Литература и журналистика

Волчье племя.

Все события, изложенные в данной книге, вымышлены, а все совпадения с реальными людьми, случайны.



Пролог.

Закон силы, для многих сильных мира сего, стал самым главным законом в жизни, но почему-то, лишь до тех пор, пока сила на их стороне.


Друзья - его не замечали,
В душе, бесчувствие храня.
Враги – напротив, величали.
А горы, звали, в даль маня.

Его, нелёгкая дорога,
Его, судьбы холодный крест,
Души, печальная тревога,
Вернули вновь, из дальних мест.

Вернули вновь, не сомневаясь,
Вернули, даже не узнав,
И не спросив, и не раскаясь,
Тугой петлёй перевязав,

На сердце – страшную тревогу,
В душе – не ясную печаль,
В груди – тяжёлую дорогу,
В глазах – невиданную даль.

Ту даль, что слушать не захочет,
Ту даль, что вновь не пощадит,
Ту даль, что прочь людей уносит,
От жизни. И её визит

Быть, может камнем преткновенья.
И может смерти мрачный вид
В душе, разбудит сожаленье.
Быть может, сердце не сгорит,

Быть может, руки не сдадутся,
Быть может, ноги унесут.
Враги, быть может не напьются
И на алтарь не принесут

Невинной жертвы кровь святую.
А дальше - новая беда.
Но жизнь, то добрую, то злую,
Мы, не осудим никогда.

За то, что есть, за то, что нету,
За то, что смерти вопреки,
Она, собрав по всему свету,
Зажжёт, живые огоньки.

Зажжёт, и в сердце вновь разбудит,
Любовь и ласку, тьму и свет.
И не предаст. И не осудит
Души, восторженный, привет.

- От чего ты здесь сидишь человек. Разве тебе не холодно на этом жутком морозе. Разве холодный ветер не задувает под распахнутую телогрейку?
Старик с огромной седой бородой и деревянным посохом в руке, с удивлением разглядывал странного незнакомца, что с совершенно безразличным видом, отдыхал у самой обочины дороги.
- Я думаю.
- И о чём же ты думаешь?
- Я думаю о жизни.
- Быть может, твоя жизнь проходит попусту?
- Жизнь проходит не зря. Я сыт, одет, обут. Я ставлю цели, и всегда добиваюсь своего. Но чего-то самого важного, кажется, так и не сделал. Чего-то самого главного, так и не испытал.
- Действительно. Если любовь не заставляет волноваться, и порою кричать от нестерпимой боли или радости, к чему такая любовь. О ней нечего сказать. Если дорога жизни покрыта асфальтом, она никогда не приведёт туда, где ещё никто ни разу не был. Тогда, к чему такая дорога. Быть может, ты выбирал в жизни совсем не ту любовь, и не ту дорогу.
Стоявший, говорил не спеша. Казалось, он тоже никуда не торопился, а потому, уходить, совсем не спешил.
- Может быть и так, но почему так тяжело на душе.
- Тебе тяжело оттого, что никогда раньше её не слушал. Не слыша голоса своего сердца, поступал «как надо», и потому пришёл в никуда, любил «кого надо», и от того любовь оказалась пустой. Скажи, так кому же всё-таки это надо?
Сидевший, молчал.
- Всегда трудно плыть против течения, идти без дороги, пробираясь, сквозь непролазную чащу леса, где сыро и холодно, где очень легко заблудиться. Но воздух чист в тех местах, а голова кружится от аромата диких цветов и трав. В такие моменты, на душе всегда становится легко и свободно. Скажи, наконец, незнакомец, зачем вообще ты живёшь. Разве только для того чтобы не умереть от голода и не быть хуже, чем другие. Твоя душа с этим не согласна. Её боль не унять до тех пор, пока не порвутся верёвки, что связывают по рукам и ногам взбунтовавшееся тело. Лишь после того, как оковы разлетятся на куски, возможно вдохнуть полной грудью свежий воздух хвойного леса, подняться в горы и пройти по самой кромке обрыва по своей дороге. По той единственной дороге, по которой до тебя ещё никто не ходил. Только так, можно добраться до своей истины, и постигнуть суть своей души, дойти, до своей цели, до которой, никто кроме тебя дойти не сможет. Но в той нелёгкой дороге, запомни самое главное. В любой, даже самый тяжёлый момент своей жизни, найди в себе силы и делай то, что подсказывает совесть, живи там, куда стремится душа, люби того, к кому рвётся сердце. Лишь так можно пройти весь свой жизненный путь до конца, и выполнить самое главное предназначение. Лишь так, на это хватит сил и времени. Нельзя, конечно - же, быть уверенным в том, что жизнь будет долгой. Ещё меньше надежды на сытость и благополучие. Но взамен этого, в груди поселятся покой и гармония. Ты станешь счастлив, и без малейшей тени сомнения, сможешь назвать себя гордым именем – Человек.
Старик, не спеша, побрёл дальше. А странный незнакомец, ещё долго и пристально всматривался в скрытую за плотным занавесом пурги, дорогу, где только что исчез неясный ссутулившийся силуэт, что всего за несколько минут сумел заглянуть словно в зеркало, в самую глубину его души, уместив в несколько коротких фраз то, что накапливалось там, на протяжении всей жизни.
Неожиданно для самого себя, он вдруг крикнул ему вслед.
- Скажи старик, смерть страшна?
Голос, приглушенный свистом ветра, ответил издалека.
- Не знаю. Я не знаю о смерти ничего, но вот за твою жизнь, мне почему-то становится страшно.
- Не лукавь старик. Я хорошо живу. Мне многие завидуют.
Говоривший, вдруг вздрогнул от неожиданности. Его собеседник, вновь стоял прямо перед ним. Бородатый путник с длинным посохом в руке, и большой торбой на кожаном ремне перекинутой через плечо, слегка приподнял голову, бросив в ответ лишь несколько коротких фраз.
-Ты говоришь совсем не то, что думаешь, или совсем не думаешь, что говоришь. И если я не прав, то ответь только на один вопрос. Почему тебе сейчас совсем не хочется жить?
Старик, вдруг, словно растворился в белом облаке пурги. А человек, сидевший у обочины дороги, судорожно обхватив голову обеими руками, вдруг повалился на колени, еле слышно шепча себе под нос.
- Боже, ведь это всё, правда.





Ч.1 Гл.1
Путь в никуда, или,
иная точка зрения.



Гряды скалистой очертанье,
Отрога, мрачный силуэт,
Обрывок фразы на прощанье,
Мгновенье взгляда. Только нет

В том взоре, страха и тревоги,
Забвенья, жалости, слезы.
В том взоре, страсть и пыль дороги.
В том взоре, отблески грозы,

Раскаты грома, вспышки молний,
Бесчинство бури над тайгой.
И путь – холодный, злой и долгий.
И образ – милый и родной.

Пускай – нелёгкая дорога,
Пускай – звезды не греет свет,
Пускай – забвенье и тревога,
Пускай спасенья в бегстве нет,

- Судьба сведёт, тайга рассудит.
Угрюмый, горный перевал
Увидит всё, и всё забудет.
А может нет. Ведь воин знал

Куда идти, за что сражаться,
Чего желать, кого любить.
Забыть о смерти, не сдаваться,
И страх, и ненависть забыть.

Убийце – смерть, а чести – почесть,
В душе – презренье подлецу.
Долой – предательство и нечисть.
Измена – чувствам не к лицу.

Что ждёт? Быть может сожаленье.
Быть может, смерти беспредел.
Потом – быть может и прощенье.
Сейчас – идти лишь их удел.


Наверное, лишь резкий крик большой и сильной птицы, что бесстрашно боролась с ветром где-то очень высоко в небе, смог, наконец, вернуть этих странного вида людей, к реальности. Действительно, не так просто уходить с обжитых, и успевших уже стать родными мест, в далёкую и совсем не определённую неизвестность.
Горная речка, что шипела и пенилась, преграждая дорогу, камень, что сорвался в низ с вершины скалы, ветер, что сбивал с ног, всё это ни что. Всё это, совсем не пугает. Там, впереди, быть может каменные реки. В них есть вода, но до неё ещё нужно добраться. Там, быть может каменные россыпи, в которых камни не падают, но могут сорваться ниц в любую секунду и все сразу. И есть, наверное, в тех местах ветер, что принесёт из дома всегда такую долгожданную весть. Из дома, где эти люди навсегда оставили частичку своей души, а может быть и сердца.
Зверь не спешил. Понуро повесив голову, он потихоньку ковылял следом. Всё происходящее, уже начинало ему надоедать.
«Плетутся, словно мухи по смоле».
Но эти двуногие существа, никогда не пытались продырявить толстую мохнатую шкуру из своего оружия, и уже за одно это, стали близки серому бродяге.
«Пойду с ними, а дальше видно будет».
Насчёт своей души, волк пока ещё к единому мнению не пришёл. Ему, то вдруг начинало казаться, что какая - то её часть, несмотря на все усилия, всё-таки сумела просочиться наружу, и остаться в той угрюмой долине, что на протяжении всей не лёгкой жизни лесного отшельника, не раз пыталась прикончить живое и сильное тело. А порой, он вдруг отчётливо понимал, что душа, вся как есть, находится при нём, и ни чуть об этом не сожалеет.
«Куда они идут? Пока не ясно. Куда они могут идти? Это ясно, но пока не совсем. Люди уходят в горы, подальше от людей. Невероятно, но факт, а значит, мне с ними по пути, ведь волк, как известно, всегда смотрит в лес. Там, на вырубках, была дармовая еда, но она не приносила удовлетворения. Там, остался друг, к нему я ещё обязательно вернусь. Там враги, с которыми ещё предстоит сразиться. А впереди, в горах, наверное, просто место, где можно спокойно и не чего не опасаясь жить, добывая свой кусок хлеба, нелёгким трудом. Не исключено, что именно в этом и заключается счастье, хотя, быть может, что и нет. Наверное, на этот вопрос, вообще нельзя ответить точно. А впрочем, может быть и можно. Но почему они уходят? Устали сражаться, или просто выводят из под огня женщин и детей? Не важно. Но как там сейчас без меня на вырубках сможет обойтись друг? Куда делся тот человек, что так внезапно скрылся в огромном брюхе стальной стрекозы? Жив ли он? Смог ли выбраться обратно. На вырубки, я, конечно, вернусь, как только узнаю, где решили поселиться эти лесные скитальцы. А вот смелого незнакомца, скорее всего, уже не встречу. Жаль, конечно».
Тропа, что была проложена кем-то, наверное, ещё очень и очень давно, в этом сумрачном, и одновременно таком прекрасном ущелье, причудливо извивалась между камней, словно упрямая горная речушка.
«Надо - же, какая всё-таки прекрасная и манящая за собой дорога. Куда она нас, наконец, выведет. А может быть, и совсем напротив, приведёт в никуда».