Литература и журналистика

Двенадцать стульев


Оставив как-то возле дома свою машину, был мотив,
Я на работу устремился, в метро конечно поспешив.
Найдя местечко возле входа, достал смартфон, его включил
И стал искать, что почитать бы, библиотеку подключил.

Ну вот, «12 стульев» славных, что Ильф с Петровым сочинил,
Пора бы вспомнить афоризмы, не важно кто их породил.
Начал читать под стук колёсный, забывши сразу обо всём,
Два слова вдруг меня сразили, всё отодвинув на потом.

Эффект взорвавшейся гранаты, я - ошарашен, я - сражён,
Стою как истукан у входа, держа не нужный мне смартфон.
Слова, те, в миг всё изменили, пропал вагон и стук колёс,
Нет пассажиров, нет и станций, как будто вихорь их унёс.

А в голове два этих слова, обозначающих число
И образ, с детства всем знакомый, по этой книге и кино.
Ну как же так, я вдруг ровесник тому смешному старику,
Ровесник Кисы, право дело, ни как я это не пойму.

Что, может быть и я такой же, как мне со стороны взглянуть?
И дремлет где-то авантюра, и Бендер может подмигнуть.
Вот, право слово, наважденье, что вдруг со мною не пойму.
Такой пассаж подходит, верно, лишь неокрепшему уму.

И разве я такой же дряблый и не дружу я с головой?
Да, что же я, совсем пропащий и обездолен я семьёй?
Вся жизнь промчалась пред глазами, что было иль могло бы быть.
Очнулся, сбросив наважденье, смотрю, пора ли выходить?

Свою я станцию проехал, проехал даже не одну
И на работу я приехал уже в десятом лишь часу.
Весь день насмарку, непрестанно мысль возвращалась лишь к нему
Такому, вроде бы простому, но необычному числу.

Но всё проходит, так и эту страницу я перелистнул,
О Кисе правда вспоминая, немножечко потом взгрустнул,
Ведь он всегда таким и будет, его уже не изменить,
А я, коль Бог того допустит, смогу быть старше и разумней быть