Литература и журналистика

Играют зайчики в траве
И суслики резвятся.
Не злись, хороший человек, -
Пускай плохие злятся.
Земля от солнышка светла
И от любви горячей.
И только добрые дела
Кончаются удачей.

(Из какой-то старой детской книжки)


Эта необыкновенная история началась с банального порыва ветра.
Был самый обычный летний полдень, когда Алиса Диролова вышла за мороженым - захотелось ей мороженого, она и решила пробежаться по полуденному зною до ближайшей мороженщицы. Предположительно, мороженщица располагалась в ста с небольшим метрах от Алисиного дома - из окна кухни виднелся ее патриотический бело-сине-красный зонтик, раскачивающийся при порывах ветра.
Алиса шла по тротуару, тихонько напевая себе под нос и чувствуя, как ласковый ветерок шевелит ее облондиненные локоны, ловила на себе восторженные взгляды сверстников и мужчин постарше, шуршала тремя сотенными бумажками, полученными от бабушки на карманные расходы - словом, радовалась жизни, как умела.
Она уже подошла к заветному холодильнику в ярких рекламных картинках, как внезапно налетел ураганный порыв ветра. Он мгновенно растрепал ее прическу, подхватил платье и грубо рванул за подол, а еще - сорвал непрочно стоящий зонт с подставки и вместе с мороженщицей потащил по тротуару. В кусты на обочине.
Алиса в растерянности огляделась - нет ли поблизости помощников. Но никого из представителей сильного пола, как нарочно, не оказалось. Девушка ойкнула, одергивая платье и бросилась вдогонку за тучной и потому низко и медленно улетающей мороженщицей.
Та едва вломилась в кусты, когда Алиса успела-таки ухватиться за зонт и потянуть на себя. Зонт подался на удивление легко, словно был бумажным. И ветер прекратился так же мгновенно, как и начался. Кусты расступились перед девушкой. Навстречу ей, визжа и радостно потявкивая, скакали, смешно припрыгивая, чистенькие белые болоночки и их щеночки в невероятном множестве. Лавина доброжелательных песиков сбила ее с ног и стала визжать вокруг и вылизывать нос, щеки, глаза, плечи, ноги...
- Ой! - снова пролепетала Алиса, пытаясь выбраться из-под пушистой и пахнущей медовым шампунем шевелящейся массы. Она беспомощно огляделась в поисках тетки - номинальной хозяйки зонта, но той нигде не оказалось. Да и сам зонтик незаметно превратился в ее руках в маленький складной зонт.
- Ну, чего расшумелись, - улыбчивая старушка аккуратно разгребала счастливую песью толпу, пробираясь к Алисе. - Вон как девушку напугали, даже встать не может. - Она протянула пухлую ручку навстречу обомлевшей Дироловой. - Подымайся! А то совсем затопчут на радостях.
Старушку в родных краях она не встречала никогда, хотя прожила в этом районе ни много ни мало - семнадцать лет. А о таком количестве собачек, собранных в одном месте и вовсе не слыхала. А уж проворонить такое множество даже из окна невозможно. Откуда?..
- Да, откуда ты в наших краях? - вежливо поинтересовалась бабушка, словно подслушав ее мысли.
- Я здесь живу. - Алиса в изумлении смотрела на нахальную бабульку, та с тем же выражением - на нее.
Бабушка автоматически поглаживала подлезающих под руку собачонок, потрепывая их по пушистым головкам, обдумывала Алисины слова.
- Ты, девочка, похожа на виденную мной недавно преступницу... - В задумчивости она потрогала подбородок и замолчала, давая девушке возможность прийти в себя. - Но я собственными глазами видела, как ее казнили на центральной площади!.. Не могла же она ожить... Такого отродясь не случалось. И уж тем более палач не стал бы рисковать своим тепленьким местечком и прятать живую, для отчетности "казнив" куклу...
- Но, бабушка! Какая преступница, честное слово?! - у нее даже слезы выступили на глазах от обиды. - Я только школу закончила, экзамены сдаю! Вчера с мамой платье выпускное от портнихи домой принесли!.. Я вообще за мороженым вышла, вот, смотрите, деньги бабуля дала... - Она полезла в карман и вынула оттуда... Записку с непонятными письменами.
Старушка-добрушка покивала головой, словно соглашаясь со своими мыслями. Поманила Алису всей ладонью, и когда та приблизилась, прошептала ей на ухо: "Смотри, не показывайся никому, девочка. Я-то, ладно, собак не натравлю. Вижу, добрая ты, хорошая, раз песики тебя не трогают. А другие увидят - тут же королеве доложат. И тебе плохо придется, и палачу неладно. Оставайся здесь до темноты, сюда никто не придет. А потом... Сама знаешь".
Но Алиса совершенно не знала, что ей делать. Ни сейчас, посветлу, ни, тем более, по темноте. Она попыталась выбраться из кустов на тротуар, но ни знакомых кустов, через которые сюда попала, ни самого тротуара не обнаружила. Ровная стена спутанных кустов в рост человека высилась у нее за спиной, не оставляя надежды выбраться. Алиса попыталась продраться через них, но только изорвала платье и убедилась, что за кустами стоят такие же кусты - и ничего более.
Она повернулась к своей стражнице-собачнице, однако той уже не оказалось рядом, она спокойно вышагивала невдалеке, что-то указывая питомцам и журя их, весело омывающих ее открытые до колен загорелые ноги. "Кстати, отчего это я решила, будто это бабулька? - подумала Алиса. - Она же не старая совсем - вон ноги какие гладкие, упругие и никакого целлюлита!" Алиса поспешила за бессчетной стаей собак, чтобы незнакомка дала ей какие-то ориентиры в этом непонятном пространстве, пояснила, где она и как сюда попала. Но собачье озеро с высящейся над ним фигурой странной пастушки удалялось невероятно быстро. Вот только что была надежда догнать - и вдруг лающие волны исчезли, словно растворились где-то.
Она пошла вдоль стены кустов, безотчетно проводя по листьям рукой, словно пробуя, нет ли здесь прохода. Все прямо и прямо, никуда не сворачивая, надеясь услышать хоть какие-то знакомые (или незнакомые) звуки. Откуда-то из-под ног вывернулась крупная толстая крыса. Она оценивающе посмотрела на Алису черными бусинами глаз и уселась прямо перед ней на задние лапки. Алиса даже не успела испугаться по-настоящему. Хотелось узнать, чего зверушке от нее надо. Полезла в карман - вдруг там что-нибудь завалялось вроде кириешек, грызуны от такого корма прямо млеют от счастья. Из рук выпала давешняя записка, которую Алиса не успела прочитать. Крыса схватила ее и стала грызть, смачно чавкая, как ее домашний кот Тусупрекс во время умывания. Девушка возмутилась и попыталась выхватить добро, оставшееся от превратившихся денег. Коричнево-серый комок оскалил зубы, выронив добычу, и отпрыгнул на шаг. Алиса подхватила обкусанную бумажку, свернула ее в тугой сверток (странно, такая маленькая бумажечка, а стала мягким и упругим свертком) и замахнулась. Крыса издала угрожающий звук между мяуканьем и порыкиванием и бросилась на девушку. Откуда-то из кустов выскочили еще несколько крысиных товарок и вместе бросились на испуганную жертву. Та закричала, размахивая бумажным свертком, становившимся в ее руках твердым, как картон, и лупя разгневанных тварей по мордочкам с ощерившимися пастями.
- Да чего вам от меня надо? - не на шутку возмутилась Алиса, отдувая со лба налипшие локоны.
Крысы остановились, как вкопанные и переглянулись.
- Письмо, конечно, - хриплым голосом ответила та, что напала первой и протянула лапку.
- Да какое еще письмо?! - возмутилась Алиса. - Я сама его еще в глаза не видела!
- Так почитай, - невозмутимо прохрипела крыса, на глазах начиная трансформироваться в... сотрудницу с маминой работы, тетю Свету Воронцову. И грызуны вокруг тоже выламывались из собственных тел, образуя знакомые Алисе по фотографиям облики маминых сотрудниц.
- Тетя Света?
Бывшая Крыса разгневанно посмотрела на нее:
- Где-то здесь есть еще и тетя Света? Где она?!
Алисе становилось плохо. У нее просто-таки ноги подгибались от всех происходящих непонятностей и вся неразбериха нынешнего дня складывалась в огромную тяжесть, пригибающую ее к земле. Крыша ехала. Она улетала поспешно, не прощаясь и не обещая вернуться. Хотелось сесть на какой-нибудь пенек и закрыть глаза, а открыв оказаться у себя на диване, с мороженым в руках и уютным и добрым Серегой рядышком. Блин! Почему он не приехал сегодня к ним в гости?! Байкер хренов. Опять, наверное, от ментов уходил и заехал куда-нибудь на край географии. А на сотовом деньги кончились. Но расслабляться не стоило. Она поймала на себе хищный взгляд Крысовых сопровождающих и поняла - тете Свете до них... Надо выкручиваться самостоятельно. И побыстрее.
Она развернула дурацкое "письмо" из трансформирующегося картоно-папируса и прочла вслух:
- Играют зайчики в траве,
И суслики резвятся.
Не злись, хороший человек, -
Пускай плохие злятся.
Земля от солнышка светла
И от любви горячей.
И только добрые дела
Кончаются удачей. - По мере приближения к окончанию "послания" брови Алисы непроизвольно взлетали все выше и выше, а крысячьи визги становились - все озлобленнее и озлобленнее. Когда буквы на листке кончились, она почувствовала, что на лице у нее, как в детском визуальном анекдоте - мина крайнего изумления. - Бред какой-то... - Верещащие крысо-тетки во главе с "тетей Светой" умолкли, странно глянув на нее и согласно поддакнули. - И вам вот это надо? Да пожалуйста!
Сверток в ее руке внезапно потяжелел, превращаясь в некое подобие жезла с кроваво-красным рубином на конце, и Крыса, потянувшаяся было выхватить его, шарахнулась прочь, горящими глазами отслеживая метаморфозы, происходящие с лже-письмом.
- Я не смогу его нести, - обреченно воскликнула Крыса, обшаривая глазами своих товарок. - Оно не хочет... чтобы его отдавали!
Ситуация становилась все непонятнее и комичнее.
- Я вам помогу - хотите? - спросила Алиса. - "Тетя Света" ахнула от восторга. - Не бесплатно. - Та насторожилась, ее маленькие аккуратные ушки шевельнулись под короткой стрижкой. - Вы поможете мне после того, как я помогу вам. Идет?
Тетки переглянулись, делая какие-то непонятные пассы, и, наконец, главная крысильда утвердительно развела руками: мол, куда ж нам деваться...
За спиной у них появилась нора, хитрым образом скрытая от Алисиных взглядов. Тем более непостижимо, как она эту нору не заметила, если та была вырыта в человеческий рост! А скрывала-то ее чахлая декорация из пары высоких и жидколистых кустов. Пошли гуськом. Впереди - "тетя Света", следом Алиса, замыкали строй крысо-тетки. Шли, как сообщила предводительница, к королевскому секретарю, чтобы передать сие гламурное письмецо Самой Королеве. Земляная нора, полная паутины и снующих под ногами мелких жучков казалась необитаемой, но тетки с беспокойством прислушивались к чему-то и поглядывали по сторонам. Алиса настолько сжилась с бредом, внедрившимся в жизнь, что смотрела на них даже чересчур иронично, и потому не сразу услышала тот звук, от которого врассыпную бросилось ее сопровождение, на ходу трансформируясь в серохвостых хищниц.
В нескольких шагах перед Алисой стала обильно осыпаться со стены земля, раздался звук, словно кто-то выстрелил громадной пробкой из гигантской бутылки шампанского, и на тропу вывалился ужасающих размеров... Крот. На четырех ногах. В ярко-оранжевых очках, разбрасывающих повсюду кровавые блики. Не кровавые - огненные! Попав на паутину, отблеск кротовьих очков заставил ее моментально вспыхнуть, крот обернулся на звук и поднял огромную светлокожую лапищу.
Алиса стояла, как околдованная, не смея пошевелиться. "Беги, дурища,- прошелестело у нее за спиной.- Не забудь жезлом отмахиваться, иначе пропадешь". Оглянувшись, она увидела на стене большого мохнатого паука, толстой лапой указывающего ей путь вперед, туда уже на удивление бесшумно бежали ее здешние знакомые крысотетки. На "лице" добродушного паука блуждала жалостливая улыбка.
Крот повел носом и повернулся в сторону столбом стоящей девушки. Она в растерянности приподняла жезл, наливавшийся кроваво-красным, искрящимся варевом внутри, клубились в его недрах неведомые силы, вливая в Алису вместе с пониманием реальности происходящего безумную ярость: ну, почему я? Ну почему?!
К моменту принятия кротом боевой стойки она уже взбеленилась настолько, что слабо соображала, что творит: Алиса взмахнула жезлом и врезала зверюке по гладкой черной шерстке предплечья. Тот взревел, как слон в зоопарке, блеснул очками, прожигая очередную горючую мохнушку на стене, и ринулся с раскинутыми в стороны лапами, как медведь, ловя девушку. Алиса обеими руками ухватила магический жезл и поняла одно: убью. Дикая ярость обуяла ее.
Жезл ломался дважды. Дважды крот почти стискивая ее в своих жутких объятиях, но неизменно магия била зверя сильнее, нежели могла ударить простая животная сила. И наконец он бежал, оставив поле битвы за худенькой девушкой с исцарапанными руками.
- Как ты его, - подошли крысы, с уважением поглядывая на подопечную, - резко!
- Ага! - устало обронила Алиса. - А вы позорно бежали, бросив меня на растерзание. И как вам после этого верить? Спасительницы тоже!..
- Но мы же... У нас обычай такой... - попыталась объяснить "тетя Света" .
- Крысы они, - снова прошелестело паучье разъяснение со стены. Жезл, ставший факелом, ярко освещал его серую шерстку. - Они всегда бегут от опасности. Лишь бы спастись.
- Седой Паук? - удивилась "тетя Света". - А говорили, что ты ушел в Идово небытие...
- Не дождетесь. - прошуршал Паук, отползая в тень. - Поосторожнее с ними, девочка. Не слишком доверяй крысам. Верь Добру, которое в тебе.
Едва нора осталась позади, как прямо перед ними, словно полянка в диком лесу, простерся небольшой водоем, наполненный прозрачной спокойной водой. На дне виднелись мельчайшие камешки. Маленькие рыбки, похожие на аквариумных, подплывали к самой поверхности и собирали каких-то, лишь им видимых, мошек или травинки. Вокруг царило дикое лесное буйство. Чащоба подобралась к самой тропинке и, казалось, сверни с натоптанного пути - потеряешься, заблудишься, навсегда оставшись в сказочном этом лесу, заполненном незнакомыми криками, всхлипами, скрипами и шуршаниями. Кстати, тропа и впрямь никуда не сворачивала, так и шла к кромке озерца, продолжаясь уже с противоположной стороны.
- Нам сюда, - прохрипела одна из крысотеток, как есть, в одежде, бросаясь в водоем. Остальные последовали за ней. Алиса - тоже.
Вода оказалась вязкой, как гель, и чем дальше они отплывали, тем гуще становилась жидкость. И непонятно было, как в такой субстанции живую рыбки: какую мускулатуру надо иметь, чтобы разгребать плавниками этот кисель! Крысы стали испуганно повизгивать, отбрыкиваясь от чего-то там, в воде, и Алиса подумала: вот, сейчас и меня искусают тварюги какие-нибудь... Но обошлось. На берег вылезли все разом. Причем, нисколько не промокли - "кисельная жидкость" даже не прилипла к одежде, вся свалилась тут же, едва ступили на землю.
Тропинка уходила вдаль, и лес, казалось, постепенно расступался перед ними, словно уступая их терпению. Хвойные и зеленолиственные редели, уступая место плодовым деревьям. Ветки нависали прямо над головами, увешанные тяжелыми ягодами. Алиса присмотрелась: клубника! Спелая бордово-красная ягода росла здесь на высоченных клубничных деревьях. И, похоже, все четыре тетки сопровождения нисколько не удивлялись. Они мимоходом срывали плоды и жевали, подкрепляясь на ходу. Девушка скусила ягоду, и та приятно растаяла во рту, оставив пряно-земляничное послевкусие. "Черт знает что такое вокруг, а ягоды вкусные",- почему-то с досадой подумала она. Ягоды оказались не просто вкусными. Они насыщали, придавали силы и энергию. Алиса не чувствовала абсолютно никакой усталости, несмотря на прогулку, длившуюся по ее ощущениям, по меньшей мере, полдня. Сквозь клубничные заросли брели так долго, что аромат спелых ягод уже не возбуждал абсолютно никакого аппетита. Немного хотелось пить. И очень - чтобы этот бред наконец закончился.
Лес оборвался, словно его ножницами отрезали - путники уткнулись в огромную средневековую башню с ветхой деревянной лестницей.
- Хорошо, что собак нет, - пробормотала себе под нос одна из теток, привычным движением хватаясь за покачивающиеся на ветру перила. Ей понадобились секунды, чтобы скрыться из виду где-то наверху. За ней последовали остальные.
- А тебе особое приглашение нужно? - взлаяла позади Крысильда. - Лезь давай! - и она чувствительно подтолкнула Алису в спину.
Лестница постанывала и вибрировала под ногами, потревоженная бодрой поступью Алисиных спутниц. Она обвивалась вокруг широкой башни, и потому каждая площадка казалась автономной, словно висящей отдельно в воздухе, не понятно, как прилепленной к башне в целом. "Унифицированное ласточкино гнездо какое-то", - усмехнулась девушка, и тут же последовало за спиной глухое ворчание замыкающей теткокрысы.
Они уже приближались к фигурному проему в стене - вероятному входу внутрь. От вожделенных дверей их отделяло несколько шагов наверх. Девушка почти привыкла к древесным скрипам и подергиваниям под ногами, когда вдруг одна из ступеней издала вязкое "ххык" - и разломалась надвое. Нога Алисы провалилась в бездну, выдернутая оттуда автоматически, помимо воли, одной лишь силой мышц. И вознеслась на ступень выше тоже самостоятельно, без деструктивного вмешательства сознания, застрявшего в глубоком ступоре. И это было здорово, ибо в следующее мгновение Алиса оказалась выброшенной подлыми гнилушками ступеней вниз, в пропасть, с трех сторон окружающую башню. Крыса отчаянно вскрикнула позади, хватаясь за останки перил и заглядывая вниз, вслед письмоносице. Но Алиса оказалась вне досягаемости ее взгляда, камнем падая в бездонную трещину в скале, на верху которой лепилась злополучная башня. Она летела вниз с накрепко зажмуренными глазами, но почему-то казалось, будто - парит. Как птица. Пытаясь поймать ветер крыльями и медленно-медленно планируя вниз, к спасительной тверди. Наверное, то пришло самое состояние, которое американцы метко называют crazy - чокнулась.
Девушка открыла зажмуренные глаза, когда ощутила себя сидящей на корточках. Оглядевшись, она поняла, что и впрямь сидит на корточках на небольшом выступе, покрытом терпко пахнущей кучей палой листвы с невесть как попавшего сюда корявого дуба. Думать, как он здесь вырос было некогда и страшно. Где-то на уровне желудка ворочался безумный спрут страха, растопыривающий щупальца бессилия по всему организму. Душа явно оставалась даже за пределами пяток, ибо присутствие ее не ощущалось вовсе. Никак. И присутствие разума тоже не выдавалось. Ничем. Наверное, выпал вместе с душой, - мелькнула в пустой голове тень мыслишки, - и пропала. Смотреть вниз не хотелось. Наверх - бесполезно. Над ней возвышался вдалеке лишь острый кусок скалы, спасительное дерево с осыпавшимися листьями - совсем рядом, и... И какой-то капюшон на голове. Э? Какой капюшон? Она стряхнула с себя оцепенение и потрогала оранжевый клочок ткани, висящий над челкой. Клочок оказался тончайшим плащом, небрежно переброшенным с головы на плечи. С вкраплением... рубинового камня у левого плеча и непонятного назначения ремнями, пропущенными подмышками. Предназначение вещицы невозможно было постичь никоим образом. Вероятно, она так и сидела бы, разглядывая сие творение бог знает чьих рук, если б не ребенок лет четырех, пролетающий мимо нее на оранжевом парашюте.
- Да не сиди ты! - проорал ей младенец, изящно планируя вниз. - Дерни за рубин - парашют и раскроется!
Так она и сделала. Тончайшая ткань при этом стала еще тоньше, плащ превратился в парашют и наполнился порывом ветра, а ребенок, невероятным маневром притормозив, приказал грозно:
- Прыгай!
Ослушаться Алиса не могла. Уронить себя в глазах малыша - стыдно. И она сорвалась вниз, снова крепко зажмурившись.
Посвистывание ветра и шелест ткани. А еще радостное повизгивание спасителя где-то поблизости - то выше, то ниже - сопровождали Алису некоторое время. Затем в ее сознание, вернувшееся в усталую голову, проникли другие звуки - крики безумствующей толпы и отдаленный, но неуклонно приближающийся лязг железа. "О, Господи, куда это я?.."
Она мягко опустилась на арену, прямо в центр некоего подобия гладиаторских боев. Парашют мгновенно скомкался, превращаясь в большой блестящий нож... Меч? Очень кстати! На нее, бешено вращая глазами, шел окровавленный гигант в разодранной одежде средневекового бродяги. Малыш сел рядом и тут же выхватил из-за широкого кожаного пояса точно такой же клинок, вступая в кровавую драку. Стадион взревел в хищной радости, встречая новых бойцов. Рядом с ними бились еще две пары. Вокруг лежало несколько обезображенных трупов.
Бой закончился так же быстро, как и начался. Ближайшая пара отбросила оружие, обнимаясь и похлопывая друг друга по плечам, устремилась к лавкам, выставляемым прямо здесь же, едва ли не на трупах, которые убирали служители в серых костюмах. Они же вынесли несколько открытых бочонков вина, распространяющих ароматы сортовых виноградов и шесть кружек. Воители уселись на лавки и стали усердно черпать кружками напитки, смакуя их и зазывая зрителей. Те недолго собирались. Вскоре ряды сверху плавно перетекли вниз, теснясь поближе к выносимым вновь и вновь бочонкам. "Убитые", наскоро умывшись и переменив одежду на более цивилизованную, присоединились к весьма подвыпившей компании. "Хорошая рекламная акция получилась, - услышала Алиса. - Теперь вина нашей Болонии потекут рекой!" Она стояла и тупо таращилась на пьянеющий народ, когда к ней подошел серый служитель с белой болонкой на поводке.
"И Вы имели смелость появиться... здесь?! ВЫ - казненная накануне?!" - Он почти шептал, но густая толпа, окружавшая их, могла услышать все в любую секунду.
- Я - не ТА, о ком Вы думаете! - так же шепотом проговорила осененная догадкой Алиса, стараясь выдраться из сгущающейся массы весельчаков на безлюдный островок, где было меньше шансов подслушать их разговор.
- А откуда Вы знаете, что я думаю? Я думаю, что противная девчонка подставляет под нож гильотины доброго палача, спасшего ей жизнь! - Служитель благородно выпрямился, как хорошо вышколенный мажордом и гневно уставился ей в лицо. Алиса почувствовала, как внутри у нее снова все наливается свинцовым гневом и сжала кулаки, наступая на него: как он может?!
- Да я... - В руки ей попался тот самый давешний сверток папирусо-картона, который не раз за сегодня спасал ей жизнь. - Да я!.. - Она схватила послание обеими руками в ожидании превращения: только что билась им, как мечом. Но картон оружием не становился.
- Что это у тебя, девочка? - Он мгновенно сменил тон и протянул руку. - Письмо, - растерянно произнесла она. - Про зайчиков и солнышко...
- Тшш, - Серый дворецкий приложил палец к губам и огляделся. Странно, но в этой веселой толпе их еще никто не услышал. Кажется, даже не заметил. - Как оно к тебе попало?
- Не знаю... Само оказалось как-то... Крысы вон торговались из-за него, пытались выманить. Паук им доверять не советовал. - Алиса почти плакала. Вся нынешняя чертовщина настолько надоела ей, что хотелось махнуть рукой на всех, сесть прямо здесь, где стоит, и разреветься. - Хочу мороженое. - Произнесла она глупо и посмотрела в сторону, пытаясь скрыть выступившие слезы.
- Такими вещами не шутят. К королеве тебе надо. Крысам, говоришь, не отдала письмо? Ты же нас от заговора спасла, девочка, - враз подобревшим тоном проговорил дворецкий, беря ее под руку и деликатно подталкивая вперед.
Они прошли через арену и оказались в узком коридорчике, где вдвоем не разминуться. Серый служитель вел Алису молча и уверенно. Лестница наверх - такая же узкая, бордово-гранитные стены и ступени из серого мрамора. Снова вверх... И перед Алисой открылся огромный светлый зал, разделенный прозрачной занавесью, с небесной голубизны стенами. За призрачной прозрачностью ширмы виднелся водопад, низвергающийся с горы, над которым летала огромная голубая птица, отдаленно напоминающая перекормленного воробья. Голубой воробьище, увидев вошедших, залетел в зал, становясь маленьким белым голубем, добродушно воркнув что-то свое, уселся Алисе на плечо.
- Признал с первого раза, - одобрительно проговорил дворецкий, вынимая из кармана крошки и скармливая птице. - Обычно он никого к себе не подпускает, таится. Хорошо! Значит, можно пустить? У нас письмо к Ее Величеству. - Он кивнул на Алисин сверток и внимательно посмотрел на голубя. Тот умиротворяющее проворковал что-то свое, и они двинулись дальше.
За ширмой скрывались не горы и водопад, а самый обыкновенный (если можно так выразиться в этой сумасшедшей обстановке) тронный зал. Ковровая дорожка, усыпанная благоухающими алыми розами, которые росли прямо на ней. Никого. Только на выходе топчутся двое в железных (!) латах и с алебардами накрест. На троне спала, поджав под себя ноги... Королева? Маленькая девочка лет одиннадцати со смешными африканскими косичками, словно солнце обрамлявшими голову. Со свалившейся на руки короной. В ярко-голубом платьице и очаровательных тканевых розочках.
- Дипломатов принимала, - тихонько проговорил дворецкий. - Устала, бедняжка... Нда... Постой-ка здесь, я разбужу. Ваше Величество! - Он легко прикоснулся к плечу спящей и та приоткрыла сонные круглые, ярко-голубые глаза. - Ваше Величество! Эта девочка спасла нас от заговора. А, быть может, и от крысиной революции. Вот, вернула нам гимн нашей Болонии! - Гордый кивок на сверток в руке Алисы, - и Королева совершенно проснулась. Осанисто села, медленно водрузила на солнечную прическу корону и величественно уложила изящные руки на подлокотники, испытующе взглянув в Алисины глаза. И как-то незаметно перестала казаться девочкой в косичках. Перед Алисой сидела самая настоящая Королева.
- А я тебя прекрасно помню. Ведь это - ты? Постой, нет... У той глаза были другие... недобрые. - Приняв от дворецкого сверток и бегло просмотрев текст, Королева пронзила пришелицу взглядом, как рентгеном. Да уж, такая в людях не ошибется. - Ты не наша. Не болонка. Откуда?
- Я... Не знаю, - Алиса впервые открыла рот, попав в этот зал и отчего-то побаивалась сановную девочку, пожалуй, больше, чем крысо-Свету. - За мороженым вышла, а тут - ветер... Зонтик у мороженщицы унесло, метнулась помочь и вот... Попала!
- Мороженщицы? - Королева раздумывала, продолжая изучать гостью. - Мороженщицы... Ааа! Страж с болонками! Так это она тебя к нам заслала?
- Не знаю, кто меня там заслал, но я хочу домой. Я устала тут у вас, в постоянных непонятках, - Алиса нахмурилась, вспомнив о своих заплаканных глазах.
- Хорошо, - легко согласилась Королева. - Вот только та, преступница...
- Далась Вам несчастная преступница! - Алисе за сегодняшний день порядком надоело сравнение с какой-то там неизвестной теткой. _ Что она такого сделала?!
Юная королева вновь пронзительно взглянула Алисе в глаза, так что у той дрогнуло где-то глубоко внутри, в области желудка. "Наверное, то самое, несъеденное утром мороженое", - попыталась сыронизировать девушка.
- Она совершила два самых тяжких преступления, какие можно себе представить: дала замерзнуть собственной матери и устроила побоище в цирке. А потом...
У Алисы потемнело в глазах, закружилась голова так, что она едва устояла на ногах, и придворный Ее Величества в изумлении едва успел подхватить ее под руку, чтобы не дать упасть. Она почувствовала, как неведомые мысли и чувства прокрадываются ей в голову и сердце, заполоняют ее существо, шепчут тревожно и настойчиво, словно подталкивая к не определившемуся решению сложнейшей головоломки. "Ты так похожа на меня, так похожа", - прозвучало в Алисиной голове, и она вспомнила...
- Ваше Величество! У меня была сестра-близнец. Старшая. Правда, она умерла при родах, едва проклюнулась на свет.
- Ах, вот оно что!.. Тогда все становится на свои места, - услышала она словно через вату произнесенную королевой фразу, уже не видя ничего вокруг. Все плыло перед глазами...
... Мама пришла поздним вечером. Озабоченная, но, вопреки своим привычкам, ничего не сообщила о проблемах. Посидела в желто-оранжевом свете настольного светлячка, попила липового чаю, повздыхала, добрыми печальными глазами поглядывая на старшую дочь, послушала ее нарочито-оживленные рассказы ни о чем, понимающе улыбнулась. Вечер за окном сменялся ночью. Прошел старый фонарщик, дребезжа своей еще более древней лестницей так громко, что в доме проснулась кошка, подняла серо-полосатую голову и мудрыми глазами уставилась на позднюю гостью. Мама поморщилась, поднимаясь из-за круглого деревянного стола, покрытого набивной бархатной скатертью - гостевая! Не каждый день к ним самый любимый человек приходит, - накинула на плечи пушистый вязаный платок: "Пойду я, дочка", направилась в горницу. Хозяйка на секунду-другую потеряла дар речи, потом вскочила; "Нет! НЕТ!!! Оставайся. Нам есть о чем поболтать. Мы будем говорить всю ночь. Мама! Мамочка!"- она не хотела ее отпускать, как никогда... Но гостья упрямо - ее характерное качество - надела облегченную заячью шубку, шляпку с маленькими смешными полями и потянулась губами: "Давай прощаться". "Не уходи. Пожалуйста. - За дверями протяжно ухнуло и слабенько завыло - начиналась метель. - Я прошу тебя, мамочка"... Мать снова улыбнулась, натягивая на свои изящные ручки тонкие кожаные перчатки: "Нельзя. Ждут", - и выскользнула в сгустившуюся ночь, воющую на все лады за тяжелой дубовой дверью. Хозяйка досадливо хлопнула ладонью по стене, сорвала с крючка грубую кожаную куртку и как была, в коротком атласном халате и тапочках, придерживая куртку на плечах, выскочила в воющее снежное безумие. Ничего, кроме снежных кулаков, бьющих без промаха, свивающихся из мягкого кружева снежинок и рассыпающихся, нанеся удар. Никого. И голос вязнет в снежном тумане. И нет тени живой вокруг. Визг фонаря, раскачивающегося на стальной петле. Едва пробивающееся пятнышко света. Где же она?.. Два шага влево, вперед, здесь была дорога... Ага, кажется, следы. Дальше! Дальше! Но равнодушная снежная пелена скрывает предметы.
... Утром за ней пришли. Сообщили о вопиющей жестокости. Провели мимо окоченевшего трупа.
- А случай в цирке? Ты должна знать и о нем.
И снова у Алисы все поплыло перед глазами, закружилась голова, мелькнули и исчезли цветные пятна там, где только что видела девочку, облеченную властью и ее помощника.
... Серые капюшоны наполовину скрывали лица монахов-исполнителей. Ей показалось, будто ткань сужает их кругозор до пространства строго перед глазами. Возможно, требования культа... Размышлять не хотелось. Она послушно плелась между ними, смиренно сцепив руки на груди, на главную площадь. Её должны публично обличить в жестокости и строго наказать, дабы другие убоялись. Но она не чувствовала ни страха, ни смущения. Душа ее ссохлась в глубине тела в маленький горький комочек, имя которому Мама. Как жить теперь?
Прохожие смолкали, провожая взглядами маленькую процессию. Кое-кто плевал вслед и произносил злые слова, адресованные ей, но она словно не замечала ничего, ритмично подтягивая ноги в такт шагам сопроводителей.
На площади уже шел увеселительный спектакль, - привычное представление перед осуждением. Смышленый малыш ловко вскарабкивался по лестнице на живую пирамиду из семи взрослых и изящно планировал вниз на своем плаще-парашюте, облетая всю арену. Снова и снова, крутя в воздухе различные фигуры и размахивая флажками и шариками, словно выплескивающимися из его карманов. "Какой циркач не родился", - посетовал кто-то рядом с ней, и она залюбовалась младенцем, отвлекшись от горьких раздумий.
Внезапно стая болонок, гнавшая крыс, ворвалась к месту представления. Взрослые актеры мгновенно отгородились щитами невидимости, ано малыш, видимо недостаточно экипировался, и разъяренные песики набросились на него, кусая и теряя рассудок от вкуса крови.
Она представила себе, как через несколько мгновений ребьенок станет абсолютным трупом. Дважды нерожденный, он не сможет возродиться НИКОГДА!. Нужно было срочно что-то делать. "АААААААА!!!"-выдохнули ее легкие. Хрустнуло под ее локтем ребро правого сопровождающего. Нечленораздельно вскрикнул и отлетел прочь стоящий впереди солдат оцепления. Его короткий меч оказался у нее в руках, - и песики, разрубленные как попало, посыпались от нее направо и налево, визжа, рыча и набрасываясь - уже на неё, не на мальчика!
"Она режет Священную Стаю!" - в ужасе пророкотал кто-то в толпе. Восклицание подхватило и понесло по трибунам людское море. "Священная Стая, поедающая младенца? Не бывать этому!" - крикнула она, но ее уже никто не услышал. Искусанный Мальчик круглыми от восторга глазами взирал на нее, сидя на траве. И она улыбнулась ему улыбкой триумфатора: мы победили!...
... - Великолепно! - проговорила маленькая Королева, радостно прихлопывая в ладоши. Ничего великолепного Алиса не находила в казни невинного человека и во все глаза в изумлении смотрела на нее. - У тебя огромное, доброе сердце, - продолжила повелительница Счастливой Болонии. - Ты смогла предотвратить страшную несправедливость, сохранив жизнь бедной девушке.
Дворецкий посмотрел Алисе в лицо, рассмеялся и решил прояснить ситуацию:
- Ее не казнили. Нет! Она ждала высочайшего решения в пределах королевской тюрьмы. Ты успела как раз вовремя, чтобы спасти ее. Ведь у нас давно не устраивают настоящих публичных казней - это негуманно. Народ смотрит качественную голографию, представление профессиональных актеров. Для острастки, чтобы запало в подсознание: проступки наказуемы.
- И что, срабатывает? - Ехидно спросила Алиса, приходя в себя от изумления.
- Помогает. - ответил дворецкий.
- А теперь, - произнесла маленькая королева, слегка привстав и что-то вращая пальцами на подлокотниках, - можешь пообщаться с ней. Недолго. Тебе нельзя здесь больше находиться - твоя миссия окончена.
За спиной у Алисы словно включили маленькое солнце, и она оглянулась. В круге света перед ней стояла... Она сама?! Нет, пожалуй, та, что счастливо улыбалась ей, немного постарше. И одежда у нее немного непривычная: грязная холщовая юбка и простая серенькая блузка, на которую наброшен вытертый пуховый платок. "В камере прохладно, сестра", - смущенно проговорила визави. Приглядевшись, Алиса увидела, что по ее щекам обильно текут слезы. "Спасибо тебе! Будь счастлива!" - чуть громче выдохнула девушка напротив. Сияние исчезло, а вместе с ним и видение.
- Твоя сестра. - пояснила королева. - Та сама, да. Мы живем здесь, в мире нерожденных, и вы можете появляться здесь только во сне.
- А... как же я? - воскликнула потрясенная Алиса.
- С тобой - особый случай. Без тебя мы никак не обошлись бы, - с улыбкой произнес дворецкий, кладя теплую руку ей на плечо. - Но тебе уже пора, девочка. Оставайся всегда такой, какой проявила себя здесь. И главное - всегда верь в Добро, которое в тебе.
Юная королева протянула руку за спинку трона и достала оттуда зеленый комочек какого-то пахучего вещества. Запахло ладаном. Королева присыпала его сахарной пудрой и речитативом произнесла: - Не злись, хороший человек. Пускай плохие злятся!
Алиса почувствовала, как летит, проваливается в густой туман. В разрывах тумана увидела аккуратную лужайку, залитую солнцем, зеленую пони на этой лужайке и нежно-салатового жеребенка. Потом все совершенно исчезло, и она твердо встала на ноги.

...Алиса шла по тротуару, тихонько напевая себе под нос и чувствуя, как ласковый ветерок шевелит ее облондиненные локоны, ловила на себе восторженные взгляды сверстников и мужчин постарше, шуршала тремя сотенными бумажками, полученными от бабушки на карманные расходы - словом, радовалась жизни, как умела.
Она уже подошла к заветному холодильнику в ярких рекламных картинках, как внезапно налетел ураганный порыв ветра. Он мгновенно растрепал ее прическу, подхватил платье и грубо рванул за подол, а еще - сорвал непрочно стоящий зонт с подставки и вместе с мороженщицей потащил по тротуару. В кусты на обочине.
Алиса в растерянности огляделась - нет ли поблизости помощников. Но никого из представителей сильного пола, как нарочно, не оказалось. Девушка ойкнула, одергивая платье и бросилась вдогонку за тучной и потому низко улетающей мороженщицей.
Та едва вломилась в кусты, когда Алиса успела-таки ухватиться за зонт и потянуть на себя. Зонт подался на удивление легко, мороженщица застонала, потягиваясь и потирая ушибленный бок.
- И ведь как на грех никого из мужиков, - извиняющимся тоном произнесла она, вытаскивая свой летательный агрегат из спутанной массы кустов. - Ты одна, девочка, помогла. Добрая ты...
Алиса уловила какие-то знакомые оттенки в ее голосе, присмотрелась повнимательнее, но - откуда она могла знать полноватую тетку-продавщицу неопределенного возраста кроме как покупая у нее товар?
- Да ничего особенного, - ответила она. - Сильно ушиблись?
- Как на собаке заживет! - жизнерадостно выпалила та и настороженно стрельнула глазами в сторону Алисы. - Из-за кустов раздался приглушенный щенячий визг и радостное взлаивание. Алиса раздвинула их, чтобы посмотреть, кто там, за живым бордюром, но, разумеется ничего кроме проезжей части не обнаружила. Одинокая тойота пробежала по дороге, взвихривая клубочки пыли и все снова стихло. "Хм, - подумала Алиса. - Что за глюки?" и помахала рукой бабушке, беспокойно посматривающей на нее из окна кухни.