь было хуже, чем прежде. Мой швейцар, Николай, опыт которого в данном случае имеет свою цену, говорит, что нынешние студенты не лучше и не хуже прежних».

65
То же самое вполне ведь касается и всех людей вообще.
Они любят злословить, осуждая своих ближних вовсе не потому, что они им во всем не милы и противны, а только-то оттого, что замарав скверной злобных словопрений окружающих людей, чувствуешь себя, их, куда выше и значительнее.
Но все ж таки про своих в доску принято говорить восторженно, а все их явные подлости «забеливать» хитростями задушевного самообмана.
Но это было б еще полбеды...

66
Главное, что в интеллигентном человеке на сегодняшний день и вправду двояко и аморфно так это его сущим «маятником качающаяся совесть» а также всенепременный конформизм, по отношению к сколь зачастую приятному на его внешний вид злу.
А кроме того существует и явное нежелание хоть как-то приоткрыть свои прекрасные очи, на сколь уж на деле иную, чем то бесподобно красочно обрисовано во множестве художественных произведений до чего с виду постылую повседневную действительность.
И наряду со многими прочими проблемами общественного бытия одним из важнейших факторов, в связи, с которым и возникают в превеликом множестве столь уж весьма различные социальные драмы и конфликты…

А между тем наиболее насущной к тому первопричиной является то, что оказывается явным следствием прививания образованными людьми своим отпрыскам, уж совсем-то заранее им во всем же неподходящих или давно устаревших принципов сосуществования посреди не совсем этак себе подобных.

67
Результатом отсутствия всяческого уважения к чужому видению мира не так уж и редко становится абсолютный эгоцентризм людей, которым их догматические воззрения были вбиты в голову при помощи молоточка (не того, что у невропатолога).

Автор в том уверен, что именно этот фактор и сформировал сознание большинства идеалистов экстремистского толка.
Фанатичная, а к тому же еще педантичная, лишь сама себе преданная - эта сущей простоты искренняя привязанность к какой-либо изысканной абстрактной идее вообще нередко превращает людей, по самой своей природе, искренне добрых, в лютых и жестокосердных злодеев.

68
Ну а вящей причиной всей этой их увлеченности чем-либо «космического масштаба и космической же глупости»» по несколько перенесенным в иную сферу словам Булгакова, вполне так может оказаться, то, что неудачи в жизни или любви донельзя изменяют их внутренний чрезвычайно благодушный настрой.
После перенесенных жутких страданий практически до полной неузнаваемости, изменяются все их главные человеческие качества, причем в самом конкретном, а вовсе не в некоем абстрактном и чисто надуманном смысле.

69
Да, к слову сказать, и сама по себе попытка отыграться за прошлое, подняв бурю в обществе, есть неотъемлемая часть сознания всякого потенциального революционера.
В точности то же самое в свое время касалось и тех студентов царских времен, коие после достаточно порой небольшого участия в митингах были с позором вышвырнуты из их университетов…

А раз уж кого-то так сильно обидели, отчислили беднягу из университета, значится оттого-то, он станет под флаг той идеи, что ему в три короба наобещает, буквально весь мир с ног на голову перевернуть ради избавления оного от абсолютно всей в нем общемировой несправедливости.

70
Ну а, кроме того, такие деятели псевдонародники как Нечаев, совершенно сознательно не давали перебродить соку молодости, а впоследствии уйти в зыбучие пески времени.
Дело тут вот оно в чем, страдания народа близки интеллигенции только тогда, когда она чувствует себя в чем-то ущемленной в правах, скажем так в ее социально-экономическом состоянии, ну а если этого нет или она к тому давно же приучена, самим печальным опытом ее повседневности бунтовать она вовсе не станет.
А уж тем более пройдя через жуткую неволю и хлебнув там вдоволь горя, она обязательно этак станет послушным инструментом в руках последышей тех фанатиков, что использовали террор для накаления страстей в обществе, а тем самым создав вполне полноценную базу для всей последующей антинародной диктатуры.

71
Ну а первопричина всех когда-либо имевшихся бед она вовсе не в самом наличии жутких негодяев, всенепременно желающих и совсем этак не преминувших воспользоваться безвозмездной услугой добровольцев, из тех, что будут готовы погрузиться с головой в людскую кровь, а прежде всего в отсутствии истинных истоков милосердия издревле не насаждаемых ни религией, ни государством.
Как раз полностью, наоборот, в России закон палки и кнута он от века и до века являлся всенепременным и основным каноном общественного бытия и в 19 веке, он претерпел лишь одно весьма существенное изменение.

72
Раз уж своих по-старому бить стало никак вот нельзя, так давай значит за чужих возьмемся...
Вот поэтому еврейские погромы и стали они для народа той самой отдушиной, просветом в темном царстве его абсолютного бесправия…
Вот как описывает это великое зло (и для душ погромщиков тоже) великий еврейский писатель Шалом Алейхем в одной из лучших его книг «Мальчик Мотл».
«— Не знаешь, что такое погром? — удивляется Копл. — Эге! Стало быть, ты совсем еще сосунок! Погром это такая штука, которая теперь бывает повсюду. Начинается это с пустяков, но уж если начнется, что тянется дня три подряд…
— Но что ж это такое? Ярмарка?
— Ярмарка! Хороша ярмарка! Вышибают стекла! Ломают мебель! Вспарывают подушки! Пух летит, как снег!
— А зачем это?
— Вот те и здравствуй! Зачем? Громят не только дома, — громят и лавки. Выбрасывают на улицу товар, топчут, грабят, рассыпают, потом обливают керосином и жгут.
— Да брось ты!
— А ты как думал? Что же я выдумывать, что ли, стану? А потом, когда грабить уже нечего, ходят по домам с топорами, ломами и дубинами. А полиция ходит следом. Поют, свистят, кричат: «Эй, ребята, бей жидов!» Бьют, убивают, режут, штыками колют…
— Кого?
— Что значит, «кого»? Евреев!»

73
Надо ли говорить, что все эти бесчинства не были спонтанной агрессивностью русского народа против евреев, а являлось тщательно спланированным науськиванием антисемитской державы использующей двойные стандарты для различных национальных групп.
Инородцев прищучивая власть, всегда стремилась к тому, чтоб свои холопы не разбредались и с цепей своих только в дозволенных ею (властью) рамках иногда так, да и то совсем ненадолго срывались.
Именно вот погромы могли ведь они поспособствовать временному забвению русского народа, «выходу из него пара» накопившегося в нем из-за всех его извечных горестей - крайне угнетенного состояния его повседневной жизни…

74
Царская власть, она ж именно этаким бесславным способом и даровала русскому мужику свободу…
Именно так и давали ему позабыть обо всех его душевных мытарствах, извечно изводивших его нутро в свете его униженности и кабалы, берущих свое начало от скудности его бытия, порожденного поголовным закабалением масс в путах чиновничьего и помещичьего разбоя и разврата.
Вот как пишет об этом Вадим Александрович Прокофьев в его публицистической книге «Желябов» серия ЖЗЛ.
«Еврейский писатель Бен-Ами во всем обвинял темную стихию толпы, которой подсказали объект нападения. Желябов спорил с ним, считая, что виной всему бесправное гражданское положение еврейства — частный факт общерусского бесправия. Погром — это только линия наименьшего сопротивления, по которой направилось недовольство существующим политическим и экономическим строем».

И каков был конечный тому итог?
Избавляясь от временных трудностей с рассвирепевшим народом - царское правительство само клало голову под топор грядущей революции.
Евреи, слышавшие от родителей и родственников о погромах, а также прекрасно знающие об их истинных первопричинах, вполне естественно становились ярыми врагами самодержавия, и ничего удивительного в этом нет.

75
Ведь это люди обиженные на яркую несправедливость, царящую в обществе в целом, как и озлобленные на преследующий их лично злобный рок они-то и захотели весь мир себе в угоду переиначить и заново в нем все перераспределить, уничтожив всех до единого врагов будущей светлой судьбы буквально всякого на свете народа.
Однако были они до самого своего нутра интернационалистами…!!!
Ну а кроме того очень уж многие до чего угнетенные российским чиновничьим бездушием народы были вполне по своему-то причастны к разрушению той воистину великой империи…
К примеру, динамит, которым взрывали царских министров и полицмейстеров почти в открытую - изготовлялся в тогдашней Финляндии.

76
Финнам вполне искренне тогда захотелось буквально полной их независимости, а потому они были заинтересованы в максимальном ослаблении Российской империи.
ДА И Поляки они тоже ведь более чем отличились, никто кроме лютого юдофоба, способного различить семитские черты даже на лице первого российского президента Бориса Ельцина не припишет Феликсу Дзержинскому еврейские корни, поскольку он типичнейший поляк.
А полякам, кстати, было, за что ненавидеть Россию также как и разного рода племени кавказцам.
Так что вовсе не все революционеры были евреи! Совсем уж не были те выродки хоть в сколько-нибудь гордом одиночестве, как то и впрямь так видится некоторым сторонникам беспардонного национального заговора против России и русских…

К тому же отведенное в безопасное русло «общественное зло» все равно прекрасно осознает все корни своих бед и несчастий.
Оно только на время почти совсем затихает, но вовсе не исчезает, а кроме того простой мужик он не дурак, а потому преотлично понимает, что ему дают вволю покрушить только затем дабы он впоследствии, в полнейшем спокойствии, вернулся к своему извечному ярму.

77
Нет, и не было на Руси никакого национального восстания или заговора против самодержавия просто люди, многое в жизни претерпевшие, частенько живут одной лишь надеждой на великое чудо и начисто отметают, все объективные критерии о том, что, в сущности, есть добро и зло. Их легко заманить в иго нового рабства, надо только им сладкую дрему на очи, наводя премного наобещать, сказки порассказав про житье-бытье в некоем абстрактном, неопределенном будущем.

78
Светлое завтра, оно ведь словно мираж в пустыне может вести вовсе не одно поколение аппетитно хрустящей, несуществующей (абстрактной) морковкой, хотя вместо нее на зубах и будет хрустеть горячий песок.
Как и понятно, великое в своей непоколебимой тупости зло, которое было припасено (выродками рода людского) для нищего народа под видом святого добра, является одним только бумерангом стародавнего невежества.

Этот гиблый туман бездумных грез обманул не одних тех к кому он потянулся зыбью весьма сомнительного спасения из трясины векового рабства, но также и тех, кто сам его создавал.
И, разумеется, что оный был кем-то явно внушен откуда-то совсем уж издалека и извне.
Наверное, прочим членам Антанты виделось в самом розовом свете значительное усиление влияния российской государственности на большой международной арене…

79
Ну а главные заправилы всеобщего осатанелого энтузиазма, сеяли одни только семена всенепременного нового разобщения…
Они вовсе не выкорчевывали корни старого рабства, а их еще вот заново идеологически укрепляли в куда более жестких рамках новоиспеченной несвободы, той, что была сколь уж похуже всякого прежнего крепостничества.

Поскольку рабство перед светлым ликом идеи, оно, в любом случае куда более лютое (и не только вследствие непослушания) рабство, чем необходимость держать ответ пред самым глухим к людским мольбам осатанело злым барином…
Кто-то может чего-то на эту тему и верещал, однако народ он этим нисколько не застращал.
Поскольку был он всецело далек от ума и сердца своего почти поголовно неграмотного общества, того самого коему всегда ж не давали ни ученья ни живительного кислорода истинных человеческих свобод.

80
А между тем вера в великое чудо свойственна всякой серой необразованности, и она вполне нивелирует все скучные и крайне нелицеприятные к их невеселому осмыслению логические выводы простейшего житейского ума.
Главное – это ведь только как следует, задушевно подготовиться к будущему великолепию с солнцем восходящим на западе светлых идей добрейшего гуманизма, ну а пока можно вот совершить во имя его светлое имя какой-нибудь подвиг, пусть и на своем личном фронте.

81
А ежели светлого чуда так вот и не произошло, то это вполне естественно одно следствие чуждой всякому праведному духу злобной воли, а уж тогда одна кровь смоет нанесенное оскорбление до чего опостылевшим, тупым бездействием.

Или в ином смысле действиями, выходящими за рамки чьих-то узких и ограниченных представлений обо всем окружающем нас мире.
А между тем обрамленная золотыми рамками вера в лучшее и светлое не более чем груз пережитых впечатлений оттого, чего на самом-то деле пока еще нет, а его сколь малые блики касаются своим ярким мишурным блеском, довольно малой части всего имеющегося народонаселения.
Хотя вполне, должно быть понятно, что когда-нибудь оно еще обязательно этак себя проявит в самых простых житейских реалиях, однако далеко не так сразу и вовсе не везде единовременно, как того некоторым так бы всенепременно сразу хотелось.

82
Ведь если даже взять такой обыденный, элементарный, пример; вот для того чтоб горели все лампочки на новогодней елке, должна быть цела вся электрическая цепь, а не какая-то ее отдельная часть.
А иначе после сгоревшей лампочки ток далее уже не пойдет.
И действительно буквально все начинается, а затем и завершается внутри каждой отдельной нашей индивидуальности.

Однако вовсе никому бы не следовало так уж себя обожествлять только из-за того, что он или она, будучи еще с детства к тому приучены, сумели приобрести внешний лик высокой духовности.
Ведь будь обстановка хоть сколько-нибудь, иной вполне же возможно, что от всего этого их необъятного внутреннего света остались бы тогда одни жалкие, совершенно ничтожные ошметки.

83
Так что вовсе незачем кому-то бессмысленно демонизировать людей, не получивших даже и самых элементарных знаний о правильном поведении в высококультурном обществе.
И это, кстати, более чем неправда, что чистота возвышенных помыслов удесятеряет силы по достижению благих целей в его очищенном «от всяких примесей житейского ума» виде, она их всецело отравляет жестокостью ранее совсем же невиданной…

84
А ведь для истинных, а вовсе не липовых перемен в области духовности в гору следует подниматься вместе со всеми, никого при этом, не таща за собой железной рукой…
А уж поначалу надо б еще взойти туда самому и не в одних-то своих наилучших помыслах…
Для этого же окажется чем-то более чем недостаточным попросту изменить свою душу, дабы ее чисто внешняя сторона стала чистой и доброй, поскольку надо б еще суметь не утратить связь с грязной и болотистой почвой, что всегда располагается где-то у нас под ногами, а вовсе не над чьей-то светлой головой.

[maugli1972]

85
Однако когда люди чересчур уж склоняются над страницами светлых книг - этот мир он сам собой как-то в их благонамеренном сознании этак полностью же переворачивается, и пол вдруг ни с того ни сего становится потолком во имя тех же самых навеки вечные проклятых «задушевных идеалов».

А между тем то так и останется полностью незамеченным для всех тех великих специалистов в области раскабаления масс, тех самых господ идеалистов жуткого горя утопистов.
Им все еще кажется, что сама по себе чистота высоких помыслов и воистину светлых чувств уже заранее обеспечивает весьма предрешенную величайшую будущую победу вселенского добра над тем необъятным, однако по всяким темным углам прячущимся злом.

86
Зло, однако, можно только изжить и искоренить, однако никак не выйдет, извести его буквально под самый корень.
Из него, быть может, еще чего-то путное когда-нибудь выйдет, однако, физически его истребить не вместе с его носителями, практически невозможно.
А между тем идеалисты фанатики всеобщего никем так и немереного счастья, это же им-то до сих самых пор так вот и грезиться…
Чего ж именно?
Да вот то самое великое светопреставление, что навсегда положит конец…
…послужит наиболее верным путем полнейшего изведения всех крыс, беззаботно копошащихся в общественной клоаке.

87
А уж, поскольку это так, то на тех, кто этим займется, суда нет, да и быть его собственно никак вот не может, так как эти обезьяноподобные индивиды осуществляли свой «высший суд» над всем гадким, омерзительным, буквально скотским недобром по одному велению своей пролетарской совести.
А между тем у них со всеми наихудшими из повелителей серых масс, что когда-либо были до них, было чрезвычайно много общего, они только с ними местами поменялись и совсем не более того.

И кстати истинная первопричина почти всякого (не хитроумного) злодейства зачастую заключается в одном лишь невежестве тех, кто пассивно или активно принимают в нем самое непосредственное участие.
И поскольку это так, а не иначе, то это оно как раз вот (невежество) и надо б повсеместно искоренять, прибегая к насилию лишь там, где слова бессильны или ж они, ничем не смогут смыть нанесенного кому-то грязного оскорбления.

88
А вот представить себе наш мир в качестве грубой заготовки, что только сможет быть обточена и полностью видоизменена одним яростным к тому хотением, то было бы вовсе не делом великих мудрецов, а прежде всего тех, кто был готов неким залпом так сразу же из всего, что сможет выпалить холостой дым в сторону общественного зла в единый миг с ним раз и навсегда вот покончить.

Таких всецело утопических взглядов могут придерживаться одни только люди, что так вот в упор глядят на крутой серпантин, ведущий вверх в те самое ни для кого из нас пока еще неведомое будущее... и главное то вовсе не обязательно, что нам предстоят именно светлые дни.

89
На деле вот никаким же теоретическим выкладкам нельзя доверять, пока они не проверены на обычной житейской практике, которая и должна стать мерилом всему на свете.
И уж, само собой разумеется, что примерять, чего-либо к реальной жизни нужно весьма продуманно и очень уж осторожно, поскольку народы мира, они вовсе не лабораторные мыши, а тот, кто эту разницу и вовсе носом не чует тем более, одних только великих бед наворотит.

90
И ясно как день, что когда в воздухе действительно запахнет порохом, уж очень-то быстро буквально во весь опор, все блистательные и до чего либеральные мыслители так вот и прошмыгнут они «к спасательным лодкам с Титаника своего великого безрассудства».

Именно так вот и было в то самое время, когда их огромный пароход светлых мечтаний, налетел на айсберг кровавой российской смуты.
Ну а до этого они изволили почивать на лаврах будущих светлых времен, а уж спали-то они, тем самым крепким, здоровым сном и вовсе не наблюдая, как это на их совершенно беззащитную страну надвигается ледяная гора абсолютной анархии и полнейшего беззакония.

91
Тем достопочтенным дореволюционным интеллектуалам был заметен один розовый туман неминуемого грядущего блаженства, вот они и витали в облаках сияюще-восторженного оптимизма.
Этот их взгляд на жизнь никак никому из предержащих кнут нисколько он не мешал и совершенно же не тревожил, казенное бездушие безнравственных чинуш.

И вот наступили они... те долгожданные перемены в политическом климате... да только обещанного потепления, ласки заботы о народе никак вот ее не последовало, а, наоборот, на многих умников подули ледяные ветры заполярья.
Зато с наружной стороны все выглядело просто замечательно!
Но это же был один слащавый туман словесно-розовых иллюзий...
Сначала люди обязывались верить в хорошее и светлое, что вот, вот само они к ним нагрянет, ну а затем с попутным течением жизни и самым конкретным знакомством со всеми ее прихотями, они изменяли свое кредо на ретроградность и несусветную косность.

92
Фактически между молодым поколением российской интеллигенции и старшим уже пожившим свое на былом свете была жуткая разноголосица в плане «истинного осознания обыденных российских реалий».
И вот их общий, хотя быть может во многом и разноликий подход к широкой общественной жизни он-то и втаптывал, утрамбовывал в мусорный бак истории все, то грязное неумытое, отжившее свое еще в далеком прошлом, а нынче-то мешающее просвещенному обществу идти к светлым далям всеобщего духовного совершенства.

И все ведь во имя сурового торжества идей всех тех, кто жил заветными мечтами о великом ПРЕОБРАЗОВАНИИ РОДА ЛЮДСКОГО…
Для них беззаветно преданных своим мыслям и теориям, то была одна гиблая яма с осиновым колом для всего прежнего общественного зла, того что, по всей ее сути, являлось всего-то не более чем жалким подобием чего-то воистину человеческого.

93
Ему-то и было, попросту должно в дальнейшем оказаться низвергнутым в тихую заводь небытия или же рухнуть в глубокую пропасть безвременья, дабы всему оставшемуся честному народу можно было слегка перекрестясь, затем тут уже с легкостью спрыгнуть в озеро великого райского блаженства.
Надо было только вот «мясорубке» революции толпу людей в виде безотказной отмычки без сожаления и всяких интеллигентских раздумий отдать, и все в дальнейшем путь к свободе всем оставшимся заранее уже будет он обеспечен.

И пусть озеро счастья, оно и вправду имеется… в самим сатаной ему отведенном месте, да и великое блаженство в нем действительно обеспечено, но только для одних немыслимых ранее палачей, а также пустоголовых трепачей, а всем остальным кому кайло и лопату, а кому в лучшем случае закуток в большой общей квартире.

94
Но началось-то все с извечных прений о том, что государство у нас дерьмо и все в нем дерьмо и народу - это дерьмо так вот и не дает еще изначально само же собой ему положенной свободы.
И вот она наконец-то и какие же только восторги не имели место по ее воистину великому случаю - то была более чем победа...
…то был свет после столетий глубокой подвальной тьмы...

Вот как описывает писатель Алданов те события, что имели место в Москве после того как несчастливого монарха насильно заставили отречься от своего престола.
Марк Алданов «Самоубийство».
«Февральскую революцию почти вся московская интеллигенция приняла с восторгом: отцы и деды мечтали, наконец, сбылось! Простой же народ обрадовался гораздо искреннее, чем за три года до того войне».

95
Однако этот день победы над давно отжившим свое царизмом был до чего осмысленно подготавливаем целыми десятилетиями и не какими-то одиночками, а почти всем образованным обществом старой России.
Вот еще одно свидетельство Алданова на этот счет.
Речь идет об организации знаменитого ограбления Тифлисского банка обделанного бандой Кобы Джугашвили.
Алданов «Самоубийство».
«Чиновник едва ли был подкуплен или запуган террористами, - они этим не занимались, никому денег не обещали, да и в свой карман, в отличие от многих других экспроприаторов, не брали: все отдали партии. Вероятно, чиновник тоже ей сочувствовал или же ненавидел правительство, как большинство населения России».

Вот тут-то писатель явно несколько привирает, причем привирает, наверное, почти искренне, самым естественным и очень наивным для него образом, вполне возможно, что и вовсе-то про то и не догадываясь. Он ведь тот же интеллигент старого дореволюционного закала, что и все другие люди его времени.

96
Большинство жителей той России были людьми наивными и невежественными, в вопросах политики почти совсем ничего или тем паче ну совсем ничего совершенно не смыслящими…

Невежество простого народа весьма точно отобразила Евгения Гинзбург в ее великого мужества романе «Крутой маршрут»
«- Так-так... Вот и про меня, вишь ты, наговорили. И прописали: трахтистка. А ведь я - веришь, доченька, вот как перед истинным - к ему, к окаянному трактору, и не подходила вовсе. И чего выдумали -"трахтистка"... Да старух и не ставят на трактор-то...»

97
Политикой большевики оплели всех поболее, чем границы колючкой…
А производное такого большого успеха была крайняя политизированность той самой прослойки общества, что и по сею пору, живет все теми же имперскими иллюзиями…
А уж та дореволюционная интеллигенция истинные интересы своего народа вообще понимала только еще куда хуже, чем все сегодняшние мудрые интеллектуалы, а потому зачастую обливаясь слюной сладостно о нем разглагольствуя, частенько принимала себя за него.

98
Ну а в тот момент, когда долгожданное чудо все-таки приключилось по всех нас чертову душу, вдруг так уж оно оказалось, что истинное лицо народа, совсем, ну совсем же на деле иное...
И оно до того гадко и безобразно (в момент отчаянной осатанелости), что на него и смотреть-то никак нельзя без сущей окоченелости до самого своего исподнего нутра.

Нетрудно себе представить реакцию человека живущего принципами, догмами, идеалами при его столкновении с тупой и бессмысленной толпой, жаждущей только же одного... разорвать бы кого-нибудь на мелкие куски, а кого не столь уж и важно.

99
Но возникло этакое суровое стремление как раз вот от всех тех патетических возгласов всякого рода несносных любителей покивать на «высокие стены Бастилии», которые им надо б всенепременно разрушить…
А между тем все непосредственные события имели место собственно из-за полнейшей исконной безыдейности серых масс, не возглавляемых никем иным акромя подпольных крыс.
Из тех, кому, если чего и было в охоту, так это только б натрескаться даровым общественным сыром.

100
А где же была интеллигенция, когда ей надо было просвещать народ знаниями, грамотой, а вовсе не воззваниями подняться на борьбу за все такое светлое и всецело абстрактно хорошее?
А жила она тогда в своем собственном доподлинно ею изведанном мире и радела всего-то за то, что действительно всерьез понимала, мол, дальше так жить нельзя и все тут!
Должны были сами собой нагрянуть незамедлительные перемены в навеки вечные уже вполне так опостылевшем облике - всего этого старого патриархального общества.

И вот поскольку сие ему нисколько же не по силам, да и вовсе-то не по нраву, то, уж чего там греха таить, мы его попросту взнуздаем и к тому полностью вот принудим.
А коли, кто тому своей силой всерьез воспротивиться, то пускай тогда сам на себя и пеняет.

101
Ну а кроме того, промеж собой по уму договориться куда ж это затем путь держать станем и чего это далее делать станем... большим интеллектуалам того времени было ну никак вот оно не по силам.
А между тем разобщенность интеллектуальных вождей нации в смутное время - это все равно, что во время пожара на судне обрекать пассажиров на выслушивание бесконечных дебатов команды, кому чего делать, куда идти, а также бессмысленные теоретизирования о самих принципах тушения пожара.

Пассажиры горящего судна обязательно встанут на сторону, и будет всеми силами строго поддерживать именно того, кто на деле окажется, более всех яростен и демагогичен.

102
Поскольку именно эти деятели сумеют максимально истерично, а также вот более чем утопично наобещать, сколь же поболее всех прочих прагматичных и трезвых в оценке всего происходящего на палубе горящего судна.
Не поможет им во всем следование уму, а не одному только яростному инстинкту.
Ибо люди в припадке жажды спасения очень уж быстро теряют разум.
И главное тут то, что горлопаны, они ведь всегда говорят с обезумевшей от страха за свою судьбу толпой на одном и том же развязном языке.

103
Вот как описывает предреволюционные годы Пьер Жильяр и, похоже, что он был не только прекрасным учителем царских детей, но и Россию понимал в отличие от абсолютного большинства интеллигентов на ее земле только родившихся, но живших своей во всем ей чужеродной культурой.
Пьер Жильяр «Император Николай II и его семья».
«Положение Царя было чрезвычайно трудно. Для крайних правых, видевших свое спасение в соглашении с Германией, он был непреодолимым препятствием, которое нужно было устранить, чтобы заменить его другим монархом. Для крайних левых, хотевших победы, но победы без Царя, он был препятствием, которое надо было уничтожить посредством революции. И в то время, как эти последние, усиленной пропагандой в тылу и на фронте, старались подточить основы монархии, бессознательно играя таким образом в руку Германии, умеренные партии заняли положение самое опасное, но наиболее свойственное русскому характеру, тому славянскому фатализму, который заключается в ожидании событий и в надежде, что сила Провидения направит их на общее благо. Они заняли позицию бездействия. Они ограничивались пассивным сопротивлением, не понимая, что действуя так, парализуют страну.
Что касается широкой публики, то, не отдавая себе в том отчета, она стала послушным проводником германских происков. Самые удручающие слухи воспринимались и разносились ею, создавая в тылу противомонархическое и пораженческое настроение и атмосферу недоверия и подозрения, которая не замедлила отразиться на фронте. Каждый наносил свой удар топора, подрубая главное стропило здания, которое шаталось, и никто не подумал вовремя
подставить подпорки, которые помешали бы ему рухнуть. Было сделано все, чтобы вызвать революцию, и ничего, чтобы предупредить ее последствия. Забыли, что Россия состоит не только из пятнадцати-двадцати миллионов людей, созревших для парламентарного строя, но заключает в себе также от ста двадцати до ста тридцати миллионов крестьян, по большей части необразованных и несознательных, для которых Царь оставался Помазанником Божиим, тем, кого Господь избрал, для направления судеб великой России. Привыкнув с самого раннего детства слышать поминание Царя на ектеньях и в самые торжественные минуты литургии, мужик естественно приписывал ему в своей мистически настроенной душе почти божественные свойства».

104
Да вот кто он? Кем собственно назначен? И по какому именно принципу возведен в высшее начальство, про то простые люди в России и думать вовсе не думали, поскольку были издревле нисколько к тому не приучены.

И кстати среднему обывателю лезть в политику совсем некогда, да ведь и собственно незачем. На кой ляд она ему вообще могла хоть на что-нибудь стоящее сгодиться?
Тем более, если речь идет о чем-то внутреннем и вовсе не элементарном.

105
Люди, что во времена смуты исторгали горькие истины про свой народ и вовсе того вот не понимают, что зарвавшаяся чернь это же сброд из всех самых темных углов повылазивший.
А мирные граждане в такое время по всяким закоулкам попрячутся, и будут они тихо ждать, трясясь от страха пока все само собой не пройдет и жуткое безвластие для них может быть и окончится.
Первые его дни они тут и вовсе не в счет!
Но уж про это российской интеллигенции было совсем вот уже невдомек, поскольку жила она в своем собственном мирке, где в простой не революционной обыденности никаких острых углов попросту не было, впрочем, как и хорошо изведанных на практике горьких истин.

В самый ответственный момент, когда надо было действовать, дабы не дать горлопанам дегенератам оседлать народное движение у господ либералов просто-напросто опустились руки.
Они ведь про то и знать-то не знали, и духом не ведали, а с какой именно стороны им надо было подойти к тяжкому бремени овладения всей на тот страшный момент сложившейся ситуацией.

106
Естественно, что свой для них человек писатель Алданов так вовсе не выскажется, он всего-то мягко этак подметил в своей книге «Самоубийство», что во время революции 1905 года интеллигенция как-то совсем уже сжалась «растерялась», хотя на самом-то деле она попросту не нашла себе места в этом круговороте событий...
Алданов «Самоубийство».
«Московская интеллигенция растерялась. Происходили если не бои, то что-то на бои очень похожее. На окраинах города трещали пулеметы, везде стреляли из револьверов. Улицы стали пустеть. По ним ходили, крадучись, странного вида люди, в большинстве в кожаных куртках, надолго ставших революционным мундиром».

А те, кто из кожи лез, дабы народ во власть полез - шкурников в чужой шкуре совершенно же не понимал.
И даже раскусив их лживость и абсолютную демагогичность, он частенько был попросту не в состоянии с правильного бока подойти к тому, как уж это с их-то сумасбродной демагогией на деле действительно же вполне так активно бороться.

107
Марк Алданов в его книге «Чертов мост» описывает ход своих мыслей о духовном облике искателей высшей правды, а оный уж чего тут попишешь при всем сколь различном национальном колорите, практически везде схож, если вообще не одинаков.
«Деятелей Неаполитанской революции Руффо хорошо знал и не относился к ним серьезно: все эти легкомысленные либеральные аристократы и богатые адвокаты-честолюбцы, по его мнению, ничего не понимали в жизни. Они расшатывали государственность, не зная цены ее. Они шутили с огнем и наконец дошутились до пожара, не имея представления о том народе, которому якобы хотели служить: на самом деле, по мнению Руффо, люди эти никому служить не хотели, а просто плохо подражали чему-то, никогда нигде не существовавшему, тешились либеральными и революционными словами - приобрели к ним неискоренимую привычку с юношеского возраста, и особенно за десятилетие с 1789 года; они обманывали не только других - это Руффо мог и понять и простить, - они себя обманывали по природной умственной лени. Вся их жизнь была сплошная внутренняя ложь, не тот государственный обман, который лежал в основе его собственного мрачного понимания жизни, а ложь наивная, бессознательная, детская, противная ему во взрослых людях».

Они были чужими своему народу и действительно верили в утопические сказки о грядущем бесклассовом рае...

108
А вот для простого народа всякие гаврики, облаченные по-первобытному в шкуры, были во всем этак в доску свои, а потому он и принимал их за освободителей из тенет тысячелетнего рабства.
А между тем в том самом далеком пещерном прошлом совсем же не было ничего такого хорошего - эпос про счастливую первобытность - это всего лишь сама воплощенность идеализации давно уже ушедших времен и нисколько не более того.

Но зато тогда не было тотального угнетения масс, а это неотъемлемая часть мышления всякого восторженного либерала, взять да ничтоже сумняшеся полностью ликвидировать злющее угнетение народных масс.

109
Хотя на самом-то деле его, возможно, ликвидировать только вот вместе с самими же массами.
Там, где есть два человека, там есть и подлое угнетение, возможно, что когда-нибудь - это станет хоть сколько-нибудь, да иначе, но вовсе не в самом обозримом будущем.

Но хотят же либеральничающие буржуи (а в глазах черни всякий человек более менее прилично одетый уже буржуй) вот так немедля буквально все переменить, а главное, чтоб так сразу, а то кусок им в горло, видите ли, совсем же не лезет.

110
И ведь буквально все тут было построено на одной извергающей фонтаны слюны ненависти…
Святослав Рыбас «Сталин» серия ЖЗЛ
«Свой изумительный талант революционера доказал всем своим руководством революцией, лишь по видимости основанном на учении о классовой борьбе, на самом деле проистекавшим из понимания исконной, хоть и дремотной, вражды русского народа не столько к кулаку и толстосуму, сколько к барину, то есть человеку, быть может, и небогатому, но носящему пиджак и воротничок, читающему книжки, живущему непонятной и ненужной народу жизнью».

Вот только для чего было так уж стараться, вдохновляться благородным духом идеи…?
Вот она частушка, взятая из книги Алданова «Самоубийство».
«В Европе сапожник, чтоб барином стать,
- Бунтует, понятное дело.
- У нас революцию сделала знать,
- В сапожники, что-ль, захотела».

111
А вот это уж точно чистая правда!
Да только далеко не вся, малообразованные толстосумы, наверное, всего-то, что хотели так это вот этак на всякий случай попросту откупиться, тем самым, очевидно надеясь снискать к себе в будущем хоть какое-то снисхождение со стороны грядущих правителей России, если те все-таки исхитрятся прибрать всю власть к своим рукам.
Вот что пишет об этом писатель Алданов в его книге «Самоубийство».
«- Никогда никакие революционеры подобными делами не занимались и не могли заниматься, да и не в их интересах было бы убивать Савву Тимофеевича, который их поддерживал. И полиция давным-давно знала, что он дает деньги на революционное движение, и его не трогала, как не трогает и других богачей, тоже дававших на него деньги, хотя и гораздо меньше».

Но меньше - это тоже не рубли и не тысячи, а сотни тысяч пусть и не единовременно.

112
А что в результате?
Из того же вышеуказанного источника:
«Рассказал анекдот о другом либеральном богаче, дававшем деньги на революцию и ставшем в 1917 году министром:
- ...Мне говорили недавно, что, когда он после октябрьского переворота был посажен в Петропавловскую крепость, то его встретил сидевший там бывший царский министр юстиции Щегловитов и сказал ему: "Очень рад вас тут видеть. Я слышал, что вы истратили несколько миллионов на революционное движение? Но я вас сюда посадил бы и бесплатно».

Но это, конечно, не совсем так!
При царе - бесплатно давали ссылку в село Шушенское и кормили там вполне по-царски.

113
Однако это касалось только либеральных интеллектуалов с ними в царской России действительно очень даже цацкались.
Что же касается инородцев, а в частности евреев то тут все выглядело совсем и до конца наоборот - царское правительство со всей очевидностью считало своим долгом натравливать народ…

В этом ему виделось сила разума подавляющего силы вековой тьмы…
Однако результатом этого стало-таки явное разобщение в обществе, а также отравление его идеями социалистического толка.
Дело тут было в том, что бессмысленная травля делает ее последователей бессмысленными скотами не умеющими не почувствовать время, не остановить правильными словами начинающейся бунт.

114
А с другой стороны им будет противостоять говорливая и безотчетно преданная красивым словам братия словообильных фанатиков скорейших и радостных перемен.

Причем надо сказать, что взаимное обострение ненависти промеж двух не столь противоположных, а куда скорее взаимоигнорирующих друг друга сил явно произошло на почве яростных и бесчеловечных погромов, которые никогда бы не произошли, если бы не откровенное науськивание полицейского и государственного аппарата.
Вот свидетельство на этот счет видного царского министра.
Витте Сергей Юльевич
«Царствование Николая Второго».
«"Погромщик по убеждению" это уже не совсем точно. Трепов не был погромщик по любви к сему искусству, но он не исключал сего средства из своего политического репертуара и по убеждению прибегал к нему, или вернее, был не прочь к нему прибегать, когда считал cиe необходимым для защиты основ государственности, так как основы эти ему представлялись, как "вахмистру по воспитанию". С легким сердцем он относился только к погромам "жидов"; а разве он один так относился к сей кровавой политической забаве? А Плеве разве был против того, чтобы в Кишиневе, Гомеле и вообще хорошо проучили жидов? А графы Игнатьевы разве не питали те же чувства? А разве вся черносотенная организация, так называемый союз русских людей, не проповедует открыто избиение жидов, а ведь Государь призывал нас всех стать под знамена этой партии бешенных юродивых!!..
Когда мне самому приходилось Государю указывать на недопустимость подобных действий, Государь или молчал, или говорил: "но ведь они, т. е. жиды, сами виноваты". Это течение шло не снизу вверх, а наоборот, но только, конечно, по мере нисхождения принимало другие формы и другой объем.
Урусов, а затем Лопухин, разоблачили травлю евреев посредством прокламаций из департамента полиции.
Их рассказы немного преувеличены, но в сущности верны. Организация эта была сделана во всяком случае с ведома Трепова и когда я, будучи председателем совета министров, узнавши о ней, ее уничтожил, доложив обо всем Государю, то не могу сказать, чтобы Его Величество этим открытием сколько бы то ни было удивился и возмутился».

115
А чего было ему возмущаться или вот действительно выступать против?
Он ведь и сам был сторонником режима благоприятствования всем тех, кому непременно желалось отравить все давно назревшее новое ядом старого как этот мир государственного деспотизма.

И надо б сказать, что именно в яростном всему тому сопротивлении и зародилась вся эта безмерная жажда самых скорых и сколь уж на деле бесславных перемен не к лучшему, а только значительно к худшему.

116
Словесное обличение и бичевание невзрачной действительности тогда кой-кому явно же показалось беспроигрышной картой на пути построения новой якобы более светлой жизни.
Путь к неведомому, но сколь долгожданному счастью явно так должен был пройти через дикое, но «полезное» насилие над всей малопросвещенной массой народа...
А кроме того смыть кровью тиранов долгий позор веков вот чего жаждало все тогдашнее просвещенное общество.

117
Ясное дело, что все это было замешано исключительно на одном агностическом восприятии действительности с ее выпирающими наружу ребрами издыхающего язычества, переменившего образ сил природы на лик деяний человеческих.
Жалко только, что вышел он столь уж весь из себя сусальный, прямо-таки сахарный буквально без тени тяжких адамовых грехов.

На фоне радужного восприятия тех высших благ, что сам себе еще обязательно подарит человек, отвернувшись от никогда на деле не существовавшего Бога, совершенно терялся первобытный вандал с дубиной, тот самый идеал истинного величия диких дохристианских времен.

118
Однако и тогда его между тем тоже ведь угнетали и никак же, по сути, не меньше сегодняшнего, просто, то были другие факторы, не те, что теперешние.
Да и нельзя новую веру в добро и свет выпестовать как-то заново окунувшись, в столь далекое прошлое.
Совсем про то вот и вовсе, не ведая, что совсем же не зная, куда ей идти толпа обязательно повернет назад, а не вперед – и это также естественно, как и то, что вода выбирает себе наиболее легчайший маршрут.
Оклеветан недобрый строй, а вместо него придет сатанинский другой.
А как же тут собственно вообще может быть хоть как-то иначе?

119
Клопы коммунизма, да и нацизма, в общественном диване от той вот неуемной жажды общественной справедливости как раз таки вот и завелись.
Именно беспочвенная вера в нее и низвела до палаческих черт многих людей, мечтавших превратить красивую сказку в истинный рай на этой земле.
Так как бурная и ликующе восторженная поддержка действий режима и есть же тот самый топор, что занесен над головой всей своей великой нации.

Людям с воистину злой волей и беспринципным, слепым желанием власти, было б совсем уж во грех никак не воспользоваться подобными до чего оторванными от всеобщей суровой действительности прекраснодушными мечтаниями.
Поскольку наобещать всевозможные золотые горы - это ж и есть древнейший, словно сам этот мир трюков, всех на свете кидал.
Вот только нигде и никогда не было столь долгого по продолжительности и бессрочности - лицедейства, столь уж гнуснейшего обмана.

120
Поводом для столь длительного в историческом смысле сосуществования невообразимого по всем его масштабам террора и наивной веры в светлый завтрашний день, можно смело назвать ту главную духовную атмосферу, что испокон веков так и главенствует на Руси.

Человек, он никто и ничто, пока у него в руках не окажется, пусть и самого малого реально работающего рычага власти.

121
И вот стоит кому-то им обзавестись, и все нате вам, пожалуйста, подавляющее большинство окружающих его людей тут же начинают перед ним заискивать и неизменно низменно пресмыкаться.
Вполне естественно, что это донельзя развращает всякую даже и самую светлую душу, а также делает обделенных властью людей бесправными, неспособными ни на какие действительно продуманные, самостоятельные решения.

Монарх своей маленькой державы царского трона его небольшого начальствующего кресла, может творить со своими подданными все, что только его душе в голову-то взбредет.
По крайней мере, в пределах своей профессиональной компетенции!

122
А иерархия в любом государстве идет исключительно снизу вверх, так что от отношения местных властей с народом зависит и вся форма существующей структуры, до самого верхнего ее яруса.

То есть сама местечковость возведенная в принцип касалась и царского двора.
Однако при одном весьма существенном отличии, а именно, что лик государя - он и есть лик всего остального государства во всех практических вопросах общественного бытия.

123
Вот именно только поэтому затем и возникла та ситуация, когда искусственно самоорганизовался центр управления, и, захватив его, оказалось уж очень-то просто поставить на колени всю бескрайней площади (в квадратных километрах) российскую империю.

Причина сему заключена отнюдь не в личностных качествах народа, а прежде всего в самих свойствах традиций его веками сложившихся взаимоотношений со всякой над ним властью, что буквально во все времена была до чего уж нечиста на руку.

124
Люди, они были сами собой к тому приучены, что пока все тихо и спокойно надо б на лавках сидеть, семечки жевать, а уж когда страх божий приходит, то от него только за печкой и прятаться.
Так что когда от народа потребовалось свою пусть и далеко не лучшую власть сурово же защищать, она в итоге оказалась совершенно бесхозной, поскольку никаких общих интересов у того общества попросту не было.

Сепаратизм не только национальный, но и идейный есть заслуга царской власти, что переняла опыт татаро-монголов, и повсюду насаждала разобщенность, дабы обезопасить себя от всякой русской вольницы, чреватой полнейшей анархией.
А тем временем (что было причиной крайней нестабильности) буквально все течения русской жизни объединяло только одно для всех их общее желание, если уж жить, то жить по-людски, а потому каждый старался добиться этого, тяня одеяло в свою единоличную сторону.

125
И вот значится чье-то сугубо личное «широкое понимание» всей так сказать кого-то конкретно окружающей действительности полностью этак предопределяло буквально-таки все как пути, да так и средства к их полнейшему достижению...

А большинство населения было либо абсолютно аполитично или уж чрезвычайно политизировано, однако, при этом нисколько же не готово отстаивать свои твердые убеждения с оружием в руках.

126
Вот что пишет по этому поводу Савинков в его книге «То, чего не было» описывая как раз, то, что действительно имело место в той навсегда уже прежней пасторальной действительности.
«Торговая и деловая Москва, Москва биржи, банков, амбаров и лавок, миллионный город купцов и попов, не участвовала в сражении. Она растерянно выжидала, на чьей стороне будет победа, то есть твердая власть».

Тех же, что были чересчур политизированы, сами перемены не шибко-то волновали.
Они попросту были за!
Как можно быть просто за не понять никому кроме тех, кто, объевшись дерьмократией, голосовал на выборах сразу же против всех.

127
У некоторых от всего минувшего попросту была оскомина, и эти люди сочувствовали делу восстания, как сочувствуют всякому правому делу, однако ко всему последующему дележу власти, они б не имели ровным счетом никакого касательства.
Их личные заботы и тягости были, куда им дороже дутых свобод...
Вот как это описывает писатель Алданов в его книге «Самоубийство».
«У Люды случилось несчастье: сбежал Пусси. Это расстроило ее чуть не больше, чем провал московского восстания».

Каковой именно еще окажется новая власть, вообще мало кого тогда каждодневно заботило, поскольку каждый про себя, а то и вслух вполне искренне не то вот рассчитывал, что кто-нибудь да этак обязательно же при ней истинный порядок все-таки наведет.
А уж тогда значит, и примемся тихо-мирно державу по-своему по новой делить, оставив львиную долю победителям, охотно подмазав их своей щедрой рукой.
Да когда ж на Руси, то иначе было?
Однако никто ведь не ожидал, что эти самые новые правители все общим, читай в скобках, своим объявят!
А вот и дождались, а между тем звон колоколов давно о будущем пожаре гудел, только не слышал его никто!

128
А с чего собственно все началось?
Ведь возникают все эти в целом несвойственные человеческому обществу связи между верхами и пресловутыми низами на почве тяжелых передряг, выпавших на долю того или иного великого народа.

Абсолютная диктатура являет собой вызов человека стихиям, что грозят его уничтожить или вот ужасающему соседству жестоких кочевников.
При таком-то раскладе оказывается прямой, а вовсе не косвенной необходимостью обрести некую новую общую доминанту, которая впоследствии и окажется более чем способной удержать весь народ вместе, причем ни стихии, ни тем более дикие кочевники, никогда заранее не предупредят о своем грядущем нашествии.
А потому значит и наблюдается весьма явная надобность быть этак всегда начеку, то есть действительно быть готовым ко всему самому наихудшему.

129
Те народы, что как на зло попали под жернова столь ужасных невзгод, что и впрямь ведь нередко в силу их обыденности, становятся вполне так естественной частью новоявленной суровой повседневности, они-то вот и создали ту всеобъемлющую форму тоталитаризма, при котором чья-то отдельная жизнь ни стоит и самой мелкой медной монетки.
Поскольку вся нация в целом находится в состоянии перманентной опасности, и лишь презрев ее ценой собственного ничтожного, как и при любом раскладе весьма бренного существования...
...в этом вот и была та хоть сколь-то существенная вероятность ее (для всего же народа) все ж таки с наименьшим ущербом - предотвратить.

130
Эти факторы действительно имелись в древнем Китае и Египте, и тамошний народ именно по этой, а не по какой-то иной причине, он создавал циклопически-огромные сооружения...
В России их не создавали до 20ого столетия, но равнина без всяких естественных препятствий уж очень она соблазнительное место для всякого рода разорительных набегов.
Ну а в новейшей (советской) истории набеги стали носить куда более разорительный характер...
Да и курировались они из самого центра мрачной, полной призраков, иллюзий и привидений обители власти...

Люди они оказались даже не винтиками, а куда скорее подшипниками в хватких руках совсем уж на совесть процеженной оравы власть прихлебателей большевицкого толка...

131
Они вознамерились построить свое царство добра на костях им лично опостылевшего прошлого.
Ничего хорошего из этого выйти ну совсем не могло.
Ведь это ж сама по себе как она попросту есть - жизнь цивилизованная всенепременно она собой означает обязательное (пусть и не всегда так сразу заметное) еще какое грядущее усиление факторов древнейшей жесткости... также вот и за счет ее в дальнейшем полнейшего обезличивания...
Ведь в эти-то наши будто б и впрямь новые времена вполне так всерьез наблюдаемо то самое сколь уж коренное отличие, от всех тех прежних, «давно отживших свое реалий».

Тех, самых, что имели свое законное место в обыденности в том самом старом патриархальном мире до столь уж провокационного 19 и революционного 20 столетия.
Они столь мало в чем-то этаком действительном разнились (в смысле обустройства общественного быта) даже и с наиболее стародавними временами общинно-родового строя.
Но «Новые времена новые веяния» как то верно подметил дракон в фильме «Убить дракона» Марка Захарова.

132
И вот вожак уже не был готов (как когда-либо прежде), хоть в чем-то рисковать самим собой, а раз оно так то вполне же понятно, что посылая других на верную смерть и страдания, невольно начинаешь чувствовать свою собственную великую значимость, по сравнению с мелким и незначительным песком эпохи, что сплошь и рядом просачивается у тебя промеж пальцев.

А в результате власть теряет всю ее конкретную суть, становится глыбой безмерно, нависающей над всяким мелким по сравнению с ней существованием.
И вот уже все ее действия для нее самой перестают быть хоть как-то действительно заметны в каком-либо личностном плане, а потому они значится, во всем дальнейшем будут являться чистейшей абстракцией, ну а вся кровь, пролитая в сражениях это уж нынче одна лишь статистика совершенно безликих потерь.
Это естественно можно соотнести к ярким недостаткам феодальных, а впоследствии и буржуазных империй.

133
Однако новое положение дел никак его не создашь, преобразив весь мир красивыми мыслями и танцами вокруг «костра просвещенного нигилизма».
Поскольку от искры возгорится пламя, что спалит дворцы, и тогда значит останутся одни только хижины, где дяде Тому в обнимку с новым «священным писанием» Карла Маркса предстояло жить, сколь уж долгие тысячелетия, тяня лямку, теоретически обоснованного новоявленного рабства.

Но даже и без величавых теорий просто вооружившись принципом кирпича, никуда так в светлое будущее насовсем не уедешь.
Даже и мечтать о нем подолгу действительно вредно, поскольку так уж сами собой закрываются глаза и перестают хоть сколько-то досаждать ныне существующие ущербные стороны общественной жизни.

134
Развращенные и упивающиеся властью правители, как и их покорные рабы - это и есть та пирамида, которую время, неспособно ни изжить, ни даже хоть как-нибудь уничтожить при помощи одного только насилия.
Подлинная, а вовсе не полуслепая от дикой горячности перестройка общества может заключаться в одной вот надстройке над всем этим уже устаревшим, прежним миром, чего-то действительно совершенно нового.

135
А кирпичи (для его возведения, а не для проламывания чьих-то черепов) следует брать из строений саморазрушившихся от времени или же стертых с лица земли прежними набегами «вандалов гуманистов» а то и просто диких племен еще не знакомых с утонченной, величественной и одухотворенной культурой.
И кстати к слову говоря, разница между варварами культурными и первобытными столь уж она широка и необъятна!

Потому что любая дикость как губка впитывает чужие более продвинутые идеи, вливая свою свежую кровь в жилы застоявшегося, а то и вконец загнившего социума, что уже достаточно обленился от приобретенных им в наследство от предков великих благ и удобств.

136
Таким образом, речь идет о переустройстве бытия, а не о разрушении города, дабы отрыть на его месте котлован с сотами для общественных насекомых.
И если в прошлом люди возводили новые общественные здания на месте старых - часто беря себе для них камни из того, что у них было под боком, то строители новых времен решили все старое попросту свести на нет дабы построить на его месте нечто новое монументальное, не имеющие совершенно ничего общего со старым, но при этом буквально довлеющее над всем остальным и прочим.
Небоскребы сталинской эпохи они как раз таки таким вот культурным варварством и воздвигались.

137
А в это самое время людей расселили по грязным коммуналкам, что являли собой полнейший аналог пещеры каменного века в ее современной, сегодняшней интерпретации.
Забаррикадироваться, дабы вести свою личную жизнь стало попросту негде, причем в случае закабаления всего этого мира проклятым большевизмом клетушки еще б и следящими камерами вовсю б наводнили.
Так что «1984» Оруэлла - это реальное развитие и конечный итог всякого слепого развития добрейшего либерализма из-за его самой что ни на есть бесшабашно розовослюнной основы.

138
Такой строй он ведь вполне мог потребовать от каждой половозрелой особи женского пола сфотографироваться в обнаженном виде для того чтобы сынкам вождей всей планеты было бы легче отыскивать самых красивых и вполне подходящих по их личному вкусу любовниц.

Однако именно люди, что нехотя или даже с явной к тому охотой, помогли бы возникновению подобного более чем по-вселенски необъятного режима на всей Земле, более всего и будут на то пенять, что, мол, нехорошо это, брать у населения всей страны отпечатки пальцев (в данном случае Израиля) это, видите ли, приблизит нас ко временам правления «Старшего брата».

139
А ведь на самом-то деле, наличие следящих камер на всех улицах (в отличие от подсматривания за личной жизнью граждан) как раз и приближает нас к куда большей ответственности за свои действия со стороны всяких весьма незаконопослушных граждан.
Именно яркий технический фактор, будучи весьма разумно и правильно использован, и приведет нас к куда более спокойной (в смысле криминогенной обстановки) общественной жизни причем задолго до того как к тому приложит руку куда более правильное воспитание.

140
А вот либеральные веяния передовой светлой мысли, прежде всего, порождают ненависть в ретроградных кругах и сыпят на свежие раны восторженных утопистов соль пустопорожних рассуждений о вящей необходимости все ж таки как-то взять, да умудриться снести башку всему старому прошлому.
А оно между тем абсолютно незыблемо и извести его можно только действительно все, взяв, да разрушив буквально до самого его основания, как некое военное укрепление.

141
Общественное здание в этом смысле от крепостей и фортов, в сущности, ничем таким существенным нисколько же не отличается.
Однако никто же не станет разрушать весь свой город, дабы построить в другом месте новый из одних разрозненных кирпичей старого.

Жителей Карфагена когда-то попытались заставить - это сделать, но, даже зная, что это верная гибель, они разрушать свой город и выстраивать его заново не ближе пятнадцати километров от морского побережья совершенно же отказались.
Еще вот и потому что их связь с морем была для них их величайшей и священной традицией.

142
Для всякого человека его привычки и обычаи - это та же самая крыша над головой и если разрушается общественное здание, в котором он живет, то от крайней безвыходности данного пагубного положения вещей он еще обязательно этак поселится в наиболее близкой к его бывшему жилью пещере.
Ну, это, разумеется, только в том пиковом случае, коль скоро он никак не сможет переселиться в другое куда более достойное его жилище.

143
Именно - это и произошло в России охваченной пламенем революции.
А новое поколение ничего кроме этой пещеры в своей жизни совсем уж не видевшее вырастет совершеннейшими дикарями, да вот вандалы они будут новыми, на этот раз грамотными.
А это никак не сделает их воистину честнее или хоть чуточку праведнее.
Скорее, наоборот, из их мозгов совершенно выветрятся все столетия культурного развития в рамках вполне так организованной и цивилизованной государственности.
Как заметил в своей великолепной ремарке в его книге «Чертов мост» писатель Алданов...
«Одно поколение уничтожается террористами, следующее - они уже воспитывают».

144
А чего до этого такого уж страшного было...?
Да люди жили в дымных избах, но все-таки при неком твердом пусть и неписаном законе, дающим весьма четкое определение нравственности, довольно-таки неразрывно связанного с религией и духовенством.
И это «МРАКОБЕСЬЕ» усмиряло многие свойства первобытной дикости, противилось падению нравов, отрывало человека от всей его обыденности, и пусть даже ненадолго, но приближало его к истинным высотам духа.

145
Сбросив с русского человека тяжкую, карающую длань Бога большевики возвратили его к языческим истокам дохристианского бытия.
Кроме того, они приложили самый максимум усилий, дабы вообще лишить его всего того, что было всецело свойственно высшим млекопитающим, стараясь превратить человеческое общество в некое подобие сообщества общественных насекомых.
Но великий примитив насаждался ими только в сфере духовности, ну а в области образования все ж было совсем и до конца иначе.

Советский человек оказался вооружен всеми современными технологиями, а потому и можно было его, ничтоже сумняшеся отправлять весь этот мир под пяту марксистского вероучения закабалять.

146
Своих идей и представлений о жизни в целом он теперича не имел, поскольку в тесных чащобах коммунальных квартир ему было весьма затруднительно хоть в чем-то сохранить свою собственную личность, и он становился безликим, а значит и легко поддающимся любым приказаниям своего еще более бездушно-озверелого начальства.
Вот как описывает эту ситуацию писатель Сергей Алексеев в его романе «Крамола».
«- Муравейник?
- Да, муравейник в аквариуме. Вот это и есть судьба российской революции.
Согнать народ в кучу, бросать ему пищу и бесконечно разваливать муравейник, чтобы была вечная борьба. Не сама жизнь, а борьба за нее. В этом смысл революции. А когда муравьи привыкнут к борьбе, из них можно формировать легионы для мировой революции».

147
Вот она гордая цель большевиков наплодить из людей насекомых, а не создать для них новое куда более просвещенное светское общество раз и навсегда избавив Россию от стародавнего религиозного засилья!

Но может они попросту как-то совсем ни с того бока подошли к своему правому делу?
Тогда надо б всерьез говорить о полной несостоятельности марксистских идей, поскольку так уж оно выходит, что с какой стороны к ним не подступишься, обязательно последует, полнейший крах.
Еще и потому, что человек завоевывает свою свободу не вспышками внезапно возникшей гордости, а пониманием путей отстаивания своих прав на куда более достойную жизнь.

148
Мирная стачка, безо всяких кровавых эксэсов, практически останавливающая производство, действительно могла привести к явному улучшению условий труда.
Поскольку если б самому жадному капиталисту в царской России кто-нибудь показал все последствия «пролетарской революции», то ведь то предельно же ясно, что он тут же создал бы своим рабочим воистину царские условия.
И создал бы он их вовсе не из-за неизвестно откуда взявшегося в его черством сердце чувства справедливости, а от одного же желания, дабы этакому адскому бедламу никогда б на свете-то не бывать!

149
В принципе при наличии сильных умеренных радикалов все это можно было, в конце концов, получить простой чередой непрекращающихся забастовок. Ведь и ежу понятно, что, хозяевам заводов и фабрик, когда-нибудь обязательно б опостылело нести бесконечные и постоянные убытки и уж тогда они, несомненно, бы «раскошелились» на существенные улучшения зарплаты и условий труда.
Да только откуда вообще было взяться умеренным радикалам, если уж без воистину не воинственно думающей интеллигенции в этом деле ну никак же не обойтись?!

150
Но с другой стороны все это так одни полумеры, а это ж совсем не по-нашему!
Нам все подавай так чтобы сразу с неба и никаких гвоздей, ну а пока суд да дело мы себе сладостно помечтаем о той самой неистово светлой жизни.

И пусть наша кухарка про то послушает, она ведь из народа, а потом естественно, что отправившись на базар, оно уж точно все услышанное по всем углам растрезвонит.
Она ж у нас такая говорливая, как говориться с кем поведешься оттого и наберешься.
А отсюда и народ немного грамотней стал, но это не в своих правах он стал хоть как-то лучше кумекать, а только же то он действительно понял, что их можно сущим горлопанством значительно расширить.

151
Тогдашняя интеллигенция рассуждала примерно следующим образом.
Когда все прекрасные блага дарованные освобождением от рабства и долгожданной свободой действительно раздавать начнут, то это ведь мы их первые смаковать будем, ну а пока пусть себе стреляют и адские машины бросают в вальяжных царских чиновников, оно им и поделом.
Они же у нас прямо комом в горле застряли, а мы хотим глотнуть, хотя б немного раздолья и благ европейского либерализма на русской земле, ну а эти нам еще рот то и дело вот затыкают, так пусть их самих заставят уже умолкнуть, причем этак раз и навсегда.

152
Однако подлинная не надуманная свобода она-то не только осознанная необходимость, но также ответственность за всякие свои думы обращенные в слова!
Но ведь бывает и так, что ее попросту нет, а раз такой человек к чему-то столь отчаянно призывает буквально при этом, надрываясь в сладостных предчувствиях, а к его словам действительно слишком внимательно же прислушиваются...
...то это вполне естественно, что вся кровавая неразбериха, затем возникшая это по большей части именно его жестикулирующих рук дело.

153
Поскольку вместо того чтобы помогать объединять страну под единое начало в самый критический для нее момент все политические партии запросто могут заняться междоусобной грызней и вот тогда на самом пике могущества и окажется тот самый одиозный, самый лживый, самый продажный политик, какового могло создать одно цивилизованное общество.

Вот что пишет о нем писатель Марк Алданов в его книге «Самоубийство».
«Ненависть, всегда занимавшая огромное место в его жизни, теперь просто переполняла его душу. Люди, даже самые преданные сторонники, становились ему все противнее, - почти все, кроме Инессы и жены. Этот резервуар ненависти он целиком перевез в Россию в 1917 году».

154
Ленин был грязной от пота и крови мерзостью, порождением своего века и страны.
Его речи всегда были полны пустозвонным идиотничанием, в точности тем же что и у его учителя Карла Маркса.

Берем истину, препарируем ее, изрыгаем ее в сущем эмоциональном порыве, а затем топчем и топчем ее сапогами, пока ничего кроме своих собственных из нее выводов уж совсем-то у нас не останется.
Это вполне естественный «здравый» подход многих современных философов, Маркс, всего лишь отточил свои тезисы до состояния наивысшей идеалистической чистоты.

155
А ведь техногенно подкованная цивилизация буквально душит весь этот мир своими обильными выделениями прекраснодушных слюней, и вот как раз в прямой связи с этим, те самые первобытные гнусность и подлость, они-то только еще усиливают свое влияние на всякую человеческую сущность.
Конечно, можно сказать, что - это не вполне соответствует реальной действительности, и люди стали сегодня сколь уж действительно всецело добрее, чем они были когда-либо прежде.

Однако они стали чутче к творящемуся где-либо насилию вовсе не от налета внешней цивилизованности, а как раз от той вящей деградации и зверств до которых прогрессивное и культурное общество будучи (при попутном к тому желании) оккупировано злом сумело снизойти в середине прошлого столетия.
Только в связи с этим западный мир, значительно улучшив (да и то не для всех, а только же в целом) свой уровень жизни, стал уже несколько чище, взвешеннее и культурнее чем, то было когда-либо не столь уж в далеком-то прошлом.

156
Ну а кроме того культура тоже имеет свое вполне полноценное развитие и технические достижения цивилизации ей в этом одно лишь только подспорье.
Однако же сама как она есть, культура между тем тоже ж есть одно следствие всесторонней внутренней духовности, а вовсе не внешней цивилизованности, той самой, что ничего такого существенного, акромя разве что большего роста потребления вовсе не создает.

В том числе и в политической жизни именно культура, а не техническая цивилизация ни позволила бы сегодня американцам сбрасывать на головы бедных вьетнамцев химическое средство «агент Оранж», от которого в первую очередь гибли маленькие дети и дряхлые старики.

157
В том, что не так уж давно такое было реально возможно…
В начале незабвенных 60ых годов прошлого века никто против этого всерьез тогда же не возражал...
а нынче-то такое было б уже совершенно неправомочно этаким-то способом убить миллионы ни в чем неповинных людей...
Однако ведь в том вовсе нет никакой В-И-Н-Ы современной техногенной цивилизации.
Поднялся вертикально вверх общий уровень культуры, что пусть и запоздало, но все же приподнял планку общечеловеческих ценностей на более высокий уровень, однако сие великое благо так вот и не коснулось внутренней сути абсолютного большинства западных граждан.

То есть им в их широко разверзнутые эхолокаторами уши вполне так можно будет легко разъяснить, всю так сказать вновь возникшую и весьма насущную потребность в проявлении все той же стародавней, суровой жестокости.
Ну а в начале позапрошлого века всех этих новоявленных течений гуманизма еще попросту не существовало в самой природе вещей.

158
И вот однажды возникнув сколь еще долго, они оставались либо на бумаге, либо витали вместе с дымом из трубок и сигар в душных и затхлых гостиных...

А в это же время люди, вооружившись ярым учением добра, несли несусветную околесицу, приведшую в результате к раздуванию мехов кузницы страстно воспетого насилия.

159
Идеи благородного очищения мира от скверны не новы, они же двигали гигантские жернова мельницы «святой инквизиции».
Она ведь тоже только подмяла под себя прежнее духовное наследие, превратив добро во зло во имя идеи власти как таковой.
Во времена просвещения все снова повторилось вот только на этот раз на научной, а не как прежде на религиозной основе.
Цивилизация всеядна, она всегда готова поглотить духовность вместе с духовником и его проповедью.

160
За последние 300 лет очень уж немало обнаружилось слишком агностического неприятия всех замшелых норм стародавней христианской морали, и только же на основе того, что наукообразно подкованная цивилизация стерла все прежние рамки, а новые в свою очередь оказались чересчур действительно жестковатыми.
Крайне близкими к животному миру, где нет места для человечности и всякого прочего великодушия.

И вот те, у кого ранее попросту не могло быть сил, ни знаний о своих самых элементарных гражданских правах нынче-то вооружились ими, дабы добыть себе небесные блага путем разрушения чьего-то маленького рая на этой земле.

161
И вот следуя элементарной логике самым основным фактором из тех, что послужили явственной первопричиной, для перегрева общественного котла стало то самое… безумие социальной справедливости, без каких-либо истинных попыток внесения серьезных изменений в области культуры издревле забитого и замордованного народонаселения.
А между тем не могло быть и речи о некой иной жизни после некой мнимой победы над старым житьем-бытием до чего только ужасных кровопийц и тиранов.

162
Все те царившие в дореволюционном обществе воинственные настроения выражались только в том одном, а именно в куда большей грамотности граждан обо всех их правах, а между тем надо было в первую очередь позаботиться о том, чтобы просветить обывателей обо всех их гражданских обязанностях перед обществом, а не перед абстрактным человечеством.
Не надо его от всякого гнета освобождать!

Человек может это даже где-то и понимать, но скребущая внутри жалость почти всегда зовет к одному лишь насилию…
И именно потому все тогдашнее стремление к свободе, прежде всего, выражалось в одном слепом насилии вроде бы так вполне способном враз и навсегда переиначить все общественное бытие в некое совсем иное более чем светлое житье без «паразитов богатеев» на рабоче-крестьянской шее.

163
Вот если б речь шла о тех, про кого доподлинно известно, что они воруют, причем из общего кармана и по поводу оных имели бы место демонстрации с требованием уволить, а то и посадить вора и взяточника, то местная власть давно взялась бы за ум, а то воз и поныне там.

А вот купцам, да владельцам заводов, их бешеные деньги не сами-то прибежали, и они естественными врагами рабочих никогда на деле-то не были.
Тоже мне нашли лишнюю в природе касту, а между тем и в Германии точно также с чего-то вдруг обнаружили во всем этак за всех виноватых в лице представителей одной единственной нации.
Интересно только, а где ж это они опыта могли понабраться?

164
А дело то на самом деле плевое, всего-то найди себе во всем и за всех виновного, ткни в него пальцем, а толпа уж сама с ним вполне так по-свойски же разберется.
И вот сея внутреннюю распрю, бессовестно и безответственно насаждая пропаганду классовой борьбы с привилегированными классами, левые силы вешали на уши рабочим и крестьянам ту самую гнилую лапшу, что речь, мол, идет о неких потомственных (или что тем более абсурдно) неких племенных эксплуататорах трудового народа.
А ведь можно с практически полной уверенностью утверждать, что в общечеловеческом смысле плохие людские свойства - это намного чаще влияние окружающей среды, чем по всей своей сути дурная наследственность или же простая преемственность поколений.

165
Конечно, само присутствие в силе и так сказать у кормила власти донельзя развращает душу человека, но в точности также оно развращает всякого у кого есть возможность беспрепятственно топтать своего ближнего, если никто его не одергивает и не останавливает.
Достоевский правильно пишет, в его «Записках из мертвого дома», что на среду принято спихивать слишком уж многое, хотя в принципе, что правда, то правда человеческие задатки она действительно во многом определяет и вполне то ясно, что, будучи пойманными, господа революционеры до чего жалостливо запели бы оды про взрастившую их среду.

Неужто б их тогда не пожалели? Заковали б сердешных в кандалы, а затем и отправили в бессрочную каторгу.
Причем-то были бы вовсе не те, кто где-то внизу ошивались, а как раз таки те, кто наверху заседали...
У них морда в собственных слюнях была, а не в человеческой крови, но что от чего произошло - лично у автора в том никаких сомнений нет.

166
А ведь их и надо было еще в «лютое царское время», куда почаще к стенке-то ставить, чтоб они и их ярые последователи ставши самой люцеферовой властью в истории достойнейших людей затем на эшафот не отправили.
А ведь и Котовского зазря ведь не расстреляли...
И уж тем паче нельзя было из этой среды людей раскаявшихся в терроре в охранное отделение, затем еще набирать, тут весьма явственно сказалась природная русская наивность, как и святая вера в искренность полуфальшивых раскаяний.

167
Расписать в самых немыслимых словах свое глубокое покаяние - это же дело вовсе нехитрое...
Вот слова Достоевского из его «Записок из мертвого дома».
«Пора бы нам перестать апатически, жаловаться на среду, что она нас заела. Это, положим, правда, что она многое в нас заедает, да не все же, и часто иной хитрый и понимающий дело плут преловко прикрывает и оправдывает влиянием этой среды не одну свою слабость, а нередко и просто подлость, особенно если умеет красиво говорить или писать».

И вправду-то это так! Это ведь как раз таки, то, что столь заправски умеют делать всякие вурдалаки и горлопаны, так вот наскоро облекать всю свою воистину природную гнусь в очень даже изящную и изощренную словесность.

168
Слова любви и дружбы в их устах оборачиваются змеиным ядом!
Да вот ведь люди просто не умеющие себя правильно поставить часто грешат алогичными эпатажами, имеющими свою внутреннюю логику, однако совершенно недоступную для понимания окружающим, поскольку та сформировалась в потемках одинокого сознания, совершенно не обученного ко всякому разумному самовыражению.

И как раз таки злобной жестокости бытия многие честные и «праведные негодяи» во всем, этак вот обязаны столь мерзкой убогости своей совершенно неразвитой в этическом плане личности!
Вот, что пишет об этом Федор Михайлович Достоевский в его «Записках из мертвого дома».
«В остроге было иногда так, что знаешь человека несколько лет и думаешь про него, что это зверь, а не человек, презираешь его. И вдруг приходит случайно минута, в которую душа его невольным порывом открывается наружу, и вы видите в ней такое богатство, чувство, сердце, такое яркое пониманье и собственного и чужого страдания, что у вас как бы глаза открываются, и в первую минуту даже не верится тому, что вы сами увидели и услышали. Бывает и обратно: образование уживается иногда с таким варварством, с таким цинизмом, что вам мерзит, и, как бы вы ни были добры или предубеждены, вы не находите в сердце своем ни извинений, ни оправданий».

[maugli1972]

169
Злому сердцу нужен только удобный повод для того, чтобы то, что в нем еще изначально было заложено, нашло себе хоть какой-нибудь явный выход.
А вот изначально доброму человеку нужно же одно только просветление посреди всенепременно окружающей его тьмы.

Однако если ни того ни другого нет, то подлый бандит так и останется бандитом, хотя он не убивал ни женщин ни детей, а человек с университетским образованием всю жизнь будет лечить людей, даже если с куда большим рвением и удовольствием, он медленно (без наркоза) резал бы их на куски.
Ну, это же разуметься только при наличии соответствующего политического режима, что даст ему на это свое добро.

170
А между тем реальные шансы быть хоть сколько-нибудь иным (по внешней, а не внутренней сути) у воистину хорошего человека весьма и весьма малы, потому что он во всем ограничен как своим жизненным опытом, да так и обыденным бытом.

И то несомненно, что именно так все и выглядит, и нисколько же не иначе, поскольку психика каждого в отдельности индивидуума, заполняется всем тем из окружающей нас действительности, что, тем или иным образом, попадает в фокус чьего-либо конкретного восприятия.
Верного и неверного в этом естественном процессе вовсе-то нет, да и быть-то его собственно ну никак уж на деле не может.

171
Поскольку научить тому, что верно и разумно - это задача родителей и только их, а все остальное - это одни абстрактные знания о правильном поведении в обществе и они только вскользь соприкасаются с чьим-то конкретным, индивидуальным сознанием.

Конечно, если человек всерьез захочет измениться, то он всегда найдет кого-то другого с кого брать пример, однако все равно он ограничен своей жизненной средой, точно также как любой зверь ограничен ареалом, своего естественного обитания.

172
Люди во многом еще дикие звери и их естественные проявления зачастую зверины и главное не только у тех, у кого все их примитивные повадки столь уж весьма ярко выражены неким существенно внешним образом.
Сделать из них более достойных существ поможет культура, но это еще вовсе не значит, что надо так уж и методично вмешиваться в сам процесс познания малюткой всего этого мира и только затем, дабы сознание наивного ребенка заполнялось совершенно незыблемыми догмами, поскольку - это вызывает (поначалу) один только ярый внутренний протест.

В дальнейшем все навязанное, становится ничем непоколебимой верой, и фанатизм подобных людей поражает их родителей своим бессмысленным упорством по достижению совершенно несбыточных к их реальному осуществлению, хотя вполне так возможно, что очень даже заманчивых целей.

173
Точно в той же мере - это относится и к большим государственным масштабам.
Именно такие люди и послужили весьма надежной опорой для советского государства в самый начальный период его становления.
Без их сколь ярой поддержки красного от пролитой благородной крови (а автор тут вовсе не о происхождении глаголет) большевистского режима попросту бы долго не просуществовало на политической карте.
Поскольку белое движение так вот и свернуло бы этому монстру его такую тонкую на тот момент змеиную шею.
И это бы произошло несмотря на все склоки и разноголосицу внутри, а также и наружные сепаратистские поползновения...

174
Догматизм всеобщего добра следовал тут только одному до конца верному для него постулату - будущее за ярким светом, а не за средневековой, душной тьмой.
А ведь товарищи ленинские соратники действительно пообещали воспитать детей в рамках иной не той прежней рабской психологии и вполне так реально вдалбливали им в мозги аморфное добро и лживый свет их тениучения.

А между тем истинное добро вовсе не заключено в неких незыблемых моральных постулатах, они и так всецело доходят до ребенка, поскольку он всегда и во всем копирует поведение взрослых.

175
В своей явственной, а не только кем-то этак туманно надуманной сути им полагается быть устойчивой, и по возможности крепкой основой для практической, а не только же красочной, да вот беда всего-то чисто абстрактной морали.
Поскольку та, если чего и делает, так это кромсает всю имеющуюся действительность по самым легким ее срезам, дабы облегчить человеку его нелегкий путь.
Дело - это весьма и весьма порочное, поскольку приучает к циничному восхвалению хорошего и замалчиванию плохого.

176
В результате навязывания этаких несравненно красочных представлений податливому, словно воск детскому сознанию при последующем тяжком столкновении с чем-то в корне несоответствующим лучезарно-радостным представлениям вполне же достойные люди теряют всякий разум и самообладание.

Взращенный с такими тяжко извращенными понятиями взрослый человек, в некоторых отнюдь же не в отдельных ситуациях, становиться совершенно в тупик и не будет способен различить за отдельным деревьями (которые ему легче всего срубить) целого леса глобальных проблем.

177
Восторженные либералы они вообще зачастую выбирают себе наиболее удобную, и наилегчайшую давно так уже для них проторенную дорогу в общественной жизни, а она то и может оказаться наиболее окольной и трудной.

Не то чтобы в этом хоть что-то и вправду было неверным!
Однако по прямой и светлой дороге стоит идти только ж тогда, когда впереди зажигается зеленый свет, а не тогда, когда там вполне отчетливо и не размыто, горит себе красный.

178
А вот с другой весьма существенной стороны во тьму можно вступать только-то будучи готовыми в любой миг на всех парусах ринуться из нее обратно, да и то ненадолго в нее уходя, а главное совсем же не для того, чтоб стать с кем-то на равных, а только, вот дабы кого-то из нее попытаться извлечь на белый свет, а тем значиться его из нее вызволить.
Но это только он сам и сможет вынырнуть из своего душевного сумрака, но никто и никогда не сможет это проделать как-либо за него.

179
Однако оставаясь на свету и видя в нем свою естественную обитель, только зло и посеешь, пытаясь силой вырвать у тьмы одного из ее более чем естественных обитателей.
Так ведь можно долго ходить вдоль железнодорожного полотна вовсе его не замечая и звать человека через него попросту перешагнуть, сделав всего-то несколько шагов вперед, дабы насладиться великим счастьем существования на этой грешной земле.

180
А это практически всегда собой означает значительное утяжеление судьбы для всех тех, кто выбрался из сущего бездорожья, и как автор уже о том не вскользь упоминал пред ним железнодорожное полотно, по которому курсируют «быстрые поезда» жестокого социального зла.

Непривычные к добру и свету люди совершенно отягощены дичайшим злом, которое, однако, является одним только вот явным балластом их души, а не вполне естественным ее продолжением.

181
И они, кстати, ни в чем не хуже тех иногда даже чересчур уж «чистых» людей!
Скорее наоборот вот не ходили бы те по мощенной за века до них мостовой, то ведь одному только Богу известно, какие же черти в них самих-то тогда бы нарисовались от тяжкой жизни в кромешной тьме?

Но что правда то правда просвещенное общество явно самое себя считает великим совершенством буквально превыше всяких похвал!
И в этом-то ничего существенного вовсе же не меняется, хотя сегодня прошлые устойчивые рамки значительно расширены и размыты, и это вполне стоило принимать в самое пристальное внимание.

182
И кстати, между прочим, смотря сверху вниз на других людей, не получивших должного образования и воспитания, родители они приучают и все последующие поколения к точно тем же последовательным кастовым различиям.
А те в свою очередь только лишь чисто условно делят граждан одного и того же большого мегаполиса на какие-то весьма разнородные, столь уж и впрямь разительно несхожие умственные категории практически тех же самых людей.
Все ведь дело только в культурном развитии, привитом еще с раннего детства или полного отсутствия такового.

183
И вот из-за буквально ни с чем логичным несоразмерной духовной разобщенности в 20ом веке и произошло полнейшее расчленение общественного организма в рамках нескончаемого безбрежного террора...

То, что Сталин этот кавказский Батый взял власть над великою страной не было производным его хитрости, а также вот сущей пронырливости всей его клики...
Все дело было именно вот в духовном богатстве оторванных от родной почвы людей давно этак уже живущих в неком светлом грядущем...

184
А ведь сам рост духовности он-то должен быть полностью взаимосвязан со всеми развитыми нациями Земли.
Поскольку любой отрыв чреват не только вздернутым к верху носом, того кто чисто во внешнем плане продвинулся куда-то далеко вперед, но ведь и с другими проявлениями барского благодушия, лицемерия, а также еще вот и отсутствия желания видеть в массах отдельные лица...
Все это вместе только же усугубляет и без того весьма далекие от идеальных сколь уж не лучшие человеческие качества так называемых «сливок общества».

185
И дело тут вовсе не в том, что возникла новая аристократия, причем надо б учесть, что у старой было логическое и эмпирическое обоснование для всей своей голубой крови, а вот у новой ее практически нет, однако новоявленные аристократы на нее и впрямь же всерьез претендуют, как и хотят сохранить за собой все те же старинные права...

Все новые лица, они, прежде всего, должны были освоить этот их внешний этический кодекс и принципы общественного поведения и только тогда они смогут быть приняты почти за своих.

186
Подобная зазаборная замкнутость приводит к разобщенности в обществе, создавая совершенно различные типы вроде бы почти что в целом совершенно одинаковых людей...
И именно благодаря этой уродливо разноликой общественной структуре государство и начинают раздирать самые непримиримые внутренние конфликты, ну а затем только тем паче, в нем возникнет, куда большая нужда в сильной руке, что прижмет буквально всех к своему лакированному ногтю.

187
А все же начинается с самовозвышения над серыми обывателями, на чем бы оно не было основано на националистических ли мотивах или на классовых - это совершенно уже все равно, на деле весьма существенным тут остается лишь сам факт того, что это более чем однозначно ведет в глухую тьму вполне половозрелого тоталитаризма.

И если, к примеру, в России большевизмом уже объелись совсем этак выше крыши, то фашизмом, весьма похоже на то, что еще как следует, так вот и не успели.
А, между прочим, любая форма только еще назревающей современной тирании - это же явное производное чванливого презрения к низшим сословиям со стороны всем прахом своих иллюзий витающей в облаках неземного бытия... так вот и странствующей промеж возвышенных идей российской интеллигенции!

188
Как же она сможет остановить свой народ, когда во власть полезут русские фашисты?
Ведь нигде кроме как в самой России нет такого одинокого народа, с которым почти всякий, у кого есть диплом о высшем образовании якшаться - едва ли что желает.
И дело тут вовсе не в том, что инженер на заводе должен со всеми рабочими и разнорабочими буквально за руку здороваться, а только в том, что он должен их все-таки как-нибудь, замечать, так сказать, в виде отдельных личностей, а не в качестве всецело безликого коллектива.

189
Правда, люди к такому к себе отношению, еще испокон веков приучены, а что-то иное, они воспримут с великим трудом, разве что как чье-то весьма конкретное чудачество, однако большинство российских интеллигентов абсолютно убеждены в том, что так, мол, ему и положено быть по самой естественной природе вещей.

Вот явственный пример их полосато-построчного мышления.
«Раз уж мы такие вот развитые, то они нам все равно, что муравьи, а не живые люди.
Они, мол, образец грубого невежества и животных инстинктов, а мы одухотворены великим духом большой литературы и именно поэтому на нас и нисходит божественная благодать, а с этих скотов, что возьмешь, быдло оно быдло и есть».

190
А ведь между массами простого народа и интеллигенции всегда существует вольное и невольное совершенно неизбежное соприкосновение...
А потому значиться все холуйские черты общества неминуемо перекочевывают из деревенских изб в городские квартиры сытой и во всем довольной новой знати...

И даже если она живет под иными небесами, чем весь остальной народ - это ничего существенного в ней не изменит.
Поскольку искусственно созданные, оторванные от всеобщего потока сознания общественные образования, несут в себе буквально все те же, сколь уж во многом идентичные черты добра и зла, что и все остальное незатронутое высокими помыслами и думами человечество.

191
И уж тем паче любой народ - это кривое зеркало интеллигенции во всем, что касается его духовного развития.
Все что в ней, так или иначе, шевелится рано или поздно становится существенной частью народного сознания.

Автор имеет в виду не образ внешнего поведения, хотя и на него тоже вполне так накладывается весьма существенный и определенный отпечаток, а прежде всего образ мыслей и чувств.
Он хотя и вечен в своем более чем обыденном направлении, а все ж таки восприятие течения жизни у народа зачастую сколь уж зависит только вот оттого, а как же именно его воспитывает всамделишный думающий мозг нации.

192
Массы серых обывателей с ним соприкасаются как в школе, да так вот и в армии, а зачастую, тем или иным образом, это случается и по работе...
..так что встреч вполне их хватает!
Однако если люди интеллигентные главный свой упор делают на книги, причем не в профессиональном, а в подлинно этическом смысле, то эта их грубая ошибка сказывается и на всех их вольных или невольных подопечных.
Они всему учатся именно у тех, кто их учит, лечит, а иногда и мозги им калечит смрадного вида абстрактной социальной философией.

193
А между тем истинная грамотность в понимании морали - это свойство людей, а вовсе не идей ими в муках и корчах интеллектуальных усилий порождаемых.

И если такие люди живут одними аляповато-изощренными думами о главных человеческих добродетелях в корне притом отрицая всякий факт самой по себе вящей необходимости совмещать идеологию с требованиями всей окружающей нас действительности, то ведь от этого мир их души сам собой переполняется новоявленным лютым недобром.
И ведь куда только существенно худшим, чем оно вообще может быть у людей неграмотных, незнакомых с блесткими как всякая мишура теориями о незамедлительном переустройстве всего так сказать имеющегося мироздания.

194
Можно сказать, что все эти творители светлого будущего, решительно решили повторить опыт Бога, и скорехонько во всем перекроить окружающий их мир на обломках былого житья нечто новое себе, отгрохав, причем этак за те вот самые всего навсего шесть дней и ночей.

И как уж они понадеялись на этот свой красочный, добротно догматически процеженный сквозь сито обструкционного идеализма до чего маленький мирок...
Ну, просто до безумия они в него влюбились.
Он был ими соткан из снов наяву обо всем этом куда как более светлом бытии, чем являлись те сколь обыденные реалии их простой промозгло серой жизни.

195
Для людей действительно верующих автор хотел бы заметить, что он выражается исключительно фигурально, а не идентифицирует работу недальновидных людей с творением Божьим.
Но то, что хотелось бы много раз весьма и весьма явственно подчеркнуть, так это то, что народ, он ведь соседствовал со сколь возвышенными в их распрекрасных чувствах интеллектуалами, а потому питался мелкими огрызками возвышенных иллюзий с их барского стола.

А между тем святители высших истин все как один обладали крайне однобоким житейским умом, а тот, будучи таковым до истинного добра нисколько ж не доведет.
Потому что служить лучшему, чем прежнее можно только смотря открытыми глазами на средства, а не завороженными и прикрытыми на некие благие цели поставленные передком в виде лозунгов… на все так сказать общемировые, а не личные для всех и каждого наиглавнейшие задачи.

196
Ну а обыватель, живущий в условиях слишком привычной ему диктатуры, настолько ж он прост и легковерен, что буквально любые обещания и требования, становятся для него откровением с небес, коль скоро они были высказаны в виде проповеди личностью, которую так и не нашлось, кому вовремя остановить и опровергнуть.
Тот, кто барин тот и прав - это как раз та истина, которую на Руси вдалбливали еще испокон веку.

Большевики использовали беспечность и доверчивость русского народа для объявления войны всякому здравому смыслу, а также свободе мыслить, как только кому то в голову взбредет и чьей-либо душе так уж оно заблагорассудится.
А прямым следствием закабаления человека убеждениями о прекрасном и несбыточном завтрашнем дне становится превращение в ад всего нынешнего сколь унылого существования.

197
Разумеется, что злыдни черти - ратники великой социальной справедливости найдут всему этому самое должное и более чем праведное объяснение.
Надо, мол, прежде всего, озаботиться мыслями о всеобщем государственном благе, а не о каких-то, по сути, мелких меркантильных вопросах, как скажем элементарные бытовые удобства для тупого от его вящей серости совершенно мелкотравчатого народонаселения.

А между тем именно с этих сколь угодно мелких людей, что так ведь и заняты своим повседневным трудом и начинается же разворот государства передом к человеку и к его самым насущным потребностям.
В то время как война, объявленная любой серьезной общественной группе или классу внутри одного общества, самым обязательным образом свидетельствует о совсем обратных к тому, но при этом сколь уж серьезных «благих» намерениях.

198
Всецело опробованный на практике старый принцип «разделяй и властвуй» сработал в России ничуть не хуже, чем, то было во времена седой старины.
ДА именно - большевики фактически повернули оглобли всего существования огромной державы ко временам небезызвестной Золотой Орды.

И это как раз таки то, что вот проглядели люди подвластные сердцем и умом одной светлой идеологии, те самые, что так вот и не осознают всю неуемную шершавость жизни, а она между тем требует постоянных уточнений, даже тогда когда речь пойдет о самом простом житейском опыте.

199
Обилие различных, противостоящих друг другу мировоззрений на будущее устройство российской государственности, а также слепое им следование как раз и является тем самым основным фактором, что с такой скорбью сыграл панихиду по той так и не возникшей подлинно русской демократии.

Все остальные события политической жизни России не смогли б поспособствовать возникновению государства, столь обильно окропленного кровью вполне злонамеренно и без всякой вины загубленных многомиллионных человеческих жизней.

200
В сталинских лагерях люди мучились целыми десятилетиями, а вот в нацистских душегубках самое большее 20 минут и, несмотря на то, что мучения абсолютного большинства тянулись намного дольше, а все ж таки никак нельзя их сравнивать с тем геноцидом, что большевики устроили своей собственной нации…
И кстати в смысле человеческих жертв он был куда шире и сколь же безмерно разностороннее.

201
Нацистский режим, он столько лет и не пробыл у горнила власти, дабы иметь саму такую возможность продлить адские мучения своих безвинных жертв в течение не менее четверти века, а кого-то и всю оставшуюся жизнь в связи с приобретенным в сущих потемках несуществования страха за свою жизнь и свободу.
А сколь уж много было приобретено в той социалистической рабской неволе физических и душевных болячек.

И вот можно такое себе удумать, что со смертью великого вождя все неимоверные страдания народа пришли к своему логическому концу, а между тем людей по домам отпустили только через три долгих года – это бандитов амнистировали сразу же вслед за безвременной кончиной великого отца и мучителя всех народов.

202
А последствия правления этого ВЫРОДКА РОДА ЛЮДСКОГО будут ощущаться в России, как минимум еще в течение не менее 200 лет.
Но таких как он по российским тюрьмам и сегодня человек не менее 500 и никак того не меньше.

Дело-то вовсе не в урке усатом, а прежде всего в том, что кому-то в его сладких дремах так уж и пригрезилась сама так сказать насущная возможность наставлять людей на путь истинный не при помощи ласковых увещеваний, а вооружившись до зубов верой в светлое будущее.
Вот они и упились кровью угнетателей, сопровождая лозунгами «долой» бесчисленные убийства всех тех, кто так с ходу не согласился, вышагивать к нему, на одних полусогнутых...

203
И ведь надо же... искоренять все не абстрактные понятия, начисто лишенные нужных элементов классового сознания было делом чести для всех тех, кто, отменив веру в Бога, занял его законное место на Олимпе политического бытия.
Нет, конечно, нельзя сказать, что борьба со злом должна быть мягкотелой и требование железной дисциплины, включая и возможность незамедлительной расправы, то есть убийства, причем иногда и без всякого предупреждения, к великому несчастью действительно имеет свое законное время и место.
И никому от этого не бывает никакого удовольствия или же радости, за исключением разве что каких-нибудь отъявленных негодяев или патологических садистов.

Поставить людей на надлежащее им место может быть более чем необходимым делом, когда, к наилучшему тому примеру, корабль идет ко дну, а пассажиры в панике начинают делать всякие безумства во имя одного своего личного спасения.

204
Большевики, они как раз вот и ждали того самого сколь благостного для них момента, когда в создавшейся панике возникнет непосредственная возможность установить на Руси именно такой строй, при котором люди будут беспрестанно находиться в этаком перманентно-стрессовом состоянии.

Первоначально для того вполне ведь хватало объективно существующих факторов, но затем вполне возникла нужда создавать их искусственно, так сказать собственноручно.
Ведь для того чтоб почувствовать себя хозяином, такой власти нужно было заставить народ льнуть к себе буквально за каждой корочкой хлеба.

205
Сталину вовсе не надо было заново приучать российскую империю к тому совершенно непреложному факту ее извечного существования, что все в этой жизни к людям приходит откуда-то совершенно извне, ему только же надо было подмять под себя религию, заменив своим поганым ликом ее великое и почетное место.

Стать защитником и светочем во тьме египетской Джугашвили, помогла его хорошо отточенная воровская сноровка, как и его учеба в духовной семинарии.
Он был уголовным политизированным элементом, в дальнейшем в результате неимоверного множества перипетий произошедших с его великой империей, перевоплотившегося в тюремщика, для всей своей необъятной новоявленной державы, что собственно и не думала менять принципы своего всегдашнего существования.

206
При этом верный последователь Маркса и Ленина Иосиф Джугашвили, фактически с нового листа создал культ божественного проведения, ведущего народы всей Земли к его всенепременному грядущему счастью.

Речь шла о циничном использовании чьих-то навеянных одними прекрасными, благостными ликами большой литературы образов, как и старых страхов, возникших вслед за набегами враждебных русичам племен.

207
Главной основой к такому успеху этой совсем невеселой «Операции Ы» оказался глубокий обводной канал, вокруг замка высокого духа созданного силами российской интеллигенции.
Причем надо заметить, что общественные гильдии, так и не отмершие и по сей день уж сохраняют они в российском обществе атмосферу позднего средневековья.

Явной основой к тому, является то, что у одних в руках книга, а у других початая бутылка с паленой водкой.
А для того чтоб действительно переменить общественную жизнь нужно было привить народу любовь к своему духовному обогащению, что изымет из его головы необходимость в мертвенном забытьи в наполненном до самых краев стакане…

208
Однако приблизить литературу к жизни можно только привив простым людям любовь к книге, да только как же вообще это можно-то сделать, всегда же отгораживаясь от этого самого невежественного народа каменной стеной своего к нему полнейшего пренебрежения, как и апатии к любой защите его кровных, а вовсе не шкурных интересов?

Можно подумать, что некий маститый ученый, человек, на деле произошедший от другой «более умной обезьяны», чем тот же дворник Федя.
Конечно, то вряд ли стало б реальностью, что если бы вдруг их поменяли местами в люльках, и профессор значиться вырос бы дворником, а дворник с метелкой с великой легкостью оказался бы паном профессором - такому неверное и в жизни-то не бывать.

209
Однако то, что сумел отобразить Леонид Марков в двух совершенно различных фильмах, фактически запросто могло иметь место и в нашей повседневной жизни, а не только в кино.

А посему большой ученый, если уж и вправду В ТОМ у него возникла серьезная нужда, вполне так может стать пиратом Билли Бонсом, в том крайнем, буквально пиковом случае, когда он отстаивает свои собственнические интересы.
Но точно такие же, да только интересы общественные он естественно, что отстаивать и вовсе не станет без вполне соответствующего, привитого ему еще с детства воспитания.

210
Ведь это же только посреди своего собственного родного поля деятельности, он фактически никогда и не за что не откажется пустить в ход все те гадкие, подлые, грязные и мелочные интриги...
То есть как раз таки там, где он их вполне способен задействовать, охотясь за своей великой личной надобностью.

Может, конечно, на это кто-нибудь веско так возразит:
«Да нет - это только мелкий люд лишь о своей личной надобности и печется, поскольку у него нет, как нет тех высших сфер научных интересов, что основаны на деятельности, призванной нести как флаг - благо всего существующего общества»!

211
Может оно и так, однако повода для такого пренебрежения, каковое существует в России, ни у кого нет, а если о том призадуматься, так ведь его и не было.

Человек - это звучит гордо, и вовсе неважно, какой именно работой он повседневно занят.
При этом как раз вот в России пусть и не первыми вполне так всерьез попытались свое до чего неразумное стадо серой толпы, превратить в стаю витязей организованно шагающих к сколь уж мифическому коммунизму.

212
Французская революция, к примеру, никогда же не ставила перед собой такой до жути явственной «великой цели», задавить в зародыше всякий дух оппозиции своим революционным идеям.
Тем, же, кто только про себя чего-то бубнил, она головы не очень-то секла!
Ее первоначальным намерением вообще было одно безудержное стремление к уничтожению королевской власти и ее прислужницы аристократии.

И можно же и такое удумать, будто куда более правильный подход к жизни действительно-то он латентно существует в этом так уж и переполненном сущий дикостью мире, в виде того вполне так с виду возможного в смысле его легчайшего навязывания фактора.
Причем ясное дело, что ему тут же должно будет стать простейшим элементом самого обыденного житейского быта.

213
А ведь это одна мораль способна видоизменить устои общества, таким уж столь существенным образом, дабы то, что когда-то было вполне же приемлемым в стае диких животных, стало совершенно недопустимо среди ныне существующих людей.

Однако подлинная мораль в отличие от этики социального поведения - это понятие исключительно для внутреннего и внутрисемейного пользования, поскольку от попыток ее прививания разноликому необразованному обществу его попросту стошнит, ну а если как-нибудь все-таки протиснуть их ему в желудок, ну так у него обязательно же от всего этого начнется кровавый понос.

214
Это вот этику можно прививать, в том числе и электрошоком и то будет куда полезнее и гуманнее чем сажать людей в клетки, словно диких зверей.
Вот чего пишет примерно о том же Антон Палыч Чехов в его документальной книге «Остров Сахалин».
«Когда вся энергия и изобретательность тюремщика изо дня в день уходит только на то, чтобы поставить арестанта в такие сложные физические условия, которые сделали бы невозможным побег, то тут уже не до исправления, и может быть разговор только о превращении арестанта в зверя, а тюрьмы - в зверинец. Да и непрактичны эти меры: во-первых, они всегда ложатся гнетом на население, неповинное в бегах, и, во-вторых, заключение в крепко устроенной тюрьме, кандалы, всякого рода карцеры, темные и тачки делают человека неспособным к работе».

215
Причиной того, что применение электрошока как средства воспитания попросту невозможно - является одна страшная нелюбовь аристократов духа к чрезвычайно дурно пахнущим лекарствам для излечения застарелых общественных язв.

Может, современный мир и вправду требует куда большей гуманности?
Нет, он как раз таки требует куда большей осторожности, а также заблаговременного его избавления от самого максимума его прежних пороков, а то сегодня любая злая воля уж таких бед сумеет понатворить, что хватит и одного единственного мерзавца с его мелкой корыстной выгодой, чтобы полмиллиона людей в ящик на месте сыграли.

216
А ВЕЛИКИЙ гуманизм надо б применять по его самому прямому назначению, а не делать из него примочку к своим восторженным чувствам и светлому уму.
Но все это вовсе не для осчастливленных всякими светлыми идеями...
Потому как им вовсе не истина (подлая и мерзкая при ее полноценном употреблении) была нужна, а свой узкий взгляд на нее надо было аккуратненько приплести к высшим категориям святой заботы обо всем честном народе.

217
У догматиков всеобщего добра у них же только одна цель переиначить весь этот мир, таким все просветляющим образом, дабы он всецело стал походить на их страстное и восторженное воображение.
И кстати самым грязным качеством современного восторженного идеализма, автор считает возведение в принцип оздоровления духа масс, не путем раскрытия им глаз, а путем выдавливания из них «гноя конъюнктивита» - восприятия ими их своей естественной обыденности, как вполне и на все времена свершившегося факта.

218
Сергей Снегов в его «Норильских рассказах» пишет правду, именно такую, какая она, есть о том самом горегосударстве, что распластало свое необъятной нутро на по-вселенски нескончаемой территории.
«В самом материалистическом государстве мира воспрянул и победил идеализм.
Он остановился, ожидал возражений. Дебрев не менял своей напряженной позы. Пожилой арестант продолжал:
- Да, торжество философии идеализма, иначе не определить. Мы в молодости учили: бытие определяет сознание, экономика порождает политику. И вообще - производственный базис, производственные отношения, право, идеология... И где-то там, на самом верху, на острие пирамиды - слово, как зеркало реальной жизни. А слово вдруг стало сильней жизни, крепче экономики, оно не зеркало, а реальный властитель бытия - командует, решает, безмерно, яростно торжествует! Дикое царство слов, свирепая империя философского идеализма! Кто вы такой, молодой человек?
Враг народа, так вас сформулировали. Всего два слова, а вся ваша жизнь отныне и навеки определена этими двумя словами - ваши поступки, ваши планы, ваши творческие возможности, даже любовь, даже семья. Троцкист, бухаринец, промпартиец, уклонист, вредитель, предельщик, кулак, подкулачник, двурушник, соглашатель... Боже мой, боже мой, всего десяток словечек, крохотный набор ярлычков, а бытие огромного государства пронизано ими, как бетонный фундамент железной арматурой! Какое торжество слова, даже не слова - словечка! Мы боролись против философского идеализма, за грешную материю жизни, а нас сокрушил возродившийся идеализм - самая мерзкая форма идеализма, низменное, трусливое поклонение словечкам. Не упоение высоким словом, а власть слова лживого, тупого - куда нереальней того идеального, против которого мы, материалисты, восставали!»

219
Хорошенькое, однако, оказалось количество мнимых сект, так внезапно отпочковавшихся от буйно разросшихся корней, всей основной новоявленной религии!
А это, кстати, вполне однозначно более чем утвердительно глаголет о самой проникновенной религиозности нового культа атеистического только вот по своим внешним канонам, а не по своему обиходному значению.
А раз уж у нас отпетое сектантство, то и не верящих в наш образ веры отлавливать, сажать и расстреливать надо!

Борьба за власть тут не очень-то на деле причем!
Попросту говоря, истинная вера в идолов вполне так естественным образом сама собой подразумевает человеческие жертвоприношения.
Это ведь только усиливает любовь к жрецам, поскольку вся оставшаяся в живых паства, считает себя уже весьма тщательно отсеянной, а потому значит превыше каких-либо необоснованных подозрений, она и впрямь ощущает себя навсегда вознесенной над всей отжившей свое грязью прошлого.

220
Причем такое тупоносое государство всегда ж оно так и дрожит за свои праведные устои, поскольку оные могут быть засорены, любыми, пускай даже и самыми мелкими объедками прежнего дореволюционного существования в точности как в средние века инквизиция страшилась малейшей ереси.

По большей части именно по этой вполне так обоснованной серьезной причине оно так вот имелось, то самое огромное недоверие ко всем административным кадрам, которые никак нельзя было сформировать без «старой гвардии», имевшей прежний опыт такой работы.
Вот чего нам про это пишет Андрей Платонов в его повести «Ювенильное море».
«Ну как?"- "Да пока еще никак,- отвечает, бывало, сектор. - Вот у вас есть в деле справочка, что вы один месяц болели - надо выяснить, нет ли тут чего более серьезного, чем болезнь". Невыясненный уходил прочь и, чтобы прожить поскорее служебное время, когда его ночлежное учреждение заселено штатами, заходил во все уборные и не спешил оставлять их; выйдя же оттуда, читал сплошь попутные стенгазеты, придумывал свои мнения по затронутым вопросам, а иногда давал даже свою собственную заметку о каком-либо замеченном непорядке как единичном явлении. Некоторые невыясненные состояли в своем положении по году; таким говорили, что вот уже скоро они поедут на работу: осталось только выяснить, почему они не сигнализировали своевременно о какой-либо опасности отставания, когда еще были в прошлом на постах, или - почему ниоткуда не видно, что он не подвергался каким-либо местным взысканиям по соответствующим линиям, - нет ли здесь скрытых признаков кумовства: именно в том, что послужной список слишком непорочный».

221
А все от полного неверия в человека и в его воистину лучшие душевные качества!
Но то действительно тот еще вполне объективный факт, действительно же имеется та самая беспримерная и сколь беспрестанная нужда в совершенно непредсказуемых ревизиях всех тех, кто имеет хоть какую-то самостоятельную власть над какими-либо судьбоносными событиями...
...она ж буквально каждого развращает и неотвратимо тянет любого изначально кристально честного человека к кумовству и коррупции.

Ну а если проводить ее собственно некому, поскольку всякий у кого есть настоящая, подлинная, неподкупная совесть, боится любой общественной грязи, впрямь как черт ладана...?
Ведь и последнему дураку должно быть понятно, что этакое нерадивое, совершенно заброшенное его честью, умом и совестью государство всенепременно еще затем окажется на откупе у сатаны, и его веселые черти будут чертить свои круги, за которые между тем выходить, станет уже попросту некуда.

222
Конечно, когда-нибудь этот мир нашими потомками еще будет вполне так очищен от всей имеющейся в нем старой скверны.
И вот тогда-то в полном соответствии тому, как мы сегодня, собираясь компанией отдохнуть в лесу, не заморачиваемся тем, чтобы обязательно же не позабыть прихватить с собой дубинку, дабы при случае отбиваться от волков и саблезубых тигров...
С той же вероятностью двуногих шакалов в будущем станет совсем же немного, а посему их и не надо будет, как сегодня хоть как-то по-настоящему принимать в расчет.

223
Но в том то и дело, что этот мир будущего уже реально существует в воображаемом мире литературы, и хотя в ней присутствуют подлые негодяи, однако ж, они тоже чисто литературные, чересчур вычурные, причем до такой степени, что от них глаз колет с первого на них взгляда, (исключая детективы). В то время как в настоящей жизни очень уж многое вовсе не так как оно изложено в воистину хороших книжках.

Естественно, что книги подают нам самый благой пример, к коему нам вполне следовало бы прислушиваться, принимая любые мелкие или ж тем более судьбоносные решения имеющие отношение к нам лично, а уж тем паче, когда это касаемо людей нас так или иначе окружающих.
Вот только к чему это нас приводит?

224
Бездумная вера в человека она-то и есть тот самый сколь немаловажный фактор, что делает интеллигентов фраерами в глазах остального не столь ведь мещанского, а куда скорее попросту блекло серого общества.

В принципе в некоторых (отнюдь не во всех) нынешних интеллигентах проглядывает наше весьма отдаленное будущее, но пока оно еще довольно туманно и его надобно создавать медленно и осторожно, а не впопыхах и вприпрыжку.
Конечно, то ведь было бы этак совсем уж здорово взять, да в единый миг видоизменить всю имевшуюся суть власти над всеми людьми!
Да только перемены эти крайне трудно применимы, к каким-либо областям общественной жизни любого развитого государства.
Ведь ничего существенного акромя сущей анархии из этого начинания вовсе не выйдет!

225
Поскольку люди они фактически, по большей части те же самые дикари, просто-напросто с самого раннего детства, приученные к современной цивилизации... однако сколь уж ретиво, они всегда окажутся готовы плясать под чью-то властную дудку.

А таким дирижером общественного оркестра вполне может оказаться и куда более свирепый зверь, чем были те ужасное монстры, что когда-то могли попасться на глаза в диких джунглях прежнего, примитивного существования.
Ведь бессмысленной серой толпе ей абсолютно же все равно, куда именно ей держать свой путь, быть бы только всем вместе и чтоб все время им было весело.

226
И это еще издревле было подмечено всякого разного рода правителями, а потому они в выборе средств по достижению всего задуманного ими всеобщего благополучия, совсем уж перестали себя хоть сколько-то на деле стеснять.
Помнится, в «Пожилых Записках» Игоря Губермана автор этих строк наткнулся на вполне наглядное тому доказательство.
«Правда, у Токарского причисляются к глупым и довольно спорные поступки. Он вспоминает прекрасный и поучительный эпизод у Рабле - когда Панург, купивший у купца на корабле одного барана из огромного стада, неожиданно бросил этого барана за борт. Восторженно блея, все до единого бараны принялись прыгать за борт, спеша и толкая друг друга, чтобы успеть за товарищами. Тут Рабле упомянул Аристотеля, не зря считавшего баранов самыми глупыми животными, и Токарский соглашается с ним, полагая такое пагубное подражание очевидной глупостью. Но это стоит обсудить, поскольку вывод не бесспорен.
Подражание очень глубоко сидит в человеческой психологии. Это благое наследие наших предков, живших некогда стадами и стаями, а потом племенами. Подражание было разумно и необходимо тогда, чтобы выжить (некто первым, например, замечает опасность и бежит), но и сейчас в нем много пользы и смысла. Подражание - основа обучения и воспитания, где многое состоит из личного показа, примера, собственных поступков и отношений.
Но вернемся к нашим баранам. Стоило ли им бросаться в море за первым?
Я попытаюсь размышлять, влезая в баранью шкуру. Некогда Женева славилась обилием предприимчивых и хитрых обывателей. И появилась в Европе пословица: «Если видишь, что женевец кидается из окна, спокойно следуй за ним - не останешься внакладе».

227
Но это хорошо, только тогда, когда человек действительно куда-либо смело, прыгает, а что если он только-то делает вид, дабы обмануть кого-то другого как, это было в фильме «Иван Васильевич меняет профессию»?

Причем манера убедительности любых маневров по обману населения значительно усилилась именно так вот за счет практики освоения новых никем ранее невиданных технологий.
А также в связи с тем, что очень даже серьезно видоизменились механизмы воздействия на общественное сознание, а люди остались все теми же, чем они были когда-либо прежде до эпохи всех этих безумных как кровавая заря на западе перемен.

228
Ведь все мировоззрение простых людей оно так ведь и зиждется на одних и тех же давно этак въевшихся нам под кожу принципах, может отчасти заложенных в нас еще от сотворения самой природой, однако в той же мере являющихся следствием стороннего влияния всего нас окружающего.

Суть этой выработанной веками социальной этики абсолютно же всемогуща, впрямь, словно нерушимая гранитная скала пред легким ветерком.
И она столь же незыблема в своих остро отточенных изначально всем нам когда-либо привитых заповедях.
Причем чего-либо в ней действительно существенного видоизменяется почти в том же темпе, как это происходит с повседневным выветриванием твердых скальных пород.
Да только очень уж четко включает она в себя как вот насилие в виде ответной меры за разного рода злодейства, да так и полную социальную безответственность при разрушении внешних сдерживающих факторов…
Потому что твердые устои общества есть сам костяк этой самой извне сотканной морали…
То есть один извне навязанный закон держит всех нас в узде, да и то далеко не всегда.

229
Однако ж если кому, то уж в голову-то взбредет, да и на самом-то деле удастся...
Взять да напрочь отменить уголовный кодекс пусть и на один только день, то на этот самый короткий промежуток времени у каждого пятого вполне законопослушного гражданина, так вдруг неоткуда возникнут, вполне так явные звериные качества.
А главное совсем без того, чтобы кто-то кому-то за шиворот уронил добела раскаленный паяльник.

230
Попустительство власти отпускающей вожжи (бразды правления) вот что приводит к сущей анархии, а революция это ее самый яркий символ, когда доступным становится все!!!

Любое самое жестокое и извращенное насилие, это то чем еще обязательно же и всенепременно не преминут воспользоваться все самые темные представители мещанского общества.
Причем не бандиты, потому что последние на воле зверствуют без особого накала страстей, даже и в тех случаях, когда им все это действительно становится попросту можно.

231
Нет более всего при таких обстоятельствах бесчинствуют именно всякие всем на свете недовольные личности, некогда обиженные обществом, а также нелюди, обладающие явными садистскими наклонностями.
Хотя и простые на вид более чем невзрачные обыватели тоже они сплошь и рядом примыкают к их в единый миг множащемуся числу.
Вот, что пишет об этом великий писатель Александр Куприн в его рассказе «Гамбринус»
«Утром начался погром. Те люди, которые однажды, растроганные общей чистой радостью и умилением грядущего братства, шли по улицам с пением, под символами завоеванной свободы, - те же самые люди шли теперь убивать, и шли не потому, что им было приказано, и не потому, что они питали вражду против евреев, с которыми часто вели тесную дружбу, и даже не из-за корысти, которая была сомнительна, а потому, что грязный, хитрый дьявол, живущий в каждом человеке, шептал им на ухо: "Идите. Все будет безнаказанно: запретное любопытство убийства, сладострастие насилия, власть над чужой жизнью».

232
Вот так и будет в любой стране, где, почему-либо отменят любое уголовное преследование со стороны власти за всякие конкретные противоправные деяния.
Кому-то вдруг понадобится к себе все самое большое уважение вплоть до целования его башмаков, а кому-то так уж давно опостылела его до чего не к месту ворчливая жена, а теперь значит, у него будет более чем полноправная возможность совершенно невинным образом от нее совсем безо всяких проблем нынче избавиться.

А вот еще скажем - одному (что навряд ли) слишком уж любознательному докторишке ведь ему еще с самой студенческой скамьи, так уж всегда хотелось... перейти от опытов на трупах и собаках, к систематическим исследованиям на пока живых, да только абсолютно бесхозных, никчемных и вредных людях.

233
Поскольку, видишь ли, нынешней власти они чем-то совсем уж не угодили, да и само по себе это представляет тот еще огромнейший научный интерес!
И никакая клятва Гиппократа тому помехой вовсе же не окажется, так что предотвратить подобные опыты может только лишь то, что никакое нормальное государство никогда не даст добро на такие варварские, бесчеловечные эксперименты.
Зато оно может не слишком интересоваться происхождением подозрительно дешевых органов...
И общественная мораль ему, это вполне так вот дозволяет...

234
А если б, скажем, кто-то внес официальное предложение о том, чтобы отцеубийц, детоубийц, убийц-насильников просто-напросто их разбирали на «запчасти» на столе хирурга, то естественно, что тамошняя интеллигенция тут же подняла против этого свой громогласно высокий голос...

Оно, конечно, в полнейшей на то зависимости от каждой отдельной страны (где больше, где меньше) везде ж есть определенный процент людей, которые сидят в тюрьме за те страшные преступления, которые они никогда, в сущности, не совершали...
Однако при помощи независимых хороших психологов вполне так можно выделить совершенно явные, очевидные случаи...
И именно этих людей безболезненно обращать в доноров ради спасения достойных...
Но это же будет явная грязь и черное пятно на челе современного общества...!
Вот как оно только лучше, когда все совершается где-нибудь и как-нибудь исподволь, а в том числе и общественная справедливость...

235
А между тем чтоб все действительно стало воистину чистым, а не белым и пушистым только-то с виду... необходимо все грязное наружу повытаскивать, а то «Жук в муравейнике» Братьев Стругацких - это не самая удачная попытка нам показать, что же именно бывает, когда грязное потихоньку упрятывают, куда подальше ради общественного спокойствия, как и ласковой минорной тишины...

А общественное зло оно тем-то и тешится, когда ему дают в руки острый топор и объявляют благородным деянием, торжеством высшей справедливости кого-то по полному праву благороднейшим образом кокнуть.

236
И такие дела ему вполне же по нраву, да так вот и по плечу, кстати, он потом еще другую точно такую же работенку где-нибудь еще себе этак отыщет, поскольку в нежелательных для кого-либо личностях никакого недостатка вовсе же нет...
Как это только можно будет в будущем хоть сколько-нибудь предотвратить?
А вот как!
Самое надежное средство от всяческой образованной, респектабельной дикости один только максимальный контроль, даже если у кого-то возникнет при этих словах некая ассоциация с тоталитарным государством.

237
Однако сама разница она в том ведь и заключается, а насаждается ли под бдительным оком власти насилие или же все с точностью до наоборот людей от него всячески ограждают, следя затем, дабы его стало, как только, то окажется возможным поменьше.

А перемены в самой человеческой психике произойдут сами собой - естественным, ненасильственным путем.
Но этого ж можно еще спонтанно не ожидать, а уж сейчас на каждом углу следящих камер поразвесить!

238
Для любителей «пошалить» - это тоже ведь будет весьма большое благо, меньше их будет по тюремным камерам сидеть.
Да и напраслину хитрым сволочам на своего поддатого в дупель товарища возвести станет уже довольно-таки затруднительно.
А то и так вот оно бывает, когда кому-то надо с кем-то до конца во всем разобраться и самому при этом ни в чем таком уголовном нисколько же не запачкаться...

И вот тогда мальчик из хорошей семьи на какое-то непродолжительное время сдружается с наивным простофилей из своего класса, ну а дальше он станет искать способа пересекнуться со своим обидчиком, и так чтоб все были вповалку пьяные.
А потом, вложив в чью-то руку окровавленный нож, он продолжит свой респектабельный жизненный путь, это ведь тому, кого он столкнул в эту гиблую яму, уже будет из нее так никогда и не выбраться.
Таковы уж свойства человеческой натуры во всем их непритязательном потоке сознания.

239
Попытка чего-либо в этом серьезно переменить при помощи одной грубой силы разве что усугубляет существующее на сегодняшний день и без того уже плачевное положение вещей.
Но можно ведь отыскать в людях «корни» того нового, из чего в дальнейшем еще появится весьма реальная возможность взрастить поколения утратившие за сущей ненадобностью, многие столь простые и естественные для всех них брутальные качества.

Но далеко же не всем нам дано, понять, что отыскать в человеке чего-то, что в нем попросту нет, в его естественном виде и качестве - эта совсем не та задача, что легкодоступна к ее элементарному решению путем абстрактных, далеких от всякой повседневной жизни рассуждений.
А уж в особенности - это так коли все тут зиждется на каких-то одних лишь книжных изысках.
Под все следует подводить конкретную, практическую базу, основанную на реальных знаниях жизни, а это означает понимание всех ее свойств и качеств и при этом, то будет уж вовсе неважно, а каковы они собственно есть.

240
Фактические знания о грязных проявлениях и качествах должны быть у каждого интеллигентного человека – оно ж может запятнать чью-то душу только при срастании многих ее свойств с тем, что может быть всего-то изучено и осознано естественным ходом простого логического анализа.
Совершенно нет никакой надобности в сколь уж плотном и конкретном соприкосновении с самой черноземной сутью грязи...

И кстати того, кто более всего на свете бережет свои распрекрасные чувства, обязательно так еще где-нибудь да подстережет большая и глубокая лужа, в которую он всенепременно сядет, не имея при этом никакой логически обоснованной возможности хоть сколько-нибудь этого избежать.

241
Поскольку у аморфно чистых людей слишком мало житейского опыта в свойском обращении с вековой общественной грязью.
И кстати вот еще что; все ведь надо удалять из своей личной жизни вовремя, помня при этом заветы не того небезызвестного сифилитика Ильича, а доподлинные слова профессора Преображенского.
«На преступление не идите никогда - доживите до старости с чистой совестью».

Да вот все-таки эти его слова на деле относятся к довольно малой группе людей, поскольку абсолютное большинство вроде бы с виду очень даже приличных граждан, совершив ужасное злодеяние, будут жить долго и счастливо.
Поскольку ощущение нечистой совести в их душах смогут создать исключительно внешние факторы, из тех самых, что впоследствии (в результате следствия и суда) окажутся вполне явственным итогом их противоправных действий.

242
А сама возможность вовремя разобраться в чем-то бы то ни было, на вполне разумной основе у них иногда может запросто же отсутствовать.
И это именно в связи с этим, они столь уж рьяно и слепо идут за зовом своего ласкового, и сколь щедрого на различного рода иллюзии большого и доброго сердца.

И главное вот еще что, для них, то не имеет ровным счетом никакого существенного значения, а не приведет ли это их к зияющей черной бездне последующего всеобщего небытия и прежде всего потому, что в свете своего светлого разума, они в него попросту никак вот нисколько же не поверят.
А не поверят они в него в свете своей уж до чего наивной веры во все хорошее...
Для них-то самих в истинно необъятных масштабах существует одно только некое исключительно абстрактное зло, а уж оно и вовсе не в силах устоять пред натиском светлого добра, а значит и не бывать этакому бедламу буквально-таки никогда только-то вот оттого, что ненароком «поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем».

243
Однако со времен Николая Гоголя кое-что успело по-настоящему перемениться и ссориться стало возможно как-то совсем уж издалека, да и не ружьишко тому было причиной, а развернутые в Турции ядерные ракеты, а также ответ Хрущева на Кубе.
Ссора как в коммунальной квартире, кто, где велосипед поставил, так что к душу с полотенцем уже не пробиться могла бы закончиться мордобитием общемирового масштаба с загаживанием на века всеобщей на всех природы.

244
А главное тут еще и все эти непомерные амбиции, проявленные американцами во время улаживания этого сколь ужасного (в рамках всей планеты) ядерного конфликта.
Хрущев, видите ли, должен был убрать свои ракеты с Кубы незамедлительно, а американцы, прежде всего заботясь о своем престиже, согласились свернуть свои ядерные комплексы в Турции только по прошествии двух лет, да и то того в конечном итоге так и не сделали.

Хорошенький, однако, то был престиж ценой трети своего населения!!!
Ну а загаживание всей окружающей среды?
Сколько б потом по всей планете понародилось уродов!
Да конечно, все это и без того уже было, однако тут были отнюдь же не те же масштабы.

245
Чернобыль, если б он не 20 Хиросим наружу выпустил, а только одну... там тоже все быстро само бы собой рассосалось.
Но если дряни чересчур уж много, то природа, она, увы, не двужильная и справиться с ней она окажется попросту не в состоянии.
А все от идиотизма диких ничем неоправданных амбиций...!
И даже в самой мелкой социальной лужице, в которой кто-то большой ненароком так оступился и растянулся во весь рост, ударив при этом в самую грязь лицом, проглядывает весь наш мир, буквально увязший в болоте диких противоречий.

И сама разница между местью и возмездием заключена в том, а до какой именно степени справедливостью объясняются разочарование, крушение надежд, себялюбивое желание доказать, что кто-то во всем ниже, а потому дальнейших сожалений уже не достоин...

246
Или то будет жгучее как огонь желание отомстить за вполне осознанно нанесенную обиду, хитрый обман, коварное использование в своих корыстных целях, шантаж самым дорогим и так далее...
Причем в самом действии, даже если оно и не именуется втихаря кровожадной местью, а дадено ему будет какое-либо иное очень уж хитро скрывающее его истинную суть, куда более приличное наименование...

А между тем сколь же важно, то осознать, что все-таки главное, это то чтобы логика, побуждающая к подобным вещам, была бы не острой и железной, а обточенным алмазом максимально полного понимания всей истинной сложившейся ситуации.

247
А это никак нельзя осуществить какими-либо полунамеками, а одним только прямым и самым конкретным обращением к человеку при этом, вовсе так, не настраиваясь сразу на одно физическое насилие.
Иногда то, что действительно бывает нужно впрямь-таки тут уж вот осуществить так это убрать кого-то как можно дальше из всей своей личной жизни, и именно этим-то образом и следует действовать в том самом случае, когда речь идет о действительно дрянной по всей ее сути личности.

Однако все вопросы при выяснении имеющихся встречных обстоятельств должны были быть вовсе не наводящими, а самыми, что ни на есть прямыми и в случае, когда они были явно так кем-то совсем недопоняты, их вполне следовало бы еще раз и еще раз повторить, в любой хоть сколько-то иной интерпретации.
Это ж тебе не нравоучениями воздух зазря колебать!

248
Вездесущий такт в таких важных случаях жизни оборачивается своей обратной стороной полнейшей бестактностью, когда кому-то все так и продолжают лезть в душу, кардинально изменив всякое о нем прежнее представление.
Думая, про то, что из кого-то все-таки чего-нибудь действительно путное выйдет, надо б на что-нибудь конкретное решаться, и эти свои решения полностью реализовывать.
Правда, может быть и не так уж сразу с бухты-барахты незамедлительно, но и, не откладывая этого в долгий ящик.

249
При столкновении со всем действительно тяжелым в этой непростой жизни крайне важна решительность и твердость, и некоторые люди умеют ее в нужный момент действительно-таки продемонстрировать.
Но есть и такие, которые с крайне кислой миной последуют на длинном поводу у своих слащавых и нерадивых чувств.
А от них при подобном стечении обстоятельств может быть один же ущерб и вовсе никакого проку!

250
Свет истины - это попытка понимания чужих бед, а не сердечная ласка к чужому по всему своему духу неласковому и нескладному человеку!
А облить грязью, кого бы то ни было может либо сочувствие к разумному существу как к собаке с перебитой ногой или же явное потворство тому скулежу, что он, так вот по временам издает.

Ну а, поняв в чем суть чьих-то невзгод можно подкорректировать свое к человеку отношение, или же навсегда прекратить с ним всякие контакты.
А вот избегать разговоров о прошлом или же выражать сомнение в подлинности неправдоподобных историй - это откровенная глупость.
Всякий лгун только того ведь и жаждет, чтобы ему действительно же поверили и потому все свои речи построит на во всем привычных людям передрягах, а тогда-то он и сможет получить, то чего люди никогда не дадут человеку, рассказывающему о себе всякие идиотские небылицы.

251
А тому, кто пережил что-то воистину нехорошее, крайне важно, чтобы его действительно поняли и приняли к сведенью, что это не он сам выбрал для себя не ту дорогу в жизни, а значит, не так уж и виноват в той сколь существенной разнице между тем, кем он только, видите ли, казался и тем, кто он на самом-то деле есть.

И нет ничего важнее осознания того, что всякий индивидуум «растворяется как сахар» в чае в своем окружении и изменить в этом что-либо возможно разве что навсегда, вынув его из тех жестких рамок, в которых он так вот повседневно обитает.

252
А это вот и с одним человеком проделать очень даже непросто!
Ведь дать ему вынырнуть из его низменных качеств, связанных со средой его обитания совсем же не выйдет при помощи одних только чистых, пахнущих одеколоном, холеных рук.
Однако грязь легко смывается с дланей тех людей, что не опускаются в нее лицом, а одними только руками, ну а так более ничем.
Вот кровь с них смывается значительно труднее, даже если у человека и было полное моральное оправдание, для того чтобы ее кому-либо пустить совсем без того, чтоб тот сам на это так уж как следует, напросился.

253
А все, потому что кровь вещь необратимо более грязная, чем простой житейский ералаш.
За ярким исключением, лишь той вот пиковой ситуации, когда кто-то так и не успел кого-то заранее предупредить о том, что ему чего-то вовсе не к месту сказанное, чересчур уж оно его раздражает.

Хотя, разумеется, что это ни в коей мере не относится к грязным оскорблениям в чей-либо конкретный адрес.
Но это, прежде всего, потому, что самое коренное различие в культуре и положении в обществе для таких вещей оно вовсе не играет даже и самой МАЛЕЙШЕЙ роли.

254
В каких бы то ни было иных случаях, главное, что действительно следовало бы вполне этак твердо осознавать, так это то, а до какой именно степени данный индивидуум хоть как-то мог осознавать, какие именно эмоции создают его речи в тех людях, что входят с ним в самый непосредственный контакт.
То же самое, касается и всех других человеческих взаимоотношений.
При этом святая любовь к внешне проявленной чистоте приводит к звериной лютости, когда более чем добродушного интеллигента совсем уж допекло впрямь-таки выше крыши…

255
Не есть главное - отыскать в себе адскую злобу, дабы вырваться из тенет злого ничтожества…
Но воистину главным является необходимость разорвать порочный круг представлений об этом мире как о чем-то простом, понятном, и давно уже всеми нами изведанном…

А великие блага задушевного (высокого) тепла только удесятеряют тяжесть ошейника на шее рабов жуткой злодейки неудачи.

256
Однако само по себе стремление к высшему благу часто приводит не в один лишь тупик, но и долбит светлой головой о непробиваемую стену простого житейского идиотизма, прежде-то всего увязанного с элементарным отсутствием веры в светлые перемены после стольких невзгод и невероятных лишений.

Но все это касаемо только с какого-то боку развитого ума…
Что же до страшного обывательского невежества, то ведь стоит только-то поманить народ светлой мечтой, сияя ласковыми и светлыми очами, и все он уже охотно побежит вслед за тем, кто наобещает ему в три короба про скорое избавление от всех его обиходных трудностей и крайне тяжких горестей.

257
А те люди, что так стойко да вот крайне же бестолково пропагандируют идеи, настаивают на благости этого их светлого пути... да, в конце концов, просто же ничего не имеющие против всех этих цветных миражей, они-то напрочь отказываются воспринимать полностью опровергающие их мировоззрение самые естественные факты…

Им-то попросту нет никакого дела до новой более чем когда-либо ранее суровой обыденности, а этим они еще, как только укрепляли ту власть, что так внезапно заменила собой либеральничающий и цацкающийся с народом царизм.

[maugli1972]

258
Они жили не для того чтобы сказку сделать былью, а только для того чтоб из библиотечной пыли сделать некое диво реализованное воплощение всех их мечтаний о великом царстве добра и света.
А уж если чего не вышло ну так попытка будет нам все же засчитана и в последующие разы опыта, будет, куда значит побольше.
Надо вот только с народом уж как следует этак сродниться и тогда он непременно даст себя взнуздать и возглавить.

И именно с этой их «кочки зрения» либерасты вполне так осознанно приветствуют, ту как она оказывается крайне нужную жертву, принесенную на плаху кровавого безвременья...
Их может даже радовать вся эта кем-то бессмысленно пролитая кровь во всех ее по-вселенски невероятных масштабах.
Они ее вообще собственно не видят как смертоубийство ближних, когда это хоть сколько-то близко касается воплощения светлых идей и тех ярко сияющих в ночи бесправия принципов, которые в свете их наивысшей справедливости все уж сами собой, в конце концов, оправдают.

259
Их убежденность в добром, мудром и логичном пути, предлагаемом светлыми мыслями и чувствами, выходит за всякую грань обычного фанатизма.
Ими движет святая простота наивной веры, что умозрительный ими же самими изобретенный мир уже реально вполне существует в некой сегодняшней сколь проникнутой светлыми идеями современной действительности.
Однако ж присутствует он пока еще только в виде бумажных чертежей некоего грядущего мироустройства.

Их эпикурейская в том убежденность проистекает от слащавой самовлюбленности в любимые и сколь же ласковые жизненные удобства, а также уверенности в их истинном всесилии затмить своим добродушным и благостным сиянием очей весь окружающий их мир.
А иначе уж коему так ведь и останется присуща дикость грязно неумытого житья без светлых помыслов и ярких надежд.

260
А подобные вещи, вполне всерьез заставляют автора предположить, что такие литературные обыватели всего-то к чему-то конкретному прислонясь своим разумом, просто себе на хлеб с маслом зарабатывают, а не являются людьми ищущими свет в конце туннеля для всего остального человечества.

К тому же возвышенная духовность, совершенно оторванная от всей окружающей действительности, есть превеликий грех по отношению к своей собственной нации.
И это вовсе же не оправдываемо желанием сродниться с некой чужеродной во всем более возвышенной культурой, тем более, кто это еще сказал, что она действительно выше.
Достаточно сравнить отношение русских неграмотных людей к коренным народам Сибири, которые казаков Ермака хлебом с солью не встретили и то самое освоение отнюдь не девственных земель обоих Америк.
Кто хотел жить мирно, того никто ни то чтоб совсем уж пальцем не трогал, но массового истребления и множества провокаций с целью вызвать враждебные действия в Сибири никогда ж их там не было.

261
Западная культура создает напыщенных, самовлюбленных варваров считающих себя истинными людьми, а всех остальных (по национальному признаку) менее достойных такого высокого звания.
А уж из «примитивных» не западноевропейских народов так и подавно…
Англия в случае ее полнейшего успеха в Крымской войне 1851-1853 годов еще б заставила русских людей с великой грустью вспоминать летописи о набегах на Русь крымских татар.
Поскольку англичане оказались бы в сущности, куда похуже об их истинном лице неплохо б порасспросить индусов, они-то его уж до чего хорошо помнят.

Попросту прогресс не дошел же тогда до технической возможности создания газовых камер, а к тому же ультрасовременной (классовой или расовой) идеологии тогда еще не было.
Вот потому значится и не снизошла еще цивилизация до того полнейшего обезличивания всех нелегких и непростых вопросов совести.
В новые времена это случилось из-за новоявленного засилья безбожия или же веры в Бога как в самого себя, что совсем уж немногим того действительно лучше.

262
Германская интеллигенция, пошла именно по этому давно так уже заранее обкатанному пути.
В результате чего ее и «скрутило» в пароксизме мнимого величия одной вот ни в чем так и непревзойденной нации, ну а произошло это только-то оттого, что она впрямь же сроднилась с общей для всех западных наций националистической грязью.

И эта черная, грязная кровавая колея во всей его видимой невооруженному глазу сути, действительно-таки оказалась во сто крат страшнее, чем та большая и широкая дорога на Голгофу, по которой отправилась в свой неблизкий путь многострадальная Россия.

263
Однако нацистский строй был он крайне недолговечен.
Зло без маски чересчур уж извне уязвимо.
Это ж когда оно напяливает на себя личину добра, и подслащенными пилюлями будущего благоденствия увлекает за собой толпы добрых, славных, и умных людей, впору кричать караул!
Мировое господство Люцифера не за высокими горами.

А все, потому что прежде чем топтать ногами последствия лютого зла надо б еще так подумать, а не станет ли его первопричина во главу угла будущего существования буквально всего имеющегося человечества.

264
Ведь нет ничего ужаснее прикрытых фиговым листочком пропаганды действий по уничтожению всего того, что так всегда сопротивлялось усреднению с покорной массой новых египетских рабов.
Даже усыпальница великого вождя она, по сути, ничем принципиальным от египетских пирамид вовсе отличалась.

Разве что одной только доступностью к мумии, чем еще раз унизительно подчеркивалось неуважение большевиков к чьей-либо смерти.
Но им-то ее боятся было нечего, поскольку в загробную жизнь они верить совсем перестали.
Но в целом большевизм это возрожденное язычество поклонение деревянным идолам.
Только Бог переменился, обрел плоть и кровь!
Вот как пишет о нем большой поэт Борис Слуцкий.
«Бог ехал в пяти машинах.
От страха почти горбата.
В своих пальтишках мышиных.
Рядом дрожала охрана.
Было поздно и рано».

265
Вот так и оказалось во вновь переоформленном, переиначенном, пересозданном мире. Большевицкий бог снизошел с «небес» и стал во главе, обалдевшей от такой великой радости «свободного бытия» людской массы, и как же она трепетала перед ним, поскольку он умел метать молнии и убивать людей взглядом.

И то вовсе не фигуральное выражение, а самая что ни на есть истинная правда, тот на кого падал гневный взгляд вождя, чувствовал себя им-то уже казненным.
Но это вовсе не он один был всем, а был он только-то полностью никем, строящим из себя кого-то необычайного и сколь уж безмерно великого.

266
Современный политический кумир всегда ведь он в чем-то ничтожный злодей только степень злодейства у него совершенно разная.
И все-таки всякий кто создает о себе имидж всевидящего проведения, просто-напросто строит глазки зеркалу общественных амбиций.
Он не велик, а только хочет служить ореолу своего мнимого величия.
НИКАК нельзя его ставить в позицию всевидящей и всезнающей высшей силы способной вывести нацию из состояния глубокого кризиса.
Дабы в корне избежать той ситуации, когда кто-то истошно завопит, что он знает что делать, и кто во всем виноват, надобно всенепременно изыскивать первоисточник всех бед, а не пытаться уничтожить его множественные как головы гидры последствия.

267
Но не в этом ли сама суть мягкотелости российской интеллигенции, она попросту не потерпит всякого своего существенного соприкосновения с какой-либо сколь уж въедливой общественной грязью.
А между тем на деле с ней все же столкнувшись, как говорится, нос к носу, она нисколько же не потерпит долгого пути по ее неспешному и благостному для всего существующего общества... очень уж даже постепенному ее сглаживанию и исчезновению.

И вот когда начнется истинная заварушка, такие добрейшие и задушевные либералишки, если чего-то они и сделают, так это разве что слиняют в кусты, денно и нощно их затем, смачивая кровавыми слезами по весьма явственному поводу горькой судьбы той страны, правящим мозгом которой им хотя бы следовало этак с виду казаться.

268
Вот как описывает их действия писатель Алданов в его книге «Самоубийство».
«Те, кого большевики презрительно называли "мягкотелыми интеллигентами", тоже не знали, что делать. Многие из них уже ясно видели, что разбиты. "Временно? Надолго? Навсегда"... Над болью от поражения теперь преобладала боль за идею, за Россию. Лучшие из этих людей не были лишены способности оглядываться на себя и признавать свои ошибки. "Только немедленный мир успокоил бы эту солдатскую стихию. Но могли ли мы, как могли мы заключить мир? Ведь война могла кончиться летом и на западном фронте победой союзников, нашей общей победой. Тогда со всеми нашими и чужими ошибками мы могли победить в этой чертовой лотерее, и ничего от большевиков не осталось бы, и спаслась бы Россия!"...»

А между тем в какого-либо рода лотерею можно играть только в своей собственной личной жизни, но никогда не в большой и общественной!
Однако далеко же не все это действительно понимают, а потому-то они с любой пусть и самой паршивой властью всегда открытыми картами не долго думая играют.

269
Причиной тому является та самая бодрость и свежесть, что исподволь придает чьему-либо во всем воспаренному духу горный разреженный воздух возвышенных книжных идеалов, оторванных от всякой пасторальной действительности... глубочайшими пропастями почти того же, что и у народа только-то ослепшего от ярчайшего света книг сущего варварства.

Раз уж интеллигенция живет своими соками и видит лишь ту реальность, что пропущена сквозь призму утонченных книжных воззрений, и главное что сразу обо всем в этом сложном мире, то, как ей тогда понять, что саму жизнь действительно к лучшему удастся переменить разве что через многие и многие столетия и нисколько не ранее?

270
А между тем людей воспринимающих реальность через светлые книжные образы так вот и тянет на всяческие светлые иллюзии, которые они всенепременно затем готовы незамедлительно воплощать в эту нашу чересчур уж пасторальную действительность, вовсе о том и не думая, а как это еще приложится к этой самой осатанело обыденной жизни.

Вот потому-то они и готовы пойти на любую самую отчаянную глупость, дабы житейское болото хоть как-то, но по-быстрому расшевелить и осушить.
Причем не следуют путем житейского разума, а сколь же "шелковым путем" своих сколь же красивых, но нерадивых чувств, а оттого-то только еще прибавляют людям страданий, а вовсе-то их не убавляют.

271
Вот, к наилучшему примеру «Любка» из «Ямы» Куприна и ежу понятно, что надо было устраивать общественные диспуты, и настойчиво требовать, чтобы люди, содержащие публичные дома, вели себя более достойно с проститутками, не били их, и не заставляли обслуживать бесчисленное количество жадных до женского тела клиентов.

Вот то и была бы действительная реальная помощь несчастным женщинам, вынужденным заниматься этим вовсе не самым грязным ремеслом.
А вот даже если уж и забирать женщину из публичного дома, так это ведь можно было делать только, имея приличный доход и бесконечное терпение.

272
Если же говорить о других вещах связанных с темным миром порока и преступности, то он понимает одну грубую силу, а потому и нельзя нежничать с закоренелыми преступниками, а то не иначе как их злодеяния, приобретут куда более откровенно дерзкий характер.
Причем от полной безнаказанности черствеет любая душа и гнется любой, даже самый сильный стальной характер.

273
И главное, что всякие грубые поползновения беспримерно, так вот на гора легко и быстро усовершенствовать сам характер общественных отношений должно строжайшим образом пресекать, а то не иначе, что всем же будет совсем несдобровать.

Всякое по сути дикое (как по идеалам, да так и по средствам достижения своих целей) идеалистическое зло, не будучи вовремя пресечено еще обязательно уведет человечество во тьму веков минувшего, всеми нами давно так уже заслужено позабытого, однако, всегда же возможного к своему самому незамедлительному возрождению.

274
Гражданская война не путь к спасению из тенет векового рабства!
Кнут можно поменять, был барский, станет холопским, но суть-то останется на том же самом самим вековым законом и порядком извечно ему положенном месте.
Более того наш общий завтрашний день при помощи напрасно пролитой, зачастую родственной крови возможно будет переделать только в тот самый давно прошедший позавчерашний, что ясное дело явит миру одно только зло, а вовсе не окажется возвышенной от распирающей ее грудь гордости - великой социальной справедливостью.

275
Человека, никак не выйдет повернуть лицом к свету путем явного насилия, таким образом можно только вот отвратить его от страшного, как правило, вовсе не общественного, а прежде-то всего социального зла.
А потому значит, пытаясь, щелкая кнутом, заставить людей идти дорогою добра только лишь усугубишь живущее и цветущее в них невежество, а оно-то и есть праматерь всякой витийствующей дикости.

Причем дикость современная куда похуже, той прежней еще и потому, что человек совсем не видит ее последствий, а мыслить пространственно, он вовсе же не научился.

276
Нельзя смотреть на этот мир глазами бескрайней и беспечной радости - технический прогресс не одно благо, но и явный наркотик для всего ни о чем серьезном вовсе не думающего, банально праздного человечества.
И это абсолютно верно, для подавляющего большинства людей, их-то поначалу следовало бы несколько переиначить, научить быть более достойными (в плане светлой духовности), ну а кроме того и облагородить куда более разумным воспитанием.

Но не в одной только большей образованности тут дело, а еще и в чем-то, куда более действительно важном.

277
Букварь сам по себе не есть светоч истины и свободы, а всего-то не более чем средство к овладению грамоте.
И то, что на деле наиболее важно и даже имеет более чем критическое значение, так это как раз таки то, а для чего вообще учат людей читать и писать?!

Суть познания не в его огромном обхвате всего сущего в этом мире, а в его правильном и разумном применении, то есть больший чем был когда-то ранее объем знаний, в сочетании со вполне звериным интеллектом - это одно туповато-амбициозное невежество, исподволь обогащенное чужой мудростью.

278
А это, то вот и значит, что поднимая, в первую очередь количественный объем знаний, а не общественной культуры человечество само себе могилу выроет в зыбучем песке своей древней как первый обточенный австралопитеком камень сколь уж великой глупости.
А ведь даже когда людям пытаются втолковать прописные истины - это почему-то обязательно делается в виде проповеди неким заблудшим овцам.
А неважнецкий и невежественный человек вовсе не заблудшая и отбившаяся от своего прежнего стада овца, а куда скорее дикий волк, которого можно только попробовать отбить от стаи ему же во всем подобных.

279
Надо б суметь людей хоть как-нибудь все же заинтересовать, а не столь уж старательно прессовать их морально за их далеко не лучшие душевные качества.
Причем люди зачастую имеют свойства явного сопротивления к любого рода факторам, которые им как-либо навязываются при помощи одной только силы и главное чисто извне без всякого внутреннего к тому позыва.

280
Человек он вообще должен был получить представление о добре и зле в его еще не полностью затвердевшее, устоявшимися вековыми предрассудками - незрелое сознание.
В то время как во взрослом возрасте возможности воспитания личности, безмерно ограничены, да и вообще у кого собственно найдутся время, и силы для таких затяжных по времени занятий, включающих в себя всякие пространные объяснения обо всем этом непростом, (хотя для владеющих изначальными знаниями) не очень-то сложном мире обыденных человеческих взаимоотношений.
Однако они не так уж сложны только для тех, кто их впитывал поэтапно в течение всего своего духовного роста по пути от младенчества к зрелости.

281
И, это, конечно же, факт, что по-настоящему взрослый индивидуум попросту не получивший должных знаний о жизни он вовсе не так уж и безнадежен.
А потому если такой человек и вправду захочет, то есть возобладает в нем желание чему-то действительно новому научиться и при этом (что важно), он является вполне законченной личностью, а не нытиком по колено в инфантильных соплях, то нужно будет только указать ему путь, а далее он и сам как-нибудь разберется.
Главное сделать - это самым конкретным, а вовсе не голословно упоительным образом.

То есть объяснить ему все детали конкретных действий, которые ему надо бы предпринять, ради того чтобы изменить свою зачастую изначально (совершенно по независящим от самого человека причинам) несчастливую жизнь.
Но сделать это надо только один раз, а если уж и повторяться, то только через довольно-таки продолжительное время.

282
И не в том оно главное, чтоб уж людей деятельно улучшать, а прежде всего в том, чтобы их вовремя предупреждать об их еще только грядущем несветлом будущем и именно в этом и есть главный смысл в воспитании не своих собственных детей.
И только тем более оно так при малейшей попытке влияния на давно (пусть и не более чем по возрасту) однако вполне взрослых людей.
Но ведь бывает и наоборот!
Это когда раба заставляют вполне так весомей и ощутимей понять весь нависающий над ним груз векового рабства ну а затем, значит, попытаются его так вот невзначай распрямить.

283
А между тем нет ничего важнее, чем не дать человеку скатиться в пропасть, где свирепствуют зверские и буйные инстинкты.
Неизбежность их проявления в «освобожденном» индивидууме так же легка к осознанию, как и взбаламученная весенним паводком река.
И это как раз таки то самое, что само по себе неизбежно же происходит, когда вместо созидательных, совместных усилий по преобразованию общества, затеваются процессы, противопоставляющие друг другу все его сколь различные социальные слои.

284
А ведь интеллигенции следовало бы защищать свой народ, вовсе не призывая его взять в руки вилы, а попросту самой, да как следует выпачкаться в общественной грязи, создавая всевозможные группы, общественные организации, что будут требовать от государства соблюдения интересов всего остального общества.

Однако никак уж нельзя, - это было на самом деле осуществить, практически полностью противопоставив все свои желания и надежды, вполне так законно простирающей свою длань над страной отнюдь не чужеродной власти.
От нее надо было только потребовать всевозможных существенных изменений в самой по себе социальной сфере общественной жизни никак же при этом, грубо не вырывая из ее рук руль государственной власти.
Власть, какая бы она не была все ровно лучше вселенских масштабов анархии.

285
И кстати вот еще важное правило всех этих впрямь-таки насквозь просвещенных либералов.
Никогда собственно им попросту не приходит же в голову, что совершенно, то невозможно считать права человека чем-то таким уж незыблемым.
Поскольку, как правило, всем этим извилисто крючкотворным свойством общественной морали вовсю воспользуются одни только зловредные притеснители, а вовсе не те, кто от них воистину страдает.
Да только так уж оно выходит, что люди, взявшие из литературы буквально все тамошние принципы, а затем и сделавшие из них раз и навсегда сами-то собой уже доказанные догматические постулаты, так сказать для осознания, всех без исключения жизненных реалий, недолго думая через все это преспокойно же переступают.

Они попросту в том апатично, и почти безэмоционально убеждены, что некое абстрактно чистое добро все равно как-то да нечистое зло все ж одолеет, а потому можно поручить уничтожение зловредных житейских факторов (вместе с их носителями) тем, кто грязи не боится, а только затем живет и дышит, дабы ее раз и навсегда полностью свести на нет.

286
Такие ярые литературолюбы буквально бредят всеми правами человека не обращая ни малейшего внимания на факт, что все их явственное соблюдение в первую очередь относится к тем у кого есть, те самые сколь легкодостижимые способы доказать свою полную и абсолютную непричастность к каким бы то ни было противоправным действиям.
И это именно то, что вовсе ведь не касается тех, кто унижены и закабалены цепями своих обыденных бытовых неурядиц.

А происходит - это так, прежде всего оттого, что любые попытки изменить жизнь к лучшему надо бы начинать с реформации вершины айсберга, путем принуждения оного переменить буквально все общие каноны бытия, да только вот одним лишь ненасильственным путем.

287
Те, кто мечтают о революции, видят пред собой мир, заполненный красивыми идеями из литературных произведений, да вот, однако, на деле он буквально до самых краев переполнен самой отвратительной скверной, причем так, что и через край она еще частенько переливается.
Но зачем же это на всеобщую скверну-то смотреть, если можно все время лить да лить дифирамбы о святости борьбы за священное дело освобождения всего этого мира от всех повседневно снедающих его общественных язв?

288
Нет в том никого прока.
Ведь тяжелый дух толпы он всегда сам по себе, ну а отдельные люди (не в их всеобщей совокупности) от него и вовсе-то не зависят.
Их нельзя осчастливить, подарив им немыслимое братство, основанное на твердом сплочении пролитой кровью ради достижения единой конечной цели...
Никак же не выйдет накормить народ одними идеями светлой борьбы, тем более что их истинный враг невежество, а не господствующие классы кем бы они на самом-то деле не были.

289
Свет истинного солнца надежных, прочно увязанных с житейским умом идей может проблеснуть только со всеобщим просвещением и нечем собственно более.
Именно тогда, то, что светлые головы человечества пока намудрили чисто абстрактно найдет себе путь в широкие массы...

А простота бескрылого равенства она безотрадна, кощунственна и темна, поскольку ее огонь испепеляет сердца, убивая в них все самое человеческое...
Перемирия навсегда у нас отменяются!
Революция победив, сеет рознь промеж жителей государства когда-то единого всеми своими законами и правами, а теперича новая власть объявляет войну всему ей чужеродному и, побеждая его, отравляется сплошным недоверием ко всем и каждому в отдельности.

290
А людям вообще-то для повышения их благосостояния нужен долгий мир и покой, а также внутренняя гармония со всем миром и собой.
Причем созидательная, а не разрушительная роль власти в жизни страны играет во всем этом процессе весьма и весьма главенствующую роль.
Однако ждать справедливости от власти живущей светлыми еще не выцветшими и не поблекшими идеалами вовсе совсем уж нельзя, она ж не во имя справедливости свой хлеб жует, а ради заполнения собой всего пространства, как простых житейских мыслей, да так и величественных замыслов о грядущих славных свершениях.

291
Ну а для всех других идея пищей быть никак не может!

Так что Виктор Гюго в его романе «Девяносто третий год» несколько преувеличил возможности народа питаться светлыми идеями - наверное, он попросту перепутал народ и новоявленных вышедших из него господ товарищей...
Далее его слова.
«Идея - та же пища. Мыслить - значит питать себя.
- Поменьше абстракций. Республика это дважды два четыре. Когда я дам каждому, что ему положено...
- Тогда вам придется еще добавить то, что ему не положено.
- Что ты под этим подразумеваешь?
- Я подразумеваю те поистине огромные взаимные уступки, которые каждый обязан делать всем и все должны делать каждому, ибо это основа общественной жизни».

292
Однако для величественных (в их планах) вершителей чужих судеб все это, конечно же, вовсе не так!
Ведь это именно под их чутким руководством, нищий народ раздобудет себе некий великой благости эликсир, который своим незримым прикосновением почти мгновенно залечит, все то, что является грязнейшими человеческими пороками, еще со времен Адама или австралопитека, смотря, кто во что верит.

А ведь красочная, книжная мораль и старая житейская грязь пускания крови ближним своим никак уж они несочетаемы друг с другом в вящем переплетении жизненных обстоятельств, хоть в чем-то на деле полезном в виде естественного и разумного улучшения рода людского, а главное в действительно истинном смысле этого слова.

293
И кстати убийство ближнего своего (вне войны) совсем без того, чтоб лишение его жизни было им самим практически полностью спровоцировано при любых на то крайних обстоятельствах, всегда ведь являет собой, одно только безумное и сугубо варварское дело...
К тому же совершенно бесплодное в смысле любых полезных изменений в облике всех ныне существующих реалий.

Про то еще в момент просветления его недалекого ума сам Герцен когда-то уже написал.
«Когда бы люди захотели вместо того, чтобы спасать мир, спасать самих себя; вместо того, чтобы освобождать человечество, себя освобождать, - как много бы они сделали для спасения мира и для освобождения человечества».

294
А все потому, что осознав себя действительно свободными; обладающие живым и подвижным умом люди обязательно же найдут способ выразить свои мысли, таким благодатным образом, дабы им действительно было суждено прийтись по сердцу простому народу, и для этого им вовсе же не потребуется в него так уж и далеко ходить.

Интеллигенции, ей всегда надлежит оставаться на своем самой природой и жизнью ей вполне положенном месте.
Именно оттуда со своего шестка она и может атаковать власть, вот только это ее сразу испачкает грязью мелких дрязг и сетью гнусных интриг, а уж нас это так ведь совсем недостойно...
уж лучше мы от всего этого убежим к тому народу, темнота которого стала притчей во языцех и которого значиться надобно просветить светом искрометных фантазий...
А вот нацелить практическим разумом мыслящие умы на земли нового заоблачного мира, то было делом совсем уж бессмысленным и опасным...

295
Подобное категорически не увязывалось со всех их логическим восприятием всей окружающей их реальности.
И то единственное, что вообще могли совершить народники, так это растравить дух веками тлеющего недовольства обратившегося затем не только в истребление усадеб, но и окончившееся в итоге уничтожением свободного крестьянства вообще...

А вот разумный метод народничества заключался бы в том, чтобы приглашать простой народ к себе и выслушивать все его бесконечные жалобы на жизнь и притеснения власть имущих, а вот затем и надо было неспешно ходить по кабинетам, стараясь добиться хоть какого-то их полноценного разрешения в рамках всей империи.
Поскольку проблемы те были нескончаемы и повсеместны, а не какого-то мелкого, местечкового значения.
Просто необходимо было кричать на всех перекрестках о вреде коррупции, указывая конкретные имена людей к ней на местах действительно причастных.

296
Вот от того и был бы реальный толк вместо утяжеления и без того уже тяжких вериг на теле народа, поскольку бунты против всего усмирялись царским правительством на уровне инстинкта самосохранения, а вот организованные выступления против неких конкретных явлений могли бы рассматриваться как нечто требующее резонного разрешения, ради спокойного житья всей империи.

Критические же обобщения есть следствие этического и нравственного неприятия всего существующего положения вещей.
Следовательно, это и потребовало неукротимой борьбы, очищающей мир искупительной жертвы, ради всех тех благих перемен, в снедаемом средневековыми бесами обществе.

297
Люди, одержимые ими, выходит, что вовсе уже и не люди, а некая серая масса совершенно никчемных по всей своей мыслительной деятельности рабов, очень уж невесело живущих в данной им свыше обыденности.
Их всемогущее духовное единство неэтично, и ненравственно, а вопиюще сакраментально стихийно и разрушительно.

Это и означает, что законы нравственные к толпе вообще собственно неприменимы, а только к каждому из нас в отдельности.

298
А уж из этого не иначе как само собой проистекает тот угрюмый факт, что усмиряя толпу как стаю диких, буквально обезумевших животных власть тем самым оберегает общество от его закабаления этим конгломератом убогости, лютости, неистовства, безумства разбушевавшихся стихий.
Однако этика в ее светлых теоретических выкладках рассматривает каждую отдельную личность, как некое вполне так во всем разумное существо, чьи права и человеческое достоинство должны буквально всегда быть соблюдены и зачастую безо всяких на то исключений.

299
Но то теория, а на практике не так уж и редко все-таки выясняется, что переплетение самых различных перипетий и обстоятельств попросту не оставляют властям никакой иной возможности, акромя весьма явственной необходимости нарушения некоторых этических норм во имя высших и лучших побуждений.

Вот как описывает несусветную глупость воинствующего либерализма его величайший знаток писатель Марк Алданов.
Его книга «Чертов мост» сильна выпадами против тьмы культурного невежества, отрешенного от всего того, что не является миром светлых идей и добрых книг.
«Демократ требует свободы слова для своих противников, а они его сажают в Консьержери. Он грозит им судом истории, а они ему рубят голову, как отрубили головы жирондистам».

300
А между тем к бандитам, орудовавшим от имени бредовой философской идеи, нужно было относиться, значительно хуже, чем к огребью, действующему ради своей личной выгоды.
Однако тогдашнее просвещенное общество было буквально пропитано ядом революционных настроений.
Вот каковым оно было!
Святослав Рыбас «Сталин» серия ЖЗЛ.
«Председателем Думы был избран кадет, профессор римского права С. А. Муромцев. Заняв свое кресло, он на первом же заседании вне очереди предоставил слово коллеге по партии И. И. Петрункевичу. Петрункевич нанес сильнейший удар по правительству: потребовал объявления политической амнистии.
Призыв Думы амнистировать террористов сочетался с нежеланием морально осудить терроризм. Поправка М. А. Стаховича осудить политические убийства не прошла! Более того, некоторые лидеры кадетов говорили, что невозможно осуждать террор, так как партия утратит моральный авторитет».

Вот уж точно лучше не скажешь, хорошо же было времечко предшествовавшее «великому сподвижничеству» массовых репрессий.

301
И являлись они одним только аналитическим продолжением, откликом на тот камень, что был совсем уж ненароком брошен в главных хранителей вполне так законных прав граждан на их жизнь, имущество, честь и достоинство.
Однако, что же делать, если государство старается только вот держать и не пущать в рамках суровой несвободы?

Ну, так его значит надо, столь уж раскачивать, словно лодку на воде борясь не с волнами жизненных невзгод, а только-то с теми, кто приковал цепями к веслам невеселой костной обыденности?
Галеры мы, значит, разнесем в клочья, а потом утопнем в океане людской крови, но это же просто вот означает, что чего-то у нас не совсем правильно вышло, ничего, зато в следующий раз опыта этак поболее будет.

302
А между тем действительно разумное стремление освободить рабов от столь тяжкой ноши их рабства, всегда же должно носить, прежде всего, духовный, а не грубый и физический характер.
Причем уж в особенности данное высказывание автор этих строк соотносит, прежде всего, к людям, не имеющим ни малейшей реальной законной власти, состоящей из великого множества умов, а только вот несущих в себе огромный заряд непомерных эгоистических амбиций.
Такие деятели вселенского добра преисполнены чрезвычайно сытой уверенности в своих силах, привести этот мир к чему-то действительно лучшему после их сколь благого вмешательства в судьбы всех народов земли.

303
А между тем сама наша цивилизация возникла совсем уж еще недавно.
Так что попытка на основе столь незначительного опыта наводить тень на плетень, выводя формулы неких незыблемых истин, что только еще усугубит пучину нравственных, этических и социальных противоречий между желаемым и достижимым, даже и в самом отдаленном будущем.
Автор имеет в виду, в первую очередь саму идею общественного обустройства.
На личном, индивидуальном уровне, все всем давным-давно так уже досконально ясно, да и понятно буквально же каждому.

304
Всякая идея куда более справедливой государственной иерархии, как и вполне заметного укрепления всех юридических, да, и любых иных социальных прав, должна развиваться исключительно в одном политическом смысле.
И вот при всех имеющихся в данное время более чем явных недостатках существующей политической системы, ничто разумное, насаждаемое одним слепым насилием никак же не сможет хоть сколько-нибудь соприкоснуться с той невероятно глухой, словно тупиковая стена плоскостью, коей является мораль в больших общественных, а не межличностных отношениях.

Всякий довольно нелепый опыт по увязыванию этики с политикой, на наш сегодняшний день все еще не более чем глупейшая попытка сочетания цветника с выгребной ямой.

305
Ведь пока еще вовсе так не имеется той истинной, твердой базы для подлинного диалога между интеллектуалами, что на деле придерживаются во всем диаметрально противоположных взглядов на одни и те же аспекты жизни и науки.
И это только желание объединиться ради некого конструктивного, вполне созидательного процесса оно-то и может хоть как-то позволить сочетать грязные политические дрязги с высотами духовных сфер.

306
Политика, как наших сегодняшних дней, да так, между тем, и ближайших от нас лет ста, так ведь и будет совершенно безнравственным и беспринципным времяпровождением, и в точности же останется под ежесекундным контролем у тех людей, которых менее всего заботит широкое общественное благо.
Ими всенепременно движет одно на всех страстное желание высокого положения в обществе, а также жажда власти над другими людьми, участие во взрослых играх сулящих личное светлое будущие, таинственных интригах...
А сила мысли и духа отдельных прямых и честных людей, пришедших во власть разбивается о стену всеобщего равнодушия политиков заботящихся только о своем собственном лице в глазах избирателей, но вовсе не более того.

307
На наш сегодняшний день одни только выборы - это ж и есть тот основной реально действующий механизм всякой подлинной демократии.
Однако даже свободные выборы (без фальсификаций и давления на избирателей)- это всего только 50 процентов от всего того из чего она в принципе-то должна состоять.
Северо-Западная Европа с ее постоянными опросами населения буквально по любому мало-мальски серьезному поводу есть прекрасный пример куда более продвинутой демократии.

А между тем в целом и сам процесс голосования все еще не слишком-то ярко выраженная, концентрированная и обдуманная воля всех имеющихся в стране граждан.
И все-таки любая истинная демократия на данный момент развития цивилизации может считаться чем-то, куда только лучшим из всех возможных способов самоуправления, то есть тем чего пока справедливее не было из всего того, что когда-либо знавало и испытывало на практике все человечество, как единое целое.

308
В то время как мухи коммунистической демагогии, всегда бессмысленно жужжавшие над ухом у своего народа, ничего кроме идеалистического лакомого ими навоза нисколько ж не ведали, да и знать про что-то другое уж и вовсе-то не хотели.

Они к тому же еще умудрились подвергнуть сумасшедшему риску все на свете живущее - попросту логически о том, рассуждая нисколько некому ненужным ядерным противостоянием.
Вот кому-то до сих пор то так и неведомо, что речь шла вовсе не о старом как этот мир переделе земель (как оно было всегда в прошлом), а о лютой ненависти, основанной на алчном антагонизме конкурирующих промеж собой политических систем.

309
И кстати гонка ядерных вооружений в самом ее принципе набрала столь чудовищные обороты, только-то оттого что амбиции у политиков бьют через край и ничто не сможет их остановить, даже когда речь пойдет и о чем-то таком невиданно страшном, как обмен термоядерными залпами.

А ведь не было между Америкой и СССР такой уж и впрямь немыслимой, непримиримой вражды!
А вот была бы ее причиной накопленная в течение многих и многих тысячелетий взаимная ненависть, может тогда и вправду вполне бы могла она помешать дышать сразу же всем живым существам нашей планеты.

310
Да, может кому-то из отдельных представителей человечества и посчастливится нюхать цветочки через противогаз в подземном убежище, но упаси Бог от такого «счастья».

Люди они не крысы, чтобы подполье для них родным домом затем оказалось.
А пару десятилетий вполне так могут показаться вечностью для всех тех, кто вообще после этого кошмара все-таки не попадет так сразу к чертям собачьим на адову жаровню.

311
А разве можно разделить на части планету Земля для того чтобы каждый мог жить так, как ему самому только вздумается, и никогда значится уже не мог сунуть он свои алчущие руки, в дела другого, чужого ему государства.

Поскольку этим он заденет его кровные интересы и амбиции!
А вот за это его и могут по-молодецки стукнуть ядерным кулаком, однако, тогда ведь не искры из глаз посыплются, а мозги все сразу вылетят, причем как у огромного слона, да так и у маленькой улитки.
Так что более из-за территории и за передел сфер влияния драться станет совсем уже некому.

312
Так что, учитывая нынешнее развитие самых передовых технологий уничтожения живых существ вполне уж стоило бы перейти от войны мнений к сотрудничеству, во благо всех людей, где бы они не жили.
И вроде бы всем этак давно же понятно, чего действительно нам всем от этой жизни-то нужно, и что именно нам мешает жить в свое подлинное удовольствие.
Да только все эти рассуждения умозрительны, и не имеют под собой почти никаких четких очертаний.

313
Разумеется, что при помощи одних-то абстрактных моральных критериев ей-богу вполне возможно всецело отделить ядра от плевел.
Да только различить чего-то на уровне чувств, весьма надуманно и неконкретно, это же вовсе не будет собой означать решение данной проблемы практическим и полезным для всего человечества более менее окончательным путем.

От давно уже облупившихся идеалистических воззрений веет душком праха, как и от всего, давно уж отжившего, канувшего в лету, раз и навсегда для всех нас минувшего.
И нисколько, то не будет сейчас уже важно, до каких именно высот совершенства и красоты все это поднялось в том отдаленном, пропитанном пряным запахом надежд светлом прошлом, на наш сегодняшний день оно свое отжило.

314
Светлому и доброму ему должно было стать в нас корневищем, а вовсе не зеленой кроной...

О да, разумеется, никоим образом не следовало бы открещиваться от прошлых духовных достижений...
Именно они являют собой первоисточник всей нашей великой духовности, и в точности как дерево не сможет отказаться от своих подлинных корней, так и люди не смогут всерьез отдалиться от культурного наследия их вполне во всем так достойного прошлого.
Хотя эксцентричной, отрицающей все на корню, а прежде всего все религиозные догмы вместе с моралью...
Про то слишком уж тяжело говорить...

315
Агония прошлых догм порождает мертворожденные демагогии, а не сеет зерна воплощенной новизны реалистического восприятия окружающего нас мироздания.
И надо бы помнить, что корни и свет вещь вовсе несочетаемая, в неком вполне благожелательном для живой силы цветущего дерева смысле.
Скорее уж оно будет символизировать собой смерть, чем жизнь.
А потому тянясь душой вверх к солнцу истины, обществу недолжно вырывать свои корни из земли, поскольку от этого древо жизни вскорости совсем уж засохнет и все живое и зеленое в нем тогда всенепременно зачахнет.
Все воистину свежее и новое оно всегда одно только лишь органическое продолжение давно будто бы оставленного позади прежнего старого, обветшавшего, однако живущего во всем новом, поскольку свежее впитывает все свои жизненные соки из одного дерна старого недавно или уж давно так истлевшего.

316
А если новое искусственно вырвать из земли, то чем больше станет отрыв нового от ушедшего в былое, тем менее в нем останется жизни и тепла.
Добро и свет всегда должны стремиться к своему максимальному осуществлению?
Может и так, но только в рамках действительного своего осуществления, выходя же за эти рамки, они зачастую оказываются своей полнейшей противоположностью...

Сущей отравой для умов и сердец людей не ведающих, чего именно они творят, причем ни с собой, ни с другими...
Ясно как день, что человеку вообще свойственно принимать все им безумно желаемое за то самое сколь уж ведь подлинное и действительное.
Это простой и общепризнанный факт. Однако есть разница между человеком, который лишь изредка тешит себя какими-то неосуществимыми на практике иллюзиями и тем, кто готов с оружием в руках навязывать их всему окружающему миру.

317
Причем делалась - это как великое благо с лицом горящим огнем святой правды.
Да и сама смерть во имя великого будущего не более чем глупость прекраснодушных идеалистов!
Отдать свою жизнь за то чтобы по-прежнему могло существовать сегодняшнее пусть в чем-то может и крайне неприглядное настоящее - это, конечно никому же не в радость, а одно вот ничем невосполнимое горе, но именно в этом и заключается долг мужчины.
Отстоять то, главное что у него все-таки есть.

318
Ну а заставить человека сражаться за то чего у него пока еще нет, могли только новоиспеченные мракобесы из числа тех, что несут на щите, сонм столь же не логичных, как солнце, восходящее на западе затхлых, хотя и совершено новоявленных догм.
Потому что худшее оно куда страшнее и опасней, чем вполне так явственное осознание всегда так надвигающегося на нас невзрачного будущего, того самого, что каждый миг переходит в наше воистину сегодняшнее настоящее.

В нем нам всем светит мрачным, подмигивающим огоньком всенепременное продолжение все той же нелегкой, безотрадной, нелицеприятной, зато уж извечно повседневной и несуразной действительности.
Что ж может быть того только хуже?
А вот то, что придет лютый враг, и может же он попросту вообще все стереть с лица земли вместе со всем и вовсе ненужным ему населением.
Почти поголовное (или поскальповое) уничтожение американских индейцев наилучший пример такого цивилизованного варварства.

319
Если всех до последнего и не убьют, то уж жить свободно никому далее совсем не дадут, а это в чем-то похуже смерти на своей земле стать чужими, жить под пятой у проклятых оккупантов.
Что этому изнутри безмерно поспособствует?
Наверное, тот самый теплый уют души тех, кто должен был стать мощным двигателем реальных социальных перемен.

Да только люди те предпочитали работать на одном холостом ходу (тем самым явно усугубляя общее и без того уже плачевное положение дел).
Вот он пример их логики Вадим Александрович Прокофьев
«Желябов»
«Эти мысли приходили на ум всем, кто ходил в народ, потом пытался селиться в деревне. Все чаще и чаще раздавались возгласы, что надоело «биться о лед, о народ». Многие считали, что действительно историю нужно подталкивать, а некоторые уже стали на этот путь. Это был путь борьбы политической, и, хотя народники открещивались от политики на словах, на деле они все чаще и чаще сталкивались с необходимостью бороться не за социальное равенство и экономическое переустройство русского общества, а за право говорить вслух, собираться вместе. Это были права политические, права, узурпированные правительством».

320
Они горлом боролись за свое право глаголить свои слепые (из-за всей их несусветной горячности) истины, а ведь, как правило, правду они приоткрывали черную, а оная была таковой от сажи из печи насильственного изничтожения всего прежнего несчастливого бытия...
Начало было действительно светлое, жалко только, что вся окружающая действительность затем оказалась такой уж воистину невзрачной.

Поскольку лютые горлопаны все закрома родины буквально опустошат, да и войну прошляпят, как они сами о том нам говорили.
А если уж и сами чего готовили, то, им еще спасибо надо сказать, что с гнусными фашистами они так толком не спелись, поскольку с ними они не так чтоб надолго-то снюхались, а то каждый за свою идею мог бы плечом к плечу бороться дабы весь мир, искалечить, и житья совсем уж никому б тогда не было.

321
Ну а с чего вообще же все началось?
А дело тут было в том, что жить в искусственно созданном как прочнейший кокон мире далекого будущего, то куда ведь приятнее, чем на самом-то деле его создавать, собственными руками, ничуть же при этом, не брезгуя соприкосновением с любым сором, доставшимся нам от прошлых и вовсе не канувших в лету времен.

Но дабы действительно вышел большой и красивый корабль, необходимо изрядно попотеть при его сотворении простым материальным способом...
И то окажется более чем недостаточным попросту придумать все его чертежи и скопировать их в превеликом множестве экземпляров.

322
Практическая сторона создания нового космического корабля «планета Земля» в действительности способного унести нас в светлое на данный момент все еще далекое будущее ну никак же не сможет она быть столь же приятна, как вот само сладостное смакование всех красочных набросков из духовно развивающих произведений великого искусства.

А еще надо бы то заметить, что оные при всех своих замечательных достоинствах нисколько не придают читательской массе хоть сколько-нибудь настоящего чувства внутренней обновленности, как и новых знаний о суровой стороне обыденной действительности.
Зато уж плодить радостные и благие иллюзии художественная литература (без всякого оплевывания святынь) до чего же она замечательная мастерица.

323
А сама по себе реализация на практике без предварительных и заранее обдуманных планов - это есть то, что и может позволить себе одна живая природа, но не существа разумные, наделенные совестью, а не одной на всех всеобщей целесообразностью.
Именно целесообразность, подсвеченная изнутри заветными мечтами овладеть всей сокровенной сутью человеческой природы, и послужила той самой путеводной звездой, что чуть не завела всех нас в «пасть огнедышащего дракона» новой стародавней эпохи всеобщего египетского рабства под флагом мнимого величия великих свобод от всех имевшихся прежде тягот и забот.

324
Одним из весьма заметных истоков для подобного рода сколь непоколебимых, буквально все на свете оправдывающих воззрений послужило то самое возвеличивание человека в рамки абсолютного самобожества...
Создания образов одного ли человека гиганта или всех их поднявшихся над безликой серостью будней, уж их совсем же вдоволь имелось в некоторых философских идеалистических сказках, ничтоже сумняшеся претендовавших на отличное знание ближайших исторических перспектив.

325
Тех мудрецов попросту совершенно ослепил новейший технический прогресс, исподволь приведший человека к мысли о незыблемости его великого могущества над всей бессмысленно и слепо его окружающей природой...
Именно это и привело к тому, что новоявленные философы приобрели привычку в умственном плане реорганизовывать все существующее мироздание, дабы царству всесильных машин досталось куда более места, причем не иначе как по самому центру общественного бытия.

326
Им значиться пришло в их светлую голову самым скорейшим и совершенно неотложным образом реализовать все те книжные (теоритические) мечты и фантазии по преображению всего существующего бытия, дабы перевести его в некое куда более благое русло...
После чего в мире попросту не должно было остаться места для человеческого страдания и до чего горького к его квадратно-либеральному ОСЯЗАНИЮ, БУКВАЛЬНО-ТО ПРОТИВНОГО ЕГО ЗАДУШЕВНОМУ РАЗУМУ... ЖУТКОГО УГНЕТЕНИЯ.

Не то чтобы в этих выпестованных вполне достойными и зачастую мудрыми людьми идеях было, что-то такое и впрямь неправильное, нет, оно только-то было совершенно неосуществимо без длительной (веками) обкатки на каждодневной житейской практике.

327
И как раз таки в более чем прямой связи с явным отсутствием практических путей прививания действительности всех желательных (видимых слащавой интеллигенцией в одном розовом тумане) благостных перемен...
Смерть и кровь стали истинной платой за навеянные и разукрашенные идеалистической литературой мечты, столь бесспорно прекрасные в их изысканном книжном изложении, однако, ни под каким видом не пересекающихся с существующим сегодня повседневным бытом.

Дело-то тут вот еще в чем - реальное воплощение всех этих идей может быть связанно только с духовным единством всех людей почти без всякого на то исключения.
А оное не может быть достигнуто при помощи кнута и плахи для тех интеллектуалов, которые возьмут на себя смелость, усомниться в правильности кем-то для каждого из нас (причем, разумеется, без всякого спроса) выбранного пути к всеобщему нашему счастью и процветанию.

328
Вот так сразу для всех нас никак не может быть того самого пресловутого светлого будущего!
Люди, уж слишком они различны, и их восприятие счастья и разумного существования в противовес неразумному во многом иное и часто зависит от конкретных душевных потребностей данного конкретного индивидуума.
Причем, иногда доходит и до полной полярности всех убеждений.
И чего же тогда собственно делать?
Людям им, в сущности, ничего другого совсем так и не остается кроме как сочетать самые различные свои интересы путем сколь же всевозможных компромиссов.

329
В свое (давно уже прошедшее) время, в одной пещере вполне так могли оказаться два непримиримых друг с другом лидера.
И тогда им ничего же не стоило, просто вот взяться за дубины и во всем промеж собой по-мужски наскоро разобраться.
А вот сейчас положение в корне переменилось!

Дубины стали ядерными, и их пусть даже и нечаянное использование вполне так собой повлечет всенепременную гибель почти всей цветущей нынче-то жизни.

330
И наиболее насущный вопрос, он как раз в том вот и состоит, а понимают ли вообще элиты стран, у которых есть - это самое ядерное оружие, какого именно ЗВЕРЯ им дано было удерживать на довольно коротенькой цепи?

Автору кажется, что принять чего-либо к сведению в этом животрепещущем сонной артерией вопросе, «властелины нашей планеты» смогли бы вот только тогда, когда уж станет слишком-то поздно, а главное, почти для всего пока еще сколь беззаботно существующего человечества.

331
Поскольку, можно ведь без всяких дум и забот целыми столетиями жить себе да поживать около самого подножья давно потухшего вулкана.
И только-то тогда, когда произойдет страшное извержение с чего-то вдруг осознать, что было б все-таки куда понадежнее прожить всю свою жизнь в каком-либо ином совсем не близлежащем месте, подальше бы от этих грибов на горизонте и радиоактивного пепла, оседающего буквально же всем нам голову, где бы мы ни находились.

332
Как то вполне так явственно представляется автору, причем кажется делом более чем реалистичным...
Вот, если бы жить этак где-нибудь на адски знойной Венере...
Да еще к тому же и в абсолютной точности ведать, (из донесений разведки), что врагу нечем затем станет тогда уж ответить...
Вот тогда-то безмерно устав от бесконечных атак другим менее разрушительным оружием можно будет же применить мощнейший залп ядерных бомб.
Раз и навсегда, со всякой войной покончив.
Вот только никто пока на Венере еще не живет, да и на Земле после ядерной катастрофы вряд ли что кто-нибудь из людей ее довольно-таки долгий век в своем здравом уме он вот переживет.

333
Земля и Венера воистину станут тогда (с точки времени короткого человеческого века) планетами сестрами, и виной тому окажется глупый во всех своих мелких амбициях человек неразумный.
Ведь вовсе неважно, то коли другая сторона окажется уже совершенно же неспособной хоть как-нибудь существенно отреагировать на спешно нанесенный ей ядерный удар!
Экосистема, она одна на всех и другой про запас у нас нету!

334
Могучие империи, они вполне ж могут вдруг осознать себя во всем и до конца цивилизованными сообществами и как можно скорее перековать все мечи на орала.
В конце-то концов, в мирной экономической сфере, есть, где приложить силушку и это вовсе не конец, а скорее наоборот самое начало нового куда более совершенного мира.
Тут и гордость за свою отчизну со стороны россиян будет иметь вполне так реально ощутимый материальный эквивалент.
А то, что ж - это братцы выходит?!
Подлодка Курск, стоила цельный миллиард американских долларов, а моряки, которые на ней ходили, ютились в срамных трущобах.
И семьи тех погибших моряков (светлая им память), получили материальную помощь в евро.
Вот не постеснялись же продажные (кто больше даст) российские чиновники принять эту гуманитарную помощь из рук тех на кого эти бравые и честные ребята могли бы по безотлагательному приказу свыше обрушить весь ужасающий ад своего ядерного потенциала.

А свои шиш на постном масле им чего б дали, скорее уж товарищи генералы еще на одну подлодку дополнительный комплекс баллистических ракет поставят ценой в 200 миллионов долларов, чем вдовам хоть одну лишнюю копейку из кармана своего (не чужого) государства и вправду-то отстегнут.
Более того они и чужие деньги себе прикарманят, если люди их дающие не проследят, что они целиком последовали по должному и надлежащему для них маршруту.
А все-таки как же это нехорошо о своих людях никакой даже самой малейшей заботы совсем уж не проявлять, зато гордость российской державы ее подводный атомный флот.

335
Можно подумать, что это корова на ярмарке, которую и подоить можно, да вот и к старости на мясо зарубить, как следует, ей до этого вполне так накрасовавшись сразу пред всем честным народом?

А между тем для истинного блага России стоило бы всерьез ускорить экономическое развитие малого частного бизнеса.
Государственные дотации и значительные налоговые поблажки ему б нисколько же не повредили.

336
И России вполне стоило найти свой собственный демократический путь, не слишком-то схожий с образом жизни избранным странами запада, а куда будет лучше как можно более собой напоминающий не так уж давно избранную канву существования демократиями Дальнего Востока.
Больно смотреть, как Россия втягивает в себя марихуанный дым пошлого, западного потребительства.

Может там, где она собственно зародилась эта система взаимоотношений больше всего и подходит?
Западное разделение на клоунствующих плебеев коммивояжеров и патрициев потребителей в англосакской среде уходит своими корнями, в самую глубокую, седую древность.

337
А вот Россия если и способна создать некий облик капитализма хоть в чем-то внутренне схожий с чопорным английским бизнесом, то только для неких высших классов.
Ну а для простонародья ей его и вовсе-то не создать.

Совсем не тот в ней народ, он как-то, по-своему во всем привык.
Зато России есть с кого брать надлежащий и вполне ей подходящий пример, а именно вот с тех самых трудолюбивых дальневосточных азиатов, поскольку у нее с ними на деле намного более общего, чем, с тем исключительно навязанном ей европейским стилем общественной жизни.
Причем никакими идеалами нисколько не выйдет "прикрыть чело" этого вполне безусловного факта, словно же тем еще фиговым листочком
Да и вообще так уж оно действительно, что образованные люди в России довольно-таки часто имеют внешний европейский облик, однако то никак не меняет их исподнюю вполне азиатскую начинку.

338
Только это никого не должно оскорблять, очень многое в этом мире возникло именно в Азии, а Западная Европа до седьмого века нашей эры – это ведь только то место, где жили кочевые племена, и лишь на далеком юге действительно существовала подлинная цивилизация.
Однако Древний Рим в основной своей сути был жесточайшим на свете всепожирающим варваром, а потому многие плоды его истинной цивилизованности - это явное следствие благотворного влияния покоренных им народов, а вовсе не какие-то свои собственные духовные завоевания.

339
А вот Китай, он-то и есть сам по себе древнейший очаг мудрости и культуры, да и помыслов куда повыше, чем тупое и хищническое пожирание всего того, что хлебосольная мать природа имела неосторожность выложить перед всеми нами на стол.
И вот только переняв китайский опыт и можно действительно чего-нибудь путного добиться!

Конечно, не о деятельности Мао Цзэдуна, тут может идти речь, будь проклят этот мерзкий свин, а об опыте экономической деятельности китайцев в свободном мире, без руководящей руки коммунистической партии.

340
А эта лютая (от всей ее зловредной сущности) длань марксисткой идеологии проявила невыразимую, никакими словами мощь, спеленать людей в единый кокон.
И все общество тут оказалось чем-то вроде куколки, из которой, однако так и не выпорхнула долгожданная бабочка.
Причем вящей основой такого одержания являлось как раз таки наличие той самой бескрайне наивной веры, сколь безгранично в том убежденной, что именно книги играют в формировании психологического портрета человека, самую основную, главенствующую роль.

А на самом-то деле книги всего лишь обрамляют в иные рамки почти всякое с ними соприкоснувшееся сознание, делая его более открытым, что нисколько не форсирует спешные перемены в смысле искоренения всех злых качеств чьей-то души ради преобразования оных в нечто сколь эфемерно светлое и доброе.

341
Наиглавнейшей задачей книг является умение расширить представления человека, тем всеобъемлющим образом, дабы и вправду он, узрел, что это не он один или скажем его близкие, его друзья - это люди в самом полноценном смысле этого слова.
Что точно такими же людьми являются и те другие, которых он может и в глаза никогда же не видел.

На данный момент времени, СУРОВАЯ КНИЖНАЯ МОРАЛЬ едва ли, что справляется с этой архиважной для всякого истинного развития общественной совести наиглавнейшей задачей.
Человеку нужен человек!
Никаким абстрактным, лишенным собственного сознания вещам ему никогда его ничем же не заменить.

342
Хорошие книги и фильмы - это всего-то одна проекция, чьих-то великих душ.
Своей души у них нет, да и быть, в сущности ее, нисколько никак же не может.
То есть из этого вполне значиться следует, что хотя наилучшие произведения великих мастеров и обретают свою плоть и кровь, а все ж душа в них все равно, что чужая.

Проникнута ли она светом или тьмой ей так или иначе не совладать с действительностью посредством прививания доброго, светлого, высокого…
Уж слишком много в ней окажется чисто надуманного, личного и безгранично ограниченного рамками собственных реалий, которые как не крути, а у каждого из нас, они всегда свои.
Общими могут быть одни только мысли основанные на простом житейском опыте, ну а пути к добру у каждого из нас они практически полностью индивидуальны.

343
Ну а, кроме того, вот еще что, все общественные установки и стереотипы затрагивают, в том числе и великие умы.
А те в свою очередь обращают их в зрелые нечем и никем непоколебимые догмы, искусно насаждая их среди почитателей своего великого, более чем зримого таланта.
И потому только вот, что к речам апостолов от литературы относятся буквально как гласу с небес.
Вот явственный тому пример из книги Марка Алданова «Самоубийство».
«Но как же тут мертвое лицо жены! Это тоже "лучшая минута жизни?" - вдруг с сильным волненьем подумал Дмитрий Анатольевич, никогда прежде не замечавший этих слов. "Обмолвка? Но разве у Толстого бывают обмолвки? И то же самое есть в другой главе: Пьер, вернувшись из плена, с радостью думает, что жены больше нет в живых! Что же это такое? Значит, не всегда худо, что человек умирает?" Он с беспричинным ужасом оглянулся на соседнюю кровать. Татьяна Михайловна уже задремала; лицо у нее при свете керосиновой лампы казалось вместе измученным и просветленным, - мертвым».

344
Одухотворенная литература, что была привита обыденности вечно блуждающим в ней разумом, оживая в своих ярких образах, затушевывает реальную действительность и заставляет воспринимать ее через полудрему - восторженных чувств.

А посему российская интеллигенция обратилась в чревовещателя, вальяжно вещающего про некие светлые времена после уничтожения всех современных институтов угнетения, рабского холуйства, как и понятно, вовсе при этом, не имея в виду того, что являлось в нем самим светом духовности и просвещенности.
Однако в момент разрушения всех основ общественного бытия именно тьма духа она-то и получает для себя столь многочисленные, дополнительные подпорки, а все светлое вмиг обращается в прах, заменяется страхом за свое бренное существование…
Или же идет напролом навстречу неминуемой смерти…

[maugli1972]

345
Кто-то, конечно, может громогласно возразить, мол, смерть прежней жестокости, угнетения и пут рабства стоило всех принесенных на алтарь свободы бесчисленных жертв.
Однако на деле все выходит с точностью наоборот!
Истинное социальное зло оно только-то укрепляет свои позиции во тьме жуткого кровавого переворота.

И вот после нескольких лет мнимого вытаптывания корней рабства вдруг оказалось, что пострадало собственно именно то, что всей своей бескорыстной духовностью нисколько же не потворствовало возведению на сколь же прочном фундаменте старого крепостничества величественного здания (царства) всеобщего угнетения…
Котлован под него давно уже был отрыт, многочисленными заботливыми руками оставалось только вот выбрать сторону левую или правую, а суть от этого мало бы в чем действительно переменилась.
Разве что правым не пришлось бы разрушать всю старую жизнь…

346
И Великий Диктатор вполне б мог оказаться крайне правым реакционером или, как то было в действительности безмерно левым политизированным уголовным элементом.
Ленин был полноправным хозяином России слишком недолго, чтоб уж так действительно серьезно брать его начальные действия в такое уж большое внимание.
Ну а затем Сталин стал господином всех на свете товарищей, и вот именно благодаря его восхождению на плаху безвременья всякий разум покинул обезумевшую и дико опсовевшую державу.

И все что ей вообще оставалось так это влачить свое жалкое существование, будучи куда-то насильно ведомой одним-то жалким подобием нормальной, долгими веками выпестованной логики.
Само понятие здравый смысл было всецело подменено незыблемыми доктринами, опсовевшего шариковского быдла, вылезшего в главные укротители, зарвавшейся аристократии и всех этих «кровопийц», буржуев.
Но они-то (большевики) в итоге и стали, только еще, куда только хуже.

347
И как следствие этакого полнейшего бедлама тупой и одичало криворотой агитации, вместо того чтоб искать корни проблем в человеческой психологии революционеры (не вожди) попытались решить все насущные проблемы путем ликвидации тех кто, по их мнению, угнетал свой народ, мешая ему смело вышагивать вперед по пути к всеобщему счастью и благоденствию.

Взято это было не из свежего конского навоза, а опять же из книг людей, что так исподволь пытались переиначить весь этот суровый мир к чему-то действительно лучшему, не ожидая, пока это случится вследствие простого, и вполне понятного естественного хода человеческой истории. Вот и пошли тогда легковерные люди в корне ложным путем муссирования бестолковых слухов о неизбежной необходимости трансформации политической жизни родного им государства в нечто иное, куда значиться более новое и доселе, кстати, нигде и никем же невиданное.

348
В принципе разумное преображение политической жизни страны может произойти и в виде самого настоящего вооруженного переворота и это окажется ему только на пользу.
А ведь действительно так ведь оно будет, если сменится одна правящая верхушка, но не будут пролиты реки напрасной крови из-за идиотских распрей по поводу дальнейшего пути развития общества, перераспределения денежных средств и недвижимости.

349
Потому что принципиальное перераспределение ролей в обществе насильственным путем дружит со здравым смыслом, в точности в той же манере, как и зажженная спичка с открытым бензобаком.
Об этом еще Антон Деникин в его «Очерках русской смуты» написал.
«По натуре - собственники, они не признавали национализации. Уравнительное же пользование, принимая во внимание огромное число безземельных крестьян, наличие 20 миллионов крестьянских дворов и размеры не крестьянской пахотной земли, определяемые всего лишь в 45 миллионов десятин, - грозило отнятием земли у многомиллионного крестьянства, владеющего сверхтрудовой или даже сверх - "потребительной" нормой, и обращением общего земельного передела в нескончаемую междоусобную кровавую распрю».

То есть помещика, чтоб народ «угнетать» более нет, но и сдерживающей силы останавливающей вакханалию лютых страстей, увы, тоже нет.
Вот еще один пример из того же источника.
«Вопрос о помещичьем землевладении вышел, таким образом, далеко из рамок эгоистических классовых интересов. Тем более что насилиям подвергались не только помещики, но и крестьяне - хуторяне, отрубники. По постановлениям комитетов и помимо них. Подымалось не раз и село на село. Дело шло теперь - вовсе не о перемещении богатств из одних рук в другие, от одного сословия к другому, а об истреблении ценностей, разрушении земельной культуры и экономическом потрясении государства».

350
Вот как оно значиться выглядит в реальной жизни, а не на пестрой бумаге - смерть зла как социального явления, ознаменовывает собой одно порождение еще большего зла, которое до поры до времени сидит себе тихо, служит производителем простой грубой физической силы, движущей большой общественный механизм.

Заставив пролетариат кипеть в безумном бунте ненависти к его «великим угнетателям», любые деятели, борющиеся против угнетения, окажутся в бурлящем потоке вырвавшегося, неизвестно откуда великого зла, а оно-то, несомненно, нового (как правило, худшего) хозяина обязательно еще ведь отыщет, а иначе все само собой поутихнет и прежнего государя униженно попросят назад воротиться, а то страной, править - совсем уже некому.

351
Так что никакое социальное потрясение не улучшит уклад жизни, всецело созданный веками устоявшихся традиций.

Появление новых черт у старого как этот мир Адама - это задача воспитания молодого поколения, а не социальных драм с физической ликвидацией всех прежних баев и вознесением уже при этой жизни на небеса новых хозяев, из бывших холуев и настоящих бандитов…
Оные никак же не смогут оказаться хоть в чем-то лучше, чем были те прежние «благородные» господа.
Как раз таки с точностью до наоборот, они-то могли быть, куда только хуже, поскольку толпа создает кровавых деспотов, ведь никто иной ею управлять уже, в сущности, нисколько не сможет.

352
А все ж таки направленное чьей-либо разумной рукой насилие есть наиважнейший фактор, изменяющий лицо всего этого мира.
Однако речь может идти только о защите своей родины или, в крайнем случае, о политическом переустройстве другого государства.

Затрагивая сферу духовную всегда надо бы помнить, что не насилие тут явный помощник, а воспитание детей в новой общественной атмосфере.
Разумеется, что - это так только лишь в том, что касается тонкой стороны духовности, а вовсе не такой уж и грубой ее сферы как отучение плевать в общественном месте.
Штраф за сквернословие - это тоже вполне ведь нормально!

353
Однако никакими сугубо насильственными методами не выйдет приучить человека любить высокое и чистое, напрочь позабыв про все ласковые удобства его сколь уютного прозябания в луже свойственного ему незатейливого быта.
Претерпев значительные внешние изменения, общество само по себе, и совсем не из-под собачьей палки, будет попросту вынуждено трансформировать форму своего мышления, для того чтобы иметь полноценную возможность воспользоваться новейшими достижениями науки и техники.

Процесс этот абсолютно естественен, и ни в каком понукании, он вовсе же не нуждается, а в особенности со стороны горячих голов, всенепременно желающих прогнуть под себя весь этот невежественный, безыдейный, извечно одинаково окружающий нас мир.
При этом до сих самых пор вполне же хватает таких людей, что весьма самоуверенно считают истинным благом единодушное единение душ под флагом общих на всех возвышенных идей.

354
На деле же, одно только полностью на добровольной основе объединение великого множества индивидуальностей под общей крышей всеобщего взаимоуважения и сможет привести к реальному, а не к донельзя вычурному духовному единству посреди огромных человеческих масс всего этого необъятного мира.

Основная разница между насильственным скреплением общей пролитой кровью и духовным родством основанном на душевном благополучии целого поколения, прежде всего, заключается в том, что самая святая идея это понятие чисто абстрактное, а потому ей никак нельзя доверять судьбы ныне живущих народов.
Всеобщее Счастье явно так еще вилами по воде писано, а между тем из-за него льется конкретная людская кровь…
Часто родственная, а это смерть добра, а вовсе не его торжество…

355
И кстати этакое практическое применение любых добрых начинаний само же по себе приведет к растлению прежних идеалов, поскольку они будут утоплены в море людских страданий.
От всего этого и вправду же «великая идея» становится единственным светочем во тьме египетской.

А наверху рябью по воде побегут различного рода дрязги, поскольку утряска «живого механизма» общества основанного на «свежеосвежеванной туше» благих и светлых намерений обязательно еще приведет к возникновению самого различного рода разногласий, поскольку пути творящих новое обязательно да в чем-нибудь разойдутся, причем в самые что ни на есть различные стороны.

356
А впрочем, может обойтись совсем и без этого!
Поскольку даже самое простое выдергивание друг у друга из рук руля правящей власти, когда такое происходит в крайне политизированном обществе, само же собой вовлекает в данный процесс, причем зачастую без всякого знания о том людей совершено далеких от всякого горнила этих воистину дантовских страстей.
Эти ничего не о чем и не помышлявшие граждане становились жертвами репрессий, необходимых вождю только затем чтобы можно было держать за горло всех и вся без всякого на то исключения.

357
Может и в будущем того же самого еще следует как-нибудь да попробовать?
Сплочение в рядах первый признак успеха.
Некоторые так уж любят этакие топором рубленые фразы.

Однако весьма существенных разногласий в МИРНОМ походе как же их можно будет миновать?
Ну а в широкой общественной жизни, войну всем существующим трудностям объявив, как уж может быть тут без победы над самими собой…
«А без такой войны немедленные результаты окажутся, уж совершенно ничтожны» – мог бы возразить наш невидимый, но очень горячий оппонент.
Ну что ж с этим жить как-то можно...
В спешке теряется сама цель, а остаются одни тупые от всей их никчемности идеи, да вот еще бешеннопламенные революционные принципы.

358
Ну и что главное, что мы правы, а они нет!
Снова мог бы возразить наш еще более распалившийся оппонент.
Только вот светлую правду ее надо истинным благом людей доказывать и, хотя это тоже может причинять им страдание и даже смерть, а все-таки, то будет истина, и только-то не сможет быть она доводима до масс совершенно целенаправленным против них насилием.

Их можно вполне так однозначно к чему-то словами подталкивать, а уничтожать надо одних злых врагов добра и света!
Но сколь же часто именно они и руководят любым спешным движением к будущему добру.
Их-то надо просто во время определить, отделить от бунтующих наконец-то прозревших масс и загодя уничтожить вот таков может быть дан нам ответ.
Однако же он всецело неверен, поскольку никто не сможет управлять разбушевавшейся стихией кроме тех, кто всецело конформичен, зол и не имеет не малейших сдерживающих этических начал.
Дикостью может править одна только дикость и никто иной.

359
Тогда может, и без каких-то мнимых людских масс обойдясь, четко определившись, куда именно нам идти, этак бы стоило прямиком с места рвануть в некий земной рай, где всем и каждому станет до чего хорошо?
Однако у всякого поворота в ту или иную сторону обязательно сойдутся на ножах, как приверженцы данных перемен, да так и их сколь ведь яростные хулители.
Причем многие из них люди ума и что же с ними тогда прикажете делать?

И кстати что тут ни делай, а в условиях внутренней свободы даже промеж сплоченных единомышленников «трещины разногласий» они тоже всегда ведь этак найдутся.
И что ж с этим делать?
Всех, кто окажется, с нами хоть в чем-нибудь да в корне не согласен, мы попросту отправим в расход!?
А что самое простое решение всех насущных вопросов!

360
Сталин, именно так вот и делал в этом-то, и заключалось все его умение сплачивать народ и направлять его в ту или иную сторону, куда только ему вождь о том трубкой ткнув, знаком укажет…

А ведь этакими неисповедимыми путями только в ад киркой дорогу и прокапаешь!
В этом как думается автору и заключалась ошибка столь ретивых (аж все были в мыле) разрушителей старого, костного мира.
Новое рождается в согласии и труде. Прошлое зло всецело усиливается и затвердевает, вырвавшись из недр вулканами революций.

361
На деле все устаревшее и давно так изжитое, пройденное нужно б только слегка улучшать, а уничтожать иногда вполне следовало неких конкретных темных личностей, но вовсе не всю систему социальных отношений в целом.

Однако речь тут вовсе может идти об одних только политических смутьянах, но никак не о государственных чиновниках всей существующей власти.
Причем отказ от их уничтожения, из каких-либо соображений гуманности способен привести к одной лишь последующей кровавой бане, в которой погибнут ни в чем неповинные, а зачастую и наилучшие люди общества.

362
Поскольку такие всегда они на рожон лезут - себе на погибель, им-то не иначе, как больше всех надо.
А вот потому их и расстреливали, внося их имена в расстрельные списки с той же равнодушной миной, с какой фермер решает услать ли ему свою бодливую корову к мяснику.
И расправлялись с ними таким вот образом, как раз таки за их полнейшую неготовность раз и навсегда расстаться со своими твердыми убеждениями.
С такими большевикам, было совсем уж по пути, они им не давали не с родственниками проститься, ни даже перекреститься перед смертью.

363
Достоевский был не прав, когда решился отчаянно убеждать общество в абсолютной неприемлемости смертной казни, тем более что коснулось - это в первую очередь всевозможных политических смутьянов, а не студентов Раскольниковых с топориком в руке.
Власть самодержавная, но безыдейная всегда ж она лучше-то всего понимает и жалеет одних только самих-то себе к власти рвущихся подобных, а не тех сирых и обиженных, что придавлены тяжкой пятой их жизненных неурядиц, как, кстати, практически полнейшим же отсутствием всякого достойного воспитания.

Система рабства, или вот той же преступности имеет свои очень глубокие корни, и сколько не отсекай у нее ее щупальца, а ведь всегда же они у нее отрастут заново, и может так статься, что окажутся куда же в дальнейшем более проворными.
И вот как раз, поэтому социальное зло преступности практически вечно, как и нынешняя порода людей.

364
Именно поэтому никак же не будет более чем достаточным всего-то навсего убрать большую шишку огромной криминальной структуры, поскольку - это нисколько не будет собой означать хоть сколько-нибудь продолжительного лишения оной ее головы, той, что всегда переполнена самых коварных, хищнических и криминальных планов.
Ведь на месте прежней сытой и всем довольной свиной хари почти тут же объявится свежая, голодная, а потому «переполненная всяческого творческого энтузиазма».

Но есть ведь и другие методы, как, к примеру, задержать наркобарона даже и за неправильный переход улицы и как бы невзначай посадить его в общую камеру…
Но у таких же сонм адвокатов и все права свои они давно уже выучили - это только же наркомана стянувшего чужое белье с веревки можно и убить на допросе ненароком за то лишь, что он на себя еще чего-нибудь «сучий потрох» взять отказался.

365
Следователь напишет короткую объяснительную, и все дело замнут, поскольку мелкий человечек с исколотыми венами он никто и человеческих прав у него нет никаких.
А вот у реальных злодеев всегда ведь имеется, то самое неопровержимое алиби, они-то зачастую совсем не своими руками в асфальт кого-то закатывают. А исполнителям на уважаемых людей пальцем лучше не тыкать, а то им на зоне 21 палец в зад воткнут и «погоняло» не спросят.

366
И это они люди всеми уважаемые и почитаемые подчас совершают грабеж посреди бела дня общественных денег или вот подкупают закон во имя интересов кучки олигархов, так что всякие мелкие преступники (не убийцы и насильники) им и в подметки никак не годятся.
А самими наихудшими из всех нарушителей общественного спокойствия являются политические авантюристы, вот их и надо было мочить без всякого разбора суда и следствия в том самом клозете, о котором когда-то столь смачно молвил миру товарищ Путин.

367
А как же иначе, когда общество уже давно висит на одном волоске от ужасающего кошмара большого общественного недовольства.
Нет, конечно, вовсе не от одной только вполне обыденной жестокости в России случился великий бедлам краснопузого большевизма!

Но речь-то как раз о том и идет, что вполне можно было вытравить из общественного сознания одним лишь жестоким насилием, направленным против всех, кто его вознес на свой отнюдь же не рыцарский щит.
И вот тогда-то и можно было сочетать все подобные суровые действия с воистину благим параллельным курсом в сторону демократических перемен, а то захолустье жило себе именно по тем самым принципам, какие описал еще Гоголь в его бессмертной пьесе «Ревизор».
Не было там ни духа, ни тела божьего, а один же бездушный канцеляризм в сочетании с глубокой наивностью не прожженного в хитроумных интригах простодушного населения.

368
Автор имеет в виду общественную, а вовсе не личную жизнь тогдашних людей.
Со времен Антона Чехова ничего серьезного совсем уж вот и не переменилось воз и поныне там только пить стали больше чем при проклятом царском режиме от еще большей, чем ранее беспросветности серой никчемной жизни.
Так что вся тоска гениального Чехова по чему-то намного более светлому есть один явный маразм харкающего кровью человека, умирающего от туберкулеза, и вовсе не более того.
А между тем для того чтоб не была захаркана кровью вся Россия надо было уничтожить большевистское быдло как саранчу пытающуюся сожрать буквально весь имеющейся урожай.

369
Так что если б полковника полиции Зубатова самодержец всея Руси бы послушал, то тогда авось революции, может, и не было, ибо тогда она бы просто не удалась.
Но Николай Второй ни к кому толком вовсе же не прислушивался, а в делах государственных разбирался весьма и весьма посредственно.

Ну а кроме того полковник Зубатов, хотя и предлагал убить Ленина однако при всем том сам был довольно гнилым человеком, усердно пытавшимся гниль имперскую распространить и на все рабочее движение, и оно действительно же подгнило, но пользу российской державе - это нисколько не принесло.
Это все непустые слова вот им их самое законное подтверждение.
Витте Сергей Юльевич
«Царствование Николая Второго»
«Как я предсказывал при начале организации Зубатовщины, все эти организации, делаемые с целью держать рабочих в полицейских руках, хотя бы при помощи несправедливого отношения к интересам капиталистов -- должны привести в известный момент к тому, что эти организации стряхнут с себя полицейское направление и воспримут в той или другой мере социалистические принципы борьбы с капиталом, борьбы не только мирным путем, но и силой, и, в этом смысле, представят значительную общественную опасность».

370
Ясное дело, что и не могло быть иначе, поскольку двусмысленные люди порождают двусмысленные действия.
НЕ БЫВАЕТ ВОИСТИНУ ПОЛНОГО ПЕРЕРОЖДЕНИЯ ЛИЧНОСТИ, ПРОСТО ТО, ЧТО РАНЬШЕ СЛУЖИЛО ИСТИННОМУ ДОБРУ (В ПОНИМАНИИ ОТДЕЛЬНОЙ ЛИЧНОСТИ) СТАНОВИТЬСЯ ОПЛОТОМ УСЛУЖЕНИЯ ИСТИННОМУ ЗЛУ…
Темной личностью зачастую становиться ренегат с силой вывернувший наизнанку все свои прежние представления.
А Зубатов, он ведь еще с младых лет сгнил, перевоплотившись душой из пламенного революционера в столь же пламенного реакционера.

371
Бесконечно же трудно диаметрально переменить все свои убеждения и при этом душевно не загнить, поскольку речь идет о подлинном разрушении всех основ личности, а потому этакому человеку поручать охрану общественного порядка было делом в наивысшей мере, безусловно, безрассудным.
Вот внештатным агентом его нанять, то было б вполне же разумно, но царизм всегда старался гниль гнилью изничтожать, а оттого и прогнил буквально насквозь царский трон монаршей династии, но отнюдь не само понятие царя как надежи-батюшки.
Не Зубатовы были нужны, а преданные люди, те самые, что не позволили бы пролиться рекам крови, но почти весь аппарат управления царской охранки, глубоко увяз в коррупции и низменных интригах.

А те, кто действительно мог всех этих людей, хоть немного в сторону оттеснить, или приструнить их - что ли, попросту умыли руки и вовсе не пожелали пачкаться в грязи всяческих потемкинских козней.
До чего же мерзкая поза в стране, где темень средневековья сочеталась с явственной проникнутостью всего просвещенного общества книжной пылью блеклой зари находящегося где-то за самой дальней линией горизонта солнца подлинного гуманизма.

372
А все ж только вот от отсутствия ясности мысли и царя в голове у тех, кто на жизнь смотрел посредством калейдоскопа возвышенных эмоций, плюя на раскаленную сковороду общественного недовольства.
О как же, они радовались раздающемуся вслед за тем ужасающему шипению, считая его явным предвестником новой, куда более светлой жизни.
И остановить поезд, идущий в ленинский тупик, было попросту некому, а тут еще деревенский колдун, царский фаворит Распутин всех достойных царедворцев, взял, да так с ходу дал им от ворот поворот!

373
И это в стране времен Николая Второго, где царя-то как будто и не было!
Те есть, все это воистину имело место в том темном царстве-государстве, где каждый творил, чего только сам хотел и во что значиться был горазд, а было сие именно так, понеже последний царь был слабым, набожным, скользким, и крайне недалеким человеком.

Он был под каблуком у деятельной супруги, всерьез поверившей сибирскому повесе, шаману и развратнику.
Страну лихорадили слухи об ее интимной связи с этим демоном в человеческом облике.
Николай Второй своим безволием дозволил ему командовать двором и государством, что в конечном итоге и привело его к краху.
Вот уж кому власть бы во всем и навсегда ограничить, так нет, то было б и впрямь этак во всем же нечистое и безобразное дело!

374
Ну а когда власть на российских интеллигентов все-таки сама собой рухнула, они же того так и не поняли, что без царя продолжать войну за отечество ну никак вот нельзя, так что было необходимо срочно буквально на любых условиях подписывать с Германией временный мирный договор.
Вернув страну на путь истинный, его можно было тут же нарушить, но уж как-нибудь без большевиков во главе страны.
Генерал Краснов в его книге «На внутреннем фронте» пишет об этом так:
«Война замирала по всему фронту, и Брестский мир явился неизбежным следствием приказа No 1 и разрушения армии. И если бы большевики не заключили его, его пришлось бы заключить Временному Правительству».

375
Ну а как же без этого…!
Армию разваливали совершенно целенаправленно по дирижерской палочке «союзников» для которых Россия, сделав свое «мавританское» дело, могла уж идти на прокорм ею «порабощенных народов»…
Прибалты, и поляки были первыми, кому явно так было дело до развала и разлада внутри России, а также финнам сие было вовсе не безразлично…
Но главную роль в развале России сыграли тогдашние Соединенные Штаты Америки, которые вступая в европейскую игру, прежде всего, постарались очистить поле от самых побеждающих игроков…

Воспользоваться внутренними российскими распрями, они помогли еще и японцам…
Причина: нежелание иметь на другом континенте, равноценную себе силу к тому же управляемую не деловой бульдожьей хваткой, а идеалами, от которых всегда непонятно чего ожидать.

376
Ясное дело, что не все Временное правительство состояло из одних продажных наймитов, они ТАМ были, в явном меньшинстве, зато отлично знали все свои роли и разыгрывали их как по нотам.
Уж в особенности потому, что им и делать ничего особенного было не надо, и по большей части их разрушительная роль сводилась к простому подыгрыванию серой толпе, на чьей стороне была нынче сила, ну а хоть сколько-нибудь существенного ей противовеса не было и в помине.

377
Ну а слабое духом без всякого удержу разглагольствующее большинство все чего-то ждало, да ждало, и было искуснейшим образом изолировано от всяких рычажков действительной власти, а оттого оная в стране оказалась совершенно бесхозной…

Так что трижды был прав Владимир Ильич, он и вправду ее из грязи поднял, а всем остальным кукиш показал.
Но когда еще была возможность спасти российскую державу от той выворачивающей все прежнее с корнем...
Никого же так не нашлось, кто бы сразу так воспротивиться тупой силище, дабы не настали дни той буквально испепеляющей все прежние ценности и святыни дьявольской анархии...
Ведь в это самое время исконно временное правительство занялось вполне так для него понятным делом - воинственным укреплением своей отныне безраздельной власти над сколь важными и правильными словами…

378
Вот для чего и нужно было всех ретроградов в шею разогнать и разорвать старые оковы косности и бессловесности.
Ну а в особенности в армии, где уж точно свободы наблюдалось как раз таки менее всего.
Однако про то, что где-то идет война эти либеральные настроенные интеллигенты и вовсе-то подзабыли, а между тем им надо было действовать и главное, что действовать обдуманно, а не сгоряча.

Ну а тем временем, Временное (которое вскоре попросили слезть) оно-то все так вот и пребывало в нирване упоения властью, а также и в самой глубокой нерешительности.

379
Зато до чего решительно оно разваливало армию, являвшуюся главнейшей основой российского государства его наиболее зримой опорой…
Вот им оценка со стороны вполне знающего человека.
Святослав Рыбас «Сталин» серия ЖЗЛ.
«Временное правительство представляло собой собрание торжествующих интеллигентов, вознесенных на вершину власти. Как предсказывал Николай II, у них не было административного опыта, чтобы управлять страной».

И они действительно совершенно не знали, как бы им справиться с неведомыми их уму рычагами управления исполнительной власти, да вот ведь всю свою сознательную жизнь они только о том и мечтали, как бы им усесться на место ничего не смыслящих в делах прогресса тупоголовых царских сатрапов.

380
Да только вот оказавшись на самой вершине той самой ранее ими на все лады проклинаемой власти, они не могли почувствовать себя там вполне же уверенно пока на месте старых и опытных военных кадров не оказались вчерашние выскочки выдвиженцы, которых можно было легко и плавно при случае перетасовать, словно колоду карт.
Так что ими были предприняты самые незамедлительные меры, именно в этом архиважном для них направлении…

Вот что пишет по этому поводу Владимир Федюк в его книге «Керенский»
«По инициативе Гучкова была развернута широкомасштабная чистка высшего командного состава. Со своих постов были сняты четверо из пяти главнокомандующих фронтами, две трети командующих армиями и командиров корпусов. Устранялись в первую очередь те из старших начальников, кто не сумел приспособиться к новой обстановке, растерялся или, напротив, упрямо продолжал гнуть прежнюю линию».

381
Закручивая гайки осатанелой новоявленной свободы, тогдашние либерасты крутили свое отнюдь не немое кино, всерьез этак думая лишь о чем-то большом и светлом, а вовсе не о том действительно же насущном, низменном и плотском, а за их склизкими спинами мерзкой гнилью расползались метастазы полнейшего произвола и анархии.
А ведь должно было им дело делать, а не вещать чего только не попадя!
Поскольку истинная власть - это всегда дерьмо собачьей преданности своим собственническим, личностным интересам.

382
Медвежьей услугой для любого современного государства было бы поставить над ним царя или президента с его широкой свитой, которые и впрямь станут заботиться о чем-то большом и главном, а не о чем-то простом и для них самих же насущном.
Испания времен Колумба отличный тому пример.
Просто там все само собой проистекало от неких совершенно других причин, однако, конечный результат был в точности тот же самый, что и в России экономический крах и физическое, как и духовное истребление многих наилучших людей.

Хотя, какой-либо воистину прямой параллели тут естественно быть вовсе не может, а все-таки общий духовный настрой инквизиторов и большевиков в преследовании всякой крамолы - это отнюдь не простое, СЛУЧАЙНОЕ совпадение.
Тут имеется самая конкретная логическая последовательность всех пред собой поставленных ими «святых» задач по физическому истреблению всякой ереси и крамолы.
И в обоих случаях они были буквально освященных благим светом фактически слепой идеи вящего духовного совершенства.

383
Когда законная власть отпускает вожжи и вся уходит в самосозерцание своей великой духовной значимости и близости к Богу все бразды правления возьмут себе те, у кого мысли идущее почти по той же самой канве - всенепременно сливаются воедино с «великодушием» прямодушной в ее почти искреннем лицемерии - демагогии.
ЕЕ нескрываемый, а наоборот всецело прославляемый садизм – это же только истое благо во имя грядущего существования мнимого, абстрактного добра и еще более абстрактной общественной справедливости!

384
К тому же нельзя назвать просто человека Господом Богом, а также на самом деле вручить ему все Его функции, чтоб он в сей же час тут же не преступил к казни всех тех, кто пусть и в самом отдаленном будущем чего доброго сможет сорвать с него эту его величественную мантию.

Ну а все блага исходящие от такого кровавого идола (по идеологии) естественно, что целиком и безраздельно предназначались для одних только бедных, сирых и обиженных, и вот во имя этих-то будто и впрямь наивысших интересов общества большевики, значит, и подобрали выпавший из монарших рук царственный скипетр.
А инквизиторам и отбирать, то вовсе ничего не потребовалось, светская власть им сама все бразды правления на откуп отдала, безо всякого разлада и насилия.

385
А ведь новоявленные доктора общественных и культурных язв даже и не лгали, они попросту донельзя пропитывались слепой остервенелой ложью, словно шкуру новую на себя напяливали, дабы суметь увлечь, и до конца убедить в своей правоте, всех тех остальных, им безропотно внемлющих и послушных.
Да только для того, чтоб добиться такого эффекта много кровушки пустить им пришлось...
Но они с этим могли жить и здравствовать, ведь действовать они всегда предпочитали чужими силами, дабы затем в случае успеха иметь возможность всегда к ним примазаться или отречься от них в случае явственной к тому необходимости.
Вот что пишет Савинков в его книге «То, чего не было».
«И, как это всегда бывает, члены комитета не сомневались, что они не только разрешили Болотову поехать в Москву, но и уполномочили именем партии. И если бы Болотов им сказал, что это не так, что он уехал без разрешения, даже вопреки их желанию, они бы искренно удивились и не поверили бы ему».

И это вовсе не единичный случай, такой логики, а самая что ни на есть ее обыденная, повседневная практика.

386
Этакий подход к делу был очень типичен для всех тех аппаратчиков, коие пользуясь инструментами, что дала им в руки весьма отлаженная бюрократическая машина разнузданной пропаганды создавали себе ярчайший облик великих гениев и героев.
Да, но сидели они во время вредных для жизни, как и чреватых летальным исходом событий, совсем уж этак в глубокой тени.
Далеко не всегда они были таковыми еще в самом начале своей жизни, однако человеческой натуре свойственно прогибаться под внешние формирующие и полностью видоизменяющие ее обстоятельства.

387
И вот совершив полный оборот вокруг своей оси (в духовном смысле) как и всецело оставшись за полное самопожертвование, да только теперича ничем иным как исключительно чужими жизнями…
Яростные властители чужих судеб при помощи светлых догм стали воистину тем змием, что соблазнял род человеческий отведать от плода познания, дабы так вот вдруг осознать себя обобранными и обманутыми…

Однако ж та прежняя безыдейная жизнь в случае победы коммунизма по всей земле в эпосе разных народов (передаваемого из уст в уста торопливым и очень уж боязливым шепотом) и впрямь-то истинным раем тогда б показалась.

388
Ну а наступление светлой эры всеобщего коммунизма было бы прозвано межнациональною народною молвой изгнанием из эдема в сущий ад всеобщей социальной справедливости.
Ну именно таким он затем вот и стал - уж коли фанатики, так при своем и остались.

Что же касается всякого рода прихлебателей, то они-то только вот прислонились, подставили плечо, тому, что могло дать им власть и чье-то «незаконно нажитое имущество».

389
Зато уж тень на плетень наводить по поводу той самой до чего только великой надобности вот так сразу дружно вышагивать к светлому будущему, они были, в самом-то деле, действительно до чего же большие мастера.
Все были в пене и золе!
Так уж и постарались они изничтожить, испепелить все проклятое прошлое, и были они в этом деле почище самых яростных фанатиков.
А все ведь только-то от великого профессионализма именно в этой сугубо специфической области.

390
А ведь шагать к воистину светлому будущему можно только на своих двоих, а чужим задам ногами в этом деле помогать: означает возвращать людей в обезьянье прошлое и нисколько, то не будет выглядеть и вправду иначе.
Да и вообще никакого «транспорта» в виде идеи зовущей людей к братству, единству и любви нет и быть же никак ее не может. Ни одна религия на то нисколько не претендует, во всяком случае, пока человек находиться в его бренной телесной оболочке.

391
И все ограничения по принципам новоявленного, а вовсе не средневекового мракобесья - это отнюдь не черта самих религиозных культов, а только же их агрессивных проповедников всерьез опасающихся, что из-за всех современных технологических чудес, они всенепременно подрастеряют свою доселе верную паству.

Причем именно новые рычаги воздействия на общественное сознание как-то новоявленные средства массовой информации, словно паутина, охватывающие мозг, вживляя в него слова пропаганды, и оказались они громогласными рупорами обновившегося средневекового зла.
То есть газеты, радио и телевидение во всех тех случаях, когда они попадали в нечестивые руки негодяев, преображающих в модернизированную форму морали всю свою гнуснейшую подлость...

392
Однако наиболее вящей первопричиной к тому стала именно та полнейшая свобода дискуссий, поднявшая наверх всю мерзость и липкую патоку самых благих значиться этак наилучших намерений, зачастую, если совсем уж не сплошь и рядом буквально во всем друг с другом переплетающихся в единый узел назойливого облагораживания всей окружающей действительности.
Невольно при этом, приподнимая, то чему ранее доводилось, покоятся на самом низу общественной жизни…

Попросту сработал механизм штопора полной отчаянной свободы, и вот наружу полилось, шипя и пенясь, вино вполне искреннего прекраснодушия…
И как же всем этим «функционерам чистых и светлых идеалов» полностью тогда сходило с рук полнейшее преображение чудовищно обезображенной этики во вполне полноценный (для своей эпохи) вид святой и «навеки вечные» истинной правды.
Цензура тогда была не на высоте вот оно что!

393
И это было только одной стороной изрядно подчищенной медали…
Второй ее стороной было нежданное и негаданное благо всеобъемлющего технического прогресса, которое одарило же всех нас новыми возможностями воздействия на человеческую психику...

Однако, как то вполне должно быть ясно, смерть миллионов и миллионов никому бы не стоило так уж напрямую увязывать с гениальными изобретениями человеческого гения.
Вполне так возможно было обойтись и без всего этого, хватило бы и сильной и стоической воли новоиспеченного вождя, а также вот повальной грамотности, что никак само по себе не потребовало бы существования электричества, паровозов, пароходов и гидроэлектростанций.
Можно лишь говорить о чрезвычайно быстром прогрессе, которому совершенно не соответствовали должные изменения в области этики и морали.

394
Человек, он волей-неволей тянет вверх по склону всей своей только начавшей набирать силы духовности не иначе как тот же скарб - своих веками сложившихся предрассудков.
Желание его хоть сколько-нибудь поторопить может вызвать одно лишь то, что он ни с того ни сего вдруг покатится вниз, под весьма удобный для этого уклон, прямо-таки на лету теряя всякий человеческий облик.
А значит, смотря прямо в глаза той опасности, что грозит путнику, идущему вверх по узкой тропе, никогда бы не стоило придумывать ему «воображаемый фуникулер» в некое иное светлое завтра.

395
Несмотря на то, что люди радуются красивым мечтам их явственное воплощение на практике зачастую связано не с такими чтоб (а в особенности-то поначалу) уж и приятными процедурами.
А потому на это кого-то подбить не так-то и просто!

А в то же время происки популизма буквально изыскивающего себе сонм чрезвычайно легких путей (к вящему на то несчастью), как правило, оборачивается одним же тяжелым плюханием в жуткую трясину последующих нелегких испытаний.

396
Причем чем выше собирались взлететь, тем лишь в большей безвылазной топи в результате окажутся наивные и сколь уж невежественные обыватели.
А происходят все эти сущие нелепицы от одних-то несбыточных надежд чего-нибудь этакое так обязательно урвать, неважно у кого, у природы или же у Господа Бога.

И души людей, что осуществляли сей заманчивый проект, получили явную подпитку от всех тех громогласных «философов Судного дня», в воспаленном воображении которых не Господь Бог пришел в наш мир, а появились в нем умники, что как дважды два всем доказали, что его нет, не было, и никогда он к нам с небес не явится.
Поскольку, того кого вовсе нет - ждать уж дело весьма напрасное…

397
А посему так оно вроде выходит, что Судный день надо бы устраивать нам самим.
Да вот ведь не иначе как по тем же справедливым и прагматичным принципам, отображенным еще в Евангелие, а также в истинном свете своего собственного понимания, чего это именно есть добро и сказочно ласковый, зовущий к себе отблеск грядущего повсеместного процветания.
Причем, как и понятно, всем творящим новую судьбу мира так уж оно полагалось... было попросту надобно неотступно следовать всем постулатам, которые некогда ставила во главу угла святая инквизиция в эпоху темных времен средневековья.

Да пожалуй, что и того похуже, поскольку созданные религиозными догмами условия взаимоотношений между человеком и Богом в любом случае ограничивали его дикую, совершенно разнузданную жестокость.

398
Никакого прямого касательства к самой религии - это вовсе так не имеет.
Господа воинствующие атеисты, того вовсе же не понимают, что даже если вера в Бога и пережиток старины, а будущее за повальным атеизмом, то все равно война, объявленная религии – это суровая битва, объявленная общественной морали.
Поскольку именно через веру в Бога ее и преподавали народу священники, раввины и муллы.

Человек не может и не должен быть угнетаем никакой внешней, самым откровенным образом ему навязанной с чьей-либо стороны системой взглядов и в этом самая насущная, истинная правда.

399
Однако тут необходимо более чем четко оговориться, речь-то тут может идти только о людях развитых, хорошо знакомых с культурными наработками во многих морально-этических аспектах жизни.
И прежде всего - это касаемо тех, кто грамотен во многих коллизиях бытия, а не всего-то вот, что хорошо развит, образован и воспитан.

Отсутствие данного обустройства внутреннего мира, у среднего современного человека, есть самый естественный и сколь непреложный буквально ничем неопровержимый факт.
У него и вправду наблюдается полнейшее отсутствие подобных душевных качеств, поскольку они вполне так могли быть привиты одним же хорошо продуманным воспитанием.

400
Именно это и объясняет само возникновение нацизма, а точно также и его предшественника коммунизма во столь СОВСЕМ ЕЩЕ недалеко от нас ушедшем в прошлое 20 столетии.
Отсутствие твердой веры расхолаживает дух людской и заставляет же искать ей скорейшую замену, основанную на новых научных, а не на тех прежних религиозных принципах.
Так что выходит, что прежде чем кричать долой все прежнее надо б еще чего новое как следует обустроить, чтобы к нему не могли так с ходу прилипнуть невежественные горлопаны всеобщего скорого и совершенно неминуемого счастья…

401
Нельзя же людей совсем так без света в конце туннеля оставить…!
А это само собой означает, что людям, как им, всегда было нужно, еще с самых что ни на есть незапамятных времен, он так вот и надобен, тот самый, что и всегда прежде великий духом своим духовный поводырь.
Религия весьма достойно справлялась с этой ролью, и нет никаких существенных причин, почему бы ей не продолжить эту ее важнейшую роль и в дальнейшем.
Вот так посреди всех этих новоявленных технических чудес вовсе не прибавляющих, а скорее чего доброго еще и изымающих от стародавней доброты души и сердца.

402
Очень уж значительно прибавилось в предыдущие столетия самого разнопланового развития человечества всевозможной нескончаемой говорильни, а вот истинного житейского ума от всего этого нисколько же не прибавилось, да нет, его еще вроде как стало, куда только меньше, чем было когда-либо прежде.

Когда непомерное разнообразие взглядов на жизнь начинает преобладать над всяким здравым смыслом, в речах многих людей невольно засквозит сплошная полуосмысленная амбициозность.
Как то было в речах Керенского.
Вот вполне о нем обоснованное мнение.
Владимир Федюк «Керенский».
«Самое интересное, что сам он не запомнил, что говорил и по какому поводу. Это не спишешь на провалы памяти — она не подводила Керенского и в глубокой старости. Скорее здесь нужно искать другое объяснение. Керенскому уже тогда не важно было, что он говорит. Куда важнее, чтобы его слушали и аплодировали ему».

403
И ведь именно с междоусобной грызни разного рода мыслителей и началось то самое великое брожение в народе…
И вот нашелся-таки адвокатишка умеющий вещать с благодушно-патетическим видом всякую несусветную лирическую чушь...
А те, кто с усердием прокладывали ему путь к власти, заливались соловьями по поводу будущего упоительного счастья в эдеме, где будет править Его Святейшество либеральная истина...

Они рассуждали и мыслили в рамках для них самих уже заранее во всем выверенных клише, прикладывая их к жизненным реалиям в том ключе, словно бы те должны были к ним оказаться уже сами собой досконально подогнанными.

404
Ими вообще двигала справедливость самого абстрактного рода и толка, создаваемая, а затем и распространяемая их скособоченным минорным мировоззрением на все просторы всеми нами видимой вселенной…

Им так казалось, что они правы переиначивая судьбы людей в полнейшем соответствии с их взглядами на всю существующую в их ярком воображении концепцию бытия.
Однако даже если они и правы, то их правота может быть соотносима только к тому светлому будущему, когда большинство представителей человечества, уже вымостят себе дорогу общими знаниями, а не только едва лишь отметив самым призрачным пунктиром наметившийся путь к всеобщему равенству и братству…

405
А ведь одной из основных черт истинной свободы всегда является самодисциплина и отсутствие каких-либо навязанных чисто извне над всем доминирующих доктрин.
Еще и потому, что так уж оно выходит, что ничьи взгляды на жизнь не смогут оказаться хоть сколько-то более правильными не только по отношению к человеку их всецело придерживающемуся, но также являться тем же в переложении на судьбы людей, личности, коих никто никому не поручал продвигать в духовном значении этого слова.

406
Человек он столь многолик, а потому путь его к истине до чего ведь неоднозначен, а потому и нельзя его хоть как-то подсократить, приложив к тому немалые старания… силой всех без всякого разбора направив на очень уж большую и широкую дорогу в некое общее беспросветно светлое будущее.
И в точности как это происходит у растений, которые еще, будучи малыми побегами, неотвратимо стремятся к солнечному свету, сознание людей, в которых были заложены, (а кем Богом или природой то вовсе не важно) те или иные интеллектуальные способности выше мелких и средних…
…всегда же мысль такого человека будет стремиться вырваться куда-либо вдаль из мрака незнания к солнцу высших истин.

407
Да только дорвавшись до знаний люди, не так уж и редко поведут себя похуже дворовых собак, дерущихся из-за мозговой косточки.
Они, конечно, всегда сумеют подать все это под несколько иным соусом, но в том-то и дело, что внутренняя суть, она не от внешних проявлений хоть как-то зависит.
А все оттого, что убеждения и стереотипы часто мешают людям воспринимать доводы оппонента как-либо иначе, нежели как тяжелый камень в свой личный, огороженный и сколь хорошо ухоженный огород.

408
Общий интеллектуальный статус он совсем-то тут вовсе и не при чем, поскольку он вовсе не подразумевает под собой какой-то действительной одинаковости подхода к одним и тем же проблемам бытия, как и восприятия всей окружающей нас действительности, теорий, практики и вселенских миражей…

Бывает оно и так… действительно же иногда такое случается, что взгляды людей настолько диаметрально противоположны, что их диалог превращается в озлобленную полунемую пантомиму двух противостоящих друг другу амбиций.
И страшнее всего – это выглядит именно со стороны…
При таком раскладе множество трезвых и взвешенных людей теряют всякую ясную точку опоры и могут стать жертвами любой зазывной и страстной демагогии в случае, если она вполне явственно находит свой явственный отклик в их сердце и разуме.

409
А между тем смерть всякой достойной себя риторики начинается именно с объявление войны чужому видению событий, эпох самых различных постулатов бытия…
А вот воинственно громыхая вескими словесами можно много всяких видов оружия затем уж задействовать.
Конфронтация больших умов, в конце концов, приводит к лютой конфронтации фронтов.

Причем кровопролитная война действительно часто начинается со слов, ведь довольно часто бывало, что даже если в некой решающей беседе и присутствовал некий здравый смысловой баланс обмена мнениями, то уж выражался он в одной только форме полнейшего отрицания абсолютно некомпетентного мнения собеседника.
Все кричат друг на друга и даже себя не слышат, однако при этом думают, что им-то уж точно довелось посадить всех оппонентов в гигантскую лужу…
Так что потом без великого множества кровавых луж никак собственно нисколько ж не обойдется.

410
Все дело в том, что в подобном общении между интеллектуалами - главная суть зачастую выражается в одном только виде девятого вала вздыбленных к небу эмоций, и они подминают под себя всякий простой, словно азбука или таблица умножения, самый элементарный здравый смысл.
А в особенности это так при обсуждении весьма острых вопросов иногда требующих самого незамедлительного решения.
Политики без амбиций не политики! Однако многое еще решается и во время закулисных игр, в которых зачастую словесные баталии и предрешают судьбу будущих кровопролитных сражений - быть им или же нет.

411
Очень многое в этой жизни зависит и от правильно вовремя произнесенных слов...
Вот только будут ли они услышаны?
Сколько бед можно было бы предотвратить, не будь на пути истины такого количества препонов и рогаток!
Ведь человека бывает довольно трудно в чем-либо переубедить, вовсе не потому, что сами по себе доводы туманны, слабы или во всем необоснованы, но прежде всего, оттого что тот отрицает мнение собеседника как таковое на почве каких-либо своих очень уж личных предубеждений.
И люди не так уж и редко оказываются по разные стороны «каната» противоположных мнений, и только-то в связи с тем, что их сознание напичкано всякого рода предрассудками, и это те затычки, что столь плотно закупоривают им уши для всего нового и ранее ими нигде неизведанного. Как говориться ни во сне не наяву!

412
Правда, когда-то подобные факторы играли свою спасительную роль, это тогда... в ту самую эпоху, когда люди жили еще в пещерах, были один на один с дикой, суровой природой, а потому буквально любой отход в сторону от навеки вечные сложившихся устоев бытия грозил незамедлительной гибелью.
В наше времена этот фактор прекратил всякое свое существование на неком обыденном личностном уровне, но в сознании людей он точно так и остался столь же незыблемым, каким он был в том незапамятном каменном веке.

Людям до чего трудно отойти от принятых и разученных ролей, поскольку культура накладывает куда более тяжелый отпечаток на психику, чем выработанный огромным количеством поколений инстинкт, у диких животных.
Тем, как и понятно, в обязательной на то манере, что надо было хоть сколько-нибудь преуспеть обзавестись потомством, а иначе чьи-то гены попросту выбывали из всякого оборота последующих поколений данного вида живых существ.

413
Ну а человек он ведь выработал свой собственный метод эволюционирования не связанный с логикой выживания, а вот насколько он прав одному Богу известно.
Да, действительно в дикости мало хорошего, но цивилизованная дикость, она дикость вдвойне, а потому значит и может статься, что она и вправду во многом гораздо хуже, причем сразу на целый порядок.

Демагогия всеобщего равенства, к примеру, доказала себя наихудшим из всех зол для нашего и без того уже слишком-то бренного существования.
Конечно, фактически культура сама по себе служит заменой принципов прежней брутальной дикости гуманными воззрениями о человеке, и это вроде как во всем этак явная заслуга цивилизации.

414
Однако, это не так, поскольку принципиальная цивилизованность человека оставляет для него слишком большой и полностью свободный выбор средств к достижению своих целей…
…и вот он уже независимо ни от кого и ничего смело идет к тому, к чему стремиться его душа, выбирая себе именно то, к чему его влечет сердце.
Это могут быть ночлежки для нищих предоставляющие им вполне человеческие условия, а могут быть печи Дахау, в которых только преступили к уничтожению нации евреев, а вот какими еще недочеловеками затем бы окончили свою работу, того сам Вельзевул заранее этак не ведал.

415
Цивилизация изменяет окружающую среду, но вовсе не внутренние свойства самого же, как оно есть человеческого я.
Поскольку переменить его внутренние механизмы - это задача гораздо более затруднительная, чем как-то несколько внешне облагородить данного индивидуума исключительно вот извне, расширив его сознание абстрактными понятиями, ему доселе нисколько неведомыми.

Дело тут вовсе не в том, чтобы научить человека правильным взглядам на мир, а прежде всего в том, чтобы - это его мировоззрение и повседневный подход к постулатам общественной жизни не остались в нем, одним только внешним атрибутом его хорошо обустроенного быта…

416
Ведь важно только-то чтоб уж впредь, они оказались неотъемлемой частью его внутреннего эго, причем буквально на все случаи жизни.
Эта ведь та задача, с которой не сможет справиться, ни школа, ни институт, ни даже по большому счету семья.

Исключительный фактор способный поспособствовать существенному изменению структуры человеческого сознания, и вправду-то могущий подвинуть его к пересмотру всех его внутренних моральных устоев является превращение амбиций используемых в драке за истину, в некий более или менее конструктивный процесс.

417
Автор вовсе ведь не имеет в виду отдельных личностей, а весь сегодняшний привилегированный класс интеллектуалов, строящих для человечества всю эту его будущую обитель нашего последующего бытия, совершенно ни в чем не схожую с той, что у него была прежде.
А раз оно так, то люди, живущие в ней, должны быть готовы адаптироваться к неким новым условиям.
Если Земля стала гигантским муравейником, то она соответственно должна быть населена существами, объединенными общими целями, всегда и всецело стремящихся к какому-либо вполне осознанному разумному компромиссу.

Или хотя бы выработать систему общих приоритетов, что так сказать для всех нас куда важнее, какая именно супердержава будет на высоте, а потому значиться окажется вправе сделать то-то и то-то или все-таки будут или не будут люди выходить на улицу в плотно прилегающих противогазах...

418
Пока совсем же не видно, чтобы мысль о грядущих бедах напрямую связанных с неспособностью природы как следует переварить весь этот наш ужасающий своим разнообразием мусор...
И совсем же не проникает в головы многоликой толпы, тот явственный факт, что скоро люди начнут, есть переработанные отходы, сначала их попробуют на вкус самые бедные, ну а затем оставшиеся в живых, если конечно дело не дойдет до людоедства...

Осознать всю насущность решения экологических проблем - это куда важнее, чем сверкая голым задом всегда стоять за престиж своей когда-то сколь же хлебосольной страны.
Осознать это первостепенная задача нашей с вами современности!
И если это произойдет, то уж того будет вполне так достаточно, чтобы экологов больше не ели без соли только за то, что они заблаговременно кричат о всеобщей погибели!

419
Лучше горькая правда, чем сладкая ложь и культура не (цивилизованное варварство) - это вполне так отлично понимает.
Но преображенная, и только лишь приподнятая над всей былой жизнью сытая дикость на все предупреждения буквально ноль внимания, ей-то вовсе не до того, она всецело занята своим сколь уж ее любимым занятием, а именно всенепременным поглощением «яств» новых технических благ.

А ведь давно стоило бы уже понять, что при усложнении процессов движущих обществом человечество должно привыкнуть к тому, что любая роковая случайность может причинить массу больших неприятностей и только же потому, что люди не умеют ставить свои амбиции на второе место, после общественной пользы.
Ну а кроме того отъевшее себе славную харю варварское пренебрежение к грозным явлениям природы тоже является вполне осознанной частью сознания современного цивилизованного человека.

420
И то вот действительно истинная правда, что те, кто руководят сегодняшней наукой, очень уж немалое рыло себе отъели, отдавая весь свой разум на откуп дельцам от желудка и дубины - современным ничтожным политикам.
А между тем как о том всерьез думается автору, давно уже следовало им осознать, тот непреложный, а впрочем, и самый обыденный факт, что этак бездумно и произвольно меняя весь окружающий нас мир, мы запросто сможем так ненароком «словно обезвреживающий вражескую мину минер попросту дернуть не за ту проволочку».

421
Автор этих строк никак не желает кого-либо напугать, что это, мол, и будет концом всего СЕГОДНЯШНЕГО человечества, но даже если погибнут только-то и всего какие-то «жалкие полмиллиарда», а остальные выживут, то, чего ж это тогда...?
Так совсем ничего само по себе незначащее количество индивидуумов и без того ведь уже по любому всегда этак смертных людей?

И сколь еще долго ученые будут гоняться за званиями, лаврами и всеми прочими атрибутами внешне успешной научной карьеры, когда же это благо людей выйдет у них на первое, наиболее главенствующее место?
Впрочем, чего ж это от них вообще ожидать, учитывая их буквально всеобщую склонность к чистым, возвышенным и сколь безмерно ярким эффектам?
Вот уж им куда поболее своего внимания уделить всем тем до чего немаловажным раздумьям о тех грязных и затаенных в самой глубине всеобщего подсознания мерзостях, что всецело подлежат их скорейшему искоренению для того чтоб действительно стало возможным говорить о новой, не той же, что была всегда прежде - многогрешной человеческой натуре.

422
А пока что на наш сегодняшний день вся внешняя сторона «заштукатуривается» у образованных людей до состояния абсолютной, сверхидеальной чистоты, и этому всегда уделялось самое пристальное внимание, как в художественной литературе, да так и в общественной, а надо б сказать и в самой обыденной, личной жизни.

Но главное это не спрятать проблему, чтоб уж далее ее стало совсем уже никому и не углядеть, а тем самым придать общественной жизни, куда большее изящество, а все-таки в том, чтобы лишить ее всех тех внутренних корней, коие всегда же затеряны в самых глубинах человеческого сердца.

423
Невидимое гораздо опаснее, видимого эту проклятую истину всегда может подтвердить любой армейский старшина.
А потому и является самой прямой необходимостью отчетливо подчеркнуть, что на большой войне со злом образованная прослойка человеческого общества, выбрала себе самую, что ни на есть страусиную тактику.

А человеку между тем – ему-то еще не раз за его непродолжительную жизнь будет суждено испытать боль во всех ее проявлениях, и сама по себе горечь разочарований и утрат ничуть не изменилась со времен каменного века.
Только вот убивать стали теперь словом и интригами, а не каменным топором.
Буквально-таки это и происходит в случае того же, что и в далеком прошлом, глубокого как бездонный колодец, критического осознания полнейшей того невозможности сосуществования двух диаметрально различных мнений на одном и том же плодотворном поле общественной или вот научной деятельности.
Причем люди стали жить значительно шире, а их душевная взаимосвязь нынче совсем уж не так чтобы взаимосвязана с квадратом расстояния между ними.

[maugli1972]

424
Однако взаимная ненависть, как и дружба на основе обоюдовыгодных контактов, вовсе не идут на пользу общественных отношений в истинно интеллектуальной среде.
Человеку, как данности, так ведь свойственны огромные «весьма слабо контролируемые всплески и всполохи самых неожиданных и неординарных чувств», и они лишь до какой-то не такой уж значительной степени являются частью его осознанной, до конца продуманной воли.

Тут, уж скорее, задействован старый как мир инстинкт самосохранения, а также скрытая в дебрях подсознания совершенно неосознанная интуиция, и это ж ее «рук дело» нашептывать нам из невероятных глубин сердца всем нашим неизменным порокам и до чего ярким истинным достоинствам.
И это лишь им дано обладать всеми теми во всем иными свойствами логики и морали, по отношению ко всем на свете проблематичным ситуациям, чем это есть у нашего обыденного внешнего сознания.

425
Нечто весьма похожее на свой ход мысли автору удалось отыскать у всем известного писателя Александра Куприна в его рассказе «Лунной ночью».
«- Я, видите ли, думаю, что человеку присущи две воли. Одна - сознательная. Этой волей я ежечасно, ежеминутно управляю своими действиями и постоянно сознаю в себе ее присутствие. Ну, одним словом, она есть то, что всякий привык понимать под именем воли. А другая воля - бессознательная; она в некоторых случаях распоряжается человеком совершенно без его ведома, иногда даже против его желания. Человек ее не понимает и не сознает в себе. Во сне на экзамене отвечает ваш товарищ. Но ведь товарища-то на самом деле нет, отвечаете вы же, и вы же удивляетесь тому, что говорите. Видите, какая двойственность? Даже теперь вот, в настоящую секунду: вы идете, переставляете ноги, махаете руками. Но ведь вы о ваших руках и ногах даже и думать позабыли, потому что заняты разговором. Кто же ими двигает, если не эта вторая, бессознательная воля?»

Ну а кроме грубых инстинктов эта бессознательная воля еще и проблеск истинных устремлений всей глубины души и подчас это именно она и толкает людей на самые безумные и нелогичные поступки.
Виной тому (а иногда и благом) являются те некультивированные в некий цивилизованный облик, затаенные где-то в самой глубине человеческой натуры тайные корни, что были лишь припорошены внешней моралью, но не видоизменены в своей первоначальной сути уж слишком-то нежным ко всему грубому и грязному соприкосновением.

426
В какой-то момент существования в человеке может проглянуть стремление к чему-то новому и доселе для него неведомому, тому самому о наличии стремления к которому, он в себе собственно и не подозревал, а потому и окажется ему нисколько же не ясно, как именно с этим на деле бороться.
Вот так и бывает в некоторых случаях изнасилований или убийств, но ведь и не только…

Речь идет о зове неких древних инстинктов, а они могут быть до чего глупыми и противоречащими простой житейской логике, однако при этом, они способны подавить и заполнить собой все сознание человека.

427
Но разве нельзя как-то заранее узреть, все то, что будет медленно накапливаться в чьей-то душе, и, в конце концов, обязательно же отравит сознание человека всевозможными догмами, как и засильем мух в его стакане с повседневной суетой.
Современный человек очень уж часто питается впечатлениями замкнутого пространства...
И именно из-за этого болота он и черпает все свое прекраснодушное убеждение в вечной благости сегодняшнего лучшего, чем ранее быта.

428
В начале прошлого века, очень уж многим так показалось, что любые перемены будут чем-то действительно лучшим, чем оно есть сегодня в этом так сказать плохо освященном солнцем ярких истин сумрачном мире житейских невзгод и общечеловеческих неурядиц столь уж свойственных каждому из божьих полуразумных созданий мира сего.
И это совсем не сегодня так вдруг стало казаться, что технический прогресс велик и благостен и нас впереди его посредством, ожидают одни только радости и еще большее счастье.

Эти воззрения берут свое истинное начало (и самым естественным путем) от отрицания мира, как данности на все прошлые и последующие времена, а также весьма явственного желания его всенепременного преукрашения в неком новом облике лишенном всего того, что им некогда беспредельно владело и всегда так им правило на свой собственный лад.

429
Насаждение подобного рода иллюзий кое-кому льет «липовый мед на душу», растравляя тем жажду осуществления великой глупости сколь уж весьма величественных планов.
Причем таких, что вовсе не осуществимы в реальности без долгого и трудного пути вверх, со всем скарбом пережитого где-то там внизу…

При этом надо б еще учесть важность того, чтоб уж силой-то не отчего собственно не избавляться… уж без того чтоб оно оказалось совсем этак позабытым, оставленным где-то далеко позади в былом и навсегда так ушедшем.
Это касается как психологического портрета современного человека, да так и технического переоснащения, как фактора формирующего иную, чем ранее действительность, буквально в одном и том же ключе.
Что одно, что другое может оказаться в итоге смертельным ядом для культуры и человечности вот только диктаторов клонирующих полуживых киборгов - этой земле еще не хватало!

430
И сама по себе жизненная позиция каждого из нас зачастую сильнее всего зависит только-то оттого, что именно говорит ему сердце, однако у киборга оно может запросто быть заменено пламенным мотором.

Но ведь и без того людей довольно легко во всем же зомбировать!
Для того только и надо не более чем как можно чаще прочищать им мозги с самых младых ногтей.
Поскольку всякий человек всецело примет внутри своей души любые принципы существования, если только они будут ему втиснуты в мозг его же ближайшими родственниками.
А особо рьяных искренних фанатиков, не так уж и редко отличает на всех одна общая черта, всем им изначально претило, все то, что затем стало плотью и кровью их «святых убеждений».

431
Конечно, внушить нечто противное и совершенно неудобоваримое для данной личности не так уж и просто, зато если чего-то из этого вышло, поскольку кто-то к этому подойдет со всей душевной серьезностью, начиная с самой ранней стадии формирования личности, то тогда мелкой или большой беды уж никак ее совсем же не миновать.

И именно тогда из-за возникшего глубокого внутреннего противоречия люди, претерпевшие в самом начале своего жизненного пути полнейшее отторжение всех тех сущим насилием втиснутых в них воззрений, в конце-то концов, это же именно они те, кто затем возвысят впитанные с материнским молоком догмы до самых высоких небес, и впредь окажутся готовы во их великое благо на самые что ни на есть безумные вещи.

432
Очень ведь даже понятно, что когда-нибудь обществу для полноценного формирования сознания всех своих членов еще потребуется самое углубленное проникновение даже не в детскую, а уж куда вернее в младенческую психику.
Разница между тем как это осуществляется сегодня, и как это будет производиться отнюдь не в ближайшие от нас десятилетия, заключена, в том, что метод переоформления личности в свете высших истин пока еще во многом убог и празден в его главной практической сути.
Так что упаси Бог от прекрасных идеалов, не имеющих ровно никакого отношения ко всем повседневно окружающим нас свойствам сколь уж всевозможно переменчивой реальности.

433
И главное на данный момент прекраснодушному идеалисту будет, куда только легче (при весьма сопутствующих к тому обстоятельствах) стать в ряды ИРА или одной из прочих организаций подобного толка, чем нести этому миру свет и ласковое тепло.
Причем даже на мелких порогах жизненных неурядиц такие люди куда чаще оставляют за собой кровавые следы, чем те, у кого никогда не было этаких небылиц, засевших в самой глубине чьего-либо сколь весьма прекраснодушного душевного естества.

Автор абсолютно уверен в том, что куда большее уважение к детскому пусть еще и несозревшему сознанию могло всерьез помочь людям несколько чаще приходить к всевозможным компромиссам по множеству сколь щекотливых вопросов современной общественной жизни.
Однако на данный момент развития общества сознание человека зачастую запружено мутной тиной убеждений вколоченных в него еще в самом раннем детстве.
В результате чего все его отношение к словам собеседника зачастую заранее предопределено факторами буквально запредельно далекими, попросту не имеющими ровным счетом никакого существенного отношения к рассматриваемому или обсуждаемому предмету спора.
И интуиция здесь тоже почти, что совсем она ни при чем.

434
Как правило, как прямое, так и косвенное отношение к подобным всплескам эмоций, почти всецело предопределяющим всякое отношение к словам собеседника, имеют, прежде-то всего, происки и проблески глубоко засевшего внутри нашего естества дремучего эгоизма,
это же он толкает к таким практически предопределенным мнениям, суждениям и действиям.
Интуиция по большей части вещь рассудочная во всех тех случаях, когда наше подсознание, берет на себя функции мыслительного процесса.
Чувственное же отрицание слов участника какой-либо философской или полемической беседы, как и безоговорочное их принятие в каком-либо противоположном случае, основаны на его принадлежности к определенной группе людей и логикой здесь зачастую просто не пахнет, а наоборот попахивает порохом дешевого популизма, настоянного на тупом упрямстве и дикости.

435
Переделать все существующее общество, тем самым образом, дабы восторжествовало согласие и примирение, ни в чьей-либо власти, и доброй души акробаты задушевных баталий на этот счет, попросту верят в чудеса и слишком уж добрых волшебников.
Единственное, что было б возможно хоть как-то исправить в сложившихся на наш сегодняшний день непростых человеческих отношениях, так это разве что взять, да перестать разглядывать людей, чьи взгляды, в корне отличаются от ваших сквозь «узкие бойницы» своих раз и навсегда определившихся амбициозных убеждений.

436
Вполне так возможно, что вы на практике обладаете своим исключительно правым мнением по какой-либо существенно важной тематике…
А все-таки надо бы дать кому-то хоть сколько-то продолжительно высказать свой собственный взгляд на вещи, и не встретить при этом бешеного натиска лобовой атаки ваших «совершенно осатаневших от всей их непримиримой правоты» амбиций.
Автор совсем не имеет в виду нечего большее, чем простое внимание к своему вполне так может и не самому же желанному собеседнику.
Однако люди - весьма часто такое бывает, напрочь отказываются воспринимать чужую линию рассуждений, если она в корне отличается от их собственных взглядов и выводов по какой-либо данной насущной проблеме.

437
Есть еще одна ошибка довольно нередко свойственная сегодняшним интеллигентам, они могут, обходясь без каких-либо существенных комментариев, предоставить человеку право пустить свою речь совершенно на самотек.
При этом нередко кто-то может растеряться, не имея и понятия, а какова собственно реакция собеседника на столь обильно исходящий из него поток информации, который мчась стремглав, выносится из его сознания, будучи там, в самом стоячем виде закреплена и настояна за много, много часов, дней, а то и лет одиночества.
А уж в особенности это так по телефону.
Так что умение умеренным «фырканьем» дать ясно понять, что какая-то тема, навязанная вам, вызывает в вас одно только раздражение, может разве что вполне однозначно здорово помочь, избежать ненужных трений, горьких обсуждений и рассуждений у кого-то далеко за спиной.
Хотя вполне возможно было бы сделать это как-то и не столь уж издалека!
Не только добро, но и любовь к человеку тоже должна иметь свои сжатые кулаки, а про такую вещь как умение высказать свое неприятие чьим-либо поведением автор вообще ничего не хотел бы сказать.
Просто потому, что, это, по его мнению, совершенно излишне!

438
Причем не надо думать, что кто-то и сам все этак заранее знает, поскольку любые знания абстрактного рода должны быть в нас заложены, а сами по себе они никак уж вдруг себя они не проявят и не обнаружат, сколько не ковыряй в человеке его внешний, поверхностный слой.
Тождества чувств и равенство разумов есть искусственно созданная оболочка для куда более легкого восприятия между людьми одного и того же толка.

В области сочетания более чем различных по самой своей природе и качествам интеллектов попытка быстро прийти к данному тождеству может послужить одной-то помехой для всякого понимания как такового всей непростой иногда сложившейся за долгие и долгие годы, совершенно необыденной житейской ситуации.
Потому что, то, что в обычном случае послужило бы единению душ под флагом общих интересов, при таком непростом положении вещей, приведет к одним двум монологам, когда никто не сможет получить должного отклика на все свои важные вопросы, а ответы будет интерпретировать как полнейший уход от заданной темы.

439
Дело тут еще в том, что почти во всех ситуациях, общение между людьми, не является равноправным двусторонним потоком обмена информацией, эмоциями и соображениями по каким-либо важным вопросам.
Неравенство проистекает из великого множества самых различных причин.
Перечисление их никакого смысла, в сущности, не имеет. Одно ясно демократия – это явно же структура навязанная обществу откуда-то извне, поскольку оно в своей естественной форме еще довольно-таки весьма тоталитарно.
И если в самых малых формах своих оно особенно крепко в своем тоталитаризме, то и в больших общественных структурах демократии пока еще ищи свищи…

440
Человек, он вообще собственно нисколько не ограничен откуда-то изнутри рамками чужой свободы. Создать в нем какие-либо явные границы допустимого, по большому счету, возможно, только вот откуда-то извне, причем - это долгий и кропотливый труд.
А своей рабской психологией обычный обыватель обязан не своей природе, которая в своем обыденном естестве во многом так и не поднялась выше пещерной, а всему устройству современного общества, что в целом по своему бытовому цензу, а не по средствам управления во многом еще принадлежит к римскому рабовладельческому строю.
В наиболее развитых государствах он более всего подобен древнему Риму периода республики.
А все ж таки, сколько рабов (эмигрантов без прав на жительство) без всяких кавычек живет именно в этих внешне благополучных странах мира?

441
Но именно там процент людей перешагнувших выше взаимоотношений с собеседником на условиях, строгого соблюдения всех имеющихся в наличии рангов, как раз вот максимально велик.

В большинстве же своем даже развитые люди все еще во многом мыслят одними логическими формами, сложившимися во вполне устоявшиеся догмы еще во времена небезызвестных египетских фараонов и их коллег из других стран древнего мира.
Самоуверенные жрецы великих знаний обо всем, что, нас, так или иначе, окружает, никак вот не понимают всю косность и схематичность своих недалеких представлений обо всей видимой нам (как и нащупанной приборами) вселенной.
Причем большую часть устарелых воззрений об этом мире несут в себе как раз таки представители точного и естественного направления в науке.

442
Дело тут вовсе не в том, что эти ученые мужи хоть в чем-то с моральной точки зрения хуже гуманитариев, просто психологические установки власть имущих им всегда про то ясно так говорили, что от этих направлений исследований гораздо больше проку, чем от каких-либо других тенденций всей научной деятельности в целом.

Они же не только бюджет получают, но и его по мере сил пополняют, а это как говорят в Одессе «две большие разницы».
Это, как и понятно создает куда более крепкую связь с государственными структурами, а как следствие куда более обывательский взгляд на саму жизнь, как и на все будущее человечества.
Только вот в связи со стремительным, как вихрь техническим прогрессом в этом будущем могут оказаться вовсе не «биороботы Вертеры» пишущие гусиными перьями, а барханы огромной пустыни с выродившимися остатками человечества, как это было в фильме «Через тернии к звездам».

443
В это крайне трудно поверить, поскольку психология рядового человека содержит в себе огромный щит от всего окружающего нас мира.
Это, прежде всего, неприятие всего того, что не доставляет нам чувственного или же физического удовольствия и не предстает незамедлительной угрозой всему нашему последующему существованию.

Однако обывателей нельзя обвинить в мещанском подходе к жизни.
Ученые, стараясь добиться ими желаемого, ведут себя несколько более агрессивно озверелых мещан и это простой и вполне естественный факт.
Их интересы несколько более широки, что, никак не повлияет на их вполне существенные потребительские претензии к жизни.
Человек не изменяется от количества вызубренных им знаний или же наспех прочитанных книг (дело тут только в существенном повышении качества осознанного восприятия) без того, чтоб ему действительно захотелось изменить все свои жизненные приоритеты.

444
Близкие люди как-то способны повлиять на человека, а в особенности в его детские годы.
И все же главное решение принимать или не принимать пришедшие откуда-то извне истины и принципы думающий человек сделает сам.
И никто не будет способен навязать ему этого.
Максимум он скорчит мину предельного внимания и выразит свое полнейшее внешнее согласие, оставаясь, однако преданным своему прежнему (единственно для него верному) мнению.

И сами выводы о том, что кто-то уж этак обязательно выше, чище и достойнее только вот оттого, что у него, видите ли, имелась возможность приобрести гораздо более высокие моральные устои, идеалы однозначно же смехотворны.
Рассматривая обывателя как свинью роющеюся в низменных помоях очень незатейливого быта, интеллектуалы напрочь отказываются увидеть самих-то себя самих в качестве упитанной хавроньи, роющейся в почти той же куче, только вот куски, себе выбирая сказочно повкуснее.

445
Истина глаголет о том, что все мы еще довольно-таки далеки от всех тех подчас начертанных одним же только воображением книжных идеалов.
А философы делятся на тех кто, как богиня Цирцея превращают людей в свиней и тех, кто делают из них само совершенство выше всяких похвал.
А правда она находится где-то совсем уж посередине и ее не надо откапывать из неких глубин подсознания, гоняясь за своим собственным коротким хвостиком.
Достаточно будет просто проанализировать поведение среднего человека, обдумать его с точки зрения марали и вот уже можно прийти к вполне естественным, а главное, что, без сомнения верным выводам.
И с человеком на наш сегодняшний день, есть только одна довольно серьезная проблема, он буквально до самой последней крайности беспечен и это напрямую связано с вящей инерцией его неповоротливого мышления.

446
Люди научились изменять окружающий их мир гораздо быстрее, чем хоть как-то преуспели в том, чтобы приобрести привычку задумываться о неизбежных последствиях внесенных ими поправок в зримо видимое ими мироздание.
А разум, то должен был давно уже им этак вот подсказать, что смертельная угроза исходит не только от каких-то гипотетических ядерных войн, но и от полнейшего пренебрежения ко всей окружающей нас природе, беспечно продолжающегося уже в течение нескольких поколений.

447
Смерть одного человека - это простая неизбежность рано или поздно касающееся всех нас, однако вымирание человека как вида живых существ выглядит совершенно иначе.
А потому верой и правдой служить интересам сегодняшнего дня вполне так может собою обозначать отнять у человечества его послезавтрашний день, во всяком случае, в его естественном и всем нам знакомом виде.

448
Умным людям, им может когда-нибудь этак еще надоест валять дурака по скользкому полу, играя мускулами своих неуемных амбиций....
Однако случиться это явно не скоро.
И весь вопрос, он в том, а не случится ли это уж слишком-то поздно, учитывая всю крайнюю степень непродуманных действий по отношению к матери всего сущего природе.
Окружающая нас среда становится все более и более агрессивной!
Пока это происходит, где-то там, в заоблачной дали в чужих и чуждых нам Америках – все это может вызвать одно лишь весьма умеренное любопытство.
Но что будет, если по всей Европе каждый год начнет бродить ураган «призрак коммунизма» уносящий тысячи и тысячи жизней в каждом большом населенном пункте встретившимся ему на пути?
Название его можно таковым раз навсегда и оставить.
Да вот еще что, горящие вокруг Москвы торфяники, в конце-то концов, может и принудят власти всем жителям столицы выдать по противогазу на летний пожароопасный период.

449
А все потому, что человечество уж слишком-то любит смаковать плоды технического прогресса, нежно и задушевно лелея все новое при этом, стараясь заполучить от него весь его смак, не прилагая при этом ни малейших усилий к усовершенствованию защиты окружающей среды от нашего к ней пренебрежения и неуемного варварства.
Ой, как мы еще добалуемся, и болота доосушаем и мирный атом себе на службу поставим, аж жить всем совсем не захочется или уж вот никак вот не сможется.

450
Ну а кроме всего остального прочего нельзя забывать и про то, что люди с пещерным мышлением точно также осознают все эти наши новые ранее совершенно невероятные возможности.
В своей подлинно звериной сущности, они ничем-то серьезным от обычных обывателей, нисколько не отличаются.
Просто их мозг заполнен до краев святой верой в свою значимость и фанатической преданностью священному долгу.
И вот всем на свете новым еще вполне так сможет воспользоваться кто-нибудь такой уж до боли знакомый и старый.

451
Вот, к наилучшему историческому примеру того самого человека, который изобрел автогенный сварочный аппарат, в патентном бюро его обозвали, чуть ли не безмозглым тупицей, но зато через несколько дней бандиты, прослышавшие об этом новом изобретении, при его помощи вскрыли сейф в банке.
Автор и в мыслях своих не имел хоть как-то осмеливаться выступать против всеобъемлющего технического прогресса.
Просто он искренне в том убежден, что вполне бы стоило, о том уж сейчас призадуматься, а во что все творимое нами для нас еще когда-нибудь выльется…
Да и как еще нам уж затем вот откликнется со стороны злых сил внутри самого человечества, а тем паче поделом же аукнуться и воздаться со стороны суровой матушки природы.