Глава 3: Искусство манипуляций.
Добавлено: Вт авг 28, 2012 2:15 pmВо второй половине ноября Джонни самому довелось испытать на себе самое сильное средство в Леночкином арсенале манипуляций. Он практически с самого начала не мог не обратить внимания на некоторые, как он вначале наивно полагал, милые, особенности её стиля общения. Ещё практически в самом начале их переписки она стала называть его Джоник. Причём, когда она назвала его так первый раз, она кокетливо добавила: я надеюсь, ты не возражаешь, если я буду тебя так называть? Начиная со второй их встречи не раз было так, что при встрече Леночка обнимала его, а на прощание говорила, что была рада его видеть, а иногда даже целовала в щёчку. Такие проявления нежности или чего-то ещё в этом роде со стороны Леночки были для Джонни восхитительным контрастом в сравнении с его практически неизменно неудачными встречами с другими женщинами из интернета. Те сначала при встрече с ним морщились и что-то цедили сквозь зубы, потом отстранялись, словно избегали его, а на прощание бурчали что-то вроде «пока», и обеим сторонам было ясно, что они больше никогда не увидятся. Да и не очень-то и хотелось,- почти искренне успокаивал себя после таких встреч Джонни. С Леночкой же всё было иначе едва ли не с самого начала.
В ноябре же Леночка преподнесла ему в этом отношении совершенно удивительные сюрпризы. Вначале после долгих колебаний он поделился с ней тем, что приезжая Аня собирается к нему переехать. На что Леночка вдруг совершенно неожиданно стала настаивать, чтобы он взял её третьей жить вместе с ними. Хотя Джонни расценил её просьбу как ещё большую шутку, нежели намерение Ани, внутренне он не мог не признаться себе, что шутка ему очень даже понравилась.
Однако следующая шутка Леночки произвела на него ещё несравненно более сильное воздействие. Довольно неожиданно она заявила ему: «ты знаешь, я тут подумала... Мне кажется, я в итоге выйду за тебя замуж. Если, конечно, я тебя раньше не доконаю и ты от меня не сбежишь». Интересно, как она может меня доконать,- недоумевал Джонни. Капризами? Недовольством? Впрочем, так или иначе, он не воспринял эти её слова относительно замужества всерьёз, а потому не стал долго гадать, что же она имела в виду.
Но, пожалуй, самый эффективный приём манипуляции был применён Леночкой к нему следующим образом. Однажды, когда он не выходил на связь с ней где-то в течение полутора дней, в основном по не зависящим от него обстоятельствам, она начала разговор с ним с недовольства: ты меня бросил. Джонни возразил: как же я тебя бросил, когда вот он я, тут. Не расстраивайся! Тогда Леночка сказала: я не буду расстраиваться, если ты пообещаешь, что не бросишь меня. Джонни попытался отнекиваться, ссылаясь на то, что абсурдно говорить относительно бросишь – не бросишь с женщиной, которая сватается к другому мужику. Однако Леночка не унималась: «Какой же ты!.. Обещай – и всё тут, а то ты меня ужасно расстраиваешь!» Джонни тогда попробовал схитрить, сказав: ладно, пока я тебе буду нужен... Леночка же поспешила его заверить: ты мне всегда будешь нужен. Так что скажи, что никогда не бросишь меня. Наконец, Джонни сдался и заверил её, что если он действительно будет ей нужен, то он её не оставит. – Это ты пообещал? – Да. На этом Леночка вроде как успокоилась. Или сделала вид, что успокоилась. Конечно же, по аське Джонни не мог видеть её эмоции, или скорее отсутствие таковых, на другом конце провода. И, тем не менее, у него почему-то складывалось нехорошее ощущение, что она на самом деле не беспокоилась, ну разве что как актриса, играющая заданную роль.
Тем временем история с бывшим Леночкиным мужиком набирала новые обороты. В один прекрасный день Джонни был просто шокирован просьбой Леночки. Она хотела, чтобы он сочинил за неё письмо её бывшему. В этом письме она собиралась рассказать своему бывшему, как она его любит. Джонни же почему-то чувствовал, что независимо от того, сколько актов физической близости ещё будет между Леночкой и её бывшим, в чисто человеческом плане между ними непреодолимая преграда, которую не сломать уже никакими любовными письмами. Да и сам факт, что она попыталась, по сути, делегировать ему сочинение своего любовного письма, красноречиво свидетельствовало о том, что она ставила форму впереди содержания, того искреннего чувства, которое у неё если и было сильным, то крайне поверхностным. По словам Леночки, бывшему письмо понравилось, однако поскольку никакого реального прогресса в итоге достигнуто не было, тему быстро замяли.
Вскоре Леночка в очередной раз стала наседать ему на мозг: «милый, ну я так больше не могу, ну напиши, что мне делать с моим бывшим». Тогда Джонни не выдержал и ответил ей что-то вроде: «Послушай, вы были вместе какое-то время. Наверное, оно оказалось достаточным, чтобы человек сделал для себя какие-то выводы, принял решение, которое он считает обдуманным и разумным. И он не собирается его менять, если, конечно, ты не применишь какой-нибудь действительно хитрый приём манипуляции, который заставит его вести себя иначе». Неожиданно Леночка словно загорелась идеей с манипуляциями. Джонни же, уже понимая к тому моменту, что наговорил ей лишнего, попытался дать задний ход. Он принялся объяснять, что нельзя научиться плавать, водя руками на берегу. Что ей придётся не раз отрабатывать свои манипуляции на других, ни в чём не повинных людях, которым предстоит стать жертвами только потому, что она хочет получить назад своего бывшего. На что Леночка резко ответила, что это уже будут проблемы ни в чём не повинных людей, которые её совершенно не волнуют. Потом, словно опомнившись, что ей надо это как-то объяснить, она добавила, что вот с ней очень плохо поступили (она имела в виду, конечно же, своего бывшего), и потому она считает себя вправе не считаться ни с кем. Но, мол, если ты не хочешь мне помогать, то не помогай.
Хотя на этом их неприятный виртуальный разговор, по сути, был исчерпан, он оставил на душе у Джонни очень неприятный осадок. Уж как-то слишком болезненно выпукло он показал ему два ключевых момента относительно Леночки.
Первый из них состоял в том, что она показала себя совершенно не способной учиться даже на собственном негативном опыте. (С её неспособностью учиться на опыте других ему давно всё было понятно.) Джонни понимал, что это органически связано с её неспособностью принимать на себя ответственность за свои собственные неприятности. Так, в истории с её бывшим, по её версии, был сплошь и рядом виноват сам бывший. Так, вернувшись однажды после встречи со своим бывшим, которая не принесла ей ожидаемых результатов, она написала с чуть ли не религиозным пафосом: «Я поняла, что ненавижу его. Пусть небеса обрушатся на него за то, что он так со мной поступает». А коль скоро, по её версии, именно её бывший виноват в том, как он к ней относится, то получается, что она не может извлечь никаких уроков из этой ситуации. Ибо она здесь просто бедная овечка, которую обидели.
Второй же момент заключался в том, что моральный уровень развития Леночки можно было охарактеризовать словосочетанием «инструментальный гедонизм». В самом деле, она никоим образом не стремилась ни к внутреннему развитию, ни к тому, чтобы нести людям добро. Её главным ориентиром в жизни было получение удовольствий, чего бы это ни стоило окружающим. Которые, очевидно, были для неё лишь подручными орудиями на пути к удовольствию.
Джонни тогда даже не раз ловил себя на мысли, что как это она при таком раскладе до сих пор не стреляет у него деньги под тем или иным благовидным предлогом. Но именно в тот период он начал одна за другой совершать роковые в этом отношении ошибки. (Хотя на самом деле, пожалуй, нельзя утверждать с уверенностью, что было ошибкой, а что нет. В том, 2010 году, ему пришлось не раз серьёзно задуматься над этим. Каждый из нас вынужден постоянно делать выбор, который впоследствии во многом определит его судьбу. И в этом плане то, что с нами будет дальше, как правило, во многом зависит от нас. Сначала его к таким размышлениям подтолкнул фильм «Господин Никто» – пожалуй, как Джонни понял впоследствии, едва ли не самый неподходящий фильм, на который можно было привести Леночку. Другой раз – строки из ответа Леночки, когда он первый раз, ещё в конце августа, как ей показалось, попытался с ней попрощаться совсем: «Как я поняла, никто и никогда не знает, что у нас будет завтра. Да, можно построить какие-то прогнозы, просчитать какие-то шаги, но всегда бывают ошибки, и выбрать правильный путь... возможно ли это? Мы никогда не узнаем, что с нами будет, если мы поступили бы по-другому. Повернули направо, а не налево, ответили бы на звонок, пошли на встречу. Я не хочу готового ответа, как мне поступать или как быть. Это неверно. Неправильно, наверное. Для начала нужно понять любую ситуацию, а это очень и очень сложно».) Пожалуй, первый ляп в этом направлении он сделал при следующих обстоятельствах. Как-то ещё в начале декабря она сказала ему, что ей нужен телефон. На что он ответил: ну давай я тебе на Новый год подарю новый мобильник. Его очень удивило тогда то, что она написала ему: «Я тут вчера подумала, что может мне не телефон лучше.
Короче, я пока не знаю, как узнаю, я тебе, конечно, напишу. Но я думаю, что это не совсем правильно, т.е. если ты мне сделаешь подарок на НГ, то и мне надо тебя поздравить. А равнозначный подарок по цене того же мобильного телефона я вряд ли смогу осилить, даже половину, кризис у меня. Ну да неважно, вот и я буду чувствовать себя неудобно. Как-то так вот. Так может, не стоит?» Лишь продолжительное время спустя, когда ему открылась чудовищная правда о Леночке, смог он по достоинству оценить, сколь тонкой и эффективной манипуляцией было такое её деликатное заявление. И, разумеется, оно сработало. Джонни ответил ей, что это не проблема, что ему для неё не жалко. И что самое удивительное и в то же время существенное для понимания эффективности её манипуляции, ответил совершенно искренне. Потому что внутренне он рассуждал так: сколько времени, сколько усилий потратил он на попытки помочь ей разобраться в ситуации вокруг её любовника. А результатом было пока только то, что она была для него всё большей загадкой. Конечно же, Джонни понимал, что с ней что-то серьёзно не так, совсем не так. Но что именно? На этот вопрос он пока не мог ответить даже самому себе. А на фоне таких глобальных проблем, какое значение могли иметь две, пять, десять тысяч, которые он потратит на покупку ей новогоднего подарка. Тем более что речь идёт о человеке, для которого эти подарки – одна из немногих радостей жизни. И не вина её, наверное, что она такая ограниченная, а скорее, беда. Ведь чем дальше, тем больше он чувствовал, что при всём омерзении, которое могли вызвать отдельные моменты в её поведении, она, судя по всему, была серьёзно психически больным человеком.
Наверное, это сострадание и желание помочь, в сочетании с огромной симпатией к человеку, которая, как и он, была ненормальной, определили то, что он чувствовал всё большую привязанность к Леночке, не представляя уже своей жизни без неё, хотя она была всё время на расстоянии, т.к. они практически не виделись. Джонни был настолько увлечён ею, её жизнью, таинственными и в чём-то даже зловеще-загадочными особенностями её характера, что не мог даже сосредоточиться на полноценном общении с людьми, которые, казалось бы, должны были быть ему куда ближе. Особенно отчётливо это проявилось в ситуации с Мариной.
Познакомившись с Мариной на сайте знакомств «кобра», Джонни практически сразу почувствовал, что она необычный человек. Однако, опираясь на свой прошлый опыт, он вначале не испытывал особых иллюзий по поводу знакомства с ней. И это несмотря на то, что уже буквально с первых своих сообщений она поразила его исходившим от неё ощущением нестандартности, которое подкреплялось, в частности, её рассказом о том, как она красила у себя дома потолок в жёлтый цвет. Тем не менее, их общение на сайте продолжительное время ограничивалось обменом малозначительными репликами. Но вот однажды, ещё на сайте, они разговорились. Нашли общие точки. Поняли друг про друга, что они оба не такие, как большинство. Марина написала, что хочет, чтобы Джонни был её другом. Обменялись телефонами. Джонни ей позвонил. Джонни было приятно слышать в своём телефоне бодрый голос жизнерадостного, оптимистичного, увлечённого человека. Она с энтузиазмом рассказывала ему (по профессии она журналистка) о своих встречах с телеведущими, главными редакторами газет и т.д. О том, что она поняла для себя из этих встреч, о том, что многие люди в жизни совсем не такие, какими они представляются обывателям, видящим их исключительно по ту сторону экрана, а также о многом другом. По ходу разговора всё больше раскрывалось, какой она удивительный собеседник: не только весьма эрудированный, но и умеющий внимательно слушать и тонко чувствовать другого человека. Выяснилось, что им нравятся одни и те же авторы, в частности, Трумэн Капоте и Джером Д. Сэлинджер. Марина рекомендовала ему почитать «Фрэнни и Зуи». И хотя аудио-книжку с этим произведением он не нашёл, в ночь после разговора с Мариной он не мог оторваться от видео, найденного в интернете, где женщина потрясающе увлечённо рассказывала студентам об этом произведении. Эх, если бы меня в своё время так учили литературе в школе,- внутренне сокрушался тогда Джонни.
В свою очередь, Джонни был рад поделиться с Мариной своими знаниями. Так, однажды он узнал от неё, что она, так же как и он, была вегетарианцем. И что у неё на этой почве развилась железодефицитная анемия, настолько значительная, что она даже падала в обморок. Джонни принялся объяснять ей, как вегетарианцу лучше питаться, какие продукты включать в свой рацион, дабы избежать столь негативных последствий для здоровья.
В свою очередь, Марина очень благородно вела себя с ним, что для него представляло разительный контраст с поведением многих других женщин, с которыми он пытался знакомиться и знакомился в инете и у которых, как удачно выразилась Марина, «вместо сердца был кассовый аппарат». Где-то после третьего продолжительного телефонного разговора (оба прекрасно понимали, что разговор был действительно длительным, потому что по техническим причинам связь разрывается ровно каждый час) она любезно предложила ему перестать подкармливать своего сотового оператора и позвонить ей на домашний номер. И хотя он по-прежнему продолжал звонить ей на мобильник, столь благородный жест со стороны Марины был приятен ему сам по себе.
Наконец, они договорились встретиться. И хотя по прибытии на место встречи выяснилось, что экспозиции, которую они собирались посмотреть, нет, тогда они просто решили пройтись по политехническому музею. Джонни почувствовал, что он словно на какой-то волшебный миг оказался в своей любимой стране – СССР. Они ходили с Мариной по залам музея, словно старые друзья, внимательно рассматривая и увлечённо обсуждая экспонаты. Говоря о том, какое замечательное было время, когда и жизнь была другой, а главное – сами люди были другие…
Прощаясь с Мариной после того, как они вышли из музея, Джонни знал, что больше никогда не увидит её. Для неё, с её обширной сетью социальных контактов, плюс минус один знакомый – это «отряд не заметил потери бойца». Так что совесть его была спокойна в том плане, что ей не будет его не хватать. Конечно же, Джонни во многих отношениях восхищался Мариной, которая была для него в некотором роде товарищем по партии. Но мысли его тогда были практически полностью заняты потрясающей загадкой, без которой он уже не мог представить свою жизнь. Даже когда он был в музее с Мариной, Джонни незримо ощущал присутствие Леночки. Она писала ему смс о том, что в тот день было опасно находиться в центре Москвы, т.к. ожидаются массовые беспорядки. Однако Джонни знал, что на самом деле следовало ожидать именно такой реакции Леночки на то, что он не переписывался с ней по аське в рабочее для нормальных людей время, а поехал в центр. Он ей так и сказал, а она знала, что в музей, как и в прочие культурные заведения, он не ходит один. Чего Джонни тогда ещё до конца не понимал, так это зачем женщине, спящей с другим мужиком и строящей на того мужика якобы матримониальные планы, вздумалось контролировать, с кем он, Джонни, ходит в музей.
Тем временем Леночка активно нагнетала драматизм в своей личной истории с бывшим. Бывший, по её словам, не соизволил даже пригласить её на свой рождения. Который он собирался шикарно отметить со своей девушкой в подмосковном доме отдыха. Леночка тогда шокировала Джонни заявлением относительно бывшего: «Неужели я у него так много прошу, просто заняться со мной сексом?!» Однако Джонни прекрасно понимал, что если бы всё упиралось именно в ЭТО, её бывший, наверное, не побрезговал бы с ней переспать, и не раз. Очевидно, хотя сам процесс ей и нравился с её бывшим, здесь всё было отнюдь не так просто, как она пыталась это представить.
Так, она всё время жаловалась, что тот никак не соберётся поехать с ней за люстрой, которую она себе выбрала и которая ей была очень нужна. Джонни сначала удивлялся, зачем она так настаивает, чтобы бывший привёз и повесил ей эту люстру. Ведь за небольшие деньги это могут сделать и службы от торгующей организации. Однако вскоре сообразил, что бывший, по замыслу Леночки, должен был не только привезти и установить эту люстру, он должен был также её купить! Даром, что ли, она с ним спала! Тем более что у неё самой, с её импульсивной тратой небольшой зарплаты, постоянно был, как она выразилась, «кризис». И уж тем более она не могла позволить себе купить эту люстру без помощи мужчины, который о ней «позаботится».
Джонни же смотрел на это так, что, прося дорогие подарки, она сама же дополнительно портит себе долгосрочную перспективу с этим человеком. Поэтому он пытался её образумить, намекая ей: ты сначала мужика себе верни, а потом он уже купит тебе люстру, две люстры... Да всё, что попросишь, то и купит. В разумных пределах, конечно.
Тогда же, в декабре, Леночка зачем-то решила добавить ещё один штрих к истории с сексом:
«А еще, мне тут одна мысль пришла в голову... Может, это подскажет тебе, как помочь мне избавиться от такой тяги к нему. Я ему доверяю. Я ему безгранично доверяю полностью. И это доверие появилось у меня к нему практически сразу. Я на каком-то уровне чувствую, что он не причинит мне вреда. Нет, не в моральном плане, а в физическом, когда мы рядом. Знаешь, я по жизни всегда контролировала ситуацию, когда находилась рядом с мужчиной, особенно с незнакомым. Я знаю, что за себя отвечала только я, и в случае чего, мне никто бы не помог. А здесь не так. Здесь изначально я чувствовала, что я ему могу доверять, что он отвечает за свои действия, что он всегда вовремя остановится. Знаешь, я это не просто так всё пишу. У меня есть небольшой, ну или большой, фетиш, назовем это так. Мне нравится, когда меня душат. Руками сжимают горло. Я даже не могу сказать, что именно мне нравится в этом процессе. Да всё, наверное. Мой предыдущий молодой человек боялся это сделать. Он боялся причинить мне боль, да и вообще задушить меня. А этот нет. И причем он как-то сразу это понял, что мне нравится. И мне не нужно никогда было его контролировать. Я знала, что он никогда не сделает ничего лишнего. Не выйдет за рамки. Как-то вот так. Спасай меня, короче».
Джонни не очень-то верил в историю с фетишем, допуская, что она может оказаться лишь очередным звеном лжи в цепи манипуляций. Тем не менее, он не мог не признаться себе, что история показалась ему весьма занимательной, хотя и в чём-то довольно мрачной.
Примечательно, что однажды, со слов Леночки, её бывший заявил: «секс – не главное в жизни!» Мол, живут же люди полной, насыщенной жизнью даже в пожилом возрасте и без этого. «Однако при том трахать меня он не отказывался»,- цинично комментировала его высказывания Леночка.
Таким образом, хотя Леночке и нравился сам процесс с её бывшим, очевидно, она также старалась по максимуму использовать его сексуальный драйв. Она пыталась развести его на различные покупки, приведение в порядок её квартиры и т.д. Джонни прекрасно понимал, что Леночка лукавит, когда ноет, что бывший не хочет с ней встретиться. На самом деле, если бы всё упиралось только в желание её бывшего заниматься с ней сексом без особых обязательств, то последний с удовольствием встречался бы с ней достаточно часто и регулярно.
Теперь Джонни представлял себе ситуацию следующим образом. В отсутствие душевной, человеческой близости у Леночкиного бывшего с ней, последнего привлекал в ней практически только секс. Однако с учётом обилия её материальных и прочих капризов, Леночкин бывший всё больше склонялся к тому, что она того не стоит. С этой точки зрения было очевидно, что для того, чтобы удержать своего бывшего хотя бы в роли любовника с материальной поддержкой, ей надо было повысить ценность секса как разменной монеты.
И тогда у Джонни возникла очень необычная идея в этом направлении. Однако реализация этой идеи упиралась в одну принципиальную сложность. Джонни прекрасно понимал, что доверием пользуются те рассказчики, у которых есть не только обширные познания, но и практический опыт, особенно в тех вопросах, где, как и в данной деликатной сфере, сама по себе теория без практики особой ценности не представляет.
С приходом в нашу жизнь такой замечательной вещи, как интернет, у него не было особых проблем с теорией. Теперь ему не надо было считать мелочь в книжном магазине, а потом робко мямлить, запинаясь, что-то вроде: «девушка, покажите, мне, пожалуйста, вон ту книжку про ЭТО». Благодаря всемирной паутине, у него появилась возможность не только читать про ЭТО в уединённой тиши своей комнаты, но и смотреть видео, предаваясь сладострастным фантазиям. Однако при всём при этом у него никогда не было физической близости с реальной, не воображаемой, женщиной. И никогда не будет,- он знал это наверняка. Однако, как показывал опыт тех, кому в отличие от него в итоге посчастливилось найти себе женщину, одной теории было недостаточно. Сколько бы они ни читали и ни смотрели до того, при первой встрече многие из них мучительно и беспомощно пытались сообразить, куда и КАК?
Хорошо понимая это, Джонни сочинил и после недолгих моральных колебаний рассказал Леночке историю о девушке из своего воображаемого прошлого:
«...в один прекрасный день мне позвонила “девушка с красивым мужским именем Саша” (её выражение). Она сказала, что мой телефон ей дала её знакомая, с которой мне (впрочем, вполне предсказуемо – у меня практически никогда ничего не ладилось с женщинами!) не удалось поладить. Саша просила меня рассказать что-то про компьютеры, потом звонила ещё раз, мол, она что-то не поняла и просила объяснить ещё раз. Я практически сразу заподозрил, что здесь что-то не просто так, а ещё через пару звонков она подтвердила мои подозрения вопросом о том, почему я не спрашиваю её номер и не предлагаю встретиться. На что получила ответ, что она же у меня интересуется про компьютерную технику, так с чего это вдруг я должен предлагать ей встретиться, и зачем? Здесь Сашу осенило, что человек с такими взглядами на взаимоотношения с женщинами может быть именно тем, что ей нужно. Она стала говорить мне, что я ей интересен, что она всегда хотела подружиться с таким человеком, который сможет её выслушать и понять. Потом принялась рассказывать про своего мальчика Серёжу, с которым она, по её словам, не разорвала отношения, но взяла бессрочный отпуск до тех пор, пока он не исправится. Выяснилось, что основное место Серёжиной работы было в каком-то химическом институте, а ещё он подрабатывал программистом на какую-то контору с названием $1 или что-то вроде этого. Серёжа был тихим, скромным мальчиком. До знакомства с Сашей за 26 лет его жизни весь “опыт” его отношений с женщинами сводился к тому, что ещё в студенческие годы к нему заглянула однокурсница и попросила научить её работать в MS Excel. Саша ещё в разговоре со мной прикалывалась, что, видимо, девушка хотела, чтобы Серёжа показал ей именно свой XL, XXL, или XXXL, а не Билла Гейтса.
Но время шло, на горизонте никого не было, и Серёжа был вынужден вылезти в интернет в поисках невесты, где он, после некоторого количества девушек, неизменно посылавших его, и встретил Сашу. Саша же сочла целесообразным, чтобы Серёжа уже точно никуда не делся, через небольшое время после знакомства применить к нему запрещённый приём. В чём же состоял этот приём? А в том, что, как я сказал однажды, когда рассказывал на уроке литературы про роман Льва Толстого “Воскресение”, он её э-э-э... Соблазнил,- подсказала мне тогда учительница литературы. “О великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!” И как же хреново, когда в разговоре о таких жизненных вещах вместо нужного слова на ум приходит только э-э-э... Тогда, предсказуемо, весь класс ржёт над твоим косноязычием в плане родной речи!.. Как бы там ни было, но Саша Серёжу э-э-э. Т.е. соблазнила, и Серёже это безумно понравилось. И он, во что бы то ни стало, захотел непременно это повторить. На что Саша ему хладнокровно заметила: не так скоро. Что она хотела бы видеть рядом более представительного и заботливого мальчика, и что она очень надеется на его способность сделать правильные шаги в нужном (ей) направлении. А иначе до конца его дней вместо этого праздника жизни у него будет только его собственная ладошка. И бедный Серёжа просто лез из кожи вон, чтобы Саше во всём угодить... пока у Саши не появилась могущественная соперница в лице корпорации InterGame. Эта, по состоянию на момент написания этих строк, уже давно обанкротившаяся компания (видимо, она делала слишком глубокие для вкусов нормального человека продукты), выпустила игру, с которой и сам я никак не мог слезть в своё время. Когда Саша приезжала к нему, несмотря на все её ласки, Серёжа продолжал практически неподвижно сидеть, вперившись в экран: “пожалуйста, сейчас, я ещё немножко доиграю...”
Всё это в итоге привело Сашу ко мне на курсы “молодой сучки”, дабы она могла научиться разбираться в людях. Кроме того, ей нужно было оттачивать свои “запрещённые приёмы”, и я не стану писать, на ком она решила проводить свои опыты, хотя из контекста это и так станет понятно. Чтобы удостовериться, что ей удалось выбрать подходящего субъекта, она решила проконсультироваться со своей подругой – младшей сестрой той девушки, у которой она узнала мой номер телефона. В ответ на прямой вопрос, как она считает, был ли у меня раньше кто-нибудь, Сашина подруга проворно ответила: “ты что?! кому такой нужен?! У него единственные девушки – это его компьютеры!” Окрылённая таким ответом, и уверенная в том, что она на правильном пути, Саша решила на всякий случай поинтересоваться у меня. Я не хотел ей врать, но и обламывать её тоже, поэтому ответил уклончиво, что пока не готов это обсуждать. Хотя она демонстративно надула губки: “ну не хочешь – не говори”, было хорошо заметно, что мой ответ ей безумно понравился, т.к. для неё он означал, что я ещё более запущенный случай, чем Серёжа: тот хотя бы не постеснялся ей сознаться! Реализовать свой замысел она решила, когда её родители уехали на дачу. Я не мог сдержать любопытство, то ли она замышляет, что я думал, поэтому в полпервого ночи выехал в её направлении. Не забыв, однако, надеть такую курточку, которая практически гарантировала мне, что “ничего не будет”. Помнится, когда я покупал эту курточку, продавщица сказала мне, что в таком наряде “все Ваши девушки будут Ваши”. Учитывая, что по состоянию на момент покупки курточки девушки у меня не было и не предвиделось, её слова оказались пророческими... Как бы там ни было, в ту ночь всё закончилось тем, что после некоторой возни я был вышвырнут Сашей из её дома в пять часов утра. Мол, скоро родители вернутся. Помнится, потом в тот день она была жутко перепугана, что я ей не дам другого шанса, но очень обрадовалась, что я её не послал совсем, а днём даже ответил в аське. Правда, без особого энтузиазма. Так как я, как минимум, просто не выспался!
Следующая неудачная попытка была совершена ею, когда она приехала ко мне с бутылкой шампанского. Расчёт был на то, что если я немного выпью, это подтолкнёт меня к действиям в нужном направлении. Однако расчёт не оправдался, т.к. пить я наотрез отказался. Максимум, что я согласился сделать, – это открыть бутылку, хотя раньше, будучи заядлым трезвенником, этим никогда не занимался. Саша начала говорить: “ну ты же мужчина!” На что я хладнокровно ответил, что я на самом деле Оно и общего с мужчиной у меня только то, что я могу писать стоя.
На самом деле удивительно, как просто и непринуждённо можно общаться с женщиной, к которой не испытываешь особых чувств! Самое интересное, сказанное вовсе не означает, что у неё сложится ужасное мнение. Напротив, Саша была приятно поражена, что, в отличие от многих, строящих из себя “настоящих мужчин”, по крайней мере, я не скрываю своей настоящей природы. В общем, в тот вечер, провожая Сашу, я фактически тащил её на себе, т.к. она выпила ту бутылку в одно лицо, быстро и практически не закусывая, в результате чего её прилично “развезло”.
Не стану рассказывать о том, что началось потом, тем более в деталях, скажу лишь вкратце (не хотелось бы здесь рассказывать во всех подробностях!) на чём это было основано и к чему в итоге привело.
Моя догадка, даже, не побоюсь этого слова, гипотеза состояла в том, что Саше иногда чисто интуитивно удавалось очень удачно использовать определённые группы мышц. Разумеется, здесь не обошлось без природных данных. Ну знаешь, как есть люди, которые умеют шевелить ушами... Только здесь речь идёт о мышцах не на голове, а совсем в другом месте. Идея состояла в том, что если бы она научилась использовать эти приёмы осмысленно, то могла бы любого мужика, с которым у неё была близость, поставить на колени, т.к. она становилась бы для него источником совершенно потрясающих, незабываемых, ни с чем не сравнимых ощущений.
Оглядываясь назад, если бы я верил в судьбу, мне следовало бы поблагодарить её за то, что Саша не очень-то меня слушала и не очень-то стремилась к знаниям. По большому счёту, она в основном использовала меня лишь в качестве обратной связи: как тебе это? А вот так?
Знаешь, практически всю свою сознательную жизнь я гордился тем, что в отличие от многих мужиков, я думаю головой, той, что у меня на плечах. Но вот пример из жизни: 11 сентября 2001 года. Конечно, я не испытываю особых симпатий к американским властям или к общественно-политическому строю Пиндостана. Но у меня там было много друзей. Обычно я не смотрю ящик, но в тот день я включил ТВ, чтобы посмотреть, что там показывают. Однако стоило приехать Саше, как мне уже было трудно сосредоточенно смотреть в телевизор на события 9/11.
А ещё, время от времени, когда у неё было не очень хорошее настроение, она говорила мне: “я догадываюсь, для чего я тебе в основном нужна”. И, положа руку на сердце, мне было непросто ей возразить.
Также я стал всё больше ловить себя на мысли, что мне стало трудно давать искренние советы по вопросам типа “выходить ли сейчас замуж за Серёжу, или подождать?” Так как её замужество означало бы, что мы с ней уже не сможем встречаться так, как это происходило на тот момент.
Я прекрасно понимал, что мои “игры разума” зашли уже слишком далеко, трансформировавшись в совершенно другие игры, и мне пора спасаться бегством, пока она не начала с моей же подачи совсем управлять мною, как марионеткой.
Досталось и другому мужскому населению! Тайком от меня, Саша решила опробовать отработанные приёмы на своём бывшем (до Серёжи), которого я прозвал “кролик”. Саша рассказывала, что этот парень был чем-то похож на кролика. Видимо, зубами... или ушами. Мне трудно судить, я его не видел. Для меня он был кроликом потому, что Саша решила на нём поэкспериментировать. Причём, не спросившись у меня! Я узнал об этом лишь тогда, когда позвонила до смерти перепуганная Саша и рассказала о том, что теперь её повсюду преследует обезумевший кролик. Оказывается, она отыскала некогда брошенного кролика и рассказала ему про Серёжу. Потом добавила, что решила воспитывать Серёжу воздержанием, и что поэтому трудно ей без мужика. Ну а кролик с ней всегда не против! В результате, кролик был теперь готов душу дьяволу продать, лишь бы *это* повторилось.
После успешных “клинических испытаний” на кролике, Саша принялась всерьёз заниматься Серёжей, отбившимся было от рук. Бедный мальчик стоял на коленях, плакал навзрыд и просил её великодушно простить засранца за все случаи, когда он был не прав. И заверял Сашу, что он сделает всё от него зависящее, чтобы такое непослушание с его стороны больше никогда не повторилось.
И лишь однажды, выпив лишнего по поводу какого-то праздника, Серёжа посмел высказаться откровенно. Разговор, с Сашиных слов, был примерно таков (как ты понимаешь, сам я по понятным причинам при этом не мог присутствовать):
- Знаешь, Саша, последнее время... Когда мы снова стали с тобой встречаться... Ты стала делать какие-то вещи... Эти ощущения... Ты знаешь, они просто сводят меня с ума... И я теперь без ума от тебя, ты это знаешь, но... У меня, конечно, нет опыта, но я понимаю, что это не просто так... Ты научилась этому за последнее время... этот Джонни... я думаю, он твой инструктор! (Саша прислоняет ладонь к его лбу, словно пытаясь определить, нет ли у него жара.)
- Серёжа, мальчик мой, нет ли у тебя температуры? Потому что я вижу: ты бредишь! Джонни – это вообще Оно!
- Ага, только если я вас увижу вдвоём, я тебя убью на почве ревности, а из твоего долбаного наставника сделаю настоящее Оно!
- Серёжа, у тебя есть какие-то вопросы к Джонни, ты можешь увидеться с ним и поговорить наедине. Только я тебе советую не забыть захватить с собой пару рулонов туалетной бумаги. Знаешь ли, на тот случай, если с тобой в процессе вашего выяснения отношений приключится неприятная неожиданность! Ладно, я поехала учиться...
Саша типа училась в вечернем институте. Иногда она говорила предкам и Серёже, что едет на занятия, а сама ехала... ко мне. Саша говорила, что приезжая ко мне, она получает значительно больше нужных ей знаний, чем в институте. Обвивая руки вокруг моей шеи, она улыбалась, смотрела на меня заговорщическим взглядом, и спрашивала: ну что, моё любимое Оно, мы сегодня будем учиться? На что следовал ответ: Ага! Учиться, учиться и ещё раз учиться!..»
К огромному удивлению Джонни, вначале Леночка загорелась идеей. Она сказала, что собирается с ним «тренироваться». Начав с минета: «Так вот, так уж получилось, что мне это очень нравится. При этом должны быть соблюдены 2 вещи - личная гигиена и презерватив, а то даже при орале всякой дряни можно нахвататься. Так вот, нравиться-то нравится, вот только правильно, я думаю, я это делать не умею... Хммм... научишь?» Конечно же, Джонни не поверил в серьёзность её намерений и прекрасно понимал, что с ним лично у неё ничего такого не будет. Но в то же время не мог не признать, что идея ему понравилась, что греха таить!
Для начала же он посоветовал ей, как девушке явно неспортивной, тренировать мышцы тазового дна, прислав ей на почту комплекс упражнений с картинками. Со свойственной ей импульсивностью, Леночка вначале активно взялась делать упражнения. «Тренировать п****», как она это называла. Однако ей это очень быстро надоело. Её импульсивность и неспособность серьёзно посвящать себя тем или иным занятиям не раз удивляли Джонни в тот период.
Так, 25 декабря они встретились. Сначала пошли в книжный магазин, где Леночка покупала книжку с забавным названием «дневной дятел» или что-то в этом роде. Хотя Джонни испытывал некоторое любопытство, почему дятел и почему дневной, куда больше его тревожил подзаголовок что-то вроде «как «подсадить» другого человека на себя и как избавиться от любовной зависимости».
Такой подход красноречиво свидетельствовал о том, что она рассматривает отношения со своим бывшим как своего рода поединок. Где, очевидно, все средства хороши. И где главный результат состоит не в том, чтобы люди делали друг друга счастливыми, а чтобы проигравший был эмоционально зависим от победителя.
Джонни знал, что, к огромному его сожалению, видятся они с Леночкой редко, и он не знал когда будет следующая встреча. Поэтому ещё по пути в Дом книги сделал робкую попытку вручить Леночке свой скромный подарок, открытым текстом заказанный ею – подарочную карточку номиналом в десять тысяч рублей одной крупной московской торговой сети. Леночка сначала отказалась, ссылаясь на то, что подарки делают после праздника и что она ему пока подарок не купила. Однако по дороге из магазина она вдруг словно спохватилась и сказала: ты знаешь, я подумала... давай твой подарок. При этом она стала ссылаться на то, что хочет попасть на предновогодние распродажи. Джонни, однако же, понял, что она на самом деле просто не в состоянии потерпеть. И это очень многое говорит о её характере.
Другое их занятие в тот день показало ещё одну сторону её личности, органично связанную с импульсивностью. А именно, неспособность, нежелание и неумение сколько-нибудь последовательно заниматься вещами, к которым она вначале проявила активный интерес. Леночка позвала Джонни в тот день играть с ней в настольный теннис. Мол, неделю назад она делала это с «девочкой» (которую, как Джонни уже догадывался, зовут Юля), и теперь она с большим энтузиазмом строила планы, как они с Джонни будут туда регулярно ходить играть. Однако, как и предполагал Джонни, одним тем разом интерес к игре с ним в настольный теннис фактически был исчерпан.
В тот же самый день Леночка продемонстрировала ему ещё одну неприглядную сторону своего характера. После получасовой игры в теннис она, видите ли, не пожелала идти одну остановку до метро, чтобы проехать несколько остановок до дома, а сказала, что поедет на такси. Понятно, за чей счёт. «Я надеюсь, ты не возражаешь?» Поездка обошлась ему примерно во столько же, во сколько обошлась ей книжка про дятла, про которую она всю дорогу сокрушалась, что потратила аж 350 рублей. Ведь деньги на книжку, по понятной причине, она не могла стрельнуть у своего бывшего. И тогда ещё не находила возможным для себя взять у Джонни.
В те же предновогодние дни Леночка продемонстрировала ему ещё один из своих приёмов манипуляции. Он состоял в том, чтобы доказать, что жизненные трудности Джонни на самом деле ерунда по сравнению с теми, с которыми приходится сталкиваться ей. А потому ему стоит перестать жаловаться на жизнь, а больше помогать Леночке. Поэтому однажды, когда Джонни, как и подобает уважающему себя невротику, стал слегка драматизировать свои повседневные бытовые неурядицы, Леночка заявила, что если он ещё раз назовёт такие мелочи неприятностями, то она ему отрежет, оторвёт или откусит то, чем он собирался её «тренировать». После чего написала ему примерно такое письмо:
«Для начала небольшое отступление. Потом по тексту письма ты поймёшь, к чему оно. Так вот, не знаю уж, конечно, плюс мне это или минус... Не знаю, не мне судить. Но я очень люблю писать там всякие эротические смс. Конечно же, раньше я писала их только своему бывшему, но с недавних пор <когда они узнали о моей писанине > я пишу еще нескольким знакомым – подругам, назовем их так. Причем эти смс могут носить разный смысл, от нежной какой-то эротики, до открытой похабщины – кому как больше нравится, конечно, в зависимости от того что люди хотят прочитать и кому отправить. Ну что я могу сказать... мой бывший получает их от меня постоянно. В принципе, никакого одобрения я от него на них не получала, но и ничего против этого он не говорил, так что пишу.
Ну а теперь письмо. Вот ты пишешь – неприятности. Да ладно тебе! Вот у меня даже не неприятности, а проблемки, хотя они очень-очень меня бесят. Ну слушай, а точнее читай – начинаю грузить
1) Меня бесит наш новый начальник отдела. Весь отдел собирается разбегаться. После НГ нужно будет искать новую работу, да и з/п вечно ни на что не хватает!!!! Дальше, я сегодня пополнила ряды катающихся на льду. И падающих в том числе.
2) Мне завтра тащиться хрен знает куда - сдавать какую-то отчетность, аж Варшавка 125 или 6, не важно.
3) Меня тошнит уже 3-й день!!! И проблемы с кишечником. И еще голова болит. Знаешь, если бы я с кем-то занималась сексом, то я смело бы могла подумать, что я беременна. Но так как я ни с кем уже не спала более 3 месяцев, то что-то я сомневаюсь в этом. Да и возникают ли проблемы с кишечником у беременных, или может ли это быть разновидностью токсикоза? Не знаю. Беременной я пока не была, и это хорошо.
4) Просто блеск и шик! Это называется: "ты дура или полная идиотка". Ну, неважно. Так вот, вчера же меня, как всегда, продинамили на счет встречи. Я позвонила-позвонила, ну и на этом подумала: пойду спать. Но перед сном решила написать свою очередную пошлую смс-ку (см. выше). Написала и благополучно уснула. Снились мне какие-то кошмары, поэтому где-то в 03:40 я проснулась и решила посмотреть на телефон. И тут оба – мне смс-ка от бывшего. Я читаю: "спасибо, но это сделать уже не получится никогда" (ну там было что-то типа «хочу с тобой оказаться в постели»). Ты прикинь мою, реакцию, а? Я села на диван и начала реветь. Как это никогда?! Я же прошу не что-то такое, а сексом заняться. И почему никогда? Значит, все-таки женится? А, караул, да как же я буду?! А потом сразу мысль, что никак я не буду, пожалуй. Тут мне стало тяжело дышать, сердце закололо. И знаешь, так, нижняя часть головы очень, ну очень сильно начала болеть. В этот момент я подумала, что если сейчас же не приду в себя, то в итоге заработаю себе какой-нибудь приступ, блин. С этой мыслью улеглась обратно, при этом написав смс: "прости, что ночью, но почему это не получится? И вообще, когда ты со мной в этот магазин поедешь? Ответь, пожалуйста?" Ответа, конечно же, не было, но всю ночь оставшуюся я не спала. А наутро я взяла в руки телефон, чтобы ещё раз прочитать эту злосчастную смс. И знаешь, что там было написано?! "Спасибо, но сегодня это сделать не получится"! Прикинь? Т.е. ночью я проснулась, неправильно прочитала смс, написала полную хрень полчетвертого утра (про магазин и про то, почему это сейчас не получиться сделать - да уж, переспать в 03:30, действительно...) Вот такие дела, прикинь, так лохануться? Потом, подумав, я пришла к выводу, что сам виноват. Что не хрена меня было все выходные мурыжить! А то можно было бы еще не такое написать, блин! Вот я и ни на грамм не почувствовала себя виноватой, что разбудила человека ночью. И что там (в моей смс) была полная хрень. И знаешь, до сих пор не чувствую <себя виноватой>. И пришла к выводу, что еще чуть-чуть, и он меня доконает. Точнее, я сама свихнусь. Поэтому с ним либо нужно завязывать полностью, вообще вплоть до того, что бы мне ничего не знать даже через его знакомых. А уж тем более, если он решит когда-нибудь пожениться <с другой женщиной>, т.к. это точно будет мой последний день (если я об этом буду знать, конечно), или что мне нужно начать по-другому его воспринимать. Вот такие дела. И вот такие проблемки».
Из этого, равно как и других подобных рассказов было совершенно ясно, что Леночка на самом деле не столько страдает от неразделённой любви, сколько весьма артистично разыгрывает перед ним этот спектакль, наполняя его всё большим драматизмом. Джонни всё больше сомневался, что это вообще можно назвать любовью даже в нулевом приближении. Ему всё это скорее напоминало, как капризный ребёнок ложится на пол в супермаркете и, пытаясь разжалобить родителей, делает вид, что бьётся головой об пол, дабы разжалобить родителей и заставить их купить ему вожделенную игрушку. Примечательно, что ценность игрушки в основном сводилась при этом к навязчивому стремлению ребёнка обладать именно ею. Подобным образом, Леночкин бывший практически не интересовал её как человек, как неповторимая личность. Он был нужен ей лишь как объект, удовлетворявший её потребности. А также как объект, посредством которого она себя удовлетворяла сексуально. И потому вполне естественно она категорически не желала отдавать такой ценный для себя объект другой хозяйке. Однако называть такое объектно-ориентированное стремление обладать другим человеком любовью, наверное, перебор,- думал Джонни.
А 31 декабря Леночка решила разыграть для Джонни по аське с неожиданным продолжением по телефону спектакль на тему «скользящих и падающих». Начала она с того, что у неё в этот день, видимо, как следствие падения несколько дней назад, стал болеть копчик. Она повторяла про это много раз, писала, что не может терпеть и т.д. Джонни давно заметил, что она была совершенно не способна переносить какие-то негативные вещи в своей жизни. И в особенности – боль. Он представлял, каково с ней пришлось персоналу в больнице, когда она там лежала. Соответственно, ничего удивительного не было в том, как к ней там стали в итоге относиться. Конечно же, по своему ещё детскому опыту пребывания в больницах, Джонни знал, что сам был в этом плане далеко не идеален. Но если с ним самим – скорбным невротиком – было более-менее ясно, то с ней-то что не так? Увы, как ни стыдно ему было в этом себе признаваться, вопрос этот пока оставался для него мучительной загадкой. Джонни очень хотел надеяться, что скоро они смогут видеться чаще. Несомненно, наблюдение Леночкиного поведения в реальной жизни должно было прояснить ситуацию.
Разумеется, Леночка не преминула воспользоваться реальной или больше воображаемой болью в заднице с тем, чтобы улизнуть в предпраздничный день с работы. Её отпустили. Джонни попросил её самостоятельно ничего не предпринимать и позвонить ему по возвращении домой. Чтобы он был в курсе, как у неё дела, прошла ли её пятая точка, и помочь ей советом, если что. Однако ни через два, ни через три часа от Леночки не было никаких вестей. Наконец, часов через пять-шесть после своего досрочного ухода с работы Леночка позвонила ему и принялась рассказывать несколько наигранным, фальшиво-плачущим тоном, как она по дороге с работы купила какую-то мазь, и что мама ей всегда говорила «мажь побольше». Дальше, весьма артистично всхлипывая, Леночка стала плакаться ему о том, как сильно ей стало щипать, как она не находила себе места от боли, и что у неё теперь жопа красная, словно у макаки.
Поскольку Джонни не знал, верить ему в эту историю или нет, он также не знал жалеть ему Леночку или нет, хотя на чисто эмоциональном уровне выбора у него, пожалуй, не было, потому что ему было очень жалко её если не из-за боли в заднице, то из-за её несусветной глупости.
Так или иначе, у него складывалось впечатление, что она словно постоянно играла с ним в игру. В ней она о чём-то врала ему, а о чём-то, наверное, нет. И он, не имея возможности проверить или узнать наверняка, был постоянно озадачен её неразрешимыми загадками.
Казалось бы, в противоположность этому, манипуляция его чувствами, которую Леночка применила к нему за день до этого, 30 декабря, загадкой для него не была. Он уже более-менее понимал, как это работает. Но даже несмотря на такое знание, он вынужден был признать: манипуляция эта всё же работает, действуя на каком-то эмоциональном уровне, неподконтрольном его логике. Началось с того, что в тот день Джонни в очередной раз осознал, как мало значат для Леночки его соображения по поводу её ситуации, а также её самой. Остро почувствовав в очередной раз, насколько глупа и унизительна при таком раскладе его роль, он не выдержал и написал ей об этом. Джонни заявлял, что не видит смысла больше вмешиваться в чужую жизнь, для которой его мнение ничего не значит. А потому он прекрасно понимает, что ему давно пора оставить её наедине с её бывшим.
Однако такое заявление, как он и предполагал, не могло не спровоцировать наигранный приступ ярости со стороны Леночки. Она написала ему, что в такие моменты ей хочется тяпнуть его чем-нибудь тяжёлым по голове и привязать к батарее, дабы от неё не сбежал. Мол, поступить таким образом ей мешает только осознание того, что второй потери она просто не переживёт. Примечательно, что Джонни был больше всего поражён даже не тем, насколько легко она говорила о готовности лишить его жизни, ударив тяжёлым предметом по больному месту. Значительно больше его впечатляло то, как легко и эффектно она манипулирует его чувствами, заявляя, что его потеря (если она его убьёт) будет для неё сравнима по значимости с потерей бывшего. А последнего, согласно её драматическим заявлениям, она так сильно любит.
Кстати, в тот же день, когда они мирились, Леночка словно невзначай написала ему: ты же знаешь, что я тебя люблю! Естественно, Джонни не воспринял это всерьёз, однако зачем она это написала, он так и не понял.
В ноябре же Леночка преподнесла ему в этом отношении совершенно удивительные сюрпризы. Вначале после долгих колебаний он поделился с ней тем, что приезжая Аня собирается к нему переехать. На что Леночка вдруг совершенно неожиданно стала настаивать, чтобы он взял её третьей жить вместе с ними. Хотя Джонни расценил её просьбу как ещё большую шутку, нежели намерение Ани, внутренне он не мог не признаться себе, что шутка ему очень даже понравилась.
Однако следующая шутка Леночки произвела на него ещё несравненно более сильное воздействие. Довольно неожиданно она заявила ему: «ты знаешь, я тут подумала... Мне кажется, я в итоге выйду за тебя замуж. Если, конечно, я тебя раньше не доконаю и ты от меня не сбежишь». Интересно, как она может меня доконать,- недоумевал Джонни. Капризами? Недовольством? Впрочем, так или иначе, он не воспринял эти её слова относительно замужества всерьёз, а потому не стал долго гадать, что же она имела в виду.
Но, пожалуй, самый эффективный приём манипуляции был применён Леночкой к нему следующим образом. Однажды, когда он не выходил на связь с ней где-то в течение полутора дней, в основном по не зависящим от него обстоятельствам, она начала разговор с ним с недовольства: ты меня бросил. Джонни возразил: как же я тебя бросил, когда вот он я, тут. Не расстраивайся! Тогда Леночка сказала: я не буду расстраиваться, если ты пообещаешь, что не бросишь меня. Джонни попытался отнекиваться, ссылаясь на то, что абсурдно говорить относительно бросишь – не бросишь с женщиной, которая сватается к другому мужику. Однако Леночка не унималась: «Какой же ты!.. Обещай – и всё тут, а то ты меня ужасно расстраиваешь!» Джонни тогда попробовал схитрить, сказав: ладно, пока я тебе буду нужен... Леночка же поспешила его заверить: ты мне всегда будешь нужен. Так что скажи, что никогда не бросишь меня. Наконец, Джонни сдался и заверил её, что если он действительно будет ей нужен, то он её не оставит. – Это ты пообещал? – Да. На этом Леночка вроде как успокоилась. Или сделала вид, что успокоилась. Конечно же, по аське Джонни не мог видеть её эмоции, или скорее отсутствие таковых, на другом конце провода. И, тем не менее, у него почему-то складывалось нехорошее ощущение, что она на самом деле не беспокоилась, ну разве что как актриса, играющая заданную роль.
Тем временем история с бывшим Леночкиным мужиком набирала новые обороты. В один прекрасный день Джонни был просто шокирован просьбой Леночки. Она хотела, чтобы он сочинил за неё письмо её бывшему. В этом письме она собиралась рассказать своему бывшему, как она его любит. Джонни же почему-то чувствовал, что независимо от того, сколько актов физической близости ещё будет между Леночкой и её бывшим, в чисто человеческом плане между ними непреодолимая преграда, которую не сломать уже никакими любовными письмами. Да и сам факт, что она попыталась, по сути, делегировать ему сочинение своего любовного письма, красноречиво свидетельствовало о том, что она ставила форму впереди содержания, того искреннего чувства, которое у неё если и было сильным, то крайне поверхностным. По словам Леночки, бывшему письмо понравилось, однако поскольку никакого реального прогресса в итоге достигнуто не было, тему быстро замяли.
Вскоре Леночка в очередной раз стала наседать ему на мозг: «милый, ну я так больше не могу, ну напиши, что мне делать с моим бывшим». Тогда Джонни не выдержал и ответил ей что-то вроде: «Послушай, вы были вместе какое-то время. Наверное, оно оказалось достаточным, чтобы человек сделал для себя какие-то выводы, принял решение, которое он считает обдуманным и разумным. И он не собирается его менять, если, конечно, ты не применишь какой-нибудь действительно хитрый приём манипуляции, который заставит его вести себя иначе». Неожиданно Леночка словно загорелась идеей с манипуляциями. Джонни же, уже понимая к тому моменту, что наговорил ей лишнего, попытался дать задний ход. Он принялся объяснять, что нельзя научиться плавать, водя руками на берегу. Что ей придётся не раз отрабатывать свои манипуляции на других, ни в чём не повинных людях, которым предстоит стать жертвами только потому, что она хочет получить назад своего бывшего. На что Леночка резко ответила, что это уже будут проблемы ни в чём не повинных людей, которые её совершенно не волнуют. Потом, словно опомнившись, что ей надо это как-то объяснить, она добавила, что вот с ней очень плохо поступили (она имела в виду, конечно же, своего бывшего), и потому она считает себя вправе не считаться ни с кем. Но, мол, если ты не хочешь мне помогать, то не помогай.
Хотя на этом их неприятный виртуальный разговор, по сути, был исчерпан, он оставил на душе у Джонни очень неприятный осадок. Уж как-то слишком болезненно выпукло он показал ему два ключевых момента относительно Леночки.
Первый из них состоял в том, что она показала себя совершенно не способной учиться даже на собственном негативном опыте. (С её неспособностью учиться на опыте других ему давно всё было понятно.) Джонни понимал, что это органически связано с её неспособностью принимать на себя ответственность за свои собственные неприятности. Так, в истории с её бывшим, по её версии, был сплошь и рядом виноват сам бывший. Так, вернувшись однажды после встречи со своим бывшим, которая не принесла ей ожидаемых результатов, она написала с чуть ли не религиозным пафосом: «Я поняла, что ненавижу его. Пусть небеса обрушатся на него за то, что он так со мной поступает». А коль скоро, по её версии, именно её бывший виноват в том, как он к ней относится, то получается, что она не может извлечь никаких уроков из этой ситуации. Ибо она здесь просто бедная овечка, которую обидели.
Второй же момент заключался в том, что моральный уровень развития Леночки можно было охарактеризовать словосочетанием «инструментальный гедонизм». В самом деле, она никоим образом не стремилась ни к внутреннему развитию, ни к тому, чтобы нести людям добро. Её главным ориентиром в жизни было получение удовольствий, чего бы это ни стоило окружающим. Которые, очевидно, были для неё лишь подручными орудиями на пути к удовольствию.
Джонни тогда даже не раз ловил себя на мысли, что как это она при таком раскладе до сих пор не стреляет у него деньги под тем или иным благовидным предлогом. Но именно в тот период он начал одна за другой совершать роковые в этом отношении ошибки. (Хотя на самом деле, пожалуй, нельзя утверждать с уверенностью, что было ошибкой, а что нет. В том, 2010 году, ему пришлось не раз серьёзно задуматься над этим. Каждый из нас вынужден постоянно делать выбор, который впоследствии во многом определит его судьбу. И в этом плане то, что с нами будет дальше, как правило, во многом зависит от нас. Сначала его к таким размышлениям подтолкнул фильм «Господин Никто» – пожалуй, как Джонни понял впоследствии, едва ли не самый неподходящий фильм, на который можно было привести Леночку. Другой раз – строки из ответа Леночки, когда он первый раз, ещё в конце августа, как ей показалось, попытался с ней попрощаться совсем: «Как я поняла, никто и никогда не знает, что у нас будет завтра. Да, можно построить какие-то прогнозы, просчитать какие-то шаги, но всегда бывают ошибки, и выбрать правильный путь... возможно ли это? Мы никогда не узнаем, что с нами будет, если мы поступили бы по-другому. Повернули направо, а не налево, ответили бы на звонок, пошли на встречу. Я не хочу готового ответа, как мне поступать или как быть. Это неверно. Неправильно, наверное. Для начала нужно понять любую ситуацию, а это очень и очень сложно».) Пожалуй, первый ляп в этом направлении он сделал при следующих обстоятельствах. Как-то ещё в начале декабря она сказала ему, что ей нужен телефон. На что он ответил: ну давай я тебе на Новый год подарю новый мобильник. Его очень удивило тогда то, что она написала ему: «Я тут вчера подумала, что может мне не телефон лучше.
Короче, я пока не знаю, как узнаю, я тебе, конечно, напишу. Но я думаю, что это не совсем правильно, т.е. если ты мне сделаешь подарок на НГ, то и мне надо тебя поздравить. А равнозначный подарок по цене того же мобильного телефона я вряд ли смогу осилить, даже половину, кризис у меня. Ну да неважно, вот и я буду чувствовать себя неудобно. Как-то так вот. Так может, не стоит?» Лишь продолжительное время спустя, когда ему открылась чудовищная правда о Леночке, смог он по достоинству оценить, сколь тонкой и эффективной манипуляцией было такое её деликатное заявление. И, разумеется, оно сработало. Джонни ответил ей, что это не проблема, что ему для неё не жалко. И что самое удивительное и в то же время существенное для понимания эффективности её манипуляции, ответил совершенно искренне. Потому что внутренне он рассуждал так: сколько времени, сколько усилий потратил он на попытки помочь ей разобраться в ситуации вокруг её любовника. А результатом было пока только то, что она была для него всё большей загадкой. Конечно же, Джонни понимал, что с ней что-то серьёзно не так, совсем не так. Но что именно? На этот вопрос он пока не мог ответить даже самому себе. А на фоне таких глобальных проблем, какое значение могли иметь две, пять, десять тысяч, которые он потратит на покупку ей новогоднего подарка. Тем более что речь идёт о человеке, для которого эти подарки – одна из немногих радостей жизни. И не вина её, наверное, что она такая ограниченная, а скорее, беда. Ведь чем дальше, тем больше он чувствовал, что при всём омерзении, которое могли вызвать отдельные моменты в её поведении, она, судя по всему, была серьёзно психически больным человеком. Наверное, это сострадание и желание помочь, в сочетании с огромной симпатией к человеку, которая, как и он, была ненормальной, определили то, что он чувствовал всё большую привязанность к Леночке, не представляя уже своей жизни без неё, хотя она была всё время на расстоянии, т.к. они практически не виделись. Джонни был настолько увлечён ею, её жизнью, таинственными и в чём-то даже зловеще-загадочными особенностями её характера, что не мог даже сосредоточиться на полноценном общении с людьми, которые, казалось бы, должны были быть ему куда ближе. Особенно отчётливо это проявилось в ситуации с Мариной.
Познакомившись с Мариной на сайте знакомств «кобра», Джонни практически сразу почувствовал, что она необычный человек. Однако, опираясь на свой прошлый опыт, он вначале не испытывал особых иллюзий по поводу знакомства с ней. И это несмотря на то, что уже буквально с первых своих сообщений она поразила его исходившим от неё ощущением нестандартности, которое подкреплялось, в частности, её рассказом о том, как она красила у себя дома потолок в жёлтый цвет. Тем не менее, их общение на сайте продолжительное время ограничивалось обменом малозначительными репликами. Но вот однажды, ещё на сайте, они разговорились. Нашли общие точки. Поняли друг про друга, что они оба не такие, как большинство. Марина написала, что хочет, чтобы Джонни был её другом. Обменялись телефонами. Джонни ей позвонил. Джонни было приятно слышать в своём телефоне бодрый голос жизнерадостного, оптимистичного, увлечённого человека. Она с энтузиазмом рассказывала ему (по профессии она журналистка) о своих встречах с телеведущими, главными редакторами газет и т.д. О том, что она поняла для себя из этих встреч, о том, что многие люди в жизни совсем не такие, какими они представляются обывателям, видящим их исключительно по ту сторону экрана, а также о многом другом. По ходу разговора всё больше раскрывалось, какой она удивительный собеседник: не только весьма эрудированный, но и умеющий внимательно слушать и тонко чувствовать другого человека. Выяснилось, что им нравятся одни и те же авторы, в частности, Трумэн Капоте и Джером Д. Сэлинджер. Марина рекомендовала ему почитать «Фрэнни и Зуи». И хотя аудио-книжку с этим произведением он не нашёл, в ночь после разговора с Мариной он не мог оторваться от видео, найденного в интернете, где женщина потрясающе увлечённо рассказывала студентам об этом произведении. Эх, если бы меня в своё время так учили литературе в школе,- внутренне сокрушался тогда Джонни.
В свою очередь, Джонни был рад поделиться с Мариной своими знаниями. Так, однажды он узнал от неё, что она, так же как и он, была вегетарианцем. И что у неё на этой почве развилась железодефицитная анемия, настолько значительная, что она даже падала в обморок. Джонни принялся объяснять ей, как вегетарианцу лучше питаться, какие продукты включать в свой рацион, дабы избежать столь негативных последствий для здоровья.
В свою очередь, Марина очень благородно вела себя с ним, что для него представляло разительный контраст с поведением многих других женщин, с которыми он пытался знакомиться и знакомился в инете и у которых, как удачно выразилась Марина, «вместо сердца был кассовый аппарат». Где-то после третьего продолжительного телефонного разговора (оба прекрасно понимали, что разговор был действительно длительным, потому что по техническим причинам связь разрывается ровно каждый час) она любезно предложила ему перестать подкармливать своего сотового оператора и позвонить ей на домашний номер. И хотя он по-прежнему продолжал звонить ей на мобильник, столь благородный жест со стороны Марины был приятен ему сам по себе.
Наконец, они договорились встретиться. И хотя по прибытии на место встречи выяснилось, что экспозиции, которую они собирались посмотреть, нет, тогда они просто решили пройтись по политехническому музею. Джонни почувствовал, что он словно на какой-то волшебный миг оказался в своей любимой стране – СССР. Они ходили с Мариной по залам музея, словно старые друзья, внимательно рассматривая и увлечённо обсуждая экспонаты. Говоря о том, какое замечательное было время, когда и жизнь была другой, а главное – сами люди были другие…
Прощаясь с Мариной после того, как они вышли из музея, Джонни знал, что больше никогда не увидит её. Для неё, с её обширной сетью социальных контактов, плюс минус один знакомый – это «отряд не заметил потери бойца». Так что совесть его была спокойна в том плане, что ей не будет его не хватать. Конечно же, Джонни во многих отношениях восхищался Мариной, которая была для него в некотором роде товарищем по партии. Но мысли его тогда были практически полностью заняты потрясающей загадкой, без которой он уже не мог представить свою жизнь. Даже когда он был в музее с Мариной, Джонни незримо ощущал присутствие Леночки. Она писала ему смс о том, что в тот день было опасно находиться в центре Москвы, т.к. ожидаются массовые беспорядки. Однако Джонни знал, что на самом деле следовало ожидать именно такой реакции Леночки на то, что он не переписывался с ней по аське в рабочее для нормальных людей время, а поехал в центр. Он ей так и сказал, а она знала, что в музей, как и в прочие культурные заведения, он не ходит один. Чего Джонни тогда ещё до конца не понимал, так это зачем женщине, спящей с другим мужиком и строящей на того мужика якобы матримониальные планы, вздумалось контролировать, с кем он, Джонни, ходит в музей.
Тем временем Леночка активно нагнетала драматизм в своей личной истории с бывшим. Бывший, по её словам, не соизволил даже пригласить её на свой рождения. Который он собирался шикарно отметить со своей девушкой в подмосковном доме отдыха. Леночка тогда шокировала Джонни заявлением относительно бывшего: «Неужели я у него так много прошу, просто заняться со мной сексом?!» Однако Джонни прекрасно понимал, что если бы всё упиралось именно в ЭТО, её бывший, наверное, не побрезговал бы с ней переспать, и не раз. Очевидно, хотя сам процесс ей и нравился с её бывшим, здесь всё было отнюдь не так просто, как она пыталась это представить.
Так, она всё время жаловалась, что тот никак не соберётся поехать с ней за люстрой, которую она себе выбрала и которая ей была очень нужна. Джонни сначала удивлялся, зачем она так настаивает, чтобы бывший привёз и повесил ей эту люстру. Ведь за небольшие деньги это могут сделать и службы от торгующей организации. Однако вскоре сообразил, что бывший, по замыслу Леночки, должен был не только привезти и установить эту люстру, он должен был также её купить! Даром, что ли, она с ним спала! Тем более что у неё самой, с её импульсивной тратой небольшой зарплаты, постоянно был, как она выразилась, «кризис». И уж тем более она не могла позволить себе купить эту люстру без помощи мужчины, который о ней «позаботится».
Джонни же смотрел на это так, что, прося дорогие подарки, она сама же дополнительно портит себе долгосрочную перспективу с этим человеком. Поэтому он пытался её образумить, намекая ей: ты сначала мужика себе верни, а потом он уже купит тебе люстру, две люстры... Да всё, что попросишь, то и купит. В разумных пределах, конечно.
Тогда же, в декабре, Леночка зачем-то решила добавить ещё один штрих к истории с сексом:
«А еще, мне тут одна мысль пришла в голову... Может, это подскажет тебе, как помочь мне избавиться от такой тяги к нему. Я ему доверяю. Я ему безгранично доверяю полностью. И это доверие появилось у меня к нему практически сразу. Я на каком-то уровне чувствую, что он не причинит мне вреда. Нет, не в моральном плане, а в физическом, когда мы рядом. Знаешь, я по жизни всегда контролировала ситуацию, когда находилась рядом с мужчиной, особенно с незнакомым. Я знаю, что за себя отвечала только я, и в случае чего, мне никто бы не помог. А здесь не так. Здесь изначально я чувствовала, что я ему могу доверять, что он отвечает за свои действия, что он всегда вовремя остановится. Знаешь, я это не просто так всё пишу. У меня есть небольшой, ну или большой, фетиш, назовем это так. Мне нравится, когда меня душат. Руками сжимают горло. Я даже не могу сказать, что именно мне нравится в этом процессе. Да всё, наверное. Мой предыдущий молодой человек боялся это сделать. Он боялся причинить мне боль, да и вообще задушить меня. А этот нет. И причем он как-то сразу это понял, что мне нравится. И мне не нужно никогда было его контролировать. Я знала, что он никогда не сделает ничего лишнего. Не выйдет за рамки. Как-то вот так. Спасай меня, короче».
Джонни не очень-то верил в историю с фетишем, допуская, что она может оказаться лишь очередным звеном лжи в цепи манипуляций. Тем не менее, он не мог не признаться себе, что история показалась ему весьма занимательной, хотя и в чём-то довольно мрачной.
Примечательно, что однажды, со слов Леночки, её бывший заявил: «секс – не главное в жизни!» Мол, живут же люди полной, насыщенной жизнью даже в пожилом возрасте и без этого. «Однако при том трахать меня он не отказывался»,- цинично комментировала его высказывания Леночка.
Таким образом, хотя Леночке и нравился сам процесс с её бывшим, очевидно, она также старалась по максимуму использовать его сексуальный драйв. Она пыталась развести его на различные покупки, приведение в порядок её квартиры и т.д. Джонни прекрасно понимал, что Леночка лукавит, когда ноет, что бывший не хочет с ней встретиться. На самом деле, если бы всё упиралось только в желание её бывшего заниматься с ней сексом без особых обязательств, то последний с удовольствием встречался бы с ней достаточно часто и регулярно.
Теперь Джонни представлял себе ситуацию следующим образом. В отсутствие душевной, человеческой близости у Леночкиного бывшего с ней, последнего привлекал в ней практически только секс. Однако с учётом обилия её материальных и прочих капризов, Леночкин бывший всё больше склонялся к тому, что она того не стоит. С этой точки зрения было очевидно, что для того, чтобы удержать своего бывшего хотя бы в роли любовника с материальной поддержкой, ей надо было повысить ценность секса как разменной монеты.
И тогда у Джонни возникла очень необычная идея в этом направлении. Однако реализация этой идеи упиралась в одну принципиальную сложность. Джонни прекрасно понимал, что доверием пользуются те рассказчики, у которых есть не только обширные познания, но и практический опыт, особенно в тех вопросах, где, как и в данной деликатной сфере, сама по себе теория без практики особой ценности не представляет.
С приходом в нашу жизнь такой замечательной вещи, как интернет, у него не было особых проблем с теорией. Теперь ему не надо было считать мелочь в книжном магазине, а потом робко мямлить, запинаясь, что-то вроде: «девушка, покажите, мне, пожалуйста, вон ту книжку про ЭТО». Благодаря всемирной паутине, у него появилась возможность не только читать про ЭТО в уединённой тиши своей комнаты, но и смотреть видео, предаваясь сладострастным фантазиям. Однако при всём при этом у него никогда не было физической близости с реальной, не воображаемой, женщиной. И никогда не будет,- он знал это наверняка. Однако, как показывал опыт тех, кому в отличие от него в итоге посчастливилось найти себе женщину, одной теории было недостаточно. Сколько бы они ни читали и ни смотрели до того, при первой встрече многие из них мучительно и беспомощно пытались сообразить, куда и КАК?
Хорошо понимая это, Джонни сочинил и после недолгих моральных колебаний рассказал Леночке историю о девушке из своего воображаемого прошлого:
«...в один прекрасный день мне позвонила “девушка с красивым мужским именем Саша” (её выражение). Она сказала, что мой телефон ей дала её знакомая, с которой мне (впрочем, вполне предсказуемо – у меня практически никогда ничего не ладилось с женщинами!) не удалось поладить. Саша просила меня рассказать что-то про компьютеры, потом звонила ещё раз, мол, она что-то не поняла и просила объяснить ещё раз. Я практически сразу заподозрил, что здесь что-то не просто так, а ещё через пару звонков она подтвердила мои подозрения вопросом о том, почему я не спрашиваю её номер и не предлагаю встретиться. На что получила ответ, что она же у меня интересуется про компьютерную технику, так с чего это вдруг я должен предлагать ей встретиться, и зачем? Здесь Сашу осенило, что человек с такими взглядами на взаимоотношения с женщинами может быть именно тем, что ей нужно. Она стала говорить мне, что я ей интересен, что она всегда хотела подружиться с таким человеком, который сможет её выслушать и понять. Потом принялась рассказывать про своего мальчика Серёжу, с которым она, по её словам, не разорвала отношения, но взяла бессрочный отпуск до тех пор, пока он не исправится. Выяснилось, что основное место Серёжиной работы было в каком-то химическом институте, а ещё он подрабатывал программистом на какую-то контору с названием $1 или что-то вроде этого. Серёжа был тихим, скромным мальчиком. До знакомства с Сашей за 26 лет его жизни весь “опыт” его отношений с женщинами сводился к тому, что ещё в студенческие годы к нему заглянула однокурсница и попросила научить её работать в MS Excel. Саша ещё в разговоре со мной прикалывалась, что, видимо, девушка хотела, чтобы Серёжа показал ей именно свой XL, XXL, или XXXL, а не Билла Гейтса.
Но время шло, на горизонте никого не было, и Серёжа был вынужден вылезти в интернет в поисках невесты, где он, после некоторого количества девушек, неизменно посылавших его, и встретил Сашу. Саша же сочла целесообразным, чтобы Серёжа уже точно никуда не делся, через небольшое время после знакомства применить к нему запрещённый приём. В чём же состоял этот приём? А в том, что, как я сказал однажды, когда рассказывал на уроке литературы про роман Льва Толстого “Воскресение”, он её э-э-э... Соблазнил,- подсказала мне тогда учительница литературы. “О великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!” И как же хреново, когда в разговоре о таких жизненных вещах вместо нужного слова на ум приходит только э-э-э... Тогда, предсказуемо, весь класс ржёт над твоим косноязычием в плане родной речи!.. Как бы там ни было, но Саша Серёжу э-э-э. Т.е. соблазнила, и Серёже это безумно понравилось. И он, во что бы то ни стало, захотел непременно это повторить. На что Саша ему хладнокровно заметила: не так скоро. Что она хотела бы видеть рядом более представительного и заботливого мальчика, и что она очень надеется на его способность сделать правильные шаги в нужном (ей) направлении. А иначе до конца его дней вместо этого праздника жизни у него будет только его собственная ладошка. И бедный Серёжа просто лез из кожи вон, чтобы Саше во всём угодить... пока у Саши не появилась могущественная соперница в лице корпорации InterGame. Эта, по состоянию на момент написания этих строк, уже давно обанкротившаяся компания (видимо, она делала слишком глубокие для вкусов нормального человека продукты), выпустила игру, с которой и сам я никак не мог слезть в своё время. Когда Саша приезжала к нему, несмотря на все её ласки, Серёжа продолжал практически неподвижно сидеть, вперившись в экран: “пожалуйста, сейчас, я ещё немножко доиграю...”
Всё это в итоге привело Сашу ко мне на курсы “молодой сучки”, дабы она могла научиться разбираться в людях. Кроме того, ей нужно было оттачивать свои “запрещённые приёмы”, и я не стану писать, на ком она решила проводить свои опыты, хотя из контекста это и так станет понятно. Чтобы удостовериться, что ей удалось выбрать подходящего субъекта, она решила проконсультироваться со своей подругой – младшей сестрой той девушки, у которой она узнала мой номер телефона. В ответ на прямой вопрос, как она считает, был ли у меня раньше кто-нибудь, Сашина подруга проворно ответила: “ты что?! кому такой нужен?! У него единственные девушки – это его компьютеры!” Окрылённая таким ответом, и уверенная в том, что она на правильном пути, Саша решила на всякий случай поинтересоваться у меня. Я не хотел ей врать, но и обламывать её тоже, поэтому ответил уклончиво, что пока не готов это обсуждать. Хотя она демонстративно надула губки: “ну не хочешь – не говори”, было хорошо заметно, что мой ответ ей безумно понравился, т.к. для неё он означал, что я ещё более запущенный случай, чем Серёжа: тот хотя бы не постеснялся ей сознаться! Реализовать свой замысел она решила, когда её родители уехали на дачу. Я не мог сдержать любопытство, то ли она замышляет, что я думал, поэтому в полпервого ночи выехал в её направлении. Не забыв, однако, надеть такую курточку, которая практически гарантировала мне, что “ничего не будет”. Помнится, когда я покупал эту курточку, продавщица сказала мне, что в таком наряде “все Ваши девушки будут Ваши”. Учитывая, что по состоянию на момент покупки курточки девушки у меня не было и не предвиделось, её слова оказались пророческими... Как бы там ни было, в ту ночь всё закончилось тем, что после некоторой возни я был вышвырнут Сашей из её дома в пять часов утра. Мол, скоро родители вернутся. Помнится, потом в тот день она была жутко перепугана, что я ей не дам другого шанса, но очень обрадовалась, что я её не послал совсем, а днём даже ответил в аське. Правда, без особого энтузиазма. Так как я, как минимум, просто не выспался!
Следующая неудачная попытка была совершена ею, когда она приехала ко мне с бутылкой шампанского. Расчёт был на то, что если я немного выпью, это подтолкнёт меня к действиям в нужном направлении. Однако расчёт не оправдался, т.к. пить я наотрез отказался. Максимум, что я согласился сделать, – это открыть бутылку, хотя раньше, будучи заядлым трезвенником, этим никогда не занимался. Саша начала говорить: “ну ты же мужчина!” На что я хладнокровно ответил, что я на самом деле Оно и общего с мужчиной у меня только то, что я могу писать стоя.
На самом деле удивительно, как просто и непринуждённо можно общаться с женщиной, к которой не испытываешь особых чувств! Самое интересное, сказанное вовсе не означает, что у неё сложится ужасное мнение. Напротив, Саша была приятно поражена, что, в отличие от многих, строящих из себя “настоящих мужчин”, по крайней мере, я не скрываю своей настоящей природы. В общем, в тот вечер, провожая Сашу, я фактически тащил её на себе, т.к. она выпила ту бутылку в одно лицо, быстро и практически не закусывая, в результате чего её прилично “развезло”.
Не стану рассказывать о том, что началось потом, тем более в деталях, скажу лишь вкратце (не хотелось бы здесь рассказывать во всех подробностях!) на чём это было основано и к чему в итоге привело.
Моя догадка, даже, не побоюсь этого слова, гипотеза состояла в том, что Саше иногда чисто интуитивно удавалось очень удачно использовать определённые группы мышц. Разумеется, здесь не обошлось без природных данных. Ну знаешь, как есть люди, которые умеют шевелить ушами... Только здесь речь идёт о мышцах не на голове, а совсем в другом месте. Идея состояла в том, что если бы она научилась использовать эти приёмы осмысленно, то могла бы любого мужика, с которым у неё была близость, поставить на колени, т.к. она становилась бы для него источником совершенно потрясающих, незабываемых, ни с чем не сравнимых ощущений.
Оглядываясь назад, если бы я верил в судьбу, мне следовало бы поблагодарить её за то, что Саша не очень-то меня слушала и не очень-то стремилась к знаниям. По большому счёту, она в основном использовала меня лишь в качестве обратной связи: как тебе это? А вот так?
Знаешь, практически всю свою сознательную жизнь я гордился тем, что в отличие от многих мужиков, я думаю головой, той, что у меня на плечах. Но вот пример из жизни: 11 сентября 2001 года. Конечно, я не испытываю особых симпатий к американским властям или к общественно-политическому строю Пиндостана. Но у меня там было много друзей. Обычно я не смотрю ящик, но в тот день я включил ТВ, чтобы посмотреть, что там показывают. Однако стоило приехать Саше, как мне уже было трудно сосредоточенно смотреть в телевизор на события 9/11.
А ещё, время от времени, когда у неё было не очень хорошее настроение, она говорила мне: “я догадываюсь, для чего я тебе в основном нужна”. И, положа руку на сердце, мне было непросто ей возразить.
Также я стал всё больше ловить себя на мысли, что мне стало трудно давать искренние советы по вопросам типа “выходить ли сейчас замуж за Серёжу, или подождать?” Так как её замужество означало бы, что мы с ней уже не сможем встречаться так, как это происходило на тот момент.
Я прекрасно понимал, что мои “игры разума” зашли уже слишком далеко, трансформировавшись в совершенно другие игры, и мне пора спасаться бегством, пока она не начала с моей же подачи совсем управлять мною, как марионеткой.
Досталось и другому мужскому населению! Тайком от меня, Саша решила опробовать отработанные приёмы на своём бывшем (до Серёжи), которого я прозвал “кролик”. Саша рассказывала, что этот парень был чем-то похож на кролика. Видимо, зубами... или ушами. Мне трудно судить, я его не видел. Для меня он был кроликом потому, что Саша решила на нём поэкспериментировать. Причём, не спросившись у меня! Я узнал об этом лишь тогда, когда позвонила до смерти перепуганная Саша и рассказала о том, что теперь её повсюду преследует обезумевший кролик. Оказывается, она отыскала некогда брошенного кролика и рассказала ему про Серёжу. Потом добавила, что решила воспитывать Серёжу воздержанием, и что поэтому трудно ей без мужика. Ну а кролик с ней всегда не против! В результате, кролик был теперь готов душу дьяволу продать, лишь бы *это* повторилось.
После успешных “клинических испытаний” на кролике, Саша принялась всерьёз заниматься Серёжей, отбившимся было от рук. Бедный мальчик стоял на коленях, плакал навзрыд и просил её великодушно простить засранца за все случаи, когда он был не прав. И заверял Сашу, что он сделает всё от него зависящее, чтобы такое непослушание с его стороны больше никогда не повторилось.
И лишь однажды, выпив лишнего по поводу какого-то праздника, Серёжа посмел высказаться откровенно. Разговор, с Сашиных слов, был примерно таков (как ты понимаешь, сам я по понятным причинам при этом не мог присутствовать):
- Знаешь, Саша, последнее время... Когда мы снова стали с тобой встречаться... Ты стала делать какие-то вещи... Эти ощущения... Ты знаешь, они просто сводят меня с ума... И я теперь без ума от тебя, ты это знаешь, но... У меня, конечно, нет опыта, но я понимаю, что это не просто так... Ты научилась этому за последнее время... этот Джонни... я думаю, он твой инструктор! (Саша прислоняет ладонь к его лбу, словно пытаясь определить, нет ли у него жара.)
- Серёжа, мальчик мой, нет ли у тебя температуры? Потому что я вижу: ты бредишь! Джонни – это вообще Оно!
- Ага, только если я вас увижу вдвоём, я тебя убью на почве ревности, а из твоего долбаного наставника сделаю настоящее Оно!
- Серёжа, у тебя есть какие-то вопросы к Джонни, ты можешь увидеться с ним и поговорить наедине. Только я тебе советую не забыть захватить с собой пару рулонов туалетной бумаги. Знаешь ли, на тот случай, если с тобой в процессе вашего выяснения отношений приключится неприятная неожиданность! Ладно, я поехала учиться...
Саша типа училась в вечернем институте. Иногда она говорила предкам и Серёже, что едет на занятия, а сама ехала... ко мне. Саша говорила, что приезжая ко мне, она получает значительно больше нужных ей знаний, чем в институте. Обвивая руки вокруг моей шеи, она улыбалась, смотрела на меня заговорщическим взглядом, и спрашивала: ну что, моё любимое Оно, мы сегодня будем учиться? На что следовал ответ: Ага! Учиться, учиться и ещё раз учиться!..»
К огромному удивлению Джонни, вначале Леночка загорелась идеей. Она сказала, что собирается с ним «тренироваться». Начав с минета: «Так вот, так уж получилось, что мне это очень нравится. При этом должны быть соблюдены 2 вещи - личная гигиена и презерватив, а то даже при орале всякой дряни можно нахвататься.
Так вот, нравиться-то нравится, вот только правильно, я думаю, я это делать не умею... Хммм... научишь?» Конечно же, Джонни не поверил в серьёзность её намерений и прекрасно понимал, что с ним лично у неё ничего такого не будет. Но в то же время не мог не признать, что идея ему понравилась, что греха таить! Для начала же он посоветовал ей, как девушке явно неспортивной, тренировать мышцы тазового дна, прислав ей на почту комплекс упражнений с картинками. Со свойственной ей импульсивностью, Леночка вначале активно взялась делать упражнения. «Тренировать п****», как она это называла. Однако ей это очень быстро надоело. Её импульсивность и неспособность серьёзно посвящать себя тем или иным занятиям не раз удивляли Джонни в тот период.
Так, 25 декабря они встретились. Сначала пошли в книжный магазин, где Леночка покупала книжку с забавным названием «дневной дятел» или что-то в этом роде. Хотя Джонни испытывал некоторое любопытство, почему дятел и почему дневной, куда больше его тревожил подзаголовок что-то вроде «как «подсадить» другого человека на себя и как избавиться от любовной зависимости».
Такой подход красноречиво свидетельствовал о том, что она рассматривает отношения со своим бывшим как своего рода поединок. Где, очевидно, все средства хороши. И где главный результат состоит не в том, чтобы люди делали друг друга счастливыми, а чтобы проигравший был эмоционально зависим от победителя.
Джонни знал, что, к огромному его сожалению, видятся они с Леночкой редко, и он не знал когда будет следующая встреча. Поэтому ещё по пути в Дом книги сделал робкую попытку вручить Леночке свой скромный подарок, открытым текстом заказанный ею – подарочную карточку номиналом в десять тысяч рублей одной крупной московской торговой сети. Леночка сначала отказалась, ссылаясь на то, что подарки делают после праздника и что она ему пока подарок не купила. Однако по дороге из магазина она вдруг словно спохватилась и сказала: ты знаешь, я подумала... давай твой подарок. При этом она стала ссылаться на то, что хочет попасть на предновогодние распродажи. Джонни, однако же, понял, что она на самом деле просто не в состоянии потерпеть. И это очень многое говорит о её характере.
Другое их занятие в тот день показало ещё одну сторону её личности, органично связанную с импульсивностью. А именно, неспособность, нежелание и неумение сколько-нибудь последовательно заниматься вещами, к которым она вначале проявила активный интерес. Леночка позвала Джонни в тот день играть с ней в настольный теннис. Мол, неделю назад она делала это с «девочкой» (которую, как Джонни уже догадывался, зовут Юля), и теперь она с большим энтузиазмом строила планы, как они с Джонни будут туда регулярно ходить играть. Однако, как и предполагал Джонни, одним тем разом интерес к игре с ним в настольный теннис фактически был исчерпан.
В тот же самый день Леночка продемонстрировала ему ещё одну неприглядную сторону своего характера. После получасовой игры в теннис она, видите ли, не пожелала идти одну остановку до метро, чтобы проехать несколько остановок до дома, а сказала, что поедет на такси. Понятно, за чей счёт. «Я надеюсь, ты не возражаешь?» Поездка обошлась ему примерно во столько же, во сколько обошлась ей книжка про дятла, про которую она всю дорогу сокрушалась, что потратила аж 350 рублей. Ведь деньги на книжку, по понятной причине, она не могла стрельнуть у своего бывшего. И тогда ещё не находила возможным для себя взять у Джонни.
В те же предновогодние дни Леночка продемонстрировала ему ещё один из своих приёмов манипуляции. Он состоял в том, чтобы доказать, что жизненные трудности Джонни на самом деле ерунда по сравнению с теми, с которыми приходится сталкиваться ей. А потому ему стоит перестать жаловаться на жизнь, а больше помогать Леночке. Поэтому однажды, когда Джонни, как и подобает уважающему себя невротику, стал слегка драматизировать свои повседневные бытовые неурядицы, Леночка заявила, что если он ещё раз назовёт такие мелочи неприятностями, то она ему отрежет, оторвёт или откусит то, чем он собирался её «тренировать». После чего написала ему примерно такое письмо:
«Для начала небольшое отступление. Потом по тексту письма ты поймёшь, к чему оно. Так вот, не знаю уж, конечно, плюс мне это или минус... Не знаю, не мне судить. Но я очень люблю писать там всякие эротические смс. Конечно же, раньше я писала их только своему бывшему, но с недавних пор <когда они узнали о моей писанине > я пишу еще нескольким знакомым – подругам, назовем их так. Причем эти смс могут носить разный смысл, от нежной какой-то эротики, до открытой похабщины – кому как больше нравится, конечно, в зависимости от того что люди хотят прочитать и кому отправить. Ну что я могу сказать... мой бывший получает их от меня постоянно. В принципе, никакого одобрения я от него на них не получала, но и ничего против этого он не говорил, так что пишу.
Ну а теперь письмо. Вот ты пишешь – неприятности. Да ладно тебе! Вот у меня даже не неприятности, а проблемки, хотя они очень-очень меня бесят. Ну слушай, а точнее читай – начинаю грузить
1) Меня бесит наш новый начальник отдела. Весь отдел собирается разбегаться. После НГ нужно будет искать новую работу, да и з/п вечно ни на что не хватает!!!! Дальше, я сегодня пополнила ряды катающихся на льду. И падающих в том числе.
2) Мне завтра тащиться хрен знает куда - сдавать какую-то отчетность, аж Варшавка 125 или 6, не важно.
3) Меня тошнит уже 3-й день!!! И проблемы с кишечником. И еще голова болит. Знаешь, если бы я с кем-то занималась сексом, то я смело бы могла подумать, что я беременна. Но так как я ни с кем уже не спала более 3 месяцев, то что-то я сомневаюсь в этом. Да и возникают ли проблемы с кишечником у беременных, или может ли это быть разновидностью токсикоза? Не знаю. Беременной я пока не была, и это хорошо.
4) Просто блеск и шик! Это называется: "ты дура или полная идиотка". Ну, неважно. Так вот, вчера же меня, как всегда, продинамили на счет встречи. Я позвонила-позвонила, ну и на этом подумала: пойду спать. Но перед сном решила написать свою очередную пошлую смс-ку (см. выше). Написала и благополучно уснула. Снились мне какие-то кошмары, поэтому где-то в 03:40 я проснулась и решила посмотреть на телефон. И тут оба – мне смс-ка от бывшего. Я читаю: "спасибо, но это сделать уже не получится никогда" (ну там было что-то типа «хочу с тобой оказаться в постели»). Ты прикинь мою, реакцию, а? Я села на диван и начала реветь. Как это никогда?! Я же прошу не что-то такое, а сексом заняться. И почему никогда? Значит, все-таки женится? А, караул, да как же я буду?! А потом сразу мысль, что никак я не буду, пожалуй. Тут мне стало тяжело дышать, сердце закололо. И знаешь, так, нижняя часть головы очень, ну очень сильно начала болеть. В этот момент я подумала, что если сейчас же не приду в себя, то в итоге заработаю себе какой-нибудь приступ, блин. С этой мыслью улеглась обратно, при этом написав смс: "прости, что ночью, но почему это не получится? И вообще, когда ты со мной в этот магазин поедешь? Ответь, пожалуйста?" Ответа, конечно же, не было, но всю ночь оставшуюся я не спала. А наутро я взяла в руки телефон, чтобы ещё раз прочитать эту злосчастную смс. И знаешь, что там было написано?! "Спасибо, но сегодня это сделать не получится"! Прикинь? Т.е. ночью я проснулась, неправильно прочитала смс, написала полную хрень полчетвертого утра (про магазин и про то, почему это сейчас не получиться сделать - да уж, переспать в 03:30, действительно...) Вот такие дела, прикинь, так лохануться? Потом, подумав, я пришла к выводу, что сам виноват. Что не хрена меня было все выходные мурыжить! А то можно было бы еще не такое написать, блин! Вот я и ни на грамм не почувствовала себя виноватой, что разбудила человека ночью. И что там (в моей смс) была полная хрень. И знаешь, до сих пор не чувствую <себя виноватой>. И пришла к выводу, что еще чуть-чуть, и он меня доконает. Точнее, я сама свихнусь. Поэтому с ним либо нужно завязывать полностью, вообще вплоть до того, что бы мне ничего не знать даже через его знакомых. А уж тем более, если он решит когда-нибудь пожениться <с другой женщиной>, т.к. это точно будет мой последний день (если я об этом буду знать, конечно), или что мне нужно начать по-другому его воспринимать. Вот такие дела. И вот такие проблемки».
Из этого, равно как и других подобных рассказов было совершенно ясно, что Леночка на самом деле не столько страдает от неразделённой любви, сколько весьма артистично разыгрывает перед ним этот спектакль, наполняя его всё большим драматизмом. Джонни всё больше сомневался, что это вообще можно назвать любовью даже в нулевом приближении. Ему всё это скорее напоминало, как капризный ребёнок ложится на пол в супермаркете и, пытаясь разжалобить родителей, делает вид, что бьётся головой об пол, дабы разжалобить родителей и заставить их купить ему вожделенную игрушку. Примечательно, что ценность игрушки в основном сводилась при этом к навязчивому стремлению ребёнка обладать именно ею. Подобным образом, Леночкин бывший практически не интересовал её как человек, как неповторимая личность. Он был нужен ей лишь как объект, удовлетворявший её потребности. А также как объект, посредством которого она себя удовлетворяла сексуально. И потому вполне естественно она категорически не желала отдавать такой ценный для себя объект другой хозяйке. Однако называть такое объектно-ориентированное стремление обладать другим человеком любовью, наверное, перебор,- думал Джонни.
А 31 декабря Леночка решила разыграть для Джонни по аське с неожиданным продолжением по телефону спектакль на тему «скользящих и падающих». Начала она с того, что у неё в этот день, видимо, как следствие падения несколько дней назад, стал болеть копчик. Она повторяла про это много раз, писала, что не может терпеть и т.д. Джонни давно заметил, что она была совершенно не способна переносить какие-то негативные вещи в своей жизни. И в особенности – боль. Он представлял, каково с ней пришлось персоналу в больнице, когда она там лежала. Соответственно, ничего удивительного не было в том, как к ней там стали в итоге относиться. Конечно же, по своему ещё детскому опыту пребывания в больницах, Джонни знал, что сам был в этом плане далеко не идеален. Но если с ним самим – скорбным невротиком – было более-менее ясно, то с ней-то что не так? Увы, как ни стыдно ему было в этом себе признаваться, вопрос этот пока оставался для него мучительной загадкой. Джонни очень хотел надеяться, что скоро они смогут видеться чаще. Несомненно, наблюдение Леночкиного поведения в реальной жизни должно было прояснить ситуацию.
Разумеется, Леночка не преминула воспользоваться реальной или больше воображаемой болью в заднице с тем, чтобы улизнуть в предпраздничный день с работы. Её отпустили. Джонни попросил её самостоятельно ничего не предпринимать и позвонить ему по возвращении домой. Чтобы он был в курсе, как у неё дела, прошла ли её пятая точка, и помочь ей советом, если что. Однако ни через два, ни через три часа от Леночки не было никаких вестей. Наконец, часов через пять-шесть после своего досрочного ухода с работы Леночка позвонила ему и принялась рассказывать несколько наигранным, фальшиво-плачущим тоном, как она по дороге с работы купила какую-то мазь, и что мама ей всегда говорила «мажь побольше». Дальше, весьма артистично всхлипывая, Леночка стала плакаться ему о том, как сильно ей стало щипать, как она не находила себе места от боли, и что у неё теперь жопа красная, словно у макаки.
Поскольку Джонни не знал, верить ему в эту историю или нет, он также не знал жалеть ему Леночку или нет, хотя на чисто эмоциональном уровне выбора у него, пожалуй, не было, потому что ему было очень жалко её если не из-за боли в заднице, то из-за её несусветной глупости.
Так или иначе, у него складывалось впечатление, что она словно постоянно играла с ним в игру. В ней она о чём-то врала ему, а о чём-то, наверное, нет. И он, не имея возможности проверить или узнать наверняка, был постоянно озадачен её неразрешимыми загадками.
Казалось бы, в противоположность этому, манипуляция его чувствами, которую Леночка применила к нему за день до этого, 30 декабря, загадкой для него не была. Он уже более-менее понимал, как это работает. Но даже несмотря на такое знание, он вынужден был признать: манипуляция эта всё же работает, действуя на каком-то эмоциональном уровне, неподконтрольном его логике. Началось с того, что в тот день Джонни в очередной раз осознал, как мало значат для Леночки его соображения по поводу её ситуации, а также её самой. Остро почувствовав в очередной раз, насколько глупа и унизительна при таком раскладе его роль, он не выдержал и написал ей об этом. Джонни заявлял, что не видит смысла больше вмешиваться в чужую жизнь, для которой его мнение ничего не значит. А потому он прекрасно понимает, что ему давно пора оставить её наедине с её бывшим.
Однако такое заявление, как он и предполагал, не могло не спровоцировать наигранный приступ ярости со стороны Леночки. Она написала ему, что в такие моменты ей хочется тяпнуть его чем-нибудь тяжёлым по голове и привязать к батарее, дабы от неё не сбежал. Мол, поступить таким образом ей мешает только осознание того, что второй потери она просто не переживёт. Примечательно, что Джонни был больше всего поражён даже не тем, насколько легко она говорила о готовности лишить его жизни, ударив тяжёлым предметом по больному месту. Значительно больше его впечатляло то, как легко и эффектно она манипулирует его чувствами, заявляя, что его потеря (если она его убьёт) будет для неё сравнима по значимости с потерей бывшего. А последнего, согласно её драматическим заявлениям, она так сильно любит.
Кстати, в тот же день, когда они мирились, Леночка словно невзначай написала ему: ты же знаешь, что я тебя люблю! Естественно, Джонни не воспринял это всерьёз, однако зачем она это написала, он так и не понял.