Литература и журналистика

СОНЕТ 66 В.ШЕКСПИРА или СКОЛЬКО ЗНАКОВ ОТ ДИКОСТИ ДО ПОДЛОСТИ

Природа, не знающая усилий, — это дикость.
Дух, не знающий усилий, — это отсутствие
корней и сущности.

Т.Манн



Сонет 66 В.Шекспира, безусловно, не самое простое его произведение, в том числе для самих англичан.

Tired with all these, for restful death I cry,
As to behold desert a beggar born,
And needy Nothing trimm'd in jollity,
And purest faith unhappily forsworn,
And guilded honour shamefully misplaced,
And maiden virtue rudely strumpeted,
And right perfection wrongfully disgraced,
And strength by limping sway disabled,
And art made tongue-tied by authority,
And Folly (Doctor-like) controlling skill,
And simple Truth miscall'd Simplicity,
And captive good attending Captain ill:
Tired with all these, from these would I be gone,
Save that to die, I leave my love alone.

Правда, то, как этот сонет понимали соотечественники и современники Шекспира, пока еще тайна за семью печатями. Но то, что после эпохи Шекспира уже не в одной следующей эпохе, включая нынешнюю, понимания этого сонета как не было, так и нет, как говорится, медицинский факт.
Простейший пример — словосочетание « a beggar born » во второй строке оригинала. Какой словарь ни возьми, хоть увесистый печатный, хоть компактный электронный, любой из них покажет, что речь в этих английских словах идет о прирожденном попрошайке. Именно попрошайке, а не нищем. Ведь попрошайками очень часто бывают вовсе не нищие люди. Но врожденная склонность все равно заставляет их клянчить себе звания, должности, гонорары, гранты и так далее и тому подобное.
Не менее полезно просмотреть и произведения самого Шекспира, чтобы убедиться, что вовсе не врут все словари. Встречающиеся в этих произведениях выражения: “a gentleman born”, “a Britain born”, “a devil born” — имеют именно тот самый смысл, на который все словари и указывают.
Впрочем, как уже отмечал автор этой заметки, есть пример и вовсе элементарный. Сводится он к полнейшему игнорированию читателями этого сонета сделанных Шекспиром выделений некоторых слов строчными буквами. И что заставляет людей, видящих эти выделения, не утруждать себя выяснением их смысла, пусть решают сами читатели этой заметки.
Не менее полезно решить, по какой причине эти, сделанные в оригинале выделения напрочь исчезают во многих перепечатках этого сонета и в их переводах. Впрочем, не менее интересно, почему в некоторых изданиях таких выделений значительно больше, чем в тексте оригинала.
В общем, короче, самую главную трудность в этом сонете представляет собой сочетание “as to behold”. При этом, похоже, никто из читателей оригинала не утруждал и не утруждает себя выяснением, что выражает даже просто “behold”, хотя на необходимость этого указывают все те же словари.
Ведь даже для русских должно быть очевидно, что видеть и смотреть — это не совсем одно и тоже. И русским тоже полезно знать, что не одно и то же это и на английском языке, в том числе у самого Шекспира.
Наиболее ярко и отчетливо это выражается в словах Яго в первой сцене пятого акта трагедии «Отелло»:

What? look you pale? - O, bear him [out] o' th' air.
Stay you, good gentlemen. - Look you pale, mistress? -
Do you perceive the gastness of her eye? -
Nay, [an'] you stare, we shall hear more anon. -
Behold her well; I pray you look upon her.
Do you see, gentlemen? Nay, guiltiness will speak,
Though tongues were out of use.


А.Д.Радлова перевела эти слова так:

Постойте, господа.
Что так бледны вы?
Заметили испуг в ее глазах?
Вглядитесь пристальней, - еще узнаем;
Смотрите, я прошу вас, на нее!
Вы видите? Нет, говорит вина,
Когда язык молчит!

Отмечает Шекспир различие глаголов «видеть» и «смотреть» и в сонете 12:

When I do count the clock that tells the time,
And see the brave day sunk in hideous night;
When I behold the violet past prime,
And sable curls [all] silver'd o'er with white;

А.Финкель перевел эти строки вполне точно:

Когда слежу я мерный ход часов,
И вижу: день проглочен мерзкой тьмой;
Когда гляжу (смотрю — Авт.) на злую смерть цветов,
На смоль кудрей, сребримых сединой…

То же происходит и в сонете 137:

Thou blind fool, Love, what dost thou to mine eyes,
That they behold and see not what they see?

То есть и на русском языке и на языке Шекспира глагол «смотреть» предполагает целенаправленность действия.
И тут можно вернуться к выражению “a beggar born”. Ведь тем, для кого в случае с этим выражением будут не указ любой словарь и любое произведение Шекспира, не будут указом и любая грамматика английского языка и любое произведение Шекспира, ясно и точно указывающие, как надо понимать и переводить инфинитив в функции обстоятельства цели. А ведь в сонете этот инфинитив “to behold” написан Шекспиром еще и в связке с “as”.
Короче, каждому человеку, сущностью человека обладающему, должно быть понятно, что со смыслом этого сочетания “as to behold” надо тщательно разобраться и что это разбирательство требует определенных усилий.
Естественно, наверное, будет не по-человечески безапелляционно заявлять, что ни один из читателей или переводчиков этого сонета не прилагал усилий, чтобы разобраться в его смысле. Но уже из приведенных примеров очевидно, что приложенных ими усилий оказалось совершенно недостаточно.
При этом некоторые читатели пошли еще дальше. Не сумев разобраться в смысле сонета или явно желая, чтобы это не смогли сделать и все другие читатели, эти некоторые читатели пошли на прямой подлог, на очевидную подлость по отношению к Шекспиру. Они стали впечатывать во второй строке оригинала сонета запятую после слова “as”.
То есть, с некоторых пор уже во множестве печатных и интернет-изданиях во ВСЕМ МИРЕ эта строка выглядит так:
As, to behold a beggar born…
Автор этой заметки сразу же может согласиться, что отсутствие этой запятой после “as” в тексте сонета в первом издании 1609 года объясняется всего-навсего общей неряшливостью этого издания, осуществленного, как полагают, без участия автора этого сонета.
Автор этой заметки сразу же согласится, что отсутствие необходимой запятой просто проглядели люди, инициировавшие второе издание сонетов в 1640 (!) году, хотя посвящение в этом издании указывает, что люди, его осуществившие на деле любили и понимали Шекспира так, как его не любят и не понимают до сих пор.
Но автор этой заметки согласится с этим только при одном условии — если ему предъявят хоть какой-нибудь, в любое время напечатанный в Англии текст, в котором наличие запятой после “as” не признавалось бы явной опечаткой или явной безграмотностью.
В некоторых откликах на некоторые заметки автора ему уже указывалось на недопустимую грубость эпитетов, которыми он награждает переводчиков произведений Шекспира и людей, читавших и читающих эти произведения на языке оригинала. Автору указывалось, что именно его грубость часто мешает воспринимать его аргументы, какими бы неопровержимыми они не были.
И автор этой заметки эти указания старается по возможности учитывать. Но в данной заметке просто должен без обиняков заявить, что непонимание сонета 66 В.Шекспира отражает или дикость, или бесчеловечность его читателей и переводчиков, или явную их подлость. И расстояние между первыми двумя и последним качествами — всего-навсего один печатный знак.

Сонет 66 В.Шекспира для нормальных людей

Ум человека заключается не в том, что бы
уметь говорить и делать логические выкладки,
а в том, чтобы видеть и убеждаться.
Т.Карлейль


В одной из своих заметок автор уже делился своим недоумением по поводу книги Ж.Веркора, изданной в России под названием «Люди или животные?». Ведь самое главное и самое очевидное отличие людей от животных лежит практически на поверхности и состоит именно в том, что только люди способны видеть, слышать и, заодно, знать только то, что они хотят видеть, слышать и знать, и не видеть, не слышать и не знать того, что они видеть, слышать и знать не хотят.
В.Шекспир отметил это уже в сонете 137:
That they behold and see not what they see…
Они смотрят и не видят того, что они видят…
Впрочем, по этому поводу Шекспира можно было бы и не беспокоить. Ведь, наверное, многие люди и так своими ушами слышали такие вот реплики: «Не хочу видеть (слышать, знать…)!» И еще что-нибудь подобное, но в обратном смысле.
Именно это качество подавляющего большинства людей делает их, как выразился Гамлет, «шутами природы», чем так виртуозно пользуются все шарлатаны во всех сферах человеческой деятельности.
Естественно, иногда среди людей попадаются и нормальные люди, в своей жизни следующие максиме Шекспира («Отелло»): «Я должен видеть, чтобы усомниться, а усомнясь, — дознаться». И именно для таких людей написана эта заметка.
Сонет 66 написан В.Шекспиром так:
Tired with all these, for restful death I cry,
As to behold desert a beggar born,
And needy Nothing trimm'd in jollity,
And purest faith unhappily forsworn,
And guilded honour shamefully misplaced,
And maiden virtue rudely strumpeted,
And right perfection wrongfully disgraced,
And strength by limping sway disabled,
And art made tongue-tied by authority,
And Folly (Doctor-like) controlling skill,
And simple Truth miscall'd Simplicity,
And captive good attending Captain ill:
Tired with all these, from these would I be gone,
Save that, to die, I leave my love alone.
В предыдущих заметках автор уже касался смысла сделанных в тексте сонета выделений некоторых слов строчными буквами, смысла слов «a beggar born» и глагола «behold» и смысла добавляемой в некоторых изданиях запятой после слова «as» во второй строке сонета.. Поэтому в этой заметке остается только рассмотреть употребление Шекспиром сочетания «as to behold».
После книг Гомера и Шекспира самой читаемой книгой в библиотечке автора является девятое, 1962 года, издание большого англо-русского словаря, составленного проф. В.К.Мюллером. В нем приводится пример употребления союза «as» с инфинитивом, естественно, как и в абсолютно всех других случаях употребления этого слова, исключающий возможность написания запятой после него: be so good as to come будьте любезны, приходите.
Я привожу этот пример для того, чтобы показать (as to show), что к тому времени, когда сонеты Шекспира начали переводить и издавать в массовом количестве, о специфичности употребления союза «as» с инфинитивом переводчикам и издателям должно было быть уже известно. Первое издание этого словаря вышло в 1947 году.
И до 1947 года это должно было быть известно всем филологам и шекспироведам уже из произведений самого В.Шекспира.
В пятой сцене второго акта пьесы «Два веронца» Лонс говорит:
Because thou hast not so much charity in thee AS TO GO to the ale with a Christian.
М.А.Кузмин перевел эти слова так:
Потому что в тебе настолько мало милосердия, что ты не хочешь пойти с христианином в пивную.
Дословный же, без отсутствующего в шекспировском тексте слова «хотеть», перевод выглядит так:
Потому что в тебе настолько мало милосердия, чтобы пойти в пивную с христианином.
В первой сцене первого акта пьесы «Мера за меру» Герцог, обращаясь к Анджело, говорит:
There is a kind of character in thy life,
That to th' observer doth thy history
Fully unfold. Thyself and thy belongings
Are not thine own so proper AS TO WASTE
Thyself upon thy virtues, they on thee.
Т.Щепкина-Куперник так передала смысл выделенного в оригинале оборота:
Есть в жизни у тебя черты такие,
Что наблюдателю по ним легко
Прочесть всю будущность твою. И сам ты
И качества твои не таковы,
ЧТОБ (чтобы) ты на одного себя их ТРАТИЛ.
В четвертой сцене пятого акта первой части хроники «ГенрихVI» Карл говорит:
'Tis known already that I am possess'd
With more than half the Gallian territories,
And therein reverenc'd for their lawful king.
Shall I, for lucre of the rest unvanquish'd,
Detract so much from that prerogative
AS TO BE call'd but viceroy of the whole?
И Е.Бирукова вполне адекватно перевела выделенный оборот:
Известно всем, что большей половиной
Земель французских я уж завладел
И там считаюсь королем законным.
Ужель, прельстясь непокоренной частью,
Настолько отступлю от прав своих,
ЧТОБ (чтобы) всей страны СТАТЬ вице-королем?
А.И.Курошева столкнулась с рассматриваемым оборотом в первой сцене первого акта пьесы «Ричард II» в реплике Моубрея:
Let not my cold words here accuse my zeal.
'Tis not the trial of a woman's war,
The bitter clamor of two eager tongues,
Can arbitrate this cause betwixt us twain;
The blood is hot that must be cool'd for this.
Yet can I not of such tame patience boast
AS TO BE hush'd and nought at all to say.
И она своим переводом не подвела ни Шекспира, ни автора этой заметки:
По хладнокровью слов моих о чувствах
Пускай не судят: тут не бабья свара;
Не резким криком едких языков
Решить меж ламп можно эту тяжбу;
Кровь горяча, сперва остыть ей должно. -
Хоть я таким терпеньем не хвалюсь,
ЧТОБ (чтобы) ПРОМОЛЧАТЬ, когда прикажут это…
Тем, кто хочет убедиться, что оборот as + инфинитив до сих пор употребляется в английском языке и при этом не представляет особой трудности для понимания, но ленится перерывать кучу английских текстов, можно посоветовать дать в websters-online-dictionary запрос на слово sweat. Словарь, естественно, в простых и понятных пользователям выражениях, укажет, что одно из значений этого слова раскрывается так:
«To sweat coin. To subtract part of the silver or gold by friction, but not to such an amount AS TO RENDER (выделено мною — Авт.) the coin useless as a legal tender. The French use suer in the same sense, as "Suer son argent," to sweat his money by usury. "Vous faites suer le bonhomme- tel est votre dire quand vous le pillez." (Harangue du Capitaine la Carbonnade.) (1615.). Source: ….».
«Портить монету. Извлекать часть серебра или золота стиранием, но не в таком количестве, ЧТОБЫ ПРИВОДИТЬ монету в бесполезное для использования в качестве платежного средства состояние….»
Автор этой заметки не собирается отнимать хлеб у филологов или шекспироведов и не намерен множить подобные примеры, очень легко ныне обнаруживаемые с помощью соответствующих поисковиков и не только в произведениях Шекспира. Нормальному человеку и так должно быть видно, что и в сонете 66 слова «as to behold» надо переводить так: «чтобы смотреть (на)».
Почему же Шекспир употребил этот оборот. Да потому, что он измучен «with all these», измучен «всем этим». А «все это» творится, происходит, делается, направлено на то, «чтобы смотреть» на все то,… что следует далее по тексту. Надо только «это все» назвать своим именем — молва, сплетни, оговоры, интриги и т.д.
Безусловно, одной нормальности для понимания всего этого еще мало. Надо, чтобы человек еще испытывал то, о чем очень хорошо сказал Леонид Андреев: «Когда бьют по одному честному лицу — все честные лица должны испытывать и боль, и негодование, и муку попранного человеческого достоинства».
Но, похоже, в таком случае, подобные заметки вообще нет смысла писать. Но ведь и автору этой заметки что-то да хочется видеть.

СОНЕТ 66 или ПОЧЕМУ МЕНЯ УБЬЮТ АНГЛИЧАНЕ


…готовность — это все;
ибо никто не знает, как он
покинет этот мир.

В.Шекспир


Автор этой заметки тоже не знает, как он покинет этот мир. Но в одном он уверен абсолютно точно. Если его уход из этого мира будет преждевременным и насильственным, то произойдет это только вследствие происков англичан.
Нет, автор этой заметки не покушался на их общественный строй. Он не подрывал их обороноспособности. Но он выведал и всему цивилизованному, цивилизованному миру открывает самую главную их, англичан, тайну, содержание которой огромным черным пятном ложится на их репутацию и тяжелейшим камнем на их совесть, — их многовековую ненависть к единственному за последние века и, возможно, последнему Человеку в мире, на долю которого выпала участь родиться и умереть в их стране в городе Стрэтфорд-на-Эйвоне.
Понятно, что этим Человеком был В.Шекспир. Но то, что В.Шекспир был Человеком, до сих пор никому в мире непонятно именно потому, что это понимание ненавистно в первую очередь англичанам.
Точно, просто и, главное, быстро это доказывается на примере сонета 66. А главное в нем как раз и состоит в заявлении Шекспира, что он — Человек.
Конечно, никогда ни один Человек не говорил и не скажет, что он — Человек. Но каждый Человек обязательно скажет, что он — Истина. Истина связи времен, взаимосвязанного сосуществования элементов прошлого, настоящего и будущего в каждом миге бытия и бытия людей. М.Халладж и И.Насими так и говорили: «Я — истина!». И каждому человеку И.Насими говорил: «Ты — свиток истины самой».
В произведениях Шекспира нет даже намека на восточные мотивы, следовательно, он ничего не знал о Халладже и Насими. Значит, он не знал, что за эти слова Халладжа сожгли на костре, а с живого Насими содрали кожу. Он и сам мог прекрасно понимать, как ему откликнулось бы произнесение подобных слов. Поэтому в сонете 66 он их произнес в несколько другой редакции.
В оригинале сонета эти слова находятся в одиннадцатой строке:

Tired with all these, for restful death I cry,
As to behold desert a beggar born,
And needy Nothing trimm'd in jollity,
And purest faith unhappily forsworn,
And gilded honour shamefully misplac'd,
And maiden virtue rudely strumpeted,
And right perfection wrongfully disgrac'd,
And strength by limping sway disabled
And art made tongue-tied by authority,
And Folly, doctor-like, controlling skill,
And simple Truth miscall'd Simplicity,
And captive good attending Captain ill:
Tir'd with all these, from these would I be gone,
Save that to die, I leave my love alone.

В ряде заметок автор уже показал, какие усилия прикладывают англичане, чтобы истинный смысл этого сонета остался непонятен людям во всем мире. Именно англичане, поскольку только они могли позволить себе то, что ни один, знающий английский язык иностранец, себе позволить не может, — с некоторых времен они стали при перепечатке этого сонета вставлять запятую после союза «as» во второй строке его текста.
Это их усилиями, если не еще раньше, то с оксфордского 1914 года издания произведений Шекспира уже точно, из текста сонета убираются сделанные Шекспиром выделения некоторых слов посредством печати их в середине строки с большой буквы. Или, наоборот, но с той же самой целью, в других изданиях этих выделений делают значительно больше, чем их было в издании 1609 года

Эти и другие свидетельства подлостей англичан по отношению к Шекспиру и для самого автора этой заметки оставались только косвенными до тех пор, пока в канун нового 2008 года один человек не подарил ему ссылку: nosweatshakespeare.com/shakespeare's_sonnet66.htm. И только потому, что, возможно, этот человек уже сам сожалеет о содеянном, и что месть англичан может коснуться и его, в последнюю минуту автор решил не разглашать его имени.
Вместе с тем автор считает возможным и необходимым указать, что произошел факт передачи этой ссылки на замечательном немецком сайте Olddad.net.
Далее писать должен был бы ученый, способный в силу необходимости объективного рассмотрения содержимого этой страницы и этого сайта сдерживать свои чувства и эмоции. Автор же этой заметки своей брезгливости превозмочь совершенно не способен. Поэтому ограничивается кратким ее описанием.
На этой странице приводится приведенный выше текст оригинала сонета 66 В.Шекспира, без сделанных в нем В.Шекспиром выделений, но зато и без запятой после «as» во второй строке. Ниже дается перевод этого текста на современный английский язык. Для удобства сравнения скопированный с этой страницы «перевод» приведен разбитым по строкам:

Exhausted with the following things I cry out for releasing death:
for example, seeing a deserving person who has been born into poverty;
and an undeserving one dressed in the finest clothes;
and someone who shows trustworthiness wretchedly betrayed;
and public honour shamefully bestowed on the unfit;
and unblemished goodness forced into bad ways;
and genuine perfection unjustly disgraced;
and conviction crippled by corruption;
and skill suppressed by those with the power to do it;
and stupidity restraining the advance of knowledge;
and simple truth being dismissed as simplistic;
and good taking orders from evil.
Exhausted with all these things I want to escape,
except that by dying I would be abandoning my love.

Вообще-то, есть в этом «переводе» один момент, который вполне устраивает автора во всех отношениях. Этот перевод как нельзя лучше доказывает правильность статьи автора «Почему русские самые умные?» Ведь каждый русский может убедиться, что практически все слова оригинала сонета, пусть и не со всеми значениями, есть во всех простеньких англо-русских словарях для школьников нашей страны.
Есть в этих словарях и слова «перевода» на современный английский язык. Поэтому, в принципе, даже российские школьники могут оценить, например, «изящество» подмены «переводчиками» слова «art» в девятой строке подлинника на слово «skill» и слова «skill» в десятой строке подлинника на слово «knowledge».
Естественно, англичане, раз такой сайт существуют в сети, на это совершенно не способны. Но, похоже, они способны на то, чего от них и добиваются такими «переводами», похоже, уже не один век, — понять бессодержательность этого сонета Шекспира.
Ведь даже английский школьник может задать себе вопрос: А, собственно, по какому поводу так убивается автор этого сонета? Из-за того, что какой-то дядька (a person), ныне-то заслуженный, родился в нищете? Из-за того, что какой-то другой дядька, вообще-то, не имеющий никаких особых заслуг перед страной, одет в прекрасные одежды? И так далее по тексту.
Короче, людям, способным из всего изложенного здесь и в других заметках автора делать необходимые выводы, остается только понять действительный, а не навязываемый нашими российскими и английскими «переводчиками», смысл одиннадцатой строки сонета.
Итак, Шекспир взывает к смерти, которая должна принести ему отдохновение, измученный всем этим (что творится, делается, направлено на то), чтобы смотреть на себя… Да, на себя!
Чтобы в этом убедиться, надо сделать то, что сам автор этой заметки сделал только к моменту ее написания, — внимательнее присмотреться к третьей строке оригинала сонета:
And needy Nothing trimm'd in jollity…
Ведь некое «Nothing» является «needy». То есть, это бедствующее «Nothing». Но бедствующее вовсе не в смысле «нуждающееся». В пятой сцене третьего акта Джульетта говорит:
And joy comes well in such a needy time.
И, естественно, она говорит не о “нуждающемся», но о «бедственном» времени, то есть, времени бед, бедствий. Сначала автор готов был согласиться с переводом этой строки А.Радловой: «Когда так грустно, радость будет кстати». Но вот только в сонете 29 у Шекспира больше не грусти, а горечи.
И вот это, преследуемое бедами «Nothing» еще и «trimm'd» — украшено (что согласуется даже с приведенным выше «переводом» на современный английский) «in jollity»
На то, что перевод этого слова — jollity — совсем не так прост, указывает уже отсутствие во всех известных автору переводах «Зимней сказки» точного перевода слов Флоризеля в сцене, которая в разных изданиях этой пьесы почему-то расположена по-разному:

Apprehend Nothing but jollity.

Эти слова следуют сразу за словами Пердиты, достаточно точно переведенными Т.Щепкиной-Куперник:
О, было бы за что!
Неравенство страшит. Величье ваше
К боязни не привыкло; я ж дрожу
При мысли: что, коль ваш отец случайно
Заедет в нашу глушь, как вы? О боги!
Что мог бы он подумать, встретив сына
В подобном жалком виде? Что сказал бы?
И как, в моем, заимствованном блеске,
Взглянула б я в суровый лик?

Выделенные слова Флоризеля Т.Щепкина-Куперник перевела так: «Не бойся». То есть дословно эти слова можно перевести так: Понятая Опасность смешна.
Именно «Опасность».
В конце второй сцены второго акта трагедии «Король Лир» Кент так и говорит:
Nothing almost sees miracles
But misery.

Во второй сцене второго акта пьесы «Комедия ошибок» на это значение слова nothing указывает и Люциана:
Why, headstrong liberty is lash'd with woe:
There's nothing situate under heaven's eye.

Л.С.Некора отметил это в своем переводе:

Нехорошо, когда мы слишком вольны, -
Опасно то; взгляни на целый свет:

То кто-то осыпает насмешками и ту «Опасность», о которой пишет Шекспир в сонете 66. Таким образом, точный смысл третьей строки оригинала состоит в следующем:

И преследуемая бедами Опасность, украшенная насмешками.

Во второй строке сонета Шекспир указал на одну из них — попрошайка. На вторую Шекспир указал в сонете 70: «a crow — ворона». То есть, как это делается и по сей день, оппоненты Шекспира, не способные в честной дискуссии опровергнуть его аргументов, прибегают к своему излюбленному приему навешивания ярлыков и осыпания насмешками.
И именно опасность того, что нес людям в своих произведениях Шекспир, заставляет так ненавидеть его англичан.
Поэтому и в одиннадцатой строке сонета Шекспир смотрит на себя и видит «простую Истину под кличкой Простака». То есть, эти слова просто прикрывают их прямой смысл: Я (В.Шекспир) — простая Истина под кличкой Простака.
В трагедии «Гамлет» В.Шекспир написал:

Жизнь каждого должна
Всей крепостью и всей броней души
Хранить себя от бед.

(III.3, перевод М.Лозинского)

И хотя автор этой заметки, естественно, и в подметки не годится В.Шекспиру, хранить себя от бед хочется и ему. Но в данных обстоятельствах хранить себя от мести англичан он может только одним-единственным способом — показав, что угроза его жизни только от англичан и может исходить как можно большему числу людей. Поэтому автор надеется, что его никто уже не упрекнет в том, что этой заметкой он забьет весь Интернет.

СМЫСЛОВОЙ ПЕРЕВОД СОНЕТА 66 В.ШЕКСПИРА


Зову я смерть: молву разносит туча пешек,
Чтоб видеть попрошайку от рожденья,
Опасность, в бедах и в наряде из насмешек,
И веру чистую под грузом отторженья,
Честь цеховую на плечах у недостойного,
Достоинство, что «потаскушкам» всем не мило,
И совершенство без признания пристойного,
И колебаньем ослабляемую силу,
Искусство, косного во власти языка,
Причуду, мастерству грозящую перстом,
Простую Истину под кличкой Простака,
Добро в сетях у Главаря над злом.

Измучен этим всем, готов в могиле сгинуть,
И лишь любовь мою я не могу покинуть.

СОНЕТ 66 или В.ШЕКСПИР ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ

Nothing almost sees miracles
But misery.

В.Шекспир


Многозначность слова Nothing, в том числе в произведениях самого Шекспира совершенно исключает возможность доказательства правильности перевода автором третьей строки его сонета 66 средствами филологии.
Поэтому показать, что предложенный автором вариант перевода этой строки —

Опасность, в бедах и в наряде из насмешек…

— не только имеет право на существование, но и отражает действительную опасность Шекспира для всех людей, можно, только показав, в чем эта опасность заключается.
Уже многие века многие люди читают великие слова Шекспира, содержащиеся в монологе Уоррика в первой сцене третьего акта второй части хроники «Генрих IV»:

Есть в жизни всех людей порядок некий,
Что прошлых дней природу раскрывает.
Поняв его, предвидеть может каждый,
С ближайшей целью, грядущий ход
Событий, что еще не родились,
Но в недрах настоящего таятся,
Как семена, зародыши вещей.
Их высидит и вырастит их время.
И непреложность этого закона…

(перевод Е.Бируковой, несколько подправленный автором)

Но, похоже, никто до сих пор не видит в них ничего не только великого, но и тем более ужасного.
Но и то и другое содержится в уже одном только простом слове — закон. Вообще-то этого слова в подлиннике нет. В нем Шекспир написал так:

And, by the necessary form of this…

Но Е.Бирукова, за что ей, в отличие от Б.Пастернака и всех читателей этих слов в подлиннике, великие и вечные честь и хвала, совершенно правильно эти слова подлинника поняла: форма необходимости — это закон.
И ужасно то, что до сих пор, похоже, никто этого не может понять. Поэтому и ныне так актуальны слова Шекспира из пьесы «Двенадцатая ночь»: «Я боюсь, род людской — этот великовозрастный пентюх закончит, как какой-нибудь кокни». И именно таким образом, так и не поняв суть процесса, участником которого ему довелось быть, он может и закончить, если людей, понявших закон связи времен В.Шекспира, больше не будет нашей планете.
И если именно так и будет, можно безошибочно предвидеть, что будущие пришельцы с более удачливой планеты обязательно, в назидание всем другим планетам, поставят прежним нашей планеты обитателям общий памятник с приблизительно такой вот эпитафией:

Века жили, века учились, а умерли дураками.

При этом можно даже предположить, что сам Гомер был одним из первых инопланетян, прибывших на нашу планету, чтобы специально предостеречь людей в «Одиссее» (I,32)

Странно, как смертные люди за все нас, богов, обвиняют!
Зло от нас, утверждают они; но не сами ли часто
Гибель, судьбе вопреки, на себя навлекают безумством.

Поэтому и ныне и в самом общем виде можно повторить его слова в «Илиаде» (I,340):

...безумствуют они в погубительных мыслях,
«прежде» и «после» связать не умеют.


Ведь глупость — это причина неспособности делать необходимые выводы из признаваемого известным знания, когда время делать эти выводы уже пришло. И Шекспир обозвал людей великовозрастными пентюхами еще и потому, что он знал, что о взаимосвязанном сосуществовании элементов прошлого, настоящего и будущего в каждом миге бытия, бытия людей в общем и каждого человека в частности люди знают если не со времен царя Гороха, то уж со времен Гомера совершенно точно.
Поэтому люди, не способные делать из этого знания необходимые, закономерные, на практику (в подлиннике — with near aim) людей выходящие выводы просто-напросто глупы. Люди же, не желающие эти выводы делать или не желающие их воспринимать и следовать им, — невежественны.
При этом великовозрастные пентюхи тем и отличаются, что они, минуя стадию зрелости, сразу же впадают в стадию маразма: “Старость от глупости не избавляет» (пословица).
И каждый человек, желающий убедиться в правильности перевода автором слова Nothing в третьей строке сонета 66 В.Шекспира, пусть только попробует понести изложенное здесь понимание Шекспира людям. И он в самое короткое время убедится: «Дания — тюрьма».

Сонет 66 или Кого жалеть больше: Шекспира или проституток?

А самый главный враг людской
Самонадеянный покой.

В.Шекспир



Вынесенный в заголовок вопрос уже давно беспокоит автора этой заметки. Он возник с того самого момента, когда перед автором встала проблема самостоятельного перевода шекспировского сонета 66. В свою очередь, эта проблема встала перед автором после предварительного изучения всех других произведений Шекспира, отчетливо показавшего, что все существующие переводы этого сонета не соответствуют не только его действительному смыслу, но и просто-напросто его тексту.

Tired with all these, for restful death I cry,
As to behold desert a beggar born,
And needy Nothing trimm'd in jollity,
And purest faith unhappily forsworn,
And guilded honour shamefully misplaced,
And maiden virtue rudely strumpeted,
And right perfection wrongfully disgraced,
And strength by limping sway disabled,
And art made tongue-tied by authority,
And Folly (Doctor-like) controlling skill,
And simple Truth miscall'd Simplicity,
And captive good attending Captain ill:
Tired with all these, from these would I be gone,
Save that to die, I leave my love alone.


Хотелось бы надеяться, что настоящий переводчик сонетов Шекспира обязательно появится в нашей стране. Но пока такого переводчика нет. Поэтому автору остается только познакомить читателей этой заметки с последним вариантом своего перевода:

Зову я смерть: молву разносит туча пешек,
Чтоб видеть попрошайку от рожденья,
Опасность, в бедах и в наряде из насмешек,
И веру чистую под грузом отторженья,
И честь златую на плечах у недостойного,
Достоинство, что «потаскушкам» всем не мило,
И совершенство без признания пристойного,
И колебаньем ослабляемую силу,
Искусство, косного во власти языка,
Причуду, мастерству грозящую перстом,
Простую Истину под кличкой Простака,
Добро в сетях у Главаря над злом.
Измучен этим всем, готов в могиле сгинуть,
И лишь любовь мою я не могу покинуть.

Естественно, каждая строка оригинала и предлагаемого перевода вызывает множество вопросов. И, скорее всего, сам автор этого сонета больше всего и надеялся на то, что эти вопросы поставят его читатели. Причем не только поставят, но и последуют максиме Отелло: «Я должен видеть, чтобы усомниться, а, усомнясь, дознаться». Но в данном частном, конкретном случае остановимся только на одной шестой строке оригинала:

And maiden virtue rudely strumpeted.

Все переводчики этой строки, исходя из единого для них понимания общего смысла сонета и из смысла слова strumpet — проститутка, переводят ее практически в одном ключе. Поэтому можно ограничиться всего несколькими примерами.

С.Маршак: И девственность, поруганную грубо.

Б.Пастернак: И честь девичья катится ко дну.

А.Финкель: И Девственность, поруганную зло.

Когда-то, сгоряча, автор этой заметки тоже начал перевод этой строки с последнего ее слова, но уяснение общего смысла сонета заставило его все-таки вернуться к ее началу. «Когда в хвосте начало, то в голове мочало». И вот это-то начало — maiden — и поставило перед ним вынесенный в заголовок вопрос.
Все словари указывают, что английское слово maiden можно перевести русским словом «девичий», но можно перевести и словом «девственный». На последнее значение указывают и многие примеры в текстах самого Шекспира.
Например, слова Вернона в первой части пьесы «Генрих VI»:

Then for the truth and plainness of the case,
I pluck this pale and maiden blossom here,

Итак, для ясности и правды дела
Срываю белый девственный цветок,

(II. 4, перевод Е.Бируковой)

В седьмой сцене четвертого акта этой пьесы Жанна Д’Арк говорит:

Once I encount'red him, and thus I said:
"Thou maiden youth, be vanquish'd by a maid!”

Однажды я повстречала его, и сказала так:
«Твоя девственная молодость, будет побеждена девицей».

В пьесе «Король Джон» есть такие слова:

Outfaced infant state, and done a rape
Upon the maiden virtue of the crown.

Над царственным ребенком посмеялся
И девственность короны осквернил.

(II, 1, перевод Е.Бируковой)

Короче, автор этой заметки считает, что в шестой строке оригинала Шекспир пишет о девственном, чистейшем, без посторонних, частных примесей и наслоений Достоинстве людей, которого люди принимать нагло и напрочь отказываются.
Состоит это достоинство в том, о чем Шекспир намекает в одиннадцатой строке сонета: «Я — истина!». Вряд ли Шекспир знал, что за эти слова М.Халладжа сожгли на костре, а с живого И.Насими содрали кожу. Он и сам отлично понимал, чем ему грозит открытое произнесение таких слов. Поэтому он и разнес выражающееся этими словами понимание по нескольким сонетам и пьесам.
А об отношении к таким словам, к такому пониманию достоинства человека в семнадцатом век даже не надо догадываться. Достаточно увидеть, что и в нашем веке люди «скорее согласятся: «Ты — дерьмо», чем «Свиток истины самой».
Но, безусловно, все написанное здесь не тянет на полную доказательность. Поэтому автор и не собирается пытаться эти доказательства множить ссылками, например, на то, что сам Шекспир не мог не понимать, что обобщение, которое ему приписывают все переводчики шестой строки этого его сонета, просто не может приниматься людьми всерьез, а потому не может всерьез приниматься и весь этого сонета запал. И особенно в наши дни, когда то, о чем пишут все переводчики этой строки приняло масштабы несопоставимые с масштабами семнадцатого века, уже потому, что затронуло не только девиц, но и мужчин, причем и в культуре, литературе, политике и так далее. И, конечно, и сейчас их не менее жалко, чем в семнадцатом веке, и, естественно, тому же В.Шекспиру.
Но отсюда естественно и закономерно и возникает вынесенный в заголовок этой заметки вопрос, ответ на который зависит только от того, кто кого или что больше любит.

КАКИХ ЗНАНИЙ НЕ ХВАТАЕТ ЧИТАТЕЛЯМ СОНЕТА 70 В.ШЕКСПИРА





Подавляющему большинству читателей сонета 70 В.Шекспира во всем мире для понимания его смысла не хватало и не хватает знания об одном из первых письменных упоминаний о Шекспире, оставленного драматургом Р.Грином:



«…среди них проявилась ворона, нарядившаяся в наши перья с сердцем тигра под

костюмом актера; этот выскочка считает себя способным смастерить белый стих

не хуже любого из вас, и в качестве настоящего Johannes-Factotum (мастер на

все руки) мнит себя единственным потрясателем сцены ( Shakescene ) в стране".



Тем же читателям этого сонета, которым это свидетельство было или является известным, не хватало и не хватает одного из качеств, перечисленных в замечательных словах Г.Брандеса , завершающих его книгу «Шекспир. Жизнь и произведения»: «Тот В.Шекспир, который родился в царствование Елизаветы в Стрэтфорде-на Эйвоне , который жил и творил в Лондоне в эпоху Елизаветы и Иакова, который в своих комедиях вознесся к небесам, в своих трагедиях снизошел в ад и умер 52 лет в родном городке, — он воскреснет при чтении его произведений в полном величии, в ярких и твердых очертаниях, со свежестью действительной жизни , он воскреснет перед глазами каждого, кто прочтет эти произведения с чутким сердцем, здравым умом и с непосредственным пониманием всего гениального».

То есть, читателям этого сонета, включая самого Г.Брандеса , знавшим или знающим отзыв Р.Грина о Шекспире, но не способным связать слова «ворона» в этом отзыве со словом « a crow » в четвертой этого сонета строке, не хватало и не хватает или чуткого сердца, или здравого ума, или вообще способности понимать гениальное:



That thou art blamed shall not be thy defect,

For slander's mark was ever yet the fair;

The ornament of beauty is suspect,

A crow that flies in heaven's sweetest air.

So thou be good, slander doth but approve

Thy worth the greater, being woo'd of time;

For canker vice the sweetest buds doth love,

And thou present'st a pure unstained prime.

Thou hast pass'd by the ambush of young days,

Either not assail'd or victor being charged;

Yet this thy praise cannot be so thy praise,

To tie up envy evermore enlarged:

If some suspect of ill mask'd not thy show,

Then thou alone kingdoms of hearts shouldst owe.



При этом положение русских читателей, не знавших и не знающих о словах Р.Грина, облегчено еще и тем, что они были ранее и сейчас вынуждены довольствоваться переводами авторов, которым не хватает ни сердца, ни ума, ни добросовестности, ни еще многого другого вместе и сразу. Естественно, наиболее рельефно отсутствие всех этих качеств выступает в переводе самого известного из них — С.Маршака:



То, что тебя бранят, - не твой порок.

Прекрасное обречено молве.

Его не может очернить упрек -

Ворона в лучезарной синеве.

Ты хороша, но хором клеветы

Еще дороже ты оценена.

Находит червь нежнейшие цветы,

А ты невинна, как сама весна.

Избегла ты засады юных дней

Иль нападавший побежден был сам,

Но чистотой и правдою своей

Ты не замкнешь уста клеветникам .

Без этой легкой тени на челе

Одна бы ты царила на земле!



Самое замечательное в этом переводе заключается в том, что первые четыре строки подлинника С.Маршак перевел лучше, точнее всех других переводчиков. Из его перевода этих строк яснее, точнее видно, что в подлиннике Шекспир воспроизводит, повторяет, цитирует чужую «брань», дает КОНКРЕТНЫЙ пример ее.

И если после этого, несмотря на то, что ни в одной сроке подлинника на пол его персонажа нет никаких прямых указаний, С.Маршак делает персонажа этого сонета существом женского пола, то кроме бранных слов, никакие другие слова в его адрес не приходят в голову.

Успокаивает только то, что хотя в этом сонете Шекспира Р.Грин и его последователи, формировавшие в современном Шекспиру обществе заданное Грином отношение к нему, оказались увековечены, все следующие и нынешние поносители и извратители Шекспира неизбежно канут в небытие, когда нынешних читателей Шекспира сменят читатели, у которых уже достанет сердца и здравого ума, чтобы на деле Шекспира понять и полюбить.

ОБЛАДАЮТ ЛИ ЧИТАТЕЛИ СОНЕТА 29 В.ШЕКСПИРА ДАРОМ К.СТАНИСЛАВСКОГО?



Не верю!

К.С.Станиславский



Совершенное знание английского языка, как, впрочем, и любого другого языка, означает не только способность говорить и думать, но и чувствовать на нем. Отсутствие последней способности у автора этой заметки не позволяет ему по достоинству самостоятельно оценить качество переводов сонета 29 В.Шекспира разными русскими переводчиками.

Но некоторое знакомство с шекспироведческой литературой, в том числе иностранных авторов, позволяет ему сделать вывод, что в целом все переводы этого сонета на русский язык достаточно точно передают его эмоциональный настрой. Поэтому и у автора этой заметки нет особой пристрастности к какому-то из подобных переводов, и выполненный С.Маршаком перевод этого сонета приводится им только из-за наибольшей известности его.

Когда в раздоре с миром и судьбой,

Припомнив годы, полные невзгод,

Тревожу я бесплодною мольбой

Глухой и равнодушный небосвод

И, жалуясь на горестный удел,

Готов меняться жребием своим

С тем, кто в искусстве больше преуспел,

Богат надеждой и людьми любим, -

Тогда, внезапно вспомнив о тебе,

Я малодушье жалкое кляну,

И жаворонком, вопреки судьбе,

Моя душа несется в вышину.

С твоей любовью, с памятью о ней

Всех королей на свете я сильней.

Конечно, есть и более точные переводы слов подлинника этого сонета, но результат-то всех их, точно так же, как и результат чтения этого сонета миллионами других людей в подлиннике, уже века практически одинаков. Никто не верит, что Шекспир искренен в перечислении своих невзгод. Никто не верит в подлинность его переживаний. Все считают, что Шекспир нагородил небылицы, наврал о своих переживаниях только для того, чтобы в какой уже раз подчеркнуть силу любви между ним и…неизвестно кем или чем.

Конечно, кто-то из читателей этого и других сонетов может и не знать, что сонеты Шекспира вовсе не пользовались той же популярностью, какой пользовались его поэмы «Лукреция» и «Венера и Адонис». Кто-то может не знать, что следующее издание сонетов вышло в Англии только через тридцать один год после первого их издания. Кто может не знать, что, по сведениям шекспироведов, смерть Шекспира в Англии практически никто не заметил и не оплакал. Но даже и те, кто это знают, все равно в этом и в других на эту же тему сонетах Шекспиру не верят. И поэтому они напрочь отказываются видеть и понимать слово «needy» в его сонете 66.

Может быть, все читатели это сонета все-таки правы в восприятии его, и только автор этой заметки «шагает в ногу». Но что-то в подсознании, в подкорке, а, может быть, в другом месте не позволяет верить, да, вообще-то, и в практике тоже, что все абсолютно читатели этого сонета чувствуют неискренность и фальшь точно так же, как и К.С.Станиславский. А может быть, они вообще ничего не чувствуют, и о каждом из них можно сказать, перефразируя слова Гамлета:

Что им Шекспир, что они Шекспиру?

Впрочем, это уже вопрос не шекспироведения или литературоведения, а какой-то совсем другой науки.

О НЕГАТИВНЫХ ПОСЛЕДСТВИЯХ ИЗУЧЕНИЯ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА

I pray thee, understand a plain man in his plain meaning…
Прошу тебя, пойми простого человека просто…

В.Шекспир. «Венецианский купец». III,5. Перевод автора.


Негативные последствия изучения английского языка обширны и глубоки. Полностью выявить и осветить их в небольшой заметке невозможно. Поэтому приходится ограничиться общей постановкой проблемы и только частным примером. Поэтому же этот пример сознательно выбирался таким образом, чтобы внимательные читатели могли видеть, что последствия изучения английского языка таким же образом проявляются и в других странах, а не только в России. Но в этой заметке говориться будет об опыте прежде всего российском.
Все, кому сколько-нибудь знакома история России и не безразлично ее будущее, не могут не обратить внимания на следующие интригующие обстоятельства. Практически до шестидесятых годов XX-го века в России в более и менее массовом порядке изучались в основном латынь и древнегреческий, французский и немецкий языки. «Англоманы» в России, конечно, не преследовались, но отношение к ним всегда было несколько настороженное. И практически до этого же рубежа Россия, несмотря на все трудности и испытания, устойчиво развивалась. Кстати, нельзя не отметить, что трудности и испытания этого XX-го века начались с того момента, когда в семье российского императора стали говорить и писать на английском языке больше, чем на каком-нибудь другом иностранном языке. И, наверное, А.С.Пушкин только после того, как начал самостоятельно изучать английский язык, написал совсем не украшающую его строчку: «Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей».
С отмеченного же рубежа в изучении английского языка в России произошел настоящий обвал. Изучение всех других иностранных языков постепенно было вытеснено на задворки школьных и вузовских программ. И потому, хотя по инерции Россия еще некоторое время двигалась вперед, последующие «застой» и затем крах были практически неизбежны.
При этом главным признаком надвигающейся катастрофы стала именно прогрессирующая неспособность людей понимать именно простые вещи, для иллюстрации чего необходимым становится как раз частный конкретный пример. И поскольку этот пример должен быть общим для всех стран и времен, им и выбран величайший памятник английской и мировой культуры — сонет 66 В.Шекспира.
Написан этот сонет В.Шекспиром так:

Tir’d with all these, for restful death I cry:
As to behold desert a beggar born,
And needy Nothing trimm’d in jollity,
And purest faith unhappily forsworn,
And gilded honour shamefully misplac’d,
And maiden virtue rudely strumpeted;
And right perfection wrongfully disgrac’d,
And strength by limping sway disabled,
And art made tongue-tied by authority,
And Folly, Doctor-like, controlling skill,
And simple Truth miscall’d Simplicity,
And captive good attending Captain ill.
Tir’d with all these, fro, these would I be gone,
Save that to die, I leave my love alone.
Для любого здравомыслящего, но не владеющего английским языком человека здесь очевидно следующее. Некоторые слова в тексте сонета, находящиеся в середине строк выделены заглавными буквами. Очевидно, это выделение, как и всякое некое выделение, имеет какой-то смысл. Как правило, таким способом авторы хотят привлечь ВНИМАНИЕ читателей к важности, значительности, СМЫСЛУ выделяемых в их текстах слов.
Так вот, ВНИМАНИЕ. Для любого человека, изучавшего английский язык, изложенное в предыдущем абзаце ПРОСТОЕ понимание становится абсолютно недоступным. Поэтому в подавляющем большинстве переводов этого сонета на русский (и ДРУГИЕ ИНОСТРАННЫЕ ЯЗЫКИ) сделанные Шекспиром выделения просто-напросто напрочь отсутствуют.
Не менее многозначителен и тот факт, что в ряде изданий подобных выделений в тексте сонета делается значительно больше, чем их было в этого сонета оригинале. И простое объяснение обоим этим фактам одно: в обоих случаях речь идет о сознательном затуманивании, искажении смысла сонета.
И хотя это обстоятельство не является темой данной статьи, если еще более внимательно присмотреться к этому явлению, то в конечном пункте исследования можно заметить влияние изучения английского языка на изменение, как у А.С.Пушкина, отношения к другим людям.
Чтобы минимизировать негативные последствия знакомства с английским языком, достаточно сказать, что весь этот сонет написан Шекспиром только ради одной строчки:

And simple Truth miscall’d Simplicity.

И все выделения в этом сонете сделаны ради одного слова «Truth».
Английское слово «truth» имеет значения и «правда», и «истина». А потому, чтобы читатели ясно и точно понимали, какое из этих значений имел в виду сам В.Шекспир, он и выделил это слово. Правда с большой буквы — это истина. Но этого Шекспиру было недостаточно. Он подчеркнул подразумевающееся им значение слова «Truth» еще и неразрывным с понятием «Истина» определением «simple — простая».
Слово «simplicity» не столь многозначно. Оно переводится словами «простота, простодушие, наивность, простак, простофиля». И тогда вся рассматриваемая строка дословно переводится так:

И простая Истина обзывается Простаком.

И здесь надо отметить одно простое обстоятельство. Обличителей пороков общества всегда было и будет «хоть пруд пруди». Но никогда не было, и вряд ли скоро появятся люди, которые бы из массы этих пороков выделили порок нежелания знать истину, отмеченный только В.Шекспиром, поскольку только он знал «простую Истину», раскрытую им в других сонетах. Впрочем, в этом сонете есть и действительно сложное место, касающееся понимания, о любви к кому говорит Шекспир. Но это уже тема другой заметки.
Конечно, русскому читателю, не знающему английский язык надо еще объяснить смысл этой строки. Не подвергая их опасности изучения английского языка, и коротко, это можно сделать следующим образом.
В эйфории от сделанного им открытия в пьесе «Бесплодные усилия любви» В.Шекспир написал:

Забавы пусты, и все ж пустей куда —
Трудиться ради одного труда.
Чтоб правды (истины — Авт.) свет найти, иной корпит
Над книгами, меж тем как правда (истина – Авт.) эта
Глаза ему сиянием слепит.
Свет, алча света, свет крадет у света.

(I,1, перевод Ю.Корнеева)

Кстати, можно отметить, что в данном фрагменте для пояснения смысла слова «truth» Шекспир использовал целое последнее предложение. Но, естественно, для изучавших английский язык людей даже этого оказывается недостаточно.
Но пройдет не так уж и много времени, и Шекспир воочию увидит, каким простаком, каким наивным он был, когда писал это последнее предложение. Оказывается, свет (люди) вовсе и совершенно на деле не алчет (алчут) света истины. И потому несколько позже он напишет в пьесе «Троил и Крессида»:

I with great truth catch mere simplicity.
Я с великой истиной залетаю в простаки.

Не заостряя внимание читателей на этом английском предложении, можно только отметить, что в отличие от подобного предложения в сонете 66, здесь более отчетливо видно, что Шекспир имеет в виду самого себя. И именно это понимание прежде всего отравляет, как он пишет в сонете 66, ему жизнь.
В «Короле Лире» Шекспир уже просто констатирует: «Правда — вроде дворняги…» Соответственно, поскольку Шекспир, прежде всего, говорил об англоязычных читателях, это утверждение можно отнести и ко всем тем, кто достаточно хорошо этим языком овладел, как иностранным.
Уже сказанное, наверное, может вызвать вопрос о том, как можно избежать опасностей изучения английского языка, если изучение его становится жизненной необходимостью и потребностью. Перефразируя В.Маяковского, действительно, можно сказать: «Я английский бы выучил только за то, что на нем писал Шекспир».
Рецепт здесь простой: прежде всего, как Шекспиру, людям надо научиться понимать простые вещи на своем родном языке, и тогда изучение любых других языков не будет представлять для них опасности.

СОНЕТ 84 В.ШЕКСПИРА ДЛЯ ШКОЛЬНИКОВ

Самое большое извращение — это верить вещам потому,
что хочется, чтобы было так, как ты желаешь.

Л.Пастер




Вообще-то, похоже, извращенцами являются все, кто читает этот сонет в подлиннике:

Who is it that says most? which can say more
Than this rich praise, that you alone are you?
In whose confine immured is the store
Which should example where your equal grew.
Lean penury within that pen doth dwell
That to his subject lends not some small glory;
But he that writes of you, if he can tell
That you are you, so dignifies his story,
Let him but copy what in you is writ,
Not making worse what nature made so clear,
And such a counterpart shall fame his wit,
Making his style admired every where.
You to your beauteous blessings add a curse,
Being fond on praise, which makes your praises worse.

Иначе уже давно были бы признаны извращенцами все переводчики этого сонета на русский язык.
Чтобы убедиться в справедливости этого утверждения, достаточно со школьным англо-русским словарем в руках перевести следующие строки:

Let him but copy what in you is writ,
Not making worse what nature made so clear,
And such a counterpart shall fame his wit,
Making his style admired every where.

Даже не очень успевающему по английскому языку школьнику должно быть видно, что эти строки вовсе не так уж сложны в грамматическом отношении. Вовсе не сложны и слова этих строк. При этом даже школьник может понять, что и во времена В.Шекспира эти слова имели тот же смысл, что и в наше время.
Вполне может быть, что даже среди школьников есть ребята, способные передать смысл этих слов более изящным стилем. Но автору этой заметки под силу оказался только такой перевод:

В тебе написанное пусть он повторит,
Не извратив природой сделанного ясным,
И будет славою за мудрость он покрыт,
И стиль его признает мир прекрасным.

Собственно, похоже, эту заметку, вообще, есть смысл писать только для школьников, ум которых еще не извращен и не задавлен стереотипами, а «сердца для чести живы». Им еще можно объяснить, что этот сонет и многие подобные сонеты В.Шекспира воспевают вовсе не какого-то живого человека, не мужчину или женщину, а Истину. Именно поэтому «стиль» Шекспира, объявленный в его время «косноязычным», так прост.
И главное в этом сонете состоит в указании на ясность, очевидность этой Истины даже для школьников. Ведь уже школьником надо на всю оставшуюся жизнь усваивать именно научный, из этой истины вытекающий вывод: трудности при решении назревших задач жизни в настоящем, как и при решении задач школьных, всегда неизбежно, неотвратимо, закономерно возникают, когда плохо усвоен прошлый, предшествующий материал.
И не вина школьников, а их страшная беда состоит в том, что некому им объяснить, что это только один из бесконечного множества примеров проявления вечной истины связи времен, только один из бесконечного множества выводов из этой истины.
И гранью этой страшной беды школьников является то, что они вынуждены читать сонеты В.Шекспира в переводах, являющихся настоящими плевками не только в ум и душу В.Шекспира, но и в их чистые души, еще способные истину искать, чувствовать, видеть и понимать, то есть читать «написанное в ней».
Ведь далее все идет по пословице: «Смолоду прорушка, под старость дыра».

СКОЛЬКО ПРЕДШЕСТВЕННИКОВ БЫЛО У В.ШЕКСПИРА?

Нет такого ужасного времени, когда человек не мог бы быть человеком.
В.Шекспир


В ключе сонета 59 В.Шекспир написал:

Но я уверен, мудрецов былых стараньем
Сюжеты славились беднее содержаньем.

Этими словами Шекспир выразил свою уверенность в том, что никто до него не давал точного определения, что в общем есть человек: «Ты — музыка». В его время эта уверенность была вполне оправдана. На рубеже XVI-XVII веков не только в Англии, но во всем христианском мире, наверное, только очень немногие люди были знакомы с наследием мудрецов Ближнего Востока и Средней Азии.
Ныне, когда уже для каждого человека многовековая восточная, включая китайскую, мудрость стала доступна для обозрения, приоритет В.Шекспира в выработке понимания, что в общем есть человек, не столь очевиден. Но прежде чем перейти к более пристальному рассмотрению этого вопроса, следует все-таки ненадолго остановиться на первенстве В.Шекспира в мире христианском.
Если внимательно вчитаться в текст шекспировской пьесы «Зимняя сказка», в которой есть персонажи, носящие имена персонажей эпоса гомеровского, и в которой Шекспир допускает многозначительный анахронизм, представляя в этой пьесе храм Аполлона в Дельфах существующим и действующим, то можно предположить, что мысль о своем первенстве в открытии понимания, что в общем есть человек, сам Шекспир и пересмотрел.
То есть, наверное, Шекспир понял, что люди, поместившие слова «Познай самого себя» именно на фронтоне этого храма, дали людям, эту надпись читающим, вполне ясный намек на то, что необходимое познание является ничем иным, как следствием, итогом и венцом понимания тех положений, которые были выбиты на этого храма стенах.
Когда это становится понятно, то становится также понятно, что у всех выбитых на стенах храма положений есть общая основа, фундамент, на которые все эти положения опираются. Таким образом, получается, весь храм Аполлона в целом был огромной скрижалью, каменной книгой мудрости, показывающей, на чем основывается знание, на необходимость которого указано на его фронтоне. И, следовательно, строители этого храма точно знали, что в общем есть человек, и знали, что этого никогда не поймут те, кто не понимают основы, из которой это знание вытекает.
Поэтому В.Шекспир должен был понять, что являвшиеся его предшественниками Гомер и Вакхилид не показывали своего знания, что в общем есть человек, не потому, что не располагали этим знанием, но только потому, что понимали бесполезность его высказывания людям, еще не понимающим основы, на которой это знание базируется.
Но все это нисколько не умаляет значения и величия пути, проделанного самим Шекспиром именно таким образом, как его и описывали строители храма в Дельфах. В произведениях Шекспира этот путь обозначен вполне отчетливо и детально. К сожалению, именно этого нет в ставших известных автору этой миниатюры произведениях Имадеддина Насими (1370-1417).
И уж совсем малой представляется вероятность того, что в будущем станет более ясным смысл слов Мансура Халладжа (858-922 н.э.), которые Насими приводит в следующем стихотворении.

Из пустырей небытия был дух святой на свет явлен:
Неизреченное тая, в сиянье явных мет явлен!

Светило истины взошло в мельчайших блестках бытия,
И свет его осилил зло — был, солнцем обогрет, явлен.

Над вечностью подъемля стяг, «Я — истина!» — воззвал Мансур —
Земле и небу вечных благ нетленный был завет явлен.

Благого лика естество, ты — свиток истины самой:
Весь сущий мир из букв его — в покровы их одет — явлен.

О воссиявшее во мгле зеркало светлого чела,
Где, на каком еще челе, всей сущности отсвет явлен?

Свет, бывший тайным, не угас: любовью ангелов храним,
Он праведникам был не раз в награду за обет явлен.

О чтущий идолов! Усвой величье господа, прозри:
Господней волей идол твой, как и любой предмет, явлен!

Отшельник, жаждущий постичь ниспосланного слова суть!
Внемли тебя зовущий клич: желанный миг бесед явлен.

О ты, кто ханжеству радел, — живущий ложью лицемер!
Каков итог свершенных дел, таков им и ответ явлен.

О шах, погрязший в злых делах на бренном теле бытия!
Едва услышишь слово «шах» — глядишь, и мат вослед явлен!

Хвала творцу! Он не суров к мужам обета и любви:
Им без зароков и постов всевышнего совет явлен.

Дар истины из двух миров просил смиренно Насими —
И был услышан страстный зов: тот дар, что им воспет, явлен!

(Здесь и далее перевод С.Северцева)


Сразу можно отметить одно важное обстоятельство. В строке сонета 66 — «И простую Истину род кличкой Простака» — В.Шекспир указал, кроме всего прочего, на то чувство человека, не имея которого человеком стать невозможно при всем желании, — чувство (У Насими — «дар») истины. И на то, что и В.Шекспир и И.Насими имели в виду одну и ту же истину, указывают следующие слова последнего в стихотворении «В меня вместятся оба мира…»:

Все то, что было, есть и будет, все воплощается во мне.

И в приведенном выше стихотворении достаточно отчетливо выражено желание Насими подчеркнуть, что и М.Халладж и он сам в словах «Я — истина», имел в виду именно истину, а не аллаха.

Благого лика естество, ты — свиток истины самой…

То есть, говоря коротко, просто и ясно, в сущности, в общем каждый человек — «свиток» истины взаимосвязанного сосуществования элементов прошлого, настоящего и будущего в каждом миге бытия и бытия людей.
Очень интересными в этом стихотворении являются и следующие строки:

Свет, бывший тайным, не угас: любовью ангелов храним,
Он праведникам был не раз в награду за обет явлен.
Из них следует, что знание того, что в общем есть человек, было «явлено» не раз. Верность этого сообщения подтверждается дошедшей до нашего времени узбекской пословицей: «Человек — зеркало человека». Ведь, очевидно, чтобы какое-то положение стало пословицей, оно должно было сеяться не одним человеком и не один раз.

То же, что в этой пословице речь идет именно об общем понимании, что есть человек, подтверждается существованием пословицы другой и тоже узбекской: «Не будь сыном своего отца, будь сыном человека».
Таким образом, в кратко рассмотренном стихотворении Насими речь идет о некой эстафете знания, что в общем есть человек, на Востоке у Насими не подхваченной. И произошло это, похоже, в немалой степени потому, что Насими и его предшественники не потратили столько же, сколько В.Шекспир, усилий на то, чтобы полнее, яснее и точнее показать, какая, тоже открытая их предшественниками, истина лежит в основе их знания.
Остается только сожалеть о том, что в свое время всего этого не знал В.Шекспир. История не знает сослагательного наклонения, поэтому совершенно определенно можно сказать только одно. Если бы в свое время В.Шекспир знал о творчестве И.Насими, он вряд ли написал бы сонет 59.