)) Апрель, 2011]Большие, выразительные глаза, янтарные, с темно-каштановым отливом волосы до поясницы и точеная фигурка – Карина была девушкой красивой. И не только красивой - очаровательной, милой и, на свою беду, очень доверчивой. Пушистые ресницы удивленно смотрели на вас и, с большим любопытством, разглядывали словно изнутри. Она любила музыку, пение, умные книжки, с удовольствием, с большим волнением изучала мир вокруг, упоительно наслаждаясь солнечным светом, улыбками прохожих, божьей коровкой на цветке или просто звуками, которые наполняли этот окружающий мир как вода бескрайний океан.
Однажды она влюбилась. Влюбилась невпопад. Объект, хоть и смазливый с лица и не без доли какого-то слащавого шарма, был индивид ограниченный, заполненный предрассудками, стереотипами низменного бытия и близорукими, заезженными взглядами на все, что было вокруг. Однако, при всем при этом, он не был лишен некой доли романтизма, что, скорее всего, и привлекло нашу неискушенную героиню. Он улыбался, касаясь пальцами ее загорелых щечек, и вальяжно говорил о том, как это здорово нежится под солнечными лучами прохладным июньским летом на свежевыстриженном газоне в живописном, затененном вековыми дубами парке у старинного замка где-нибудь в уютной европейской стране или про то, как мало денег он потратил, когда ездил навещать друга, который, будучи в курсе его скаредности, судя по всему, оплачивал все его счета, пока тот жил в его жилище. Его умиляла ее доверчивость, открытость и искренность, с которой она так весело щебетала, рассказывая про свои «приключения» в университете и смешные истории про подружек и их ухажеров, внимательно слушала его не очень-то интересные истории про его житье-бытье. Обычно ему подались только провинциальные простушки с размазанными формами и глуповатым выражением лица или кто-то более любопытный, но последних надолго никогда не хватало. В этот раз он решил не упускать свой шанс и, познакомившись с молоденькой интеллигенткой Кариной, задумался всерьез. Ему показалось, что вот это милое, невинное восемнадцатилетнее существо, воспитанное в строгости и скромности, еще не успевшее познать всю свою прелесть, сможет стать для него, на вид успешного и завидного сотрудника респектабельной организации, а на самом деле всего лишь младшего помощника своего босса, который к тому же был на несколько лет моложе его самого, кроткой спутницей по жизни и покорной матерью его потомства. Приглядевшись повнимательней к ней на первом свидании, и, отметив про себя все достоинства ее внешности, с особым смаком причмокнув, когда его шарящий взгляд наткнулся на округлую, упругую попку юной девицы, он решил, что дело стоит свеч, и стал медленно и методично к ней «подкатывать».
Ни щедростью, ни большим умом он не отличался, заговаривая с ней лишь на банальные темы, он чаще всего просто лениво слушал ее, в то время как Карина, от природы чуткая и эмоциональная, старалась заполнить вакуум общения и, желая развлечь собеседника, зачастую говорила сама, пересказывая анекдоты из своей жизни, а также делясь своими впечатлениями о них. Прогулявшись с ней по парку всего пару раз, он не долго думая, и, не сдержавшись при виде нежных форм юного создания, стал нагло лапать девушку, задирая кружевные края легкой летней юбки и усадив ее к себе на колени. Поначалу застигнутая врасплох, но решив не противиться чувству, расцветавшему у нее в сердце, она мягко поддалась ему, всецело увлекаясь наслаждением, неожиданно охватившим ее с ног до головы и доселе никогда не испытанным. Нежно обняв его, она стала страстно целоваться и почувствовала, что желание в ней растет и уже не подвластно контролю… Однако, он остановился. С упреком посмотрев на нее, он сказал:
- Ты же говорила, что я у тебя первый?
- Это так и есть… - изумилась она. – А что? Я не понимаю…
Он посмотрел на нее с недоверием. «Что-то для девственницы ты уж больно смело целуешься», нахмурившись, подумал он. И, внимательно вглядевшись в лицо красавицы, он вновь ощутил пленительный аромат ее тела, не удержался и все же обнял ее и прижал к себе. «Может, мне показалось?» спрашивал себя он, в сомнении, которое зародившись, уже не покидало его, постепенно перерастая в непоколебимую уверенность.
Так прошло несколько встреч. Чувство в ее сердце разгоралось все жарче. Страсть, дикая животная страсть и неуемное желание, проснувшееся в ней впервые никак не давали ей покоя, заставляя стремится в его крепкие объятия опять и опять. Глупышка была слишком наивна и неопытна, чтобы различить прилив гормонов и комбинацию физиологических процессов от истинного душевного порыва, так странно именуемым всеобъемлющим словом «любовь». Приняв свое физическое желание за нечто эфемерное и высокопарное, она все чаще набирала его номер и с трепетом ждала свиданий, которые становились все реже и реже. Находя разные отговорки и ссылаясь на занятость, он стал избегать ее, решив для себя окончательно, что девушка попросту «испорченная», а значит, не достойна такого счастья, как быть успешной кандидаткой на вакансию, под названием «его невеста». А однажды он перестал отвечать…
***
“Она всего лишь такая как все... А я-то думал…», досадовал он, с сожалением смотря на имя, в сотый раз высвечивавшееся на мониторе его телефона. «Вроде такая милая, скромная, а оказывается просто лживая потаскушка, которая наверняка не раз побывала в мужских объятиях. Разве может быть приличная девушка такой открытой, смелой и …страстной? Она должна была мне запретить себя трогать, а не тянутся ко мне всем нутром так еще ждать продолжения! Фи! Прости-прощай, куколка, но ты недостойна быть чьей-то женой!» рассудил он, одновременно нажимая на кнопки на экране и ставя имя, еще совсем недавно такое близкое и дорогое, в список запрещенных номеров.
Карина долго держала трубку. «Что же случилось? Почему не берет?» гадала она. «Может, я его чем-то обидела?» Задумавшись, девушка решила написать вопросительную смску. «… Пожалуйста, перезвони мне, когда сможешь», добавила она в конце. Решив, что стоит теперь оставить его в покое, и, заставив себя успокоится хотя бы на время, она решила отвлечься от мучавших ее тяжелых мыслей и ушла помогать матери по хозяйству. Однако время бежало, а от него все не было ответа. Жуткое, гложущее предчувствие не отпускало ее и разрасталось все больше и больше, не давая бедняжке, итак уже сходившей с ума оттого, что она уже знала почти наверняка, что ее бросили, не пожелав при этом даже объясниться. Она стояла в просторной прихожей и, вслушиваясь в пустые, звенящие гудки в трубке, которые полосовали ее слух как розги и издавали какой-то гулкий, удручающий, опустошающий отзвук где-то в глубине мозга, не замечала, что слезы ручьем текут из глаз. День проходил, наступал другой, а она все набирала номер уже с каким-то душераздирающим отчаяньем, отказываясь верить в то, что уже стало фактом. А слезы все текли и текли и она уже была не в силах с ними справиться. Слезинки, как непрошенные гости, сами набегали в заплаканные, опухшие глазки, которые еще всего несколько дней назад светились от счастья, и беспардонно, словно стараясь обогнать друг друга, катились в низ по бархатистой коже, как горные ручьи по весне. Окончательно забывшись в своем горе, Карина как-то абсолютно случайно взглянула в зеркало и увиденное ее ужаснуло. Девушка жутко похудела и как-то почернела из-за обширных, иссиня серых кругов под глазами, которые, в свою очередь, напомнили ей самой раковину устрицы-жемчужницы – до того тяжелыми и плотными стали ее веки. Ей казалось, она стала похожа на типичную представительницу дальневосточной нации, женщины которой густо подводят глаза карандашом, чтобы хоть как-то эти предельно узкие глаза обозначить. Как бы комично это не смотрелось, девушка только горько усмехнулась, потому что в отличии от традиционных обладательниц подобных глаз, ее очи попросту отекли и теперь болели.
«Надо что-то с собой делать! Так продолжаться не может, ведь меня люди не узнают! Как я на учебу пойду?!» думала она, на секунду опешив. К сожалению, на улице была зима и солнца почти не было, поэтому скрывать опухшее лицо за стеклами темных очков было бы не рационально. «Но это нельзя оставлять в таком виде… Господи, ведь что подумают люди? Не хватало еще бестактных вопросов и докучливых «доброжелателей», которые будут только лезть в душу и бередить мою рану…». Она решила взять себя в руки. Острая ноющая боль где-то в груди еще очень долго не отпускала ее и как будто кровила, как кинжал, застрявший в сердце. Очень часто она ловила себя на том, что опять плачет, совершенно забыв, что она не одна, а например, в общественном транспорте или на лекции в университете, чувствуя себя опустошенной и каким-то одичавшим, измученным животным, который взял да убежал от всех куда-то в дикую долину, чтобы страдать в одиночестве.
Она решила для себя, что никому не скажет о своей утрате, в особенности домашним, которые наверняка только поругали бы ее за глупость, а хуже всего, остро укорили бы за то, что «позволила» себе сблизится с каким-то посторонним мужчиной. Зная свою жесткую, безапелляционную мать, которая всегда была излишне строга к младшей дочери и критиковала ее за все то, от чего девушка сама же и страдала, Карина не только не надеялась услышать от нее слова поддержки и понимания ее горького первого опыта, но и боялась до жути рассердить родительницу тем, что решила «своевольничать» и встречалась с молодым человеком без ее разрешения. Не надеялась она услышать доброго слова и от своей старшей сестры Киры, честолюбивой, холодной и расчетливой девушки, нередко настраивавшей мать против Карины, которая, ей на зависть, пользовалась неизменным успехом у молодых людей, зачастую не оставляя Кире, почти ее ровеснице, никаких шансов.
Время бежало, а Карина все еще думала о нем. Но теперь ее не отпускала только одна мысль – она хотела объясниться. Объяснить этому дураку – а именно таким она теперь его видела, что он попросту превратно истолковал ее поведение, скорее всего в силу своего узколобого видения. Не умея притворятся и жеманничать Карина элементарно поверила, что он в нее влюбился и самым естественным образом потянулся к ней чтобы стать ближе и физически, и духовно. Теперь она понимала, что с его стороны это был просто тест, апробация качества или своеобразный троянский конь, на которого, он ожидал, она, «как и всякая другая приличная девушка», среагирует совершенно иначе, наигранно всплеснув руками, сделав возмущенное лицо и пожурив его, «нахала», за «шалость». «Господи, ну не умею я! Не умею я юлить и делать вид, что мне нравится или наоборот, не нравится, когда как чувствую я совершенно обратное! Ну, неужто он, старший и более опытный, зная, что он у меня первый, не смог всего-то во мне этой неподдельности увидеть?!» сокрушенно думала она, все более понимая, что ее ненаглядный оказался просто глуповат. «Надо же, а оказывается человек может и не догадываться о твоей мотивации в поступках и истолковывать ее в мере и широте своего собственного внутреннего мира… Эх, грустно конечно, что все так глупо получилось…», вздохнула она, ловя в себе досадное ощущение оплеванности, непонятости, появившиеся в где-то в глубине души. «Но все же – это прекрасно, что сама судьба меня от него отвратила, пускай и таким не очень грациозным и незавидным для меня способом. Ведь, я, наивная, если бы все продолжилось гладко, уже окончательно влюбилась бы в человека, с которым у меня так мало общего и сама бы от этого страдала, возможно, гораздо больше, чем сейчас… Уф, слава богу», вздохнула она, улыбнувшись сама себе и вычеркнула его из мыслей, смутно и где-то очень глубоко подозревая, что все же, этот человек еще когда-нибудь появится в ее жизни, чтобы поставить все точки над «i».
Прошло немало лет, которые изменили судьбу нашей героини кардинально. Она все еще помнила свой яркий, очень неудачный первый опыт, который она как-то с большой иронией и между делом рассказала близким подругам. «Меня просто неправильно поняли, представляете?» смеялась она. Все же, не смотря на игристый как шампанское смех, слушатель наблюдательный мог бы заметить, что при этом глаза ее как-то печалились, а взгляд говорил о каком-то неприятном чувстве обиды и несправедливой оценки. Махнув рукой и переключившись на другое, Карина весело затараторила о своих похождениях во время недавней поездки за городом.
Несколько дней спустя, как-то поутру она по привычке открыла «Одноклассники» и с большим удивлением обнаружила приглашение «дружить» от человека, который когда-то очень давно причинил ей немало душевной боли. Это был он. В совершенно непринужденной форме, словно обнаружив славную, добрую старую знакомую он приветствовал ее и напрашивался в «друзья». Карина решила проигнорировать приглашение и нажала кнопку отказа. Однако через несколько дней приглашение повторилось. Карина незамедлительно отказала опять. Несмотря на это, сообщения, наполненные деланной непринужденностью и тщедушными смайликами, типа «нашел тебя и здесь!» или «от меня не убежать» стали сыпаться на нее как град с неба и уже поступали со всех возможных сайтов, где только можно было найти ее профиль. «Да что он, дурак что ли? Разве мы можем теперь быть друзьями?!» недоумевала она, упорно отказывая в очередной раз. «С чего он взял, что я хочу с ним общаться?» задумалась она. Вскоре она узнала ответ. Смирившись с ее решением и отбросив надежду, он писал ей «последнее письмо», где в нескольких коротких строках попытался объяснить свое поведение: «Я слышал, что ты обрела семью и счастлива где-то далеко. Я тебя не понял и обидел.Прости меня. Давай хотя бы будем друзьями…»
Карина удивилась. «Надо же, а у него оказывается есть сердце…и мозги. Ну, на этом и порешим!» поразмыслила она с заметным для себя облегчением. Собрав мысли, она быстро и решительно набросала письмо: «Я простила тебя очень давно - пускай это тебя не гложит. Только друзьями быть мы не можем, потому что я не хочу иметь с тобой что-либо общее. Прощай». Закончив, она как всегда перечитала свое сообщение несколько раз, чтобы убедиться, что это именно то, что она хотела сказать – прочувствовала каждое слово. Ответа не последовало. Она знала, что он уже никогда не появится в ее жизни. Это точка. Он покаялся и справедливость восстановлена, теперь она не будет чувствовать себя ущемленной. Все встало на свои места.
