Литература и журналистика

Это было 16 мая 2008 года...
Намечалось рядовое выступление (скажем, даже халтурка) в Центральном Доме Литераторов. Я должна была там сыграть парочку произведений на баяне. Мне не говорили, что это будет за мероприятие, кто там будет. Выйдя из колледжа, я направилась к месту...
Был вечер.
Мне почему-то сейчас кажется, что это был дождливый вечер. Не знаю, так ли это. Но мне откровенно НЕ хотелось играть. Возможно, просто лень. Возможно, это было предчувствие чего-то большого, таинственного и я просто БОЯЛАСЬ... Теперь этого никто не знает. Даже я.
Пришла я задолго до начала. Немудрено, ведь нужно же еще разыграться, переодеться...
Войдя в здание, я подумала, что это какое-то закрытое от посторонних глаз сооружение. Оно вроде и приглашает (вывески около входа о будущих концертах, вечерах...), но в то же время говорит: "Это - не для всех". Я сразу же это прочувствовала, каждой клеточкой своего тела.
Я даже почувствовала, что меня здесь не ждут. Да-да, не ждут. Я решила найти организаторов мероприятия. И нашла.
Малый зал. Он действительно малый. Небольшой, вытянутый в длину. Уютный, бархатистый, теплый. На сцене кто-то что-то репетировал, было шумно. Я узнала, что это вечер поэзии и что я не вхожу в список участников. То есть я как бы входила, но по какой-то причине меня решили снять. В этот момент я ощутила облегчение... Мне сказали: "Если хотите, Вы можете остаться послушать. Это интересно". Мне очень понравилось это "Вы". Оно какое-то возвышенное... Теперь я к нему привыкла. Но 15-летней девчушке это было в новинку. Взрослый седовласый мужчина говорит ей "Вы"!
И я решила остаться.
В фойе людей становилось все больше, голоса все оживленней, воздух вокруг все теплее, становилось почти жарко...
Все вошли в зал, заняли удобные для себя места и...
Я не помню порядок выступлений, я не помню кто там что делал... До того момента, когда на сцену вышла ОНА. Лия. Королева. Ты чувствуешь ее. Ты ощущаешь ее. Ощущаешь этот невероятный сгусток энергии, импульса. Готовый взорваться. Готовый испепелить все одним лишь взглядом, одним лишь жестом. Струна, натянутая до предела, готовая в любой момент порваться. Она стала играть что-то из Скрябина и одновременно читать свои стихи. В зале стояло старое пианино. Я помню звук. То капли, холодные и прозрачные, то огненная лавина, сметающая подчистую все на своем пути, то бусы, нанизанные бусинка за бусинкой. Хрусталь, лазурит, янтарь, малахит...
Стихов она читала много. Мне казалось, что она не читает их в тот момент, нет. "Она их ТВОРИТ. Сейчас", - думала я. Когда я слушала ее, я понимала, что я не сижу в том зале вместе с другими любителями поэзии, а нахожусь в ее реальности. В ее мире, где не работают никакие законы. Ни законы физики, ни причинно-следственные связи, ни логика. Я отметила про себя одно из ее стихотворений, которое она читала уже стоя, без фортепианного сопровождения.
Называется оно "Романс". Вообще, очень многие ее произведение имеют названия, которые обозначают музыклальные жанры ("Ноктюрн", "Элегия", "Романс"). Лия музыкант. Она была ученицей Генриха Нейгауза! Я думаю, комментарии тут излишни...
Я процитирую это стихотворение.

"Дождь. И поцелуй под дождем.
Тремоло ломко низвергается по водостоку вниз.
Ледяной нож сосулькой оборачивается дребезжащей,
и еще какой-то вой - и мокрый от дождя карниз.
Бесконечен черед улиц - не сосчитать.
Шум машин шерстит хвостами пушисто.
Когда темно, улицы связываются в узел поблескивающим мешком асфальта,
Хвосты машин расчесывают, мнут, облизывают,
а потом целуют горбатенькие мосты - прощаются, далёко идти, пора.
Сор, темно, но не слишком, мокро, но можно двигаться,
Не боясь упасть,
Плохо - но возможно дышать, скорее существовать,
видеть поцелуй под дождем нескончаемый
и удивляться, что дышишь.
Тремоло воды нанизать вместо браслета,
чтобы падало не вниз, а вверх, -
Так, ей Богу, красивей.
А назавтра - тремоло браслетом висит над кроватью,
И все приподнимают шляпы от удивления, вместо приветствия -
- какой странный ливень -
Меж вожделением - да и нет - твердостью духа несокрушимой,
- поцелуй появится,
а проявитель дудит сосулькой, превращенной в стеклянные стратосферы шар -
внутри поцелуй тлеет голубовато и жилисто, -
снаружи - шум, гам, спектакль - все для вас, племя кошачее,
и глазастые страшилы-зрители.
Но все уже наоборот. И с приглушенным ропотом торжище жизни спину выгнет,
вздыбит шерсть, а потом уйдет навсегда, мягко ступая,
через бесконечный улиц нерасшифрованный тупиками код,
котом, литургию мурлычащим, здоровенным и мохнатым,
а за ним вся кошачья торжища стая,
молчком и насупленно сопя,
а потом - не видно.
Холодно. И поцелуй замерзает меж вожделеньем
и желанием все оставить как есть,
в двух передних когтистых лапах инеем -
сверкнет и не тает...
Падает лохмотьями первый снег..."

У меня вряд ли найдутся слова для описания тех чувств, которые были вызваны прочтением этого стихотворения. Ее голос звучал во мне еще долго... Особенно она выделила слова "и удивляться, что дышишь". Она сказала их так, словно только что обрела эту способность. И я стала удивляться. Все в зале начали дышать шумней, я слышала шорохи дыхания людей и радовалась. Я ощутила, что все тоже удивились...

Я твердо решила найти это стихотворение, найти, прочитать!
...
Я вышла из зала, стала бродить по фойе... Там продавалось множество книг. Художественная классика, документалистика... И полочка с несколькими томиками произведений Лии. В глаза бросилась книга квадратного формата ярко-синего цвета под названием "Голубятня Бога". Что-то детски-наивное в этом названии... Первые строки стихотворения, которое дало название всему сборнику:
"Богова голубятня, где играют кларнеты и гобои,
Где голуби белоснежно резвятся облаков калачиками,
Дай мне, Боже, хоть одного с собой..."

Я поняла, что должна взять именно эту книгу. Каково же было мое удивление, когда я обнаружила в ней, гораздо позднее, именно то стихотворение, которое так глубоко запало мне в душу! Именно "Романс"!

В фойе было достаточно много людей, они стояли группками, рассредоточившись по пространству... Мужчины басят, перебивая друг друга. Женщины выразительно жестикулирут. Гул, шум. Радостный шум.
В тот вечер я разговаривала с каким-то мужчиной, который был поэт, он жаловался мне на жизнь и цитировал свои стихотворения, он говорил о Лии, о Блоке, о Мандельштаме... Когда он узнал, что на моем счету есть пара-тройка стихов, он был страшно рад и долго уговаривал меня процитировать хотя бы пару строчек. В итоге я их процитировала и получила подробный критический анализ, но и похвалу тоже. За искренность.
Через некоторое время я познакомилась с женщиной, которая говорила мне о записи музыки, речи и т.п. на цифровые носители. О том, что музыка, которая у всех на дисках не действует на слушателя так, как она ДОЛЖНА действовать. Говорила о том, что ее приятель изобрел новый способ записи музыки, что у него есть своя студия и что она может дать адресок...
Выяснилось, что она фанатка Маяковского, потом присоединился еще один мужчина, который тоже фанат Маяковского... Они наперебой его цитировали...
Эти люди говорили со мной, как будто мне не 15 лет, а все 25. Они видели во мне личность. Пока растущую, но невероятно чуткую и тонко устроенную. Они меня уважали. Нет, они не играли, говоря мне "Вы". Они говорили это искренне.
...Пока та женщина и какой-то мужчина наперебой цитировали мне Маяковского, из зала вышла Лия. Все ее окружили, принялись осыпать любезностями, целовать ей руки.
Она была царственна. И как будто снисходила к маленьким муравьям, которые ее почти боготворили. Я почувствовала, что она это не любит. Не любит все эти "Вы божественны!", "Вам нет равных!", "Ваша поэзия гениальна!". Не любит. Она сочиняет не для этого. Она ценит то состояние, в котором находятся люди, ЧИТАЯ ее стихи. ВО ВРЕМЯ. В ту секунду. Пустое преклонение ее раздражает. Так мне казалось.
Я хотела взять у нее автограф. На память. Все-таки, есть ее книга. Буду вспоминать.
Я боялась к ней подойти. Я боялась, что она увидит во мне "тварь дрожащую", малодушную лицемерку. Или девчонку, которой просто от нечего делать взбрело в голову купить томик стихов, который она никогда не прочитает. Да, я боялась. Но я подошла. Я взглянула в ее глаза, но долго не смогла в них смотреть. Дрожащей рукой протянула открытую книгу... "Лия Соломоновна, разрешите мне взять Ваш автограф. Мне очень понравилась Ваша поэзия". Все. На большее не хватило дыхания.
- Как тебя зовут? (по-моему, она все-таки сказала мне "ты", память моя не удержала в точности этот момент)
-Ангелина...

Вот, что написано на развороте:

"Ангелине
Дорогой девочке -
милой и красивой
от автора".
и подпись...

Ликование, дикое ликование наполнило мою душу!
Эта царица, неприступная королева мне улыбнулась и написала несколько слов!
После этого я попыталась вновь присоединиться к своей "компании" фанатов Маяковского, они продолжали в том же духе. Под веселый шум голосов мы направились в кафе, находящееся непосредственно под залом. Нас ожидал банкет. Столы, столы, столы...
Виноград, бутерброды, вино, шампанское, минералка, сок...
Короткий тост...
И троекратное скандирование: "С Днем Рож-день-я!". Цветы, цветы...

Все стали потихоньку расходиться... Группками...
Я оказалась уже в другой группке. Там был один из организаторов вечера, кто-то еще и Марлена Мош. Она армянская певица, поющая аутентичные армянские песни без сопровождения в национальных костюмах. Достаточно известная в узких кругах женщина.
Мне было так приятно, что я оказалась в этой среде. Среде тонко чувствующих людей, по-настоящему любящих искусство... И они меня приняли. Это очень большая награда для 15-ти летней девочки...
Я долго вспоминала этот вечер.

Сейчас 14 ноября 2010 года.
Сегодня я наткнулась на тот сборник стихов Лии, опять прочитала "Романс"...
Решила набрать в поисковике "Лия Либерова"...
Википедия. Я узнала дату ее рождения: 6 июня 1948 года.
ШЕСТОЕ ИЮНЯ.
Я была уверена, что Лия жива. Я так думала.
Пока не наткнулась на дневник какого-то человека, где я прочитала: "Умерла Лия Либерова...". Запись 13 апреля 2010 года.
Я не поверила своим глазам.
Снова открыла Википедию. Дата смерти - 10 апреля 2010 года. Я не видела. Я не заметила.
Руки похолодели... На глаза навернулись слезы... Лии больше нет...
Мой мозг отказывался принимать этот факт. Сегодня я думала о том, когда бы мне сходить в ЦДЛ, думала о том, что хорошо бы там был вечер, посвященный ее поэзии... А тут...

Что это?
Знак оттуда?
Помнила ли Лия меня? Я не думаю. В ее жизни было много поклонников и поклонниц. Юных? И юных, возможно, тоже. Не знаю. Не знаю. Знает один только Бог.

Меня согревает мысль, что я видела этого человека, в высшей степени необычного, я слышала ее голос, который читал стихи. Ее стихи...
Я чувствовала этот сгусток энергии.
Я видела ее.

Это была моя первая встреча с ней. Первая встреча, ставшая последней...

Светлая ей память!!!