Литература и журналистика

В данном произведении я постарался немного утрированно показать животную сущность человека и ее изначальную благость по типу и подобию... Постарался наделить роман филосовской нитью и эзотерикой. Жду критики.

Глава 1.
Прелюдия
День выдался обычным, позавтракав, Максим вышел из дома, где по привычному люди торопились по своим делам. Солнце ласково грело открытые участки кожи, а весенний ветерок обдувал лицо, напоминая своей прохладой о вот- вот закончившейся зиме. Люди спешили кто куда, по лицу одной можно было догадаться, что она, держа руку своей трехлетней дочери, больше всего думала о ссоре с мужем, который, скорее всего уже давно ее не любил и жил уже другой жизнью. Но она, помня о ребенке, о том, как ей нужно воспитание отца, все равно была с ним. И наслаждалась лишь тем, что у нее есть ее надежда, ее сокровище - ее ребенок, которого она так хочет воспитать и вырастить. Мимо прошел еще один человек - в галстуке и пиджаке, его черные кожаные туфли были тщательно начищены и блестели от воска. Он, скорее всего, занимал высокий пост, так как его взгляд смотрел на все извне, надменно и высокомерно. Скорее всего, он занимал еще не самый высокий пост, но всеми силами к нему стремился, так же как и его волосы, зачесанные в бобрик и слегка смазанные гелием, стремились только вверх. Про таких людей Максим думал, что они не замечают ни солнца, ни распускающихся почек на деревьях, а видят только нестыковку в балансовом отчете дебета и кредета, а питаются только собственной алчностью и жаждой власти. Хотя в каждом промежутке жизни у человека свои представления о счастье и свои стремления. Может быть, уже в ближайшем будущем этот человек вдруг отвлечется от векселей и облигаций и посмотрит на своих родных, подумав – так вот то, что мне приносит счастье в жизни - видеть их, быть с ними. И будет горестно осознавать, что пока он был занят, его ребенок уже произнес свое первое слово – « деда» или встал на ноги.
Близилось здание метро, сверкающего былым могуществом социализма в создании любого архиважного объекта, на котором можно поставить свою символику и возгласить о значимости Ленина. Сейчас уже потускнело от осевшего на него смрада грузовых машин и активной жизни городского населения, все еще не приспособившегося к насыщенной жизни рыночной экономики.

Спускаясь по эскалатору, Максим, чувствовал дуновения различных чувств мимо проезжающих людей - заботы, радости, огорчения, мимолетной влюбленности, навеянных воспоминанием о ком- то. Самые яркие мысли, поддерживаемые сильными чувствами, ощущались сильнее всего и больше всего эти мысли были читаемы. Они разносились глухим выкриком по сознанию Максима, наполняя его мысли - мыслями кого-то еще.
Поезд метрополитена, равномерно постукивая по шпалам, мчался вперед. Гул, разносившийся вокруг, напоминал Максиму голоса душ, покончивших с собой на рельсах людей, одновременно зовущих живых услышать их. Если бы Максим больше ушел в себя, то наверняка бы услышал кого- то, как тогда, на станции «Баррикадная», когда Максим хотел просмотреть подозрительного ему человека, и, уйдя в свое подсознание, он услышал вопль женщины, яростный истошный. Даже в психиатрической больнице вряд ли врачи такой истерический крик слышали, наполненный одновременно унынием, одиночеством и жаждой просто исчезнуть отсюда. Максим даже тогда представил, через какое долгое ожидание этой «женщине» пришлось пройти. Томясь в жутко темных, сырых коридорах метро, покрытых вплоть паутиной и бегающими туда-сюда крысоподобными мохнатыми существами, чтоб спятить на столько, чтобы так непрестанно кричать, находя в этом хоть какое-то утешение и неутомимо ожидая, когда ее грех самоубийства и уход от проблем жизни простится ей. Она ушла от проблем. Их нет, как и ее, но в итоге мрачная утомительная «пустота» ожидания. Поэтому он крайне не хотел вновь уходить в это состояние и снова услышать, что-то подобное.
Поезд начал замедлять ход, и стук колес становился все менее интенсивный, показалась станция «Воробьевы горы». Станция находилась над «Москва-рекой» на мосту и была окружена, открывающими кругозор, стеклянными фрамугами. Вид наружу был действительно потрясающий: покрытый зелеными деревьями склон заповедника «Воробьевы горы»; широкая речка, образующая плавную дугу; огромный знаменитый «Олимпийский стадион»... Максиму напомнило это все про случай, произошедший с ним здесь:
Из главного управления он получил сообщение о том, что на этой станции в ближайшее время возможен теракт. Контрразведка чего не подтвердила, но некоторые из «слиперов», отслеживающих обстановку по городу, об этом заявили. Когда Максим приехал на эту станцию, по ней уже ходили усиленные наряды милиции и даже были заметны некоторые сотрудники в штатском, приехавшие на место быстрее. Они, делая вид обычной беседы между собой, в какие- то моменты пристально вглядывались через плечо собеседника в проходивших мимо людей. Максим сделал вид, что изучает карту метро в центре зала. В это время, погружаясь в себя, он стал бегло просматривать обстановку вокруг: людей, их настрой, мысли, чувства. Действительно на этом месте должно было что-то произойти, и Максим это чувствовал - это была боль, очень сильная, разрывающая человеческое восприятие болевого шока на клочки, огонь, вырывающийся к потолку станции, алое зарево, наполняющее все вокруг, крики людей - их естественную защиту на происходящий ужас. Но что все же должно произойти - на месте ли взрывчатка или «курьер» с адской машиной еще в пути, или удар извне по этому месту? Обычно, когда место уже заминировано, сотрудники Максима сразу видят отчетливую судьбу злополучного места, но тут прошла информация только о чем-то готовящемся или возможном…
Пассажиры станции проходили мимо, у некоторых из них были какие-то страхи или озлобленность, когда Максим в них вглядывался повнимательнее, он не видел ничего схожего с возможным происшествием. На перроне станции увидел девушку в милицейской форме с собакой на поводке. Немолодая овчарка неприхотливо перебирала лапами, втягивая носом потоки воздуха, пытаясь учуять знакомые ей с детства запахи взрывчатки или кокаина. Девушка довольно спокойно прошла всю станцию по периметру, воспринимая данное задание как будничный обход и не представляя себе, что, возможно, в любой момент с ней рядом мог бы прогреметь взрыв, разрывая и унося на несколько метров ее плоть, смешанную с плотью ее собаки.
Минуты тянулись очень медленно, каждая секунда была в напряженном ожидании. На входе показались сотрудники милиции с ручным металлоискателем. Хорошо, что рядом находился футбольный стадион и вся необходимая техника по близости, но поможет ли она? Среди потока шума, окутанного белой дымкой, чувств и эмоций пассажиров, высветилась одна точка- черная, окутанная вокруг пеленой черного тумана. Прохожие рядом наверняка тоже чувствовали тот негатив, исходящий от человека. Максим вгляделся в него - молодой человек с русыми короткими волосами медленно шел посередине перрона в сторону Максима. Он смотрел под ноги, серый осенний плащ немного вздымался и опускался на ноги вслед походке. Мысли его на разнобой сменяли друг друга. То грусти, то печали об ушедшем недавно родственнике, возможно, матери. Максиму сложно было уловить, ведь на место этому воспоминанию пришла восторженная мысль об известности. В голове человека мелькали слова - «сейчас, сейчас, скоро обо мне услышат, и по телевизору и в столичных газетах… и, и тогда, она увидит, она обязательно увидит… и тогда она поймет, что я говорил правду…» У этого человека незначительно заблестело в глазах, он представил как она, о ком он думал, заплачет, вспоминая о нем, и тогда то, что он сделает - оправдается. –«Обо мне услышат все мои знакомые, Мама, Мама, я иду к тебе…» На этом он резко перевел свои мысли в другое русло, боясь, что по щеке потечет слеза и прохожие это заметят так некстати. Максим не заметил у этого человека ненависти или озлобленности к прохожим, только сменяющие друг друга совершенно разные мысли, но у всех них была одна нить, одна суть - самоубийство – изощренное и нещадное. Но как? Каким образом? Прыгнет на шпалы? Но это не тот случай, о котором он станет известен… Человек находился в нескольких метрах от Максима, если сказать по рации о готовящемся - этот человек услышит, а если отойти и сообщить, то, возможно, человек исполнит задуманное… Максим решил подойти к перрону, если человек этот подойдет к нему и вовремя остановить перед прыжком под поезд и, накинувшись сверху держать, до подхода подкрепления. Но тогда, может сорваться вся операция, а времени осталось мало, и могут пострадать люди в другом месте - на соседней станции. Но «Воробьевы горы» находится под большим автомобильным мостом и злоумышленникам именно она более интересна очевидными разрушениями и, возможно, дату могут перенести, и у нас вновь может появиться шанс остановить их. Как бы Максим сейчас хотел связаться со штабом, объяснить им о возможных происшествиях на соседних станциях, о том, что сюда нужен срочно врач и подмога. Что он один может не справиться, но он не мог этого сделать…
В следующий миг мысли человека остановились, перестали быть такими хаотичными, и появилась только одна твердая нить рассуждения - «вот и все! Или сейчас или никогда». Максим сделал малозаметное движение в сторону молодого человека, но он оставался на месте неподвижным, он и не собирался бежать в сторону рельс, по крайней мере, таких мыслей не было, но что же тогда - взрывчатка? – «Неужели пропустил, неужели сорвал операцию, все, слишком поздно, говорить по рации бессмысленно, страх нарастал. Максим непроизвольно обратил взгляд на идущую позади человека молодую пару, державшихся за руки и непринужденно разговаривая друг с другом. Они были молоды, возможно, студенты младших курсов, приехавших погулять по набережной, в какой- то миг взгляды молодой пары пересеклись, и Максим ощутил тепло, исходившее от них: их чувства были переплетены друг с другом и чувства одного чувствовал другой, они в тот миг увидели отношения друг друга, наверняка не в первый раз, такие привязанные, с полной отдачей к своей половинке, такие ранимые и такие сентиментальные… Это продолжалось всего миг, потом их взгляд вновь направился вперед и разговор о чем-то продолжился. - «Нет я не могу позволить пострадать им,» -промелькнуло в голове Максима,- «уж лучше я и этот ублюдок, нежели они». Приготовившись к прыжку на самоубийцу, - «Возможно, я еще успею, заслонив собой, схватить его руки, бомба не взорвется, и я не умру, если все же взрывчатка сработает, то влюбленную парочку только отшвырнет взрывная волна и девушка истошно закричит, приподнявшись с пола и стирая ладонью со своих глаз и щек мою кровь». Но пока эта кровь сильно пульсировала в висках Максима, ноги немного обмякли, наливаясь адреналином. Но у этого человека по-прежнему не было никакой мысли причинить вред окружающим, как и раньше. - «Может, он настолько эгоистичен, что о других просто не думает?»- промелькнуло в голове, - «но почему тогда у него были мысли о матери, о бросившей женщине, о знакомых, которые бы о нем услышали? Так все-таки о других думает, но сейчас нет, а это не похоже на самоубийцу, решившего эгоистично захватить с собой десяток-другой прохожих. Так в чем же все-таки дело?». В сторону центра станции направлялась девушка с собакой-ищейкой, что в данный момент было совсем некстати - собака моментально залает, и молодому человеку уже не будет времени на раздумья. «Ну, тогда хотя бы узнаем точно - есть ли у него тратил или нет»,- В мыслях Максима прозвучал собственный истеричный смешок. Молодой человек тоже заметил женщину с собакой, но был спокоен по этому поводу, хоть и понимал, что собака нацелена на взрывчатку. Так что же все-таки он задумал, бежать и прыгать на рельсы он не собирался, взрывать тоже, может, передумает и тогда у нас будет больше шансов поймать нужного террориста, за которым охотимся здесь. Но тут у человека прозвучала яркая мысль, совершенно спокойно читаемая Максимом - «огонь, пламя, языки пламени, облизывающие потолок помещения, и меня заметят и обо мне расскажут…» Вот что видел Максим по приезду сюда. Человек сунул руку во внутренний карман плаща, и из него показалась обычная пластиковая бутылка с прозрачной немного желтоватой жидкостью. Так вот что он задумал - сжечь себя, да он этим действительно привлечет к себе внимание, и наверняка об этом напишут, только вряд ли он слышал крик той «женщины» на «баррикадной», тогда наверняка бы передумал. Максим попытался влезть в мысли этого человека, направить их к тому, чтобы найти другой путь, потому что, попав в клинику для душевно больных, он испортит себе оставшуюся жизнь еще больше от многочисленных лекарств и штампов в паспорте.
–«Как тебя зовут?»- мысленно спросил Максим. Ответа не было, лишь мысли как бы ни сделать оплошности - вдруг зажигалка не зажжется, кремний вылетит, или кто-то увидит, что он себя обливает бензином, остановит его и тогда он станет неудачником… «Вспомни, как тебя назвала мама, когда родила!?»- Максим по-другому поставил вопрос. И тут же получил ответ - « Сашенька, она меня называла САШЕНЬКА, даже перед смертью она назвала меня так, и я держал ее в этот момент за руку и ничего не сумел сделать»- Максима охватила волна горечи, исходившая от человека. Максим снова стал направлять его мысли в нужную сторону и повторял
- «Мама хотела мне только добра, она не хочет, чтобы я так поступал, она будет горевать…»
- «Нет, все кончено», - подумал Саша. - «Я же ее так любил. А когда я потерял работу из-за сокращения, она во мне разочаровалась, я не оправдал ее ожиданий и она ушла». Внезапно Максим сзади ощутил приток сил, они наполнили его тело, он стал понимать его ощущения и переживания, как будто уже очень давно его знает. Так ясно он еще никогда не видел мыслей чужого ему человека, это стала очень большая сила в нем - «Что же меня с ним связывает?» Машинально пронеслось в голове. Внезапно нарисовалась отчетливая картина девушки, с которой Саша был, ее эмоции, мысли, поведение. Да она действительно запала ему в сердце, чего и большинство девушек хотят, она стервозно «порабощала» его всеми мыслимыми средствами, на какие только женщины могут пойти, но ни капли любви - только достижение своей «женской» цели. Максим еще чувствовал приток сил сзади, но внимание сейчас нужно нацелить только на Сашу, и этот контакт был, как между кровными родственниками, упускать его ни в коем случае нельзя. И Максим стал пытаться передавать Саше все мысли, чувства и изображения, которые он сам ощущал и видел. Тут Саша начал вспоминать те малые нюансы, указывающие на измены его молодой девушки, так активно скрываемые ею и его собственными чувствами к ней. Начал понимать ее истинные отношения и мысли, так старательно перекрашенные в розовый цвет его влюбленностью. Забота его Мамы и старание ее дать ему всего лучшего в жизни и несбыточная мечта понянчить когда-нибудь внуков, что его сокращение с работы всего лишь временный этап и с его техническим образованием еще можно устроиться на хорошее место работы... Саша поднял глаза в окна станции, за которыми простирался большой склон парка - заповедника «Воробьевы горы», усыпанного желтым настилом из опавших листьев, а река плавно уходила за поворот… Он наслаждался этим видом еще минут пять, после чего, сняв руку с бутылки во внутреннем кармане плаща, Саша развернулся и пошел к выходу в парк, прогуляться по живописному месту, так хорошо выглядевшему отсюда, смотря только вперед, в свое будущее и пытаясь забыть о только что несбыточном поступке.
Максим знал, что теперь у него будет все в порядке, по крайней мере, в ближайшее время. Сила, наполняющая его, откуда-то сзади, стала постепенно угасать, как и чувство кровного родства с Сашей. Максим обернулся и увидел расплывающийся силуэт женщины с немного седыми вьющимися волосами. Ее лицо напоминало ему лицо Саши. В ее глазах читались чувства благодарности и страха из-за случившегося. Это была Мама Саши, так заботливо беспокоившаяся о своем сыне и нынче. Ее взгляд оставался на глазах Максима, то, что она еще видит в этом мире, хотелось ей ухватить - каждый кусочек, каждую мелочь, которые мы все не воспринимаем во внимание. И все это оборвалось прохожим, пройдящего прямо насквозь ее силуэта, руша его, унося за собой волнами закрученную, растворяющуюся в воздухе дымку. Максим достал рацию и проговорил - «всем отбой на станции все чисто…»
Поезд тронулся и Максим увидел за стеклом тот же парк-заповедник «Воробьевы горы» с набухающими весенними почками на деревьях и речкой, плавно уходящую за поворот, унося с собой это воспоминание.

Поезд проехал всего 2 станции, когда у Максима завибрировал сотовый в кармане куртки. Достав устройство «хэндфри» и, установив его в правое ухо, Максим услышал монотонный разговор куратора его отдела. Голос у этого человека был равномерный и, как Максиму показалось, равнодушный ко всему окружающему. Причем не нужно было в шуме мчавшегося поезда кричать в микрофон о деталях операции или разъяснениях - куратор уже настроился на Максима и читал его мысли, сидя в штабе. Максиму всегда от понимания того, что его мысли и воспоминания в данный момент раскладывают по полочкам и спокойно могут сказать- какой тапок он с утра надел первым, становилось неловко, но со временем человек ко всему привыкает, ведь когда Максим в начале своей работы не успев подумать получал готовый ответ становилось просто жутко. Было немного жаль куратора, ведь он в данный момент лежит на стуле - кровати с мягким подголовником, находящимся на середине круглой белой комнаты. С пирамидаобразным устройством на голове, от которого исходят тончайшие проводки к мощной машине, усиливающую его способности в несколько раз и находящуюся в другой комнате этажом ниже. Данные помещения окружали обычно складские помещения, чтобы сидящий внутри меньше всего получал шумов от рядом находящихся людей. Хотя эта круглая комната и так максимально защищена известными на данный момент технологиями фильтрации. Более мощные лаборатории, исполняющие заказы федеральной службы находились в Сибири в так называемых «точках разлома» и были похожи больше на обсерватории, нежели на лабораторию телекинеза. В них был рай для «слипера», ведь рядом, на протяжении нескольких километров вообще никого не было из боле менее разумных обитателей нашей планеты, и получал он практически неограниченную силу, заложенную в человеке, и усиленной матушкой природой от «точки разлома» в нашей планете. Единственное что мешало и смущало одновременно - это мина направленного действия под креслом, на котором он сидел, в любой момент задействованная другим слипером, если заметит какие-то отклонения в работе от заданной цели объекта или первые попытки вторжения в собственный разум.
– Максим,- голос куратора проговорил в наушнике - Ты должен поехать на станцию «Охотный ряд», где рядом с памятником «Маркса» увидишь закрытое кафе, потусуйся там за чашкой кофе с пирожным, все поймешь по ходу. Человека, которого встретишь, полностью просмотри и можешь вступить с ним в прямой контакт, потом дашь нам отчет о том - может ли он быть управляемым? Директива охоты на него пришла к нам от МВД, но у нашего агентства на его счет другие планы… Связь закончилась, от куратора никогда не услышишь ни «добрый день» ни «как у тебя дела Максим?», хотя бы простое - «до свидания».
Выйдя в город со станции «Театральная», Максима окружили прохожие, большинство из которых были туристы, приехавших прогуляться по центру Москвы. Солнышко так же согревало открытые участки тела, как и с утра, а весенний ветерок так же обдувал лицо, напоминая о вот-вот закончившейся зиме. Рядом с памятником «Маркса» было два закрытых летних кафе, совсем недавно построенных, находящихся напротив друг друга. За каждым из них находились клумбы с какими-то яркими весенними цветами и уже гладко подстриженный газон. За растениями в центре Москвы следили хорошо, все же центр столицы - главное туристическое место. Максим зашел в одно из кафе, которое показалось ему более чистым, и с которого открывался больший кругозор. Бармен, приезжий с Кавказа, приветливо кивнул в сторону Максима и дальше продолжил что то ремонтировать в пивном разливном оборудовании. Молодая девушка, тоже с Кавказа, возможно жена или родственница бармена, по совместительству, возможно, и хозяина забегаловки, подошла к столику Максима, неся в руке меню. Заказав чашку черного чая с пирожным, Макс стал буднично перелистовать газету, взятую в метро, выискивая более интересные статьи, делая вид происходящего обычного ежедневного завтрака. «Американские представители подарили министру иностранных дел Р.Ф. бутафорскую «кнопку» со словами - «Эта кнопка перезагрузки отношений!», на которой было русскими буквами простая надпись – «Загрузка». С экономическим кризисом 2008 го года американцы понимали, что Россия более подготовлена к нему и выйдет в итоге с большим потенциалом, чем они, и тут как же - надо дружить. Сколько же людей погибло и пострадало от навязанных действий «из вне»: и кровавое воскресенье 1905 года, когда в управляемый спланированный митинг «несогласных» полетели листовки к восстанию, и свержение царя Николая 2го с хорошо, на тот момент, развивающейся экономикой, машиностроением, в пользу «Марксизма» от которого отказались во всей Европе, как губительного пути развития. Уничтожение впоследствии интеллигенции - думающего народа, а когда задумалась «перестройка», которая привела бы к более-менее рыночной экономике, снова поползли большие денежные вливания на разрушение, разделение, использование жажды власти собственной землей и не подчинения высшему руководству. И снова сами же Россияне разрушили все к чему стремились, но не без помощи «из вне». Пошли по хорошо спланированной акции разрушения. Правильно же говорят – «у России две беды - дураки и дороги», а почему дураки?- потому что интеллигенцию выгнали, а почему дороги?- потому что все Марксисткое суждение и реализация его Лениным с собственными поправками привело со временем к глобальной расхлябанности и коррупции большинства народа, проживающего в России. И тут, вот вам - «кнопка перезагрузки»… Максим украдко взглянул из-под газеты на памятник «Маркса», стоящий неподалеку и «смотрящий» в ясное будущее. За соседний столик села пожилая пара, скорее всего тоже туристы. Седовласая женщина что-то рассказывала своему собеседнику, активно жестикулируя, показывая то на музей, то на «Большой театр». Было похоже, что она, пыталась взглядом уловить еще какой-нибудь памятник архитектуры, быстрее рассказать о нем собеседнику, блеснув своими знаниями еще в чем-то. Наверное, эта была женщина - экскурсовод, нанятая богатым туристом. В соседнем кафе расположился молодой человек – худощавый, с жилистыми руками, немного вытянутым лицом и с уже начавшими свое формирование залысинами. Он попивал «дышащий» паром напиток, может тоже чай. Взгляд его был направлен в сторону памятника «Жукова», расслабленный, но немного нахмуренный. Наверно он был недоволен тем, что не выспался и не удалось еще немного понежиться в кровати, досматривая сон, ведь как известно - утро добрым не бывает. Некоторые лавочки вокруг фонтана, находившегося также неподалеку, облюбовали молодые парочки о чем-то так мило беседующие. Одна девушка просто лежала, положив голову на колени парня и, смотря в чистое небо, о чем-то мечтательно рассказывала. В кафе, где сидел Максим, пришла темноволосая женщина лет 30ти с прямыми волосами ниже плеч, в ярко красном платье с вырезом на груди, и оголяющего правую ножку разрезом. На шее красовался кулон, скорее всего обычная бижутерия. А черный пояс, обтягивающий ее талию, подчеркивал ее стройность. Обычно такое платье одевают на вечерний поход в ресторан, но не как не в подобное место. Наверное, она из гостиницы «Метрополь», подумал Максим. Она сидела немного развязано, покуривая тонкую сигарету, и изредка посматривала на вход в гостиницу. Такая белая нежная кожа говорила о том, что она вряд ли Москвичка, а скорее всего, бывшая провинциалка, где климат еще не так загазован, как в Москве и тут кого-то ждет. Оказалось, что это действительно так - через некоторое время к ней подошел знатный человек лет 45ти в костюме. Заметив его приближение, она собралась, осанка выпрямилась, ноги соединила плотно вместе, и, заметив его взгляд на себе, улыбнулась в ответ, излучая всю нежность, заложенную в ней. – «Здравствуйте вы Лиза?»- Спросил подошедший мужчина. – «Да, это я, здравствуйте», девушка плавно занесла одну ногу на другую, оголяя одну из них до колена, продолжая так же лучезарно улыбаться. –«Пойдемте со мной, я проведу вас в отель»- Проговорил мужчина с привдыханием в голосе. Он вежливо взял ее за локоть, помогая спустится по деревянным ступенькам из кафе. Последнее что услышал Максим от мужчины это – «Ничего, что нас в номере двое? Я и мой партнер по би…». Дальнейшие слова заглушил шум улиц. Через плече этого мужчины Максим заметил пристальный взгляд на них молодого человека, сидевшего в соседнем кафе. Брови у него на жилистом лице по-прежнему были нахмурены, а взгляд на сей раз был немного прищуренный. Когда пара проходила мимо, молодой человек также провожал их пристальным взглядом, от него Максим чувствовал какое-то странное возбуждение - сексуальное, смешанное с еще чем-то, больше похожего на желание какого- то непонятного разврата. Он проводил их взглядом до входа в гостиницу, не пропуская из внимания каждое плавное покачивание ее ягодиц. После чего, повернувшись обратно, вновь направил свой взгляд в сторону памятника «Жукова», изредка попивая свой, уже немного остывший напиток, посматривая на прохожих, все таким же расслабленным взглядом. Некоторые из парочек, сидевших на скамейках вокруг фонтана, сменяли друг друга, а седовласая женщина, все так же активно жестикулируя руками, что-то объясняла, уже группе туристов с фотоаппаратами, вглядевшимися в направление, куда она показывала. Единственный, кто вызывал больший интерес, это был этот молодой человек в соседнем кафе, он до сих пор сидел, провожая взглядом то одних прохожих то других. Внезапно он резко встал и пошел в направлении входа в гостиницу. Максим, расплатившись с официанткой, направился вслед за ним, держа достаточное расстояние. Шел человек уверенно и как бы сурово, будто во время каждого шага решалась судьба. Разглядеть его сущность было достаточно затруднительно, будто стоял какой-то барьер, препятствующий штурму сознания. Оставалось только наблюдать. Внезапно объект слежки остановился у какой то машины, достал ключи и, открыв замок сел на переднее сидение. Максим тоже сел на ближайшую лавочку, достав газету и немного склонившись над ней, максимально закрыв свое лицо. Человек просто сидел в машине, не делая никаких движений, даже поворота головы, в какую-либо сторону. Так прошло чуть больше часа, пока темноволосая девушка не вышла, красное платье на ней было уже слегка помято. В этот самый миг человек вылез из машины и, направился к ней. О чем-то поговорив они вдвоем сели в машину, его сознание оставалось так же недосягаемо, но в девушке было что-то странное, будто она… да, верно- она скоро умрет. Максим вскочил с лавки, когда машина уже отъезжала и, набирая скорость, увозила девушку, приближая все ближе ее кончину.
-Штаб, Штаб!!! – проговорил Максим в мини-гарнитуру на воротнике - прием! В наушнике прозвучал ответ
- Да я тебя слышу, ну что упустил ты его? Не волнуйся, завтра объект будет на этом же месте ждать тебя. Он тебя заметил.
–Как? Он же ни разу на меня не посмотрел – ответил Максим, и я как мог, не привлекал к себе внимание….
- Это очень закрытая личность»- ответил куратор. - «Я не могу его просканировать, единственные обрывки мыслей, удавшихся мне получить, это мимолетные мысли о твоей слежке и игре с тобой с самого начала твоего наблюдения. Он все знал Макс, вот поэтому мы им и заинтересовались. Для наших заданий идеальный кандидат. А про девушку не беспокойся - обычная проститутка, ее жизненная линия обрывается в эти дни, какая разница от него или под колесами машины…
В микрофоне прозвучал щелчок. Означающий окончание связи со штабом.- «Снова он не попрощался»- подумал Максим. Вот почему он им нужен- идеальный убийца, с трудно читаемыми мыслями, как тень может попасть в близь высокопоставленных людей, или с кем-то еще и у жертвы не сработает никакого инстинкта самосохранения. – «И этого человека я завтра должен буду рассмотреть, и понять подойдет ли он нам, что ж - задача не из легких, по крайней мере, с таким еще не встречался».
Мария вышла из гостиницы, ее женский половой орган еще побаливал неприятным жжением, «Васек» оказался не «самым лучшим», хоть и в пиджаке и высокий пост занимал, не лучше был и его партнер. Обмывали прошедшую сделку по бизнесу и на ней оторвались по полной. Хорошо хоть неплохие деньги заплатили. Анального секса не было, а то бы точно в раскоряку пришлось бы идти, хоть и так уже хочется.
На Украине, где она родилась о таких деньгах, хотя бы в месяц, большинству людей просто приходилось мечтать, которые она заработала сегодня. Так что лучше тут, чем там… Было чуть легче от того, что она зовется другим именем- Лизой, псевдонимом, когда «работала» это была как будто не она. А другая женщина, но не она. В каждом клиенте или знакомом Маша искала себе благоверного, способного ее обеспечить, ухаживать и выполнять все ее желания, а она в свою очередь смогла бы все свои отрицательные качества запрятать глубоко- глубоко. Быть только с ним ласковой и пушистой, до тех пор пока не найдет еще более лучшую кандидатуру или пока он не перестанет удовлетворять ее требованиям, ведь пока есть внешность, на которую так клюют мужики и ее мозги, дающие возможность обольщать, почему бы этим и не воспользоваться. В общем, это была обычная среднестатистическая девушка.
-Здравствуйте- с ней поздоровался направляющийся к ней молодой человек.
-Привет, произнесла она в ответ. Вглядываясь в него. Голос у мужчины был слегка грубоватый и мелодичный в одно время.
–Я прошу прощения- произнес он в слегка смущенной улыбке,- «полтора часа назад увидел вас и сейчас не мог не подойти не поговорить». Его глаза поднялись с асфальта на нее.
–Очень приятно. И о чем вы хотели поговорить? - Маше он напоминал ее бывшего, так нежно за ней ухажившего на Украине. Но к его сожалению он не был столь обеспеченным, чего ждала от него Мария. И она, бросив его, уехала в Москву- искать свое богатство.
–Прошу прощения,- произнес мужчина,- я, может обознался, но по-моему я видел вас или в модельном агентстве или на особых страницах интернета, я тогда еще подумал- обязательно с такой красивой девушкой встречусь, и вот прям очень похожая дама передо мной, и я не мог не заговорить.
-Да это скорее всего я»- ответила Лиза с обольщением в голосе и приветливой улыбкой,- Вас наверное интересуют расценки? В Маше все нежные воспоминания о бывшем парне, оставшимся на Украине в момент улетучились, и на место ее пришла Лиза- уверенная в себе актриса без чувства стыда и совести с большими амбициями…
-Что вы - проговорил мужчина мягким голосом - «Мне за время с тобой ничего не жалко.» Сделав шаг в сторону своей машины и вежливо показав ладонью в сторону движения, как бы приглашая ее, он тихо напел – Я душу дьяволу отдам за ночь с тобой…
Лиза кокетливо улыбнувшись взяла его за руку и пошла в сторону его машины, что-то рассказывая о погоде и все так же заманчиво раскачивая бедрами.
Он ненасытно впивался в ее грудь губами, лаская и трогая своей правой рукой все, до чего мог достать. Левой же сосредоточившись на ее спине притягивая и отталкивая от себя во время каждого движения. Как хозяин кошки, взяв ее за загривок то притягивает ее к себе, то резко отталкивает от себя… Как будто секса у мужчины не было последние лет пять. Лизе такие нравились. В любом случае это лучше простодушных «кроликов» за минуту сделавших все свои дела и в оставшийся час изрядно мучащих ее вопросами – «а как ты сюда попала? А почему не выбрала другой путь?...». На это ей постоянно хотелось ответить- «А что ж ты сюда пришел то? И, вдруг, заговорил обо всем этом только после того как…?» Но она даже в этом находила себе какое-то развлечение, рассказывая о грустной судьбе придуманный рассказ. Иногда ее сказка приобретала настолько удивительные повороты, что она и сама им удивлялась. Но всегда они давали о себе знать, и клиент платил чаевые сверх нормы ее стараний.
Влагалище еще давало о себе знать после предыдущего клиента с напарником, но страсть нового клиента сводило на нет болезненное ощущение, сводя все к какому-то садомазахичному удовольствию, как кошки, кормя своих котят, испытывают удовольствие от вот-вот появившихся у них острых зубов, впивающихся в ее соски. Лиза чувствовала каждое проникновение в себе им- яростные, как будто он наслаждался каждой секундой с ней. Большего удовольствия позволить она себе не могла- чувства не присущи отношениям проститутка-клиент, а тем более «Лиза» с ее эгоизмом- «Васек».
Квартира, куда он ее привез, была серая, с поблекшими стенами, рваными обоями и выцветшим и местами обгорелым от солнца лаком на далеко не новой мебели.
Ее клиент застонал, совершая еще более усиленные движения по направлению к ее промежности, и внезапно плотно прижался торсом и плечами вплотную к ее телу. Она, видя это, ласково стала царапать его спину, дыша и вздыхая в такт вместе с ним - по привычке, делая вид о ее блаженстве. Она хотела сказать как и всегда своим клиентам- ну ты зверь… Но только она вздохнула, чтобы сказать, как он ее перебил- Рафаэль…, меня зовут Рафаэль…
-Ты разве Итальянец?, - чуть улыбаясь, произнесла она. В этот момент она почувствовала режущую жгучую боль внизу живота. Ее возбуждение прошло, а на смену ему пришло сожаление, что не взяла с собой смазку и что вообще согласилась на доработку с ним в этом непонятно где месте на окраине города. Ее лицо немного исказило от нового неприятного ощущения, но тут она заметила его взгляд на себе, который все это время никуда не уходил, а был направлен только на нее, на ее глаза. И был совсем иной, чем раньше, совсем иной, чем у Константина, именем которым он назвал себя изначально в машине.
-Я живописец, - тихо проговорил он с каким-то монотонным голосом, но все таким же немного хриплым. Его приглушенный монолог эхом отразился в стенах и застыл в ее ушах, как будто она находилась не здесь, а в комнате с мрамором и плитами, не способными заглушить звук. Маша внезапно почувствовала страх, это он заставил биться ее сердце быстрее, придавая большую чувствительность всем органам чувств. – «Но я и скульптор одновременно», продолжил он все тем же голосом и с какой-то искрой в глазах, они будто смеялись над происходящим, но его лицо и губы оставались неподвижными. У Лизы в голове пронесся волнительный нервный смешок, мол- «лучше бы он расспрашивал как я до такого дошла и я бы ответила привычной фразой». На место одному сознанию врывалась Мария с мыслями- «что-то не так, как я здесь очутилась и что я тут делаю, зачем я вообще приехала и согласилась на такие заработки, бежать, кричать…»
Рафаэль все так же внимательно и тем же непонятным жутким взглядом смотрел в ее глаза, пока девушка внезапно перестала бегающим взглядом метаться по квартире то на окно, то на дверь и снова остановилась уверенным твердым взглядом на его глазах.
-Что же у тебя тогда совсем нет картин?- с усмешкой в голосе произнесла Лиза. Да она взяла свое в этот момент - и телом и разумом обладала именно она. Сработавший инстинкт самосохранения говорил с появлением непонятной личности Рафаэля – беги, но как Она! Лиза, богиня будет бежать от какого-то «Васька». Почему только он сразу не показался ей подозрительным, она не понимала, а полностью положилась на добропорядочность и спокойствие очередного клиента, ведь отказать она всегда имела право, сославшись на месячные или на что-то еще.
-«Я скульптор немного в иной сфере»- на его лице внезапно появилась легкая, натянутая улыбка. Лиза обомлела и захватило дыхание при виде появившегося в его руке острого изогнутого ножа для разделки рыбы из –под матраса кровати. Блеснув отражением от лампы на ее зрачке она начала произносить свое первое адекватное слово - «нена…». В этот момент нож впился в гортань, закрывая проход воздуха в легкие и выход его с криком и просьбами помощи обратно. Боль была настолько сильная, что помутнело в сознании и в глазах стало темно. Крик вырывался вместе с оставшимся воздухом через маленькую щелочку. До ее сознания дошли слова, сказанные им в этот момент над ее телом
- Ты выбрала свой путь и отдала тело, дарованное тебе сатане, его мысли и поступки приходят к нам через тебя и нет места на земле тому, что тебе уже не нужно, дарованное тебе как женщине… И я заберу это ненужное… И потом отпущу тебя восвояси, если сможешь уйти. В этот момент он выхватил нож из ее гортани и всадил с боку в ее ребра, как хирург, разрезая и не трогая ни одного важного органа внутри. Последний воздух, в захлебывающемся от крови крике вырвался из ее груди, когда он стал просовывать руку в образовавшееся отверстие, больше напоминающий какую то ноту в духовом музыкальном инструменте и прервавшимся от нехватки воздуха и сил снова вздохнуть. Ребра как тугой браслет обхватили запястье Рафаэля с обеих сторон, и каждый сантиметр продвижения руки давался очень не легко, пока одно из них не хрустнуло. Секунды казались вечностью и девушка, как будто кашляла, судорожно трясясь под каждый кашель, мало кто мог понять, что она так кричала, но воздуха не было. Внезапно Рафаэль вырвал руку из нее, вырывая с собой длинный и в одном месте овальный кусок ее плоти.
-Смотри!, проговорил он - Это твоя матка, дарованная тебе для рождения наследников, но ты использовала все и вся на материальную прибыль. Использовала вот эту плоть- он показал на трубку влагалища, свисающего с его ладони,- на эгоистичное использование мужчин и получения от них всего, что захочешь. Да они виноваты в том, что не заглушили животное в себе, но ты виновата еще больше как рассадник разврата… А теперь встань и уходи как человек осознавший поступок если сможешь уйти или помри как зверь, не получивший право снова жить… В этот момент тело девушки набрало привычный объем воздуха, привычно наполняемый ее грудной клеткой как разжимающаяся губка, но он ей не помог - Лиза умерла мгновение назад от удушья, от боли не дающей ей вздохнуть и не слышала последних его фраз.

Следующий день получился пасмурным. Весна еще не отдала свое правление лету, и влага как в Английском городке пропитывала всю одежду насквозь. Но и в этой погоде был свой шарм и необычность. Максим уже сидел в той же кафэшке на том же самом месте, сильно сомневаясь в том, что вчерашний человек снова появится. Немного ежась от влажной майки, он находил в сложившейся ситуации удовольствие только от ароматного кофе, хорошо сваренного девушкой с Кавказа. Ее, оказывается, звали Изольда и являлась она родственницей хозяина- бармена. Пирожки и пирожные, сделанные ею, были не менее вкусными, чем кофе. Различались самые различные вкусы - от пряной корицы в пирожке и до ароматно-жгучего перца в каком –то кавказском блюде. Людей было мало - погода давала о себе знать и место пребывания влюбленных парочек занимали на карнизах скамеек нахохлившиеся голуби с воробьями.
Максим со вчерашнего дня прокручивал в голове картину происходящего. Все нюансы, которые могли сразу быть не заметны. Все же оставался один вопрос - как этот человек мог заметить слежку, причем изначально, и все равно поступить так, как он поступил? В какой-то книге или телепередаче рассказывалось о том, что хищники обладают сильным внутренним даром предчувствия. А насытившиеся тигры не съедают свою жертву, а лишь играют с ней, кидая когтистой лапой тушу из стороны в сторону, пока жертва еще полужива и издавала хоть какие-то звуки, получая от этого издевательски - изощренное удовольствие. Именно эту жертву напоминал сам себе Максим в данный момент, сам еще не зная полноты картины. Перед броском в охоте хищники заглушают свои инстинкты и жажду, чтобы у будущей жертвы не сработал инстинкт самосохранения. Будущая жертва понимает, что что-то не так только когда хищник уже рядом с ней, неловко наступая в прыжке на хворост или сухие ветки, ломая их, создает шум. Но эпилог всего становится момент, когда хищник уже не может сдерживать свои эмоции и при близком приближении к жертве в ротовую полость обильно подается слюна, как смазка делая клыки острыми как бритва, а глаза наливаются кровью… Именно в этот момент у жертвы срабатывает уже основной инстинкт самосохранения- внутреннее чувство, заложенное во всех нас на выживание, но… уже поздно… В чем-то не гуманно, но все для чего-то нужно и оказывает влияние на остальной животный мир. Получается, что даже хищники сами того не понимая делают благо для остальных, развивая в них как минимум чувство беспокойства, самосохранение и простую любовь к жизни, на сколько это возможно в животном мире. И даже у них есть свой смысл жизни, но… за любые поступки нужно платить и, съедая жертву, тигр съедает и все болячки, и микроорганизмы, жившие в жертве, впоследствии немало страдая от этого.
Прошло уже несколько часов, и влага превратилась в мелкий моросящий дождь. Народу стало еще меньше и от вида полупустого центра города становилось немного не по себе. Люди шли кто куда по своим делам. Был полдень и все два кафе пустовали, наверно, даже в центре в такой день продавцы и обслуживающий персонал не получали той прибыли как в солнечный, а тем более в выходные. Серые пустынные улочки вокруг давали какой-то негатив и чувство одиночества. У Максима даже сжалось все в груди, давая неприятное щекотливое ощущение внутри. Приподнявшись со стула, он стал вглядываться в недосягаемые ранее места кругозора: у входа в гостиницу посетители торопливо переходили от ступенек до ожидающих их транспорта, голуби, по-прежнему сидевшие на карнизах скамеек, находясь в каком-то трансе, неподвижно смотрели прямо перед собой в никуда, позади у «Большого театра» так же никого не было, даже туристов, так любящих сниматься рядом со всеми достопримечательностями. И даже это громадное сооружение сейчас сливалось со всем остальным своей серостью, одиночеством и все более неприятным чувством в груди. Обернувшись, Максим стал садиться на то же место где и был и тут же застыл в полуприседе на пути к стулу- перед ним за его же столиком сидел тот самый человек и внимательно впритык за ним наблюдал… Мгновения тянулись как часы, секунды растягивались в безграничное, взгляд двух людей оставался друг на друге казалось вечность, и вечность они просто смотрели друг другу в глаза. Внезапно человек произнес:
- Извиняюсь, но сегодня тут вообще никого нет, а сидеть в одиночестве крайне не хочется. Ничего если я тут посижу с Вами? Голос у человека был приветливый и в чем-то радужный, наполняя сложившуюся внутреннюю пустоту серого безлюдного дня и располагающего к задушевному разговору с незнакомцем. Но лицо и глаза, они жили как будто отдельно от его личности и произнесенных немного мелодичных фраз - они были неподвижны. Ни скулы на втянутых щеках ни глазные мышцы век - ничего не дрогнуло с момента как Максим его изначально увидел, а до сих пор оставалось мимикой какого-то странного изучения и наблюдения. Даже больше - сам взгляд, он буквально просвечивал Максима насквозь, и, казалось, видел даже все закуски, съеденные ранее, заботливо принесенные Изольдой.
–Меня зовут Константин,- продолжил незнакомец с той же интонацией в голосе, - я тут часто бываю, все же красивое место…, - тут он впервые отвел глаза от Максима, оглядывая все вокруг беглым взглядом, и Максим впервые почувствовал, что ушел из-под его воздействия на себя - его глаза: голубые роговицы с прозрачными как лед зрачками притягивали взор как сапфир, заставляя остановить взгляд на камне, погружаясь в него с головой, блуждая по бесконечным лабиринтам его внутренних граней. Как и мышь перед взглядом змеи стоит как вкопанная не шевелясь, блуждая так же, по притягательному лабиринту ее взгляда, неумолимо приближая собственную же кончину.
–Живописные места,- продолжал человек,- и главное люди! Много, совершенно разных, непохожих друг на друга людей, за которыми приятно наблюдать, но, к сожалению, все мои наблюдения за ними говорят о поступках и действиях большинства из них как о повадках животных, поддавшихся определенному влиянию из вне, вследствии чего производят определенное свое действие и все больше теряют свою человечность. Причем действия, а точнее повадки практически каждого человека можно предугадать заранее и активно изучаются в вашей же «Психологии», забавно изучать и писать науку о самом же себе, даже немного «каламбурно».
Костя снова повернулся в сторону Максима, но этого времени хватило, чтобы Макс полностью просканировал своего собеседника, погрузившись в свое внутреннее сознание. Ни одной ячейки для входа не было, словно яйцо, окутанное пеленой другого сознания, видимого другим, дающего представление как об обычном человеке, заботящегося о своих проблемах и делах. Для чего же он нужен штабу? Да, убийца идеальный, как тень подбирающийся к ничего не подозревающей жертве. Но какое же должно быть для него задание - убийство президента? Да, никакие даже экстрасенсы из охраны не смогут предостеречь будущую жертву.
- Да это так, - ответил Максим,- но у каждого есть свой выбор, а выбора обычно два в каждом решении. То, что выберет человек, зависит от него самого, но каждый последующий однополярный выбор как снежный ком накручивает его дальнейшие поступки и решения сводя у большинства на нет человечность, приближая его все больше к звериной сущности. Кстати меня зовут Максим, до вашего при…
В этот момент к столу подошла официантка и, предлагая новому посетителю меню, спросила - «Вам чего-нибудь принести?» Костя взял меню и стал, перелистывая его, просматривать содержимое. Максим, приподнявшись со стула, увидел знакомое блюдо в меню, которое недавно ел и, потянув руку к картинке, проговорил:
-Советую его, если конечно ваш желудок восприимчив к перченой пи… В этот момент Костя резко поднял глаза, проговорив
–Довольно! Что вы мне хотели сказать? У Изольды в этот момент округлились глаза, а Костя, отдавая меню обратно официантке, попросил обычного черного чая, желательно горячего.
Максим с легким недоумением посмотрел на такой же хладнокровный, прямой взгляд собеседника и, мгновение спустя проговорил:
- Я работаю на правительство, выполняя различные задания. Наша структура очень мощна и вы не представляете на сколько. Работа разнообразная и нужны новые люди, особенно пройденную определенную свою школу жизни, и могущие приложить на практике свои определенные способности.- По расстоянию отхода от них официантки Максим говорил все громче и четче, слышимое только своему собеседнику.
– Ваше положение не завидное: МВД охотится на вас по нескольким серьезным преступлениям и убийствам, но у них нет тех возможностей, которые есть у нас… В этот момент у Максима завибрировал его мобильный с надписью на дисплее - «Штаб». Нажав кнопку отмена, Максим продолжил - Вот почему вы все еще на свободе, но согласившись быть с нами вы получите не только работу по интересам, но и финансовый достаток… - Прильнув чашку с остывшим чаем к губам, в которой толком уже ничего не оставалось, Максим посмотрел на собеседника. Сделать эту паузу было необходимо, посмотреть на его реакцию и в очередной раз пытаться произвести мозговой штурм его сознания - защита была безукоризненной - и снова не единой бреши в яйце, лишь оболочка сменила окрас на более беспокойный- серый, как будто другой человек с наружи о чем то размышлял, беспокоился, но тот кто внутри оставался вне всякой досягаемости.
-Что для этого нужно сделать?- однотонно, казалось сквозь губы, проговорил Константин.
-Вначале пройдете тесты, впоследствии,- телефон Максима снова затрещал с надписью на дисплее - «Штаб», - пройдя определенное обучение,- Проговорил Максим, выключая снова телефон,- нужное только вашему заданию и специфике работы вы уже будете действовать по обстоятельствам… Но Максим знал, что все обстоятельства хочет человек или нет приведут его либо к выполнению задания, либо к возможной собственной «деактивации».
Чайник на барной стойке уже давно вскипел и Изольда, положив пакетик с черным чаем в чашку, стала бережно переливать кипяток из одного сосуда в другой, наполняя содержимое второго ароматным, дышащим паром, в столь мерзкую погоду напитком.
-А работать вы будете,- Максим повернулся полубоком к собеседнику в направлении к Лубянской площади лицом и вытянул, согнутую в локте руку в указании,- воон там… Мимолетная улыбка скользнула на лице Максима, зная о том, что как в театре на сцене стоит бутафория, изображая нужный предмет, то и там сооружена огромная бутафория. Улыбка еще не успела сойти с лица, как на место ей пришло осознание того, что яйцо раскрылось, словно кладка аллигатора постепенно теряла свою прочность, и отлетевшие куски скорлупки открывали нечто страшное с морщинистой зеленой кожей, ровным рядом многочисленных острых зубов и ярким, зеленым ромбообразным зрачком глаза. Открытое сознание как у тигра в прыжке в пару сантиметрах от жертвы. Вспышка адреналина во всем теле, отчаянно пульсирующее сердце разгоняло и смешивая его с кровью, доставляя во все участки тела. В таком состоянии человек способен на самые невероятные действия. Открывшееся сознание Константина впустило к себе во мглу, давая возможность в тот момент хоть как-то исследовать его сущность - адская боль внутри помутнила сознание Максима, не давая даже в открытой своей форме его просканировать. Это было чистое зло, которое еще может существовать. Человеку, пусть даже с инстинктами и повадками, приближенными к животному со способностями Максима, как слипера, прошедшего еще и спец. курс в академии ФСБ, не осмыслить мысли и эмоции открывшегося в данный момент зверя, заглушенные собственной же хоть малой человечностью. Человеческий разум просто такое не осилит. В голове пронеслось - «надо доложить штабу, что объект не управляем и он им не под…»
В этот момент спереди вплотную к гортани Максима вышел алый нож, воткнутый сзади шеи, как муравей убивает свою жертву, перекусив шейный позвоночник, впрыснув внутрь жертвы убийственный яд.
Капли крови на лезвии спереди стали сворачиваться, открывая блестящую поверхность, а в ушах зазвучали слова Константина.
- «Ты ищейка государства, которому нужно от тебя только твое обоняние и слух, ты хотел, чтобы я стал таким же как ты? - Слова его были хриплыми, захлебывающимися в собственной слюне на языке,- Ты хотел, чтобы я убивал и дальше только не так как этого я хочу, а как вы прикажите? Твой поступок сравним с действием сатаны на земле, творящим зло и поучающим других, так получи свое… Дальнейшие слова стали расплываться в сознании Максима, как мутная вода в чистом озере исчезает в никуда, так и слова уловимые только что-то про Рафаэля, скульптора… Так вот почему звонили из штаба с такой навязчивостью… Картинка перед глазами стала расплываться и одновременно удаляться, сворачивая в воронку посередине все образы, забирая в себя все, что было перед глазами, унося с собой и звуки, услышанные в последний момент: истошный крик Изольды, убегающие шаги, разбивающаяся чашка с горячим, дышащим паром, в столь мерзкую погоду чаем, пока не превратилась в бессознательный ярко-светлый круг, зовущий и втягивающий в себя безропотное существо Максима…

Глава 2
Восход
Серые, поблекшие стены психиатрической больницы окружали людей, томящихся на жестких сидениях, в ожидании своей очереди к врачу. Отвалившаяся штукатурка на потолке скрывала темные разводы от потопа, произошедшего несколькими этажами выше по вине душевнобольного. По одной версии он заснул. По другой же, он включил кран и стал наблюдать как вода, плавно наполнив ванну, каскадами переливалась через ее края, растекаясь по всей площади. Обслуживающий персонал не сразу заметит происшествие - молодая медсестра в суматохе бегала по этажу, призывая кого-то из сильного пола выбить дверь в ванную с заперевшимся там больным. В то время как ее напарница прислонившись к двери, пыталась найти диалог с больным, не получая никакого ответа. После того, как дверь была взломана, вода уже просочилась по всем старым деревянным перекрытиям здания. Душевнобольной, забившись в углу комнаты, дрожа, с сильным испугом смотрел на ворвавшихся людей, проговаривая – «Это не я! Я не виноват! Не трогайте меня! Не трогайте!..»
-Следующий! – крикнул врач из кабинета. Пожилая женщина с палочкой, встав со стула, направилась неторопливо в сторону двери. Внутри сидело три врача, каждый по своей специализации в психиатрии. Сегодня они обследовали наиболее адекватных пациентов для перевода их со стационара на амбулаторное лечение. Не то, чтоб больница была переполнена, просто так спокойнее лечить, когда немного пациентов находится на обеспечении и наблюдении. Тем более, когда Советской партии совершенно не до них в это время. Небыло ни особого контроля за действиями, ни уж что говорить о хоть каком-то финансировании, хотя бы на ремонт. Ну, может, деньги и поступали, но у главного врача несколько месяцев назад случился очередной день рождения, и как тут его не отпраздновать с большим, наполненным различными яствами и угощениями, столом и необходимым для работы подарком - автомобилем «Копейка».
-Когда же меня примут?- проговорила женщина, сидевшая в этом же коридоре, - сколько же тут людей, как будто не могли нас на группы разделить и принять быстрее. Ее лицо все время изображало неприятную гримасу неудовольствия. Рядом сидевший мужчина, с кем она познакомилась в этом же заведении, нервно покачиваясь на стуле взад-вперед, описывал небольшую амплитуду.
– Да, да, да, - проговорил он немного нежным и в тоже время каким-то озабоченным голосом, глядя на нее. Он всегда, когда находился с ней рядом, смотрел только на нее. Женщина была хоть и немного за 30, но он ее находил наиболее симпатичной из всех пациентов психиатрической больницы, с кем имел возможность заговорить, наслаждаясь ее хоть каким-то женским началом. Заметя как сидевшая напротив другая пациентка сплюнула на пол шелуху от семечки, внезапно громко произнесла – Да ты что делаешь? Ты знаешь, как трудно мыть полы? – Ее голос наполнил собой весь этаж - неприятно дребезжащий с небольшими нотками истерии. – Я работала уборщицей, если бы ты так же потаскала ведро с водой ты бы и думать забыла что на пол вообще можно плюнуть как ты…
-Да, да, да, Тань, согласен,- мужчина опять в такт своей подруге, если можно ее так назвать в сложившихся условиях, подтвердил все ее слова, снова немного озабоченным взглядом смотря только на нее. Как будто все окружающее для него не существовало. – Я таскала это ведро с этажа на этаж, - все не успокаивалась Таня, - убирая блевотню и размазанные по стенам пирожные, данные детям на завтрак… Мужчина все так же, жадно смотря только на нее, кивал в такт каждому ее слову, кивал, как в фешенебельном ресторане хорошо одетый бизнесмен за ужином тактично кивает в знак согласия своей спутнице в красивом вечернем платье. Мужчину звали Игорь и он давний постоялец больницы. Напичканный различными лекарствами, принимаемых на протяжении многих лет, он уже не был таким как раньше. Он даже забыл - как он раньше думал, лет семь назад, как текли его мысли и как он вообще попал сюда. Помнил только, что его каждый день чем-то кололи, как он безропотно лежал в смирительной рубашке, сделанной из какого-то твердого материала, плохо пропускающего воздух. И приходилось лежать, скрутившись от боли в голове и от удушливой жары, ожидая пока сон, или затуманенное сознание от лекарств не возьмет свое.
Вот подошла очередь Игоря. Диалог с докторами продолжался примерно минут тридцать. Они спрашивали у него очень странные, по его мнению, вопросы: часто ли темнеет в глазах и вы, будто теряете над собой контроль? Бывают ли у вас мысли, о которых вы бы не хотели никому рассказывать? На что он ответил:
– Все мои мысли только о Татьяне, днем и ночью я думаю только о ней, даже во сне мне снится она. – Губы шлепали друг о друга при произношении каждого слова, делая его речь немного не внятной.
-Что вы чувствуете к этой женщине? - Прозвучал следующий вопрос от доктора.
- Она словно наполняет меня вот тут… - Игорь как мог, указал дрожащим от непонятного волнения пальцем на свою грудь. Если бы Игорь взглянул на себя в зеркало в этот момент, он бы увидел свой неопрятный вид с растрепанными в разные стороны грязными волосами и совершенно пустым взглядом, направленным в пустоту.
Дверь в кабинет доктора распахнулась, и из нее вышел обратно в коридор лучезарный Игорь.
- Меня выписывают, проговорил он, глядя на Татьяну. Она в тот момент наблюдала за плюнувшей ранее на пол женщиной и как будто нехотя перевела на него взгляд.
- Поскорее бы и мне уйти из этого адского места, - проговорила она, вставая со стула, и направляясь в кабинет врача, не дожидаясь вызова, оттолкнув с пути Игоря.
Таню не выписали, посчитали ее еще не достаточно выздоровшей, когда она сорвалась на истерический крик в кабинете, обругав врачей всеми нецензурными словами, которые только лезли к ней в голову и, желая самого худшего им, что только можно вообразить.
Санитары, выводили ее с заломанными назад руками, когда Игорь вновь увидел свою желанную. Голова у нее вяло болталась после введенного транквилизатора, а с левого уголка губы просачивалась вспененная слюна.
-«Я буду тебя ждать»,- проговорил ей Игорь. Но ему этого сделать не дали, а вежливо после вывели из здания.
Идти ему было куда - осталась по наследству однокомнатная квартира, в данный момент сдаваемая в аренду его братом. Брат ему раньше говорил, что когда он выйдет, сможет жить там и квартира тут же освободится. Но Игорь никуда не пошел, а сел возле забора на лавочку и сидел там. Ночью к нему подходили хулиганы и пытались ограбить, но быстро поняли, кто он и ушли восвояси. Лето подходило к концу, но еще было достаточно теплым, чтобы не дать замерзнуть до смерти. С наступлением дня Игорь вновь приходил в клинику. Поначалу его спокойно впускали, принимая за больного, вышедшего погулять. А санитарки, помня его, сытно накармливали, когда от него услышали, что он никуда не пошел. И вновь он находился рядом со своей Таней, внимательно слушая каждые недовольные ее фразы и истории. Она ругалась практически на все, что было с ней и что стало, а он все так же смотрел на нее с таким же отсутствующим и в чем-то озабоченным взглядом, как будто она рассказывала что-то безумно важное.
Через несколько недель главный врач узнал о его посещениях и пригрозил вернуть его обратно, на что Игорь сразу же согласился. Но его только вывели за территорию и строго настрого запретили охране впускать его обратно. Так и прожил Игорь на улице возле больницы, питаясь не съеденными остатками из помойки.
Прошло еще две недели, когда выписали на амбулаторное лечение Татьяну. Ее не то что сочли адекватной, а просто выписали вслед за Игорем, чтоб они были вместе, он перестал бы им докучать и ее списать с постоянного баланса, уже многолетнего наблюдения и опеки.
Настал долгожданный осенний день, когда он со своей желанной шли по улочке прочь от больницы. Смотрелись они очень странно и привлекали внимание всех прохожих - на полторы головы ниже дамы мужчина в грязных лохмотьях с отрешенным взглядом, и она, с напряженно-злобными глазами, рассказывая что-то с такой пульсацией в голосе, что у прохожих аж резало в ушах.
Внезапно она проговорила – «пойдем ко мне, у меня есть своя комната, в соседней живет пожилая мать, и она вряд ли у меня убиралась, вот и поможешь мне очистить все там».
Так они стали жить вместе. У Татьяны сразу завязались сложные и, мягко говоря, напряженные отношения со своей мамой, после чего та вскоре умерла, освободив желанную для нее комнату.
Освободив комнату для колыбельной - будущего ребенка Татьяны от Игоря – Константина, именно так она решила его назвать. В честь подростка, лишившего ее девственности по пьяни в школьные годы. Игорь поддержал выбор своей половинки, прослушав всю историю, которую она ему рассказала – двух часовое знакомство, выпивка, сам свершенный акт в подвале жилого дома, где любила собираться шпана района, имя будущего сына… Сказав - да, да, полностью согласен его так назвать,- вновь смотря только на нее своим отрешенным и немного в чем-то озабоченным взглядом.

Костя плохо запомнил свое раннее детство. Помнил, что каждый раз, когда что-то натворит мать его сильно била своей ладонью по всему, до чего могла дотянуться. Шлепки были сильные и болезненные. Бывало по одному и тому же месту производилось по пятьдесят ударов, стирая кожу до мяса. Впоследствии было не так больно по привычке. Тут впервые Костя заметил крик Материнский, когда его била, заглушенный раньше болью. Это были какое-то непонятные, не связанные друг с другом слова. В основном ругательства, но что она кричала при этом еще, было непонятно. Отца своего Костя знал плохо, помнил, только, что он был очень не разговорчив, и общался в основном с Мамой. В основном единственное занятие у него было – сидеть, не шевелясь часами на стуле возле окна, до того, пока его не окрикнут идти есть. Когда Костя не съедал всю еду, наложенную ему на тарелку, то Мама кричала и заставляла его съесть все. При этом она говорила, как трудно достается им еда и пособие от государство очень мизерное.
Возможно, в любом другом государстве у таких родителей забрали бы ребенка или вообще бы стерилизовали женщину, но это был сложный 94ый год и всем было не до них, да как и раньше, еще при Советской власти.
Вскоре отец Кости совсем замолчал и ни с кем не общался. Он лишь сидел на своем стульчике возле окна и пустыми глазами смотрел в него. Таня ругалась на него - «Чего ты постоянно сидишь, сделал бы лучше чего по дому». Она, наверное, не помнила, что точно такие же слова она уже повторяла пару часов назад. И каждый раз, когда она это говорила, она сильно ударяла его кулаком в плечо, не получая от него никакой реакции. Ругалась она и сидя за обеденным столом, когда он не реагировал на ее призыв присоединиться к ним. В последствии проговаривая - «Ничего сынок, я тебя одного накормлю, ты мой родненький, кушай, кушай, этот урюк сам проголодается и придет…»
Ее лицо излучало такую же гримасу неудовольствия, как и раньше, но уже все покрытое глубокими мимическими морщинами. Костя не ходил в детский сад и ясли, а был постоянно дома. Когда гулял на улице, он в одиночестве сидел на качелях, слегка отталкиваясь ногами от земли, до которой еле доставал. Иногда прохожие к нему подходили, спрашивая - «Что он такой маленький здесь делает без родителей?». От некоторых людей Костя слышал - «Смотри это он, тот самый». К нему однажды подошел другой мальчик, держа в руке мяч, и предложил поиграть. Но к этому мальчику быстро подбежала его бабушка и увела его, сказав – «Не общайся и не играй с ним!..».
Константин помнил резкий, удушливый запах по квартире, провоцирующий рвотные рефлексы. Мамы дома небыло и он подошел к отцу, все так же сидевшего неподвижно с отрешенным взглядом возле окна, спросив – чем это так пахнет? И можно ли открыть окно, подышать свежим воздухом? Папа ничего не сказал, а лишь продолжал смотреть в окно. Так и не открыл он окна, побоясь наказания за это и сидел в удушливой комнате с пряно сладким неприятным запахом. Через несколько часов пришла Мама с человеком в белом халате. Она с ним разговаривала на повышенных тонах. – «Посмотрите на него, он давно уже отказывается есть и сидит, ленчайничает на стуле, вразумите его…» Доктор внезапно ускорил шаг, перейдя чуть ли не на бег, внесясь в комнату, и продолжая движение к Игорю. Каждый последующий его шаг становился замедленнее, пока на середине пути доктор и вовсе не остановился. Он внезапно с недоуменным лицом приоткрыл рот, пытаясь что-то сказать, но тут заметил мальчика лет 6ти, тихо сидевшего в середине комнаты с какой-то грязной старой тряпичной куклой девочки в руках. Костя никогда не забудет выражение лица доктора, смотрящего в тот момент на него. Расширенные глаза, выражающие всю грусть, недоумение и сожаление. Губы у него так и оставались приоткрытыми с так и не вырвавшимися наружу словами. На фоне него Мама продолжила рассказ о том, что ее муж отказывается есть уже какой день, делая ярко выраженные ударения на каждом сказанном слове, и отказывается хоть что-то делать по дому.
Папу увезли какие-то люди на носилках. Он был так же молчалив с тем же отрешенным взглядом, что и раньше и ни разу не пошевелился. Мама все это время молчала, не проронив ни слова. Костя сидел несколько часов на том же месте, вздрагивая каждый раз, когда Мама проходила мимо, боясь наказания. Он лишь произнес со временем – «Я же так и не открыл окно, я на это не получил разрешения Папы…» Неприятный запах покинул квартиру вместе с мертвым телом его отца.
Уже в восемь лет Костя покинул свой дом. Побои матери были невыносимые, и она срывалась на нем по каждой мелочи, если даже сама была виновата. После смерти Игоря на нее, как ей казалось, лег невыносимый груз ответственности и заботы. Тем более семья лишилась и пособия за Игоря, сократив семейный бюджет на пополам. Татьяна пыталась работать и работала, но каждый раз не долго. Ей или сразу отказывали или со временем увольняли. Каждый раз при этом она срывалась на сына. А в результате ее вообще перестали куда-либо брать, даже на малооплачиваемую работу мойщицы посуды в школе, видя внушительный список в ее трудовой книжке.
И вот в утренний весенний день Костя вышел из дому, направившись, куда глаза глядят. Пока жил с родителями он высвобождал свою злость от побоев на бродячих животных. Взяв, к примеру, однажды, за шиворот найденного на улице рыжего кота с небольшим белым пятнышком на задней лапке, подошедшего к нему с мяуканьем, скорее всего из-за голода, Костя сначала с минуту смотрел на его мордочку. Потом как мешок полностью погрузил дергающегося кота в бочку с водой, смотря, как он в конвульсиях дергался в воде еще сильнее, а пузырьки воздуха все с меньшим интервалом выходили из его носа. Пока кот и вовсе не замер. В этот момент у мальчика была улыбка, чуть ли не до ушей, а глаза сверкали некой, понятной только ему радостью. В этот момент у него проносилось в голове - «смотри, ха, смотри, как он дергается, плохо тебе, да?..» Обычно дети высвобождают всю свою ненависть на соратниках, но Костя был изгоем. Каждый раз, когда с кем-то завязывался разговор, дети, даже в своем юном возрасте, посылали его куда подальше, иногда подгоняя сильным пинком.
Идущий по середине улицы мальчик смотрел только себе под ноги, не думая ни о чем. Только вперед и вперед. Болящие от недавних побоев мышцы и кожа на бедрах еще давали о себе знать, и идти было трудно. Хотелось ему уйти не просто от семьи, а от людей вообще. Чтоб не видеть никого. И он решил спрятаться в подвале одного из старых пятиэтажных домов.
Широкие решетки двери, ведущей в подвал, сразу же впустили к себе мальчика. Подвал был весьма большой, с подтопленными местами комнатами. В одной из комнат был вход в какое-то странное помещение с крепкими бетонными стенами и с ярким восклицательным знаком над входом. Это было бомбоубежище, построенное при Советской власти, соединенное огромной паутиной подземных тоннелей и проходов с другими зданиями, коллекторами и канализацией всего столичного города.
***


Наигравшиеся за целый день дети детского лагеря уже мирно лежали по своим койкам, когда в спальню к ним заглянул вожатый. Окинув все помещение беглым взглядом, он ушел. Дети же и не думали ложиться спать и тут же вскочили со своих кроватей.
- Ну что? Проговорил один из мальчиков, - продолжим вчерашнее? Максим нехотя поднялся с кровати и вместе с остальными детьми направился в чулан, где хранились их вещи, привезенные с собой. Сев в круг, один из мальчиков зажег толстую свечу и поставил ее в середину.
-Димка!- вскрикнул один из мальчиков, - ты так и не закончил вчера свою историю… Дима, вспомнив, о том, что действительно не дорасказал вчерашней ночью свою страшную историю расплылся в улыбке, понимая, что снова все внимание будет приковано к нему. Взяв в руку фонарик, он направил его свет на свое лицо снизу вверх, для большего устрашения окружающих. Тут же яркие лучи фонарика осветили лицо Димы, выдавая темными пятнами все неровности и углубления. Все дети замерли, увидя в кромешной тьме помещения страшное лицо своего товарища, внимательно вслушиваясь в продолжение истории.
-И вот в этом лагере, ничего не подозревающие дети купались в реке, где с мутной глубины на них смотрело оно. – Дима, делая загадочное выражение лица, растягивал слова специальным приглушенным хриплым голосом. – Очерки размытых волнами ног, рук и туловищей детей пробуждало в нем всю жажду их плоти, как и тридцать лет назад, когда он снова выходил за новыми жертвами из своей норы на глубине реки. Кожу чудовища окутывал многолетний слой тины и вросшего в него до основания ила. В какой-то момент один из купающихся детей исчез, моментально погрузившись под воду. Рядом находившиеся товарищи с недоумением смотрели на место, где только что был их приятель. Пока еще один из детей не исчез, так же быстро погрузившись под воду.
У Димы засияли глаза, глядя как ребята с ужасом, обхватив свои коленки, сидели вокруг него, внимательно смотрели на него, опасаясь пропустить любое, сказанное им слово.
- И тут, - продолжил рассказчик, - ребята в панике с дикими криками бросились в сторону пляжа, отчаянно барахтаясь и перебирая руками воду, разбрызгивая вокруг себя большие брызги. В образовавшихся брызгах никто не заметил, как еще два мальчика исчезли под водой. Никто так и не нашел тел ребят, как будто они исчезли с лица земли. А одного из водолазов, который обследовал дно, нашли позже со сломанной шеей. В комиссии, которая обследовала случившееся сказали, что, возможно, он сделал неловкое движение под водой и, ударившись о камень, переломал один из позвонков. А детей унесло подводное течение на неизвестное расстояние, после того, как у них свело ноги, и они утонули. Но чудовище и по сей день томится в своей глубокой подводной норе в спячке, ожидая, когда сезон охоты вновь начнется и он снова вылезет наружу, высматривая очередную жертву.
Дима медленно оглядел соратников, которые в страхе смотрели на него, боясь пошевелиться и прервать многозначительную тишину.
- Но, - продолжил Дима,- обещайте никому не говорить о том, что я вам сказал, ведь по слухам с прошлого лагерного сезона, эта история случилась именно у нас, на нашей речке и по сей день чудовище находится там. Приглушенный гул детей прозвучал в помещении, обсуждая историю. Какой-то мальчик сказал, что чувствовал, что его как будто кто-то взял за ногу, когда он купался, но он дернул ногой, и его отпустили. Внимание всех было направлено уже на него. Максим в создавшемся гуле проговорил:
– А у меня всегда было ощущение, что под водой кто-то живет, наблюдает за нами и будто у него есть какие-то чувства и эмоции, когда смотрит на нас, как и в лесу… Но его внезапно перебили соратники со словами – Макс! А ты же еще ничего не рассказывал, твоя очередь!
Максим стал отказываться, ссылаясь на то, что он не умеет придумывать и рассказывать страшные истории, и нет ни одной толковой страшилки. Но его уговорили рассказать хоть что-то, навязчиво всунув в руку фонарик. Ну ладно, тогда слушайте:
- В одной обычной семье жил ребенок. В их квартире находились его родители, бабушка и пожилая прабабушка. И вот в один день прабабушки не стало. Мама ребенка горевала, сидя на диване, опустив голову на руки. Бабушка успокаивала ее, как только могла, хотя и сама чувствовала большое горе. Ребенок только недавно научился ходить и залазил во все места, куда только мог достать или зайти. И вот через несколько дней после случившегося он залез в кладовку, в которой висела пыльная одежда, а на полу лежали старые вещи. Словно через лабиринт ребенок пробирался вглубь, раздвигая своими маленькими ручками куртки и пальто, с интересом изучая такой неизученный закуток квартиры. Воздух становился терпким, а в глазах образовалась как будто дымка. Пройдя еще несколько шагов вперед, мальчик вышел в помещение. Серо-черная стена с отвалившейся темно-зеленой краской от ее серого основания, старинная дверь напротив, а с правой стороны бали два огромных, как тогда казалось мальчику, окна с полукруглыми фрамугами вверху и серыми от грязи и пыли стеклами, наседавшей на них, быть может, уже несколько десятилетий. Посередине комнаты стояла кресло-качалка, такая же серая от времени. В ней сидела женщина, которую мальчик видел совсем недавно, жившую в его семье. Она слегка раскачивалась на кресле-качалке и грустными глазами смотрела в окно. Этот мальчик только через несколько лет, вспоминая это лицо, поймет грусть и печаль, томящуюся в нем. Она сидела полубоком к мальчику и не заметила его присутствия. Мальчик с детским вниманием осмотрел все вокруг и с такой же детской непосредственностью, не понимая происходящего, выбежал обратно с детским смехом и криком. Выйдя из кладовки, его встретила, уже минут десять, ищущая его Мама с заплаканным лицом, все еще не оправившаяся от ухода близкого родственника. В ближайшие несколько дней этот мальчик еще наведывался в тайную, видимую только ему, комнату. Все так же входя в нее и выбегая обратно, как и другие дети, войдя в незнакомую комнату, выбегают из нее обратно в испуге от новых ощущений и впечатлений в этом мире, прижимаясь к своим родителям. Однажды, женщина, сидевшая в кресле-качалке, обернулась, глядя на зашедшего к ней маленького гостя. Ее лицо внезапно наполнилось радостью, при видя мальчика. На ней впервые за несколько дней появилась радостная улыбка и такой же радостный, мало уловимый, блеск в глазах. Пристав с кресла, она протянула ему свою руку, ласково проговорив – «иди ко мне, подойди…» Мальчик в смущенной улыбке сказал сквозь губы – нееее, - вновь оглядев с детским вниманием комнату и с такой же детской непосредственностью выбежав обратно, так и не понимая происходящего…
Один из сидевших в кругу мальчиков внезапно сказал – «бред, не может такого быть, и ничего страшного нет в твоем рассказе». Максим с сожалением опустил глаза, понимая, что его рассказ не воспользовался популярностью. – Это было на самом деле! – грустно произнес Максим, - со мной, когда я был совсем маленький. Я помню даже мое удивление, когда я помогал Маме разбирать кладовку, с удивлением проговорив – «Разве здесь стена?» – «Да», ответила мне Мама, совершенно не обращая на странность моего вопроса внимание».
Через несколько секунд, другой мальчик взял в руки фонарь и стал рассказывать свою страшную историю, уже, наверняка позабыв о истории ранее рассказанной Максимом.
Родители Максима были совершенно обычными людьми, которых только можно себе представить. Стали они одним целым в рождении и воспитании своего ребенка, благодаря обычному людскому стремлению к продолжению рода. Сами того не понимая, когда самец стремится к самому процессу размножаться, в то время, когда самка стремится к реализации своего материнского инстинкта и размножению. Не знали они еще и того – как произошел их выбор друг-друга. Словно два магнита с разной полярностью притягиваются друг к другу, в то время, когда однополярные отталкиваются друг от друга. Сочетаясь друг с другом, образуют симбиоз, всего хорошего и плохого, что есть в человеке. Передавая все это своему ребенку – все положительные и отрицательные черты, присущие человеку, делая из него совершенно нейтрального человека и давая ему шанс выбора и пути своей дорожки и своего поведения в жизни. Человек выбирает в большинстве случаев сам свой путь, делая малозаметные решения во всем, что встречается ему на пути. И делает себя таким, каким он вырастает в будущем и с каким грузом на плечах подходит к смерти. Так и в этом случае. Его родители были совершенно противоположные друг - другу люди. Видно это было даже невооруженным глазом, ведь обычно мужчина и женщина хоть в чем то похожи, в своих поступках и действиях, но не в этом случае. Старательная, аккуратная во всем женщина, наивно любящая всех, и он – ленивый до мозга костей, нацеленный только на эгоистичное использование всех рядом находящихся людей. Она – спокойная, рассудительная с нежным характером, и он – грубый, неуравновешенный, срывающийся на крик при каждом случае мужчина, показывая свое же волнение и слабость все держать под правильным контролем. Но именно им, их сочетанию, благодарен Максим. Он получился идеальным человеком, со всеми недостатками и достоинствами, присущими человеку. Давая ему в жизни свой выбор, свою дорогу…
Максим рос под руководством и наставлением своей бабушки. Она привязала ему любовь к религии еще с раннего возраста. Приходя в церковь, он получал огромное удовольствие от происходящего. Большинство людей окружавшие его в тот момент, излучали какое-то странное свечение, особенно большинство священников, неторопливо делавших свою работу. Большей доброты в глазах Максим не видел еще нигде, как у них. Войдя в храм с тела будто сваливались некие-то оковы и влияние из вне, давая мыслям и чувствам однонаправленность. Каждый раз в середине службы в голове проходил голос – «Да уйди от сюда, нечего тут делать, ничего страшного, если ты уйдешь…» Но в большинстве случаев Максим оставался, чувствуя непередаваемое чувство удовлетворения и благодати по завершению службы.
Каждый раз, делая какой-либо поступок, Максим, руководствовался внутренним чутьем, то, что подсказывало ему сердце, а не «тело». В большинстве случаев это приводило к неприятным последствиям – ему не везло с девушками, так-как он говорил и делал не то, что они хотят услышать, а точнее ее тело хочет услышать в порядке вещей, постепенно переходя, как по определенному алгоритму отношения от а до б, в и так далее, как и принято. Когда очередная подруга настаивала пойти в кино, на дискотеку или в бар, он вел ее какой-нибудь парк на живописное место, делая возможным просто общаться. Обсуждая все, в чем у них был общий интерес, изредка приглашая в какое-нибудь заведение. Девушки в этот момент в парке были недовольны, как будто все складывается не так, как они хотят, и их кавалер не реализует их желаемые развлечения. Будто в этот момент происходит «бартерная» сделка, когда один товар, будь это вещ или услуга, обменивается на другой товар. Максим редко им дарил подарки, а если и дарил – сделанное своими руками, или при встрече рассказывал стихотворение, сочиненное и посвященное ей. Не дарил он часто подарков по одной лишь причине, потому что считал, что он этим просто - навсего покупает свою любимую, а она продается, принимая от него очередной подарок – продает свою ласку, улыбку, поцелуи… А сильная половина человечества идет на все эти шаги, поддаваясь тому самому инстинкту и желанию размножения. Позже, Максим заметил, что женщины с появлением материнского инстинкта становятся менее требовательными к отношениям, понимая, что красота их с каждым годом теряет свои чары и силы. Но красота, это слово не то, которое действительно подходит. Скорее тут подходит фраза – репродуктивная внешность, ведь почему мужчинам нравятся молодые с нежной кожей, алыми губками, живым взглядом и отсутствием всяких изъянов в поведении и здоровье – именно способность и силы произвести здоровое потомство, наделяя, отчасти его своей внешностью. Делая своим выбором подтверждение, заложенного внутреннего инстинкта, сам того не понимая. Такой же выбор происходит и у слабой половины человечества – характер, внешность, сила своего избранника должны быть на максимуме из всех возможных кавалеров (самцов) ухаживающих за ней или стремящихся к этому. Возбуждаясь сексуально каждый раз, когда он проявляет свои сильные мужские качества. Как у большинства видов животных – самцы сражаются за самку, и выигравший овладевает ею, а она в период овуляции с возросшим сексуальным влечением принимает его семя, производя генетически наиболее сильное потомство. Максим этого всего не понимал – где же человек граничит с животным? В чем же человеческая сущность находит отличие от звериных повадок? Так же еще с юных лет Максиму не удавалось завязать серьезные дружеские отношения с ребятами. Или они были весьма непосредственные или обрывались на нет еще в самом начале. Позже он поймет, что само слово дружба твердо стоит на взаимном использовании и получении какой-то своей выгоды пусть даже и не сиюсекундной. Это заключалось во всем, чем можно – совместное противостояние другим ребятам, учение находиться в обществе и поддерживать контакт, даже желание выпить спиртное без одиночества, а с кем-то, была проблемой, решаемая так сказать друзьями. Поняв это, Максим обзавелся друзьями как в школе так и в детских оздоровительных лагерях, но до сих пор его мучала мысль, что он, принимая повадки большинства теряет свое человеческое, все еще заложенное в нем. Принимая выбор в сторону одного он навсегда может потерять ту дорожку, которая, может быть, дана ему единственному своя, в сторону не масс а в сторону образования внутри него настоящего человека. Ведь где-то он читал, что «Бог сделал людей по образу и подобию своему…» Но не может же быть этот образ и подобие похож на обще – звериное на земле, объединенных своей нитью похожести видов и подвидов. И Максим хоть и общался со всеми, но делал все так же по своему, так, как ему говорит его сердце, а не тело. И поэтому у него до совершеннолетия было мало друзей и возлюбленных. Он искал себе вторую половинку не по репродуктивной внешности, а по глазам – в них должен был быть притягательный свет, манящий к себе своей чистотой мыслей, поведения и непорочности. Находясь в этом свете, он чувствовал вверх блаженства, которое может получить человек. Вместе с этим светом просыпалось ощущение того, что именно для этого человека он сможет жить, жениться и заботиться всю свою жизнь. Каждый раз, видя такого человека, Максим, не решался пойти на более серьезные меры, приблизиться еще ближе и быть вместе, боясь погасить тот огонек в их глазах, который еще пылал и давал свет. Но этот огонек исчезал у многих или с потерей девственности, когда жажда одолевала человеческое сознание или когда какой-либо гнусный поступок ее произошел и вслед за ним произошел еще более стервозный и гнусный поступок. Максим жил в своем мирке, которое образовало для него же самого его сердце, отгородившись в нем ото всех, делая каждый последующий свой шаг сам, а не строевым шагом в такт вместе со всеми. Рос, наблюдая как живут другие люди, как они во многом похожи друг на друга в своих повадках и действиях. Словно под воздействием коллективного, всеобщего разума каждый делал то, что от него было нужно: сильный обижал слабого, делая того сильнее и воспитывая волю, девушки бросали своих парней, вызывая в них ревность и желание вновь обладать тем, что у них было, как собаки начинают огрызаться, если у них взять одну из игрушек, которых они грызут, все равно, что такая же игрушка у собаки под лапами, им подавай именно ту... Известности богатели и о них гласили всему миру репортеры, вызывая у всех зависть и стремление двигаться вперед. Обиженные в чем-то люди обижали других, высвобождая свою ненависть и обиду, и так по кругу, как в письме, которое часто можно встретить в интернете с каким-нибудь приятным стишком и просьбой передать это письмо другому.
Идя по своей выбранной дорожке, Максим все больше углублялся в себя и подавлял все свои инстинкты, иногда просыпающиеся в нем. Со временем он заметил, что и в его взгляде есть тот свет, который он видел в некоторых девушках, но видел он его у них, потому что обращал на них большее внимание, чем на других. Этот свет он начал замечать и в других людях. Чаще всего он встречался у монахов, священников, реже у простых людей. Тогда Максим понял, что он далеко не один, кто выбрал эту дорожку. Изучая различные религии, он даже нашел лаконичное название этой дорожки уже давно придуманной человеком – «Нирвана», отречение от собственного Я. Очень немногие смогут пойти по этому пути, а тем более перейти на него со своей уже натоптанной тропинки. Удивляли Максима и его сны – большинство из них со временем сбывались, как дежавю в какой-то знаковый день он видел происходящее точь в точь как видел во сне, сразу вспоминая, что было во сне дальше и, если что-то неприятное, то он старательно обходил все конфликтные ситуации стороной. Большинство людей сны не видят, заглушая свой переход в более глубокий сон беспокойством о чем-то материальном. Уже в зрелом возрасте, когда ему уже было 23 Максим начал ощущать некую ауру, исходящую от каждого из людей. Она была совершенно разная, как будто эта аура говорила о будущих действиях и эмоциях человека, продиктованная всеобщим, коллективным разумом, распоряжаясь людьми как пешками и расходным материалом в своей игре. У некоторых людей, у кого Максим видел свет в глазах, была такая же ярко – белая аура, казалось бы, слепящая глаза. У некоторых ауры и вовсе небыло. Смотря на них, Максим чувствовал некую пустоту, вызывающую моментально неприятное ощущение по всему телу. Словно на этих людей разум не обращал внимание, и они ему были больше не нужны и «Он» не давал им сделать очередной назначенный в указанном направлении шаг, по выбранной ими дорожке. Вскоре эти люди умирали. И в эти же 23 года, когда подошел к концу очередной семестр в институте – выпускной, с Максимом случилась судьбоносная ситуация, которая определила всю его дальнейшую жизнь, о которой он даже и не помышлял.


***

Коридоры подземных тоннелей казались бесконечными. Один переходил в другие или оказывался тупиковым. Словно огромный лабиринт был под землей столичного города, со своими законами и жителями. Семилетний мальчик без особого страха бродил по влажным, насыщенным светло-серым туманом коридорам. Паутины окутывали его лицо, а его создатели заползали тут же во все потаенные места одежды Кости, причиняя неприятно-щекотливое ощущение на коже своими многочисленными мохнатыми лапками. Но мальчик, не обращая на это внимания, протирая глаза, шел дальше, иногда сталкиваясь с какими-то предметами, незаметными в темноте и изредка наступая в нечто мокрое и склизкое, углубляясь ногой вглубь него на несколько сантиметров и с трудом вытаскивая ногу обратно. Иногда рядом с ногами пробегали какие-то зверушки, своей грязной шерстью проведя по щиколотке мальчика, они с неприятным пронзительным писком убегали прочь. Некоторые коридоры выводили в затопленные комнаты, в которые каскадами водопадов из разных труб лилась мутная вода. А в самой воде разводами и образовавшимися небольшими волнами давали знать о себе какие-то тамошние жители. Некоторые коридоры были сплошь окутаны проводами, сухой, терпкий запах резко ударял в нос, а с одного провода на другой перелетали странные создания с темной гладкой кожей и перепончатыми крылышками, своими взмахами поднимая густой, многолетний слой пыли вверх, не ожидав прихода незваного гостя. Некоторые же коридоры выводили мальчика ржавыми круговыми ступеньками на нижние этажи, где перед ним открывались новые темные подземелья, в которых приходилось идти только на ощупь, протягивая вперед руки в попытке найти возможное препятствие. В какой-то момент Костя, оступившись, погрузился с головой под воду, где тут же почувствовал соприкосновение с чей-то чешуей. Оперевшись за скользкий барьер, в попытке вылезти обратно, Костя почувствовал пронзительную боль в открытом участке своей ноги, которая все еще находилась в воде. Барахтаясь, он судорожно выполз обратно, тщетно иногда цепляясь и срываясь со слизких поступей, за которые успевал ухватиться, впиваясь в них своими ногтями. Мальчик моментально схватился за причиняющий ему адскую режущую боль участок тела, обнаружив на нем впившиеся зубы какого-то змееобразного существа, с длинным туловищем, уходящим обратно в воду, которое Костя мог обхватить только двумя своими руками. И это нечто, извиваясь, бив по воде своим толстым длинным туловищем, пыталось оторвать тот участок тела, до которого успело ухватиться своими острыми, длинными зубами. Если бы оно схватило за простой участок тела, то, наверняка, откусив его, моментально впилось бы и в другой участок. Но в этом случае острым зубам не давало исполнить задуманное кость ноги мальчика. Моментально потянув своими ручками, создание подземной Москвы прочь, Костя понял, что небольшие острые клыки обхватили кость с другой стороны и не давали оторвать от себя «змею». Уперевшись со всех сил большими пальцами в шею создания, мальчик перекрыл ему кислород и приток крови в мозг, после чего, наверняка еще неизученное наукой, подземное земноводное приоткрыло свою пасть. Отбросив его обратно, оно, еще извиваясь, согнулось, пытаясь снова впиться, но уже в руки мальчика. Прихрамывая, Костя поспешил обратно к ржавым ступенькам наверх, слыша за собой, как оно не успокаиваясь, вновь выползает из воды и волнообразными движениями своего тела настигает его. Тут Костя впервые почувствовал ранее не встречающееся ему чувство – страх. Но этот страх не был как у большинства людей, а был какой-то иной – сознание было расчетливым, не заглушенным, а адреналин свел боль в ноге на нет и придал Косте ускорение на пути к просвету наверх.
Боль позже взяла вверх, и Костя в конвульсиях забился на полу, крича и ударяя своими ладошками по сырой, вязкой жиже. Боль не отступала еще очень долго, по крайней мере, для мальчика она казалась вечностью, и он, перестав биться, перевиваясь и изгибаясь на полу, просто лежал, часто и тяжело дыша. Он в этот момент уже не чувствовал боли, он не чувствовал ничего, даже когда огромные крысы, величиной больше его маленькой головы семилетнего мальчика, обступили со всех сторон, вгрызаясь в его неподвижное тело. Раны были тяжелые и глубокие, а грязь вокруг тела окрасилась в яркий кровавый цвет.
В этот момент всю округу, отражаясь от стен гулким эхом, наполнил жуткий рык. Из темноты, откуда издавался рык, отражая малый, поступающий в подземелье свет, появились отблески больших ярко-оранжевых глаз. Первое очертание, мало различимое человеку показалось из темноты – оскаленная пасть, которая, казалось, может, не разжевывая просто проглотить каждую из крыс. Животное направлялось в сторону лежавшего без чувств мальчика. Приближаясь, рычание усиливалось, наводя ужас на всех созданий вокруг. Крысы словно по команде разбежались от тела во все стороны по своим потаенным местам. Животное стояло над телом Кости на своих огромных, относительно размеров мальчика, четырех лапах, продолжая, оскалив зубы, и, обнажая даже все десна, рычать, прямо над его лицом. Слюна капала на губы и щеки Кости, а ярко-оранжевые глаза смотрели сверху вниз прямо в неподвижные глаза бесчувственного тела, все еще продолжающего со стонами тяжело дышать. Внезапно животное перестало рычать, и, наведя свои уши в сторону издаваемого стоны рта мальчика, настороженно с неким удивлением стало рассматривать его, втягивая своим носом все запахи, излучаемые Костей. Через какое-то мгновение животное отрывисто заскулило, отступая он его тела. Вытянув свою шею, оно продолжало обнюхивать мальчика, пока не остановилось на глубокой ране на ноге Кости. Обнюхав ее, оно стало вылизывать ее своим шершавым языком, освобождая рану от попавшей внутрь грязи и наполняя ее своей слюной.

***
Максим стоял у стенда, на котором должны были выставить оценки за экзамены. Учителя всегда любили его за доброжелательность, честность и приятный характер, и редко ставили плохих оценок, ну, по крайней мере, если его ответ был между оценкой хорошо и отлично, то большинство ставило ему оценку отлично. Выйти на красный диплом у него не получалось, да и не хотел он особо выделяться, видя в этом обычную ненадобность. И в этот раз Максим получил только одни четверки и пятерки, и можно было в будущем больше сосредоточиться на выпускной квалификационной работе. Выбирать тему он стал тут же, благо все темы были на этом же стенде. Самые интересные для изучения темы были, наверняка, разобраны другими учениками, типа как «кибернетическая механика», открывающая большой простор для написания. Оставались темы узконаправленные для изучения, такие как «увеличение коэффициента полезного действия при распаде атомного синтеза», «кибернетические компьютерные программы»…
В этот момент к Максиму подошел мужчина, среднего возраста и с приятной улыбкой спросил
– Вы Максим Селезнев?
Обернувшись, Максим увидел за улыбкой внимательный настрой человека, в действительности изучающего его в данный момент - реакцию и поведение.
-Да это я, а чего вы хотели?
-Я тут по распоряжению деканата и должен опросить наиболее перспективных учеников.
Максим раньше ни разу не видел этого человека в институте, тем более сидящем в кабинете у декана.
- Но я раньше не видел вас здесь. А что вы хотели спросить? – Максима удивил тот факт, что подошедший человек ни разу не оступился и не задумался о том, что отвечать дальше, а будто каждый сценарий развития разговора был у него в голове хорошо проработан.
- Я опрашиваю перспективных студентов по поводу их, возможной, дальнейшей работы. – Продолжил мужчина немигающим взглядом, сосредоточившись только на реакции Максима. – Это будет интересно, - Впервые человек улыбнулся по настоящему, как после услышанной шутки, когда вместе с растяжением в улыбке губ человека, прищуриваются еще и его глаза. И эта мимика была как настоящая, вызывающая расположение к разговору, но Максим чувствовал этого человека сейчас и чувствовал наигранность, как в театре актеры играют свою роль – сознание человека было непоколебимое и расчетливое.
- Пройдемте со мной вон в тот кабинет. – Проговорил мужчина, хлопнув Максима по плечу.
В кабинете сидел еще один Мужчина в серой одежде. Перед ним лежали стопки бумаг и какой-то документации с фотографиями.
- Садитесь пожалуйста. – Произнес сидевший мужчина.
Максим сел напротив него за парту, как на экзамене ученики садятся напротив своего учителя.
Человек, следовавший за Максимом сел рядом с мужчиной, достав из купы бумаг какой-то конверт и протянув его своему товарищу. В конверте оказались фотографии Максима с различных ракурсов, показывающие наглядно его жизнедеятельность – с кем общается, что делает в свободное время… Максим чувствовал, что кто-то на за ним внимательно наблюдал из тонированного микроавтобуса или зеленой иномарки, так же тонированной, но не думал, что его фотографируют. Наблюдая за ним как журналисты «БИБИСИ энимал плэнет» за очередной зверушкой в девственной чаще леса.
Посмотрев внимательно на фотографию, потом на Максима, потом снова на фотографию, мужчина открыл папку, на которой были написаны имя, фамилия и отчество Максима.
- И так,- начал мужчина, изучая папку, - вы Максим Сергеевич Селезнев, ученик Московского института радиотехники электроники и автоматики.
- Да это я, - ответил Максим, не понимая, кто они и чего от него хотят. И зачем вообще за ним следили.
- О вас отзываются крайне положительно ваши учителя с деканатом и предложили нам именно вашу кандидатуру, одну из, для беседы.
Оба мужчины все так же внимательно наблюдали за Максимом, как будто о разговоре с ним им предстоит писать еще и подробный отчет.
- Вам предлагается применить на практике ваши знания по всей электронике, которую вы изучали в институте. И не просто сидя в каком-нибудь инженерном комплексе в очках при мизерной зарплате, а в самых неожиданных местах с интересными заданиями, работая на нашу страну в контрразведке. Зарплата стабильно высокая с бонусами по работе и выслугой лет. В общем, тут мужчина впервые улыбнулся, расплывшись в доброжелательной, довольной улыбке, - работа предстоит интересная и с полученными навыками и знаниями, если вдруг захотите уйти, вас будут ждать на любой другой работе по выбранной специальности, но что захотите уйти, лично я сомневаюсь. Мужчина, продолжая улыбаться, с немного прищуренными глазами смотрел на Максима, ожидая ответ.
- Я, наверное, подумаю, обговорю с родными – ответил Максим, - скорее всего, я попробую устроиться к вам, реализовать по полной свои знания, но ведь я буду должен пройти какие-то тесты и экзамены?
- Все верно, мы набираем выпускников вузов в нашу академию заранее, чтобы они могли подготовиться к вступительным экзаменам в академию. Это будут несколько экзаменов: история, профильный предмет, английский и тест - экзамен на проф. пригодность. Во время 2ух летней учебы в академии вы будете стабильно получать стипендию, и на втором курсе уже начнется служебный стаж. Вот, возьмите мою визитку, как только подумаете, позвоните мне и я назначу дату первых тестов, которые вам предстоит пройти.
Максим взял визитку и направился к выходу, попрощавшись с собеседниками.
- Витюш, позови мне Рункина Сергея. Витя вышел вслед за Максимом.
Этого Сергея Максим знал, тот обучался на параллельном курсе и был весьма замкнутым человеком, но весьма любознательным и талантливым относительно большинства остальных людей со своего потока.
Тесты начались за месяц до защиты дипломной в своем институте и проходили в одной из комнат огромного здания на Лубянской площади. В самом начале Максиму продиктовали два десятка совершенно разных, несвязанных друг с другом слов, потом продиктовали пятнадцатизначное число и сказали запомнить все. Потом на различных карточках были нарисованы предметы, вроде бы полностью связанные друг с другом, но надо было найти тот предмет, который не подходил остальным. Потом, человек, принимавший тест, разложил на столе карточки с различными цветами, предложив выбрать наиболее понравившиеся цвета. Убрав выбранные Максимом карточки, он предложил выбрать из оставшихся. Постоянно с каждым ответом человек записывал что-то в своей тетрадке. При следующем тесте мужчина достал непросвечиваемые листки бумаги, на которых были изображены различные геометрические фигуры.
- Сейчас, - проговорил человек, - вы видите все рисунки на картинках. Я перемешаю их все и достану одну и буду смотреть на нее. Вы должны определить, что за рисунок я достал.
Мужчина так и сделал – перемешал карточки с рисунками, достал одну и тыльной стороной к Максиму стал смотреть на нее. Это было самое странное задание, предложенное ему. Максим, с недоумением посмотрев на мужчину, приступил к выполнению задания. Расслабившись, Максим вспомнил про ауру, окружающую людей, которую он раньше видел, может она поможет ему в этом тесте. Человека напротив окружала какая-то серая аура, а глаза не выдавали никакой информации о рисунке. Там читался его настрой и какие-то ранее увиденные образы, но никак не информация с карточки. Внезапно Максим обратил внимание на область груди человека – оттуда шла какая-то энергия и направлялась напрямую в сторону Максима, будто та сущность, живущая в теле человека, не зависимо от его сознания и процессов в мозге пыталась передать собеседнику какую-то информацию. Приглядевшись повнимательнее расслабленным взглядом Максим увидел ясные очертания квадрата.
- Квадрат, - проговорил Максим. Мужчина достал другую карточку, и снова тыльной стороной направив в сторону Максима, стал смотреть на рисунок.
- А теперь, - все с той же интонацией в голосе проговорил он.
- Треугольник.
У мужчины дернулись глаза и очертили недоумение и удивление на лице.
- Следующая, - проговорил он уже с ноткой осторожности.
- перпендикуляр, - ответил Максим.
- Ну, чтож, сделаем другой тест. Мужчина достал из ящика стола какую-то стопку карточек с картинками. – На этих картинках изображены предметы и какие-либо действия с ними.
Тест продолжался еще минут двадцать и Максим ошибся только в трех карточках. Следующие вопросы стали окрашены в определенную тематику: снятся ли вам вещие сны? Чувствуете ли вы опасность или развязку ситуации? Знаете ли вы наперед действия человека? Чувствуете ли вы судьбу человека?...
В конце беседы мужчина спросил все слова и цифры, продиктованные им в начале тестов, все также делая какие-то записи в своем дневнике.
В этот же день Максиму позвонили, сказав, что его ответы их приятно удивили и его ждут для сдачи вступительных экзаменов в академии.
Выбрал Максим тему дипломной по атомному синтезу и делал ее совместно со студентом с другого института – органической химии, которому досталась схожая тема. Основное направление работы заключалось в химическом изменении воды, выпариваемая при атомном синтезе в реакторе и попадающая на лопасти, приводя их в движение и преобразовывая электроэнергию.
Было сложно параллельно дипломной учить историю и английский, но Максим прикладывал к изучению все свободное время. Защитив выпускную работу на отлично, он направился в Санкт Петербург, поступать в следующее образовательное учреждение для увлекательной работы на службе у государства.
Из вступительных экзаменов Максим хорошо сдал только профильный предмет по физике, остальные же, запомнив только даты, Максим не знал полной картины происходящего в те года или, зная основные термины и перевод слов, Максим не мог согласовать перевод полностью предложений на английском.
Поселившись в одном из общежитий, Максим стал ожидать результат экзаменов, которые были направлены обратно в Москву. Как ни странно его приняли и определили по совершенно иному направлению обучения – «общая психология, прикладного действия». У него было другое общежитие, находившееся вдали от основной академии со своими классами для обучения и своими преподавателями.
Изучалась в основном психология личности, а на прикладных занятиях выполнялись тесты, которые Максим проходил еще на Лубянке с карточками. Так же ребята и девчонки разделяясь на пары, пытались вторгнуться к другому в сознание, прочитав мысли и параллельно защищаясь от вторжения своего напарника в свое сознание.
На втором году обучения им стали рассказывать об устройствах, помогающих им в работе – пирамиды, начиненные электроникой. Все эти разработки были взяты еще от наших предков, строивших пирамиды на различных участках земли, такие как Пирамида Хиопса… Всего пирамид, найденных на земле около 17, шесть из них известны общественности, об остальных государства утаивают информацию, как и о найденных внутри скрижалях и артефактах. Большинство из них находилось под водой в океанах на затонувших, ранее обитаемых островах и континентах. Эти пирамиды преломляют всю энергию из космоса и направляют ее в свой центр, а энергия земли, отражаясь от стенок, также направлялась в ее центр. Внутри происходили странные вещи, до сих пор не объяснимые учеными – вода становилась более плотной, гравитация иногда теряла свою силу, но самое главное – люди, обладающие паранормальными способностями, открывали в себе непостижимую ранее силу. И именно воссозданные подобные пирамиды, законспирированные под обсерватории, служат нам и еще встретятся в работе. Поверхность максимально преломляет все известные потоки энергии, а внутренняя часть максимально отражает, поступающие потоки от матушки земли. За каждой из стенок в подвешенном состоянии находятся мини пирамиды, с другим радиусом, преломляя все поступающее как лазер, усиливая все потоки, сосредотачивая всю энергию в центре. В общем, физики хорошо потрудились над созданием всего этого комплекса, постоянно совершенствуя его.
На этом же втором курсе обучения Максиму дали звание прапорщика, а задания проходили уже в городе. На некоторых из них нужно было, не обращая внимание на окружающих, погрузиться в себя, как на аутогенных занятиях, когда сокурсники слушали при приглушенном свете звуки моря и чаек. И найти связного, который должен был с координатами следующей точки сбора или задания, пройти по этой площади. Найдя его, нужно было сказать пароль для точного выявления связного – «Как попасть на Театральную площадь?», на что он должен был ответить – «Она ближе, чем вам кажется».
Максим уже умел погружаться в себя, так, чтобы выполнять данное поручение, и, сканируя все вокруг как на компьютерной 3д карте видеть того, кто ему нужен.
Но однажды, при таком же задании Максим понял, что не видит ничего. Будто его окружала некая сфера, не дающая пробиться дальше своей вытянутой руки. Эта сфера была темно-серая, будто заклятие, исходящее из него. Все попытки пробить ее были тщетными. Вглядевшись в нее повнимательнее, Максим увидел ее центр, все диаметры сферы направлялись к внутреннему карману его куртки, в котором лежал кулон с пурпурным камнем в серебряной оправе, впервые встретившийся Максиму. Выбросив его прочь, одна из сфер исчезла, а осталась лишь такая же серая, но более тонкая. Максим не смог пробившись через нее найти связного, а смог лишь, словно луч света направить от места пересечения двух полушарий своего мозга вверх. Но нет, не в космос или в облака, а словно в другое пространство, другое измерение, невидимое человеку, получая оттуда некую энергию и представление о происходящем. Словно это была спланированная порча, в голове появились яркие очертания его фотографии и какого-то кольца, положенного на эту фотографию. От кольца исходила ясная темная нить к области его груди. Максим, воображаемой рукой оборвал эту нить, перекрестя ее, проговорил про себя, пусть эта порча вернется на ее создателя. Моментально сфера исчезла, и Максим стал сканировать пространство в поисках куратора. На площади небыло искомого человека с мыслями, удовлетворяющего заданию. Но Максим ощутил лишь пристальный взгляд на него потустороннего человека, находящегося весьма далеко. Посмотрев в его направлении, Максим увидел очертания сидевшего на скамейке своего декана, главного в его учебном заведении человека. Декан, заметя его взгляд, позвал Максима жестом к себе.
- Ты сдал финальный экзамен, - проговорил декан. - С этого дня тебе присуждается звание офицера. Ты продолжишь обучение, осталось половина учебного сезона. В дальнейшей работе тебе предстоит выбор между работой в отдельных частях или же в спецподразделении ФСБ, куда я тебя и рекомендую.