Литература и журналистика

- Мистер Бог! Мистер Бог! И как Вам с такой фамилией живется? Трудно ли быть Богом?

Вот так вот и отвечай на бестолковые вопросы всяких журналистов и это при том, что в чем-то ты и в самом деле Бог. Вернее судья. А судья тот же Бог, только рангом пониже. Властвует не столько над душой, сколько над телом.

Эй, Вы там, настоящий мистер Бог, когда встретимся интересно, что за счет Вы мне предъявите? Первая заповедь «не убий» явно не для меня. Хотя я всего лишь слуга закона. И потом, я же не виноват, что как убийство, так и попытка самоубийства у нас карается одинаково –электрический стул. А все же ради Вас, Сэр. Души спасаем.
Или Вы предъявите мне отдельный счет за то, что взял власть в свои руки? Так я не брал. Мне самому дали. Так уж вышло…

Сколько мне было тогда, ну в самый первый раз? Лет семь,по-моему. Помню как шел по улице и увидел нашего кота. Он лежал,тяжело дыша,и,кажется,весь мир наполнялся его дыханием. Подранное создание. Иногда котам не везет. Так и не повезло ему – любимцу публики – стая бродячих собак и…жизнь висит на волоске. Именно этот самый волосок и трепали, когда соседские дети с криками и слезами бросились на помощь. Только кто же поможет ему? Только Бог. Дети еще не знают Бога, но верят ему. И все поверили мне.
Это страшное и в тоже время пьянящее чувство, когда тебе верят. Ты сам принимаешь решение и знаешь, что никто его не оспорит. Его и не оспорили. Я выковыривал булыжник с края мостовой и не плакал. Не имел права. Плакали все другие. У каждого решения должна быть плакальщики. Потому что каждое решение это палка о двух концах. Я прочитал молитву на могиле нашего кота. Сам сочинил и сам прочитал. Все разошлись молча.
Вообще жизнь странная штука. Впрочем, как и психология людей. Если тебя хоть раз признали лидером, то ты им будешь всю жизнь. Просто первый толчок формирует путь. Моя фамилия стала мои крестом.
Уже к 13 годам я мог спокойно цитировать писания и наизусть читать отрывки из Библии. К 17 годам все говорили о моем уме и силе воли, о цельности натуры и справедливости характера. Смешные люди.
«С вашей фамилией молодой человек, любой университет будет рад Вас видеть!»
И ведь действительно был рад. Помню нашего декана на первом курсе. Бедный старик закончил жизнь в доме престарелых. А тогда он так счастливо выкрикивал в зал «И с этого года у нас учится Бог! Первый университет страны в котором учится Бог!». По-моему его это так возбуждало, что еще минута и он бы упал на колени,крича «Аллилуйя!».
В принципе на колени падали почти все. Ставить двойку Богу, даже если вы верите чисто формально, как то не ловко. Тройки – просто не прилично…раз двоек нет. Так что мне мои отметки давались сравнительно легко. В том же году меня приняли в студенческий совет. Халява плиз. Эта самая халява была бы вечно, если бы не то происшествие на 3 курсе…
Были каникулы перед Рождеством. Помню мне тогда подарили первые горные лыжи и я окрыленный мечтами о завоевании стихий отправился с группой старшекурсников на один из рядом лежащих курортов. Благо горы в наших краях явление привычное..как для бедуина пустыня.
Гостиницу мы сняли у самого края поселка и отпраздновали наш приезд отличнейшим пивом местного производства. К утру, еще не протрезвев, решили устроить гонки. По большому счету мне надо было бы остаться и подождать инструктора для начинающих, но желание всего и сразу взяло верх, и я увязался вслед за остальными.
На самой вершине встречать рассвет это было нечто! Все даже протрезвели отчасти. Отчасти нет и может быть потому никому и не пришло в голову что я – чайник – стою среди всех. Словно,проходя какой-то ритуал,все вскинули руки вверх и с криком «Аллилуйя!» – оттолкнувшись от мягкого снега – полетели вниз.
Даже там Господи тебя вспоминали. Даже там прославляли. За пару минут до смерти.
За мной был только тот чернявый пацан с 5-го курса. Я даже его не знал. Просто обратил ночью внимание на его глаза и открытую улыбку. Очень умные глаза..но ты знаешь Господи. Уж он то точно в раю и говорит с тобой.
Я не помню как так получилось, что я не заметил указатель черной трасы. Скорее всего,от того, что не мог просто ничего замечать. Главное было не упасть и хоть как-то затормозить. Последнее не удавалось и я летел вперед. Зато заметил он. Сначала кричал «Тормози!». Потом, уже на черной трассе, понимая, что меня не спасти, пронесся словно упавшая звезда, и сбив меня своим телом, неловко подвернул ногу и кубарем полетел с горы. Когда я поднялся, то его не было видно. Только перчатка,упавшая с руки в сугробе.
Я нашел его быстро. Стеклянные глаза с поволокой и рассвет,отраженный в них. Я даже не испугался. Потерять диплом и карьеру только из-за этого случая? Господи, это просто несчастный случай. И потом, нас никто не видел. Нас было только трое – ты, я и он. А ты молчал, опять передавая мне право выбора.
Я вышел через лес на голубую трассу утопая в снегу по пояс. Посмотрел, когда на склоне никого не будет, и одел лыжи. К обеду в гостинице все спохватились чернявого и организовали поиск. Нашли его ближе к полуночи. Даже удивительно как – с вертолета, ночью.
Меня попросили прочесть молитву. Я всегда хорошо читал молитвы. Странно, но там же, на похоронах я познакомился с его отцом и получил приглашение работать у него на фирме. Моя речь в память о его сыне достигла его сердца. И я получит то, о чем не мог и мечтать.
Сколько лет назад мне передали это кресло судьи? Лет 18 уже прошло точно. Мое первое дело было блестящим. Да и не могло не быть. Все газеты еще за день писали «Новый судья Бог вершит правосудие! Завтра Бог будет вершить суд!».
Наш городок сошел с ума. С самого утра двери суда были обвиты журналистами, словно вьюнком. Процесс был закрытым и потому каждый с камерой пытался пробиться хоть как-то, хоть в дверную щель, хоть у решетки окна, но что бы потом сказать «Я слышал!».
Тут Господи ты что-то намудрил. Сопричастность или желание ее в этих людях сидит сильнее, чем инстинкт самосохранения. Подсудимый – мужчина лет сорока пяти – в принципе тоже поплатился за эту самую сопричастность.
Скажи Господи, почему все решили, что имеют право на правосудие? Ведь шел себе человек с работы домой. И шел бы дальше. Ну увидел, что трое бьют четвертого. Вызвал бы полицию и не вмешивался? Так нет же, боксер, ёшкин кот. Теперь у тех троих разная степень увечья – от сотрясения мозга до нашего городского морга. И вместо того, что бы быть героем, он стал преступником. А мне решать что делать – освободить или посадить лет так на семь-восемь. С одной стороны освободить конечно было бы гуманно. А с другой, что же теперь, если каждый герой будет при мальчишечьих разборках ломать тем головы, то и порядка не будет? Вот и надо было и наказать и помиловать и вроде бы как и что…Да только мне та задачка показалась интересной.
Город разделился на две неравных части – родственники мальчишек и сам город. А я, Господи, как-то люблю меньшинство поддержать. Ну ты то знаешь чего мне стоило поговорить с нашим редактором. Все мы не без греха. А уж если на кого есть компромат, то тот по гроб жизни будет тебе обязан. Ведь если посудить то все мы обязаны тебе. А мне – смешно сказать – не так уж и много – чуть меньше половины нашего города. Так что за сутки до статья о морали выдалась на славу. Таких словесных переплетов как тогда я потом долго не мог себе позволить. Это была песня! Это была вершина! Я сам рыдал на кухне когда читал ту статью. Впрочем, рыдал и город. Помню уже у концу учебного года школьники писали на ее основе сочинение о морали.
Да, Господи, я менял сознание. Не только ты. Ты души – это долго и муторно. А сознание оно вот – на блюдечке. И процесс был мой! Десять лет! Десять лет за насилие! Но мы же с тобой милостивы Господи. Так что из тех десяти лет девять условно и год на общественных работах. Правосудие превыше всего!
Черт, как же болит сердце.
Сегодня Господи меня будут славить. Почетный житель города. Вот только бы журналюг убрать. Как же они меня достали.
И вот помнишь прошлый раз..ну когда я запустил камнем…Господи….ведь даже не пикнули.
В кого я там…попал..как болит сердце…ведь даже процесса не было…трудно судить Бога…Дай мне еще время на один шаг…

-Мистер Бог, что с Вами? Мистер Бог


www.sinkevich.info