Литература и журналистика

Я здесь недавно, в отличие от вашего мнения.

Непонимание

Я еду в троллейбусе,
размышляя о данности,
и, видимо, безответности
жития на воле,
о непременности
и грубом слове,
срывающимся в отношении
думающих иначе
без разрешения,
письменного тем паче.
Неприятие окружающих
вошло в привычку,
скрежет непонимания –
на оценку «отлично»
выполнен, так что
зубов не будет
лет через двадцать
смеяться будут.

То же в метро,
возвращаясь,
щеки надув от важности,
силами всеми стараясь
место расчистить данности.
Сесть, лишь представится случай,
глаза устремив под веки,
дабы случайных старушек
не лицезреть пакеты.
Так, поссорившись с alter-ego
в вопросах морали, совести,
и, развернув газету,
заплесневелой молодости
предоставить стоять в углу,
с ненавистью, изнывая
и разглядывая чету
восседающих шалопаев.

То же в среде снующих,
жаждущих пешеходов с улиц,
где в отдельности каждый строен,
чувством своим поющим
тушу возводит до ранга,
где приветствуют ангелы стоя,
пешеходов – работников банка,
пешеходов, больных от запоя.
Но толпа заровняет ухабы,
и неравенства жесткие рамки…
Ты бредешь, а библейские Хамы
затупили орудие Парки.

июнь, 2008

Душа как карманы

Мало, как мало в карманах законных вещей.
В джинсах карманы с проглоченной связкой ключей
поедом чеки, обертки едят нарочито и жадно.
Причина в бездонности нашей души и карманов.
Как мало в душе обретается тех, кому должно
остаться в ней намертво искрой своей непреложной.
Как часто, купив освежиться бутылку холодной воды,
вы сдачу под взглядами строгих соседей, судьи-
продавца не решаетесь, толстый достав кошелек
из недр портфеля, убрать по закону в него.
И сдача идет по карманам.

Вы приняли в душу сердитое чувство толпы,
вы приняли вовсе не холод добытой воды.
И уж конечно, карманам страдать от избытка вещей
как и вашей душе, переполненной бурей страстей.
Бесспорно, пройдут те секунды, когда недовольство
над собственной слабостью, крепкой бамбуковой тростью
стучит по вискам. Тут бутылка воды столь нелишняя, выпита к месту,
а сдача и чек – лишь последствие прожитых бедствий.

Август 2008


Если заинтересует - http://www.stihi.ru/avtor/khovanskiy

Первое очень понравилось.
Восхищен.

Мне понравились ваши стихи. Есть что-то от Иосифа Александровича.

НатэллаСорэ писал(а):Есть что-то от Иосифа Александровича.

Я тоже так подумал, но решил не упоминать.
Решил - это оттого, что читал его перед сном

Оксюморон,
НатэллаСорэ
Спасибо за отзывы.

Иосиф Александрович действительно там есть. Очень много читал его, пробовал даже подражать.
Впрочем... но не вышло ))

Если позволите...

Молитва

Господи, отведи стесняющихся,
мающихся без дела,
как отводил руки в стороны,
стороны от моего тела.

Отступи мой шаг в сторону,
сторону прочь от скуки.
Мой голос – любимый брат,
только речи его столь сухи.

Осени молотом грома летнего,
ослепи красками осени листопадной.
Зимней ночью – снежинок жертвами,
а весной – разбуди паводком.

Постриги меня налысо – не для службы,
не в монахи, но в город летний,
задыхающийся, капающий наружу
потом, преимущественно ответным.

Усыпи меня словом, вновь колеблющим
толщи тверди и птичью высь.
Лишь бы руки твои стареющие
на челе моем заново родились.

Напои меня чаем дурманящим
с травами прожитых лет-полей,
где пока так незрело саженцы
расстарались расти быстрей.

Дай огня ты мне сигаретного,
папиросу свою одолжи.
Дай послушать мне звона монетного,
не касающегося души.

Окуни меня в воду из соли
с криками чаек над гладью ее.
Ветер машет руками быстрыми,
открывая неверящим имя твое.

Ты укрой меня простынью легкою,
чтобы жар твой до тела достал.
Подари ты мне девушку кроткую,
чтоб ее я любимой назвал.

Распусти чьи-то волосы по ветру
и сыграй, господь, на губах ее.
О, глаза, отпустите, чтоб холодом
снова полнилось сердце мое.

Разбуди меня по утру солнечным
светом, помнящим о вчера,
чтобы я до ближайшей полночи
позабыл, что такое тьма.

Август - сентябрь 2008

Приветствую.
Скажу так: автор не без таланта. Но одного таланта мало, надо еще работать над строкой. Мало просто выплеснуть пришедшую на ум ассоциацию, надо ее оформить поэтически. Ну а Бродский здесь, разумеется, даже не ночевал. К примеру, если в первых строфах "Молитвы" мы кроим А - Б - С - Б, то почему в третьей, четвертой пятой строфе начинаем рифмовать первую строку с третьей? И надо бы чувствовать глубину метафор, чтобы она была хотя бы сопоставимой в пределах одного текста. Тогда текст можно будет назвать стихотворением. Повторяю, видение у автора есть. Этого немало. Арчи

Арчи

Позвольте выразить вам запоздалую благодарность.

А, уж коли я здесь, вот еще одно стихотворение:

Две стены.

Под забором сидит человек.
Тихонько так сидит,
да смотрит себе под ноги,
голову, то есть,
вниз опустил.
Какого он отклика ждет?
От ног, что служить не желают уставшему телу,
От глаз, что сложил он на ноги свои.
Десять лет он смотрел на проклятую стену,
Что стояла напротив.
Позавчера стену снесли.

Под забором сидит человек.
Сам тот факт, что сидит под забором
намекает на человека.
Ведь кто-то его построил.

Но что ему до людей?
До натруженных спин,
до молельных мозолей на месте колен.
Чести отданы лучшие годы,
радости, ожиданию перемен.
Только на мудрость-то времени не хватило.

Под забором сидит человек, убивший другого
за честь или радость.
Что ему до людей и одной чужеродной спины,
в которую нож, словно путник в прохладу,
стремительно влился. Вины,
как и крови, пролилось немного.
Он с порога ушел неизбежно как тень,
Уходящая из прохлады с наступлением солнца.

И тогда человек подошел к старику
и спросил: «Что же делать мне дальше?»
А старик отвечал: «А ты знаешь тюрьму,
что стоит на отшибе деревни?» -
«Знаю, знаю ее».
«А знаешь ли ты рукоятку ножа, погруженного в тело?»
«Знаю, знаю ее».
«А знаешь ты стену тюрьмы,
что стоит на отшибе деревни?»
«Нет, не знаю ее».
«Так, пойди, посмотри».

Под забором сидит человек.
Две стены вместо чести и радости с ним.
Об одну опирает уставшее тело,
На другой поселилось раскаянье.