Литература и журналистика

Яков Есепкин

Тени Лувра

Растительность меняет ипостась,
И ряженые грубыми руками
Крестьянку украшают, веселясь,
Корой дубовой, листьями с цветами,

И девственница сельская к ручью
Бежит, к благоухающей поляне,
Чтоб песнь могли хвалебную свою
Пропеть живому дереву крестьяне.

Безмолвствуя, на нивах и в садах
Обильный урожай дарят благие
Царицы, отражаются в водах
С кострами рядом девушки нагие.

Всей млечностью сверкают бедра их
Сквозь дымную вечернюю завесу,
Русалки волокут к реке одних
Топить, а мертвых тащит нежить к лесу.

Среди мохнатых рож лесовиков
Взирает божество иль гений дуба
На козни козлоногих мужиков,
Стремящих в поселянок злые губы.

Уж головы, как стонущий цветник,
В крови сухой садовника затылок,
К устам блажным, смеясь, сатир приник
Ртом горьким и похожим на обмылок.

Поверить чувство логикой конца
Нельзя, столь космополис этот узок,
Что кладезь бездны лавром близ лица
Возрос, чуть холодя угольник блузок.

Пугаясь, закрывая темный стыд,
Теперь и не приветствуя поблажки,
Красавицы смущают аонид,
Расплющив белорозовые ляжки.

В овине плодовитым будет скот,
И радовать начнет цветенье риса,
Блеск Троицы венчание влечет
И яблоко горит в руке Париса.

Гори, гори божественным огнем,
Земные освещай юдоли, блага
Сиянность эта праздничная, в нем
Таится наркотическая влага

Сандаловых деревьев, Елион
Дает огоню мускус и граната
Подземный аромат, и Аквилон
Сверкает где-то рядом, аромата

Нежнее и желанней вспомнить я
Теперь не стану браться, неги дивной
Забыть нельзя, колодная змея
Иль змей, невинной Еве и наивной

Свой искус предлагающий, они
Лишь жалкого плодовия вбирали
Гнилостную отраву кожей, мни
Себя хоть искусителем, едва ли

Возможно у Гекаты испросить
Нектарное томленье, вина, хлебы
Уже евхористические, пить
Нектар облагороженный из Гебы

Небесных кубков, яствия вкушать,
Преломленные тенями святыми,
Нет, это создается, чтоб решать
Могли певцы с царями золотыми

Вопросы и задачи, для мессий
Оставленные мертвыми богами,
Подвластные не времени, витий
И книжных фарисеев берегами,

Безбрежностью пугавшие, одне
Астарты исчислители иль школы
Какой-то авестийской жрицы, в сне
Пророческом великие глаголы,

Согласные и с кодом, и с ценой
Знамения таинственного, знанья
Частичного, увидеть могут, зной
Теперь лиет Зефир, упоминанья

О силах темных я б не допустил
В ином контексте, зноя благодатность
Навеяла сие, а Бог простил
Такую очевидную невнятность

Урочного письма, вино горит
Сейчас в любом офорте, в червной фреске,
Господь с учениками говорит,
Я слышу речь Его, на арабеске

Мистической является письма
Лазурного таинство, но шифровый
Еще неясен смысл, а сурема
Кровавая точится, паки новый

Теснят финифтью ангелы завет,
Серебряною патиной обрезы
Порфирные уравнивают, свет
Лиется Богоданный, паки тезы

Сознанье внять младое не спешит,
Окармленные кровию, но вера
Взрастает и привносится, вершит
Судьбу Христос-мессия, наша эра

Берет начало, ангелы блюдут
Дарованные альфы и омеги,
Апостолы на вечере восждут
Червленого вина и Слова неги,

И вот убойной кровию вино
Становится, а кровь опять лиется
В сосуд подвальный, буде решено,
Так бысть сему, о серебре виется

И царствует пусть Слово, исполать
Предавшему и славившему, вечно
Зиждительство такое, не пылать
И агнцам без реченности, конечно

Служение любое, но Ему
Служить мертвым и нищим положенно,
Елику мало крови, мы письму
Своей добавим, всякое блаженно

Деянье и томленье во Христе,
Нет мертвых и живых, конец началу
Тождествен, а на пурпурном листе
Серебро наше руится, лекалу

Порфировому равенствует мгла,
Прелитая в тезаурисы, темы
Не ведаем и слава тяжела,
И Господи не скажет ныне, где мы,

Куда глядеть сейчас и на кого,
Ведет к благим ли зеленям дорога,
Спасет живых ли это баловство,
Зачтется ль откровение, у Бога

Престольниц будем истинно стоять,
Молчанье дорогого наше стоит,
И в мире мы не тщились вопиять,
И там реченье пусть не беспокоит

Спасителя и Сына, велики
Хождения, скупа вершинность цели
Миражной, аще косные жалки,
Так мы сие, но прочие ужели

Честно возвысить ложию хотят
Себя, а руки алчные скрывают,
Вина ли им и хлебов, освятят
Другие кровь четверга, пировают

Другие пусть над хлебом и вином,
Еще я помню праздников томленье
Освеченных, каким волшебным сном
Забыться, чтоб обрящить устремленье

К звездам и небам, истинно молчать,
Не речь опять с бесовскими шутами,
Безмолвствовать, как в церковях кричать
Начнут иродных толпы, и перстами

Ссеребренными только на крови
Зиждить хотя и суетные ямбы,
А мало станет Господу любви,
Креста и терний, кровью дифирамбы

Пустые с Ледой вместе отчеркнуть,
Летицией иль Цинтией, невестой
Названной и успенной, окунуть
В бессмертность и финифти за Авестой

Навеки прежелтевшее перо,
Свести багрицей тусклые виньеты
Нисану бросить горнее тавро,
Венчать ему надежней мраком светы,

Чем нам дразнить рождественских гусей
И выспренности тщиться прекословить,
Довольно требы этой, не для сей
Живой и мертвой ратницы лиловить

Разорные муары, а вино,
Дадим еще уроки фарисейству
И скаредности, втуне снесено
В погреб опять и присно, святодейству

Обучены мы небом, геть, чермы,
Коль праздники еще для вас не скрыты,
Нести сюда начинье, от чумы
Беречься чурной будем, лазуриты

Пускай себе мелованно горят,
Звучания и эхо умножают,
Нас ангелы одесные узрят,
Недаром Богоимные стяжают

И глорию, и лавры, волшебства
Законы им астрийские знакомы,
Облечь языки мертвые, слова
Никчемные в порфировые громы

И молнии, в тезаурисный чад
Кадящийся они еще сумеют,
Напудрить их слегка и на парад
Небесный ли, гранатовый, сколь млеют

От выспренних созвучий бредники
Аидовские, полные проказы
И жабьих изумрудов, ввесть полки
Ямбические, пурпурные стразы

Прелив на колонтитулы, гуашь
С финифтью вычурною верх линеек
Огранных снарядив, таким не дашь
Забыться меж пульсирующих змеек

Летейских, во сребристых неводах,
Свечном ли обрамлении карминном,
С бессмертием бумага не в ладах,
Но есть иные области, о винном

Церковном аромате будем тлесть
Еще мы неоднажды, вспоминанья
Нас пленные не бросят, паки есть
Визитницы иные, где признанья

Теперь и вечно ждут невесты, лад
Оне внимают стройный и высокий,
Алкают не сиреневых рулад,
А песней наших траурных, стоокий

Хромовник не страшит их, не ему
Царевен обучать и мироволить,
Нас девы дожидаются, сему
Воспомниться, духовников неволить

Посмеет разве иродный плакун,
Черемная окарина, гарпия
Тартарская, за праздничный канун
Содвинем кубки разом, Еремия,

Дионис и сиречный Златоуст,
Нам некому сейчас зело перечить,
Сад Капреи отцвел, Елеон пуст,
Архангелы молчат, блажным ли речить,

Когда налились кровью словари,
Немеют посвященные, о чаде
Нечистые слагают попурри
Юродствующих, это ль в дивном саде

Останется для праздничных теней,
Мы Ирода еще представим деткам
Успенным и сукровицу сеней
Затеплим винной аурой, серветкам

Кровавым доверяйте, други, то
Серебро, с воском литое по смерти
Из белых наших амфор, их никто
Не выбиет, ни бражники, ни черти.