Литература и журналистика

Мишель Фуко называл эту книгу одной из важнейших книг нашей эпохи. Медленно и отрешенно отпиливать собственную руку есть вырываться за предел жестокости к себе, которую только можно помыслить. Чтение «Могилы для 500 000 солдат» и есть отпиливание конечностей, завершающееся обязательной кастрацией. Тысячи рабов, затерянных в какой-то африканской стране, убежавшей с карты на страницы этого шокирующего произведения, тысячи господ, находящихся в перманентном состоянии сексуального возбуждения, рождённого страхом их жертв. Опьяняющая власть одних и удушливый ужас других сливаются здесь в акте насильственного совокупления. Гийота показал не предел, а уничтожение предела как вседозволенность, которой даже не придумано имени. Город, отринувший своих богов, пал. Яблоки имеют привкус крови. Вождь душит рабыню, принося жертву Королеве Ночи, будто Богине, а потом велит стражникам выбросить труп на свалку. Эдмунд Уайт назвал писателя последним гением авангарда 20 века. О, да. Гийота воистину гениален. Гениален - в своём обнажённом ужасе. Каждая страница как человек с сорванной заживо кожей. Не каждый прочтёт до последней, кто-то тронется, как некогда один студент от «Эликсиров Сатаны» Гофмана, другой – выбросит толстый том из окна и начнёт вырывать с головы волосы, чтобы поскорее забыть сцены жестокости, чтобы стереть мысль о Войне и зверстве, чтобы понять наутро – она нестираема.

«Могила для пятисот тысяч солдат» перенасыщена спермой бесчисленных совокуплений – их формы бесконечно варьируются, а участниками становятся слуги и хозяева, солдаты и генералы, собаки и проститутки. В своей книге Гийота воплотил уникальное видение жизни как безжалостного спектакля рабства, проституции, ликования и распада, в котором только безумное вторжение секса способно подорвать власть. В первую очередь, именно обилие сцен секса, перемежающихся с хладнокровными описаниями зверств, привело к взрыву негодования в СМИ после публикации романа. Ответ Гийота был недвусмысленным: «Я не собираюсь оправдываться. В конце концов, мне пришлось сделать нечто худшее: прожить собственную книгу», - читаем мы в «Послесловии».

Гийота, участник алжирской войны, действительно прожил свою книгу. Я прочла только несколько страниц, но уже могу сказать, что автору дан редкий дар – являть красоту в момент её гибели.