Литература и журналистика

Фея Драже.
Часть 1.
Глава 1.
Есть на Украине город, который часто становится предметом споров и дискуссий. Скромно уступил он позиции стольного града Киеву лет 200 тому назад… Харьков покажется приезжему человеку просто большим пыльным рынком, но сердце человека, который родился здесь, навсегда останется преданным ему. Даже харьковское лето может показаться нехарьковчанину микроволновкой на самом мощном режиме. Но местному жителю здесь всё мило: большие проспекты и маленькие улочки, парки развлечений и полузаброшенные детские площадки, наливные зелёные листья деревьев в центре города и пышные леса на окраинах. От большой площади, в центре которой, по обычаю, поставлен памятник Ленину, тянется широкий проспект. Кокетливо обрамляют его высокие клёны, которые к лету разрастаются так, что с высоты второго этажа перестаёт виднеться противоположная сторона улицы. Дома, подобно деревьям, стремятся ввысь и пытаются всем своим видом показать, что они заслуживают находиться на этой самой улице.
В одном из таких домов жила девочка. Она не была самым симпатичным ребёнком во дворе, но про её таланты здесь знали многие. Она была одной из тех ребят, которых сейчас принято называть вундеркиндами. Всё ей удавалось: и учиться, и рисовать. Некоторое время она даже пыталась играть на фортепиано, но вынуждена была прекратить занятия, за неимением свободного места для пианино в квартире, где она жила. Но больше всего нравилось ей танцевать. Первый раз, когда она пришла в театр, давали «Чиполино», детскую сказку в танце. В антракте девочку пришлось вывести из зала и направить в несколько другое заведение - Балетное Училище. C этого момента и началось её хождение по мукам и радостям, путешествие по морям слёз и пустыням, выжигаемым солнцем счастья, погружение под землю и взлёт в небеса. Победы и поражения, любовь и смерть, минуты отчаяния и часы великой славы, - всё это придётся ей пережить. А мы попытаемся рассказать читателю об этой нелёгкой жизни.
Глава 2.
Держа за спиной рюкзак с пуантами, Настя бежала вприпрыжку вниз по улице Бакулева. Занятия в училище давно закончились, в небесах светило яркое солнце, облака плыли спокойно и медленно куда глаза глядят. Было безветренно. Маленькие группки людей то шли, то останавливались, смотря куда-то вдаль. И действительно, нельзя было не любоваться красотой местного пейзажа. Деревья благоухали цветами, пели птицы, слабо подёргивалась вода на источнике. Ребята постарше кормили с рук белочку. «Жаль, что мне мама не разрешает, я бы тоже её покормила», - думала Настя, сжимая в кармане горсть семечек, насыпанных туда папой. Так вышла она на родной проспект и подошла к заветному прилавку с надписью «Мороженое». Сунув в руку продавщице 25 копеек и получив самое большое эскимо, девочка направилась домой. Приближение к дому было для Насти каким-то особым событием. Оно всегда вызывало определённые предчувствия и никогда не оставляла ни с чем. Сегодня Насте очень повезло. Сначала её встретил кот Филя. Пепельный, толстый, он часто проводил время на окне и, как правило, здоровался со своей знакомой. Около входа в подъезд всегда сидят соседи с собаками. Вот и в этот раз, завидев Настю, болонка Леди завиляла купированным хвостом, а спаниель Микки залаял во весь голос.
-Здрасте! – поздоровалась Настя с соседями.
-Здравствуй, Настя, - в один голос ответили ей, - как дела? Откуда путь держишь? – обычно спрашивали у неё.
- Из училища, - отвечала Настя. И соседи принимались хвалить её и удивляться её успехам.
Поднимаясь по лестнице, Настя думала: «Смогу ли я когда-нибудь стать настоящей балериной? Наверное, смогу. Ведь я далеко не последняя ученица в классе, да и мама, наверняка выбьет для меня место в труппе». Подойдя к двери, она постучалась в желтоватую деревянную доску. Изнутри послышались шаги, и дверь открылась. На пороге появилась мама Насти. Это была высокая, смуглая женщина с карими, как у Насти глазами. Надо сказать, Настя была очень похожа на неё, но только внешне. Характер у неё был совсем другой. Настя была спокойная, рассудительная девочка, всегда готовая смеяться. А её мама, наоборот, была очень вспыльчива. Ольга Игоревна, так её звали, имела два высших образования. Одно – физкультурное, а другое – техническое. Она всегда мыслила логически, чётко, пунктуально. Иногда казалось, что это робот, заведённый когда-то очень давно, трудолюбивый, исполнительный, но лишённый способности чувствовать, понимать, любить. Конечно, она любила свою дочь, но любовь эта была какой-то механической, инстинктивной. Владислав Николаевич, её папа, наоборот, походил на Настю характером и поступками. Он лучше всех понимал эту ходячую энциклопедию, хотя иногда ему и в голову не приходило, что кошка по-английски – cat, а велосипед катится за счёт центробежной силы.
Однажды Настя задумывала необыкновенный морской пейзаж, на котором она хотела изобразить Геленджик, где они недавно всей семьёй побывали. В процессе творчества краски разлились и смешались, получилось два больших серых пятна. Но Насте показалось, что это – не что иное как горы, возвышающиеся над морем. С этой радостной мыслью, она побежала к взрослым, которые сидели на кухне и о чём-то беседовали.
- Посмотрите на мой рисунок! Как вы думаете, на что это похоже?
- Не знаю, - смутившись, ответила её мама.
- А может быть, это горы над морем? – спросил папа.
Глава 3.
- Вытирай ноги, - устало сказала Ольга Игоревна, - садись за стол. На обед - гороховый суп, твой любимый.
- Я не хочу есть, - сказала Настя, пряча в карман палочку от эскимо.
- Мне всё равно, давай, ешь.
Настя опять завертела головой, которая через мгновение оказалась в тарелке с супом. В квартире поднялся дикий рёв ребёнка, обиженного, грязного. Настя плакала не от того, что ей было больно или неуютно. Скорее, она плакала, потому что чувствовала свою вину перед мамой, с утра до ночи работающей, чтобы прокормить её. Папа молча смотрел в окно. Было уже темно. Тускло горели огни в окнах гостиницы «Интернациональ». Никто не знает, о чём он думал. Может, о том, что мама слишком жестоко обращается со своей дочерью, может, он думал о красоте и свежести ночи, может, вспоминал собственное детство.
На плите погас огонь. Вернувшаяся на кухню Ольга Игоревна разозлилась и позвала Настю. «Зажигай», - сказала она. Настя первый раз зажигала газовую плиту. Ей было интересно, как это делается. Но она, то и дело обжигала свои маленькие пальчики. Мама была непреступна. На большом пальце у Насти появился пузырёк. Она не выдержала и убежала в ванную. Подставив руку под холодную воду, Настя стала думать. Ей было страшно. Она боялась … маму. В коридоре послышались крики родителей. Они спорили. У папы явно были более гуманные взгляды на воспитание детей. Когда Настя вышла из ванной, мама стала яростно ругаться. «Одевайся!» - сказал папа. Настя стала одеваться. Она медленно натянула на себя зелёные штаны с подтяжками, свитер. Папа взял её за руку, и они вышли из квартиры. «Идите, идите, гуляйте!» - успела только выкрикнуть Ольга Игоревна.
Вечер был прекрасен. Пахло ночной свежестью. Деревья колыхались под поднявшимся ветром. Они пришли на военный стадион, который располагался около их дома, и присели на какую-то железяку.
- Теперь я поняла, куда ты уходишь, когда ссоришься с мамой, - сказала Настя.
- Честно говоря, это бывает редко. Ведь мы намного чаще проводим вечера все вместе у телевизора, - ответил Владислав Николаевич, - как твои пальчики?
- Ничего, всё уже прошло. Знаешь, тебе лучше извиниться перед мамой. Ведь, если ты так и не извинишься, столько разлук может произойти!..
- Не переживай, я буду к тебе приезжать.
И они пошли домой. Они и не предполагали, что последняя Настина фраза станет пророческой. И это был единственный раз, когда Владислав Николаевич Настю не понял.
Глава 4.
Наступил новый 1998 год. В квартире Насти царило праздничное настроение. Мама готовила ужин. Настя с папой украшали комнаты. Вдруг за окном загремело, засвистело, и небо, точно по мановению волшебной палочки, окрасилось во все цвета радуги. Салют продолжался минуты три, а в конце в темноте появился тигр, образованный тысячами искр, выпущенных из пушек, где-то в центре города.
- С годом тигра вас! – сказала Ольга Игоревна, внося в комнату два бокала с шампанским и маленький стаканчик с соком.
- С новым годом! – воскликнула Настя.
- С новым счастьем! – добавил Владислав Николаевич.
- Танцуют все! – прокричала Настя, включая магнитофон и снимая накидку. Она осталась в великолепном позолоченном костюме, и начался её танец. В новый год, среди сумрака ночи казалось, что это парила не четырёхлетняя девочка, а настоящий ангел, чудо, явившееся откуда-то на Землю, чтобы провозгласить мир и счастье на всём земном шаре.
- А теперь подарки! – сказала Ольга Игоревна после того как Настя, запыхавшись, выключила музыку и свалилась в кресло. Все бросились под ёлку. Каждый нашёл там подарок от деда мороза. Взрослые радовались как дети.
Всё было прекрасно: и небогатый, но сытный ужин, и костюмы, заботливо поглаженные Ольгой Игоревной, и увеселительная программа, которую целый месяц готовили Настя с Владиславом Николаевичем. Но ночь подходила к концу. Из-за горизонта выкатилось огромное солнце. Харьков оживился. По дороге побежали дети, кто с санками, кто на лыжах. Взрослые вышли на крыльцо дома и стали поздравлять друг друга. А Настя уже была по пути в училище. Сегодня она участвовала в спектакле «Щелкунчик». Настя танцевала совсем маленькую партию феи Драже. Но она верила, что это только начало, что дальше её ждут великие партии, великие дела, Голливуд, Парижская опера, Большой театр…
Глава 5.
В театре царила суматоха. Кто-то примерял костюмы, кто-то наносил макияж, кто-то репетировал. Настя зашла в детскую гримёрку и начала перевоплощаться. Через час она была уже в образе. Но вот прозвучал звонок. «Уважаемые артисты, займите, пожалуйста, свои места за сценой. Мы начинаем!» - прозвучал голос по радио. Все выстроились за кулисами. Занавес открылся. В главной роли была подруга Насти. Ей всегда давали главные роли. Нельзя сказать, что она была очень талантлива или трудолюбива, но педагоги всегда относились к ней с огромным трепетом. На сцене она действительно была великолепна. Белое платье, маленькая кукла в руках - всё блестело, но в её глазах отражалась какая-то скука. Казалось, что она танцевала, думая только об одном – как бы поскорее уйти за кулисы.
Но вот, заиграла весёлая музыка. Настя вышла к зрителям. Забыв обо всём, что творилось за сценой, она исполняла свой танец, танец феи Драже. Улыбаясь, Настя выполняла самые сложные па, который больше никто не умел делать. Когда музыка закончилась, Настя, по обычаю, подошла к краю сцены и стала кланяться. Послышались громкие аплодисменты, «Браво», - закричал кто-то. Настя последний раз опустилась на колено и убежала за сцену. «Ишь какая!» - услышала Настя за спиной и обернулась. Сзади стояли две девочки. Та, о которой вы уже слышали и та, которая исполняла па де труа*.
- Мне вообще не хлопали! А я, между прочим, исполняю главную роль! – обиженно сказала девочка в белом платье.
- Действительно. А меня вообще Ольга Власьевна ругала за то, что я, якобы, колени не выпрямляю! А Настю, смотри, то и дело, хвалят.
Настя не стала дослушивать диалог двух завистниц. «Я всего добиваюсь сама, - думала она про себя, - а родители этих бездарных девчонок, то и дело суют педагогам деньги, чтобы те ставили их на первые роли. Но ничего, когда меня возьмут танцевать во взрослый театр, мы посмотрим, кто будет прима-балериной!»
Прозвучали последние аккорды балета и артисты начали по очереди выходить на сцену, чтобы поклониться. Как только Настя вышла на сцену, зал оживился. Какой-то мужчина, подарил ей букет цветов. Настя поклонилась ещё раз и встала сзади, чтобы пропустить остальных.
Занавес закрылся, сказка закончилась. Все пошли переодеваться.
- Отдай цветы! – сказала вдруг одна из тех девочек, которые так бурно обсуждали Настины успехи.
- Но ведь это мне дали! – ответила Настя.
- Этот мужчина просто хотел передать их мне!
- Да? Ну, тогда держи! – и она наивно отдала цветы сопернице.
Выйдя на улицу, она увидела, что все дети куда-то направились.
- Вы куда? – спросила Настя у одного из мальчиков.
- На горку. Пойдём с нами!
- Нет. Мне мама не разрешает…
- Ну ладно. Тогда бывай! – ответил мальчик и побежал догонять остальных.
« Мама всё равно не узнает! – пронеслось в мыслях у Насти, - Подожди! » - крикнула она вдогонку ребятам….
На горке было весело. Ребята играли в снежки, катались на санках. Природа не оставалась равнодушной. Вороны, воробьи и другие птицы ходили по снегу, деловито оставляя следы. Снег блестел на солнце, а деревья стояли словно атланты, держа небо на каменных руках.
Вдоволь нагулявшись, набегавшись, Настя пошла домой.
- Почему так поздно? – спросила Ольга Игоревна только что переступившую порог дочь.
- Спектакль задержали, - не растерявшись, ответила Настя.
- Ну, как всё прошло?
- Отлично! Мне аплодировали больше всех. А Ольга Власьевна сказала, что я сделала ещё один шаг для того, чтобы попасть в Харьковский театр оперы и балета.
- Знаешь, как не обидно мне тебе это говорить, но можешь забыть о Харьковском театре и о последующей жизни в Харькове вообще. Сейчас в нашем государстве происходит что-то странное. Я не могу тебе всего объяснить, потому что сама мало что понимаю. У нас пропала крупная сумма денег. Придётся продать всю недвижимость и переехать в Москву…
«Большой театр», - пронеслось в мыслях у Насти.
Часть 2.
Глава 1.
Настя не могла уснуть. «Я еду в Москву», - думала она. Сколько надежд и переживаний таил в себе следующий день! Ей грезились воздушные замки, сцена Большого театра.

*па де труа (от фр. Pas de truant) – небольшой танец, исполняемый втроём.


Она представляла себе, как будто парит над зрительным залом, и вот занавес закрывается и слышится гром аплодисментов.
По стенам пробегали тени от машин. Насте было немного грустно. Ведь, возможно, она больше никогда не вернётся сюда, в этот милый город, где она родилась, и где прошло её детство. Вдруг промелькнула где-то в темноте комнаты Ольга Власьевна, концертмейстер Инна Матвеевна, ей послышался громкий счёт и стук каблуков. Потом она увидела перед собой своих подруг, потом мимо проплыл детский сад, парк, улица, вспомнился ей даже мусорный бак, куда она каждое утро относила большие чёрные пакеты.
Вечер был прохладный, но Насте стало душно от воспоминаний. Она встала с кровати, помолилась и вышла на балкон. На улице почти никого не было. Последние троллейбусы спешили в депо. Морозный воздух немного отрезвил девочку, и она зашла обратно в комнату. Вдруг послышались медленные шаги. Настя нырнула под одеяло и притворилась спящей. В комнату вошел Владислав Николаевич. Он наклонился над изголовьем кровати и начал всматриваться в детское личико. Он поцеловал Настю в лоб и ушел к себе. На Настины глаза навернулись слёзы. Уткнувшись в подушку, девочка разразилась рыданиями и вскоре уснула.
Наутро, когда Настя проснулась, она увидела около своей кровати сложенные чемоданы, ходящую туда-сюда маму. «Вставай, Настя! – сказала Ольга Игоревна, - через два часа поезд. Нам надо ещё билеты купить». Ольга Игоревна постоянно торопила Настю, но она только медленно ходила по комнате и всматривалась в разные предметы, словно в последний раз провожая их взглядом. Наконец, она была одета, накормлена и, с любимой куклой в руках уже стояла у двери.
- Присядем на дорожку, - скомандовала Ольга Игоревна – все послушались её приказа.
- Ну, что ж, пойдём, Настя! – Ольга Игоревна взяла сумку и вышла за дверь.
- Пока, пап, - грустно сказала Настя, - я буду тебе писать.
- Будь счастлива! – сказал Владислав Николаевич, и, закрыв лицо руками, ушёл на кухню.
Настя еле сдерживала слёзы, - она никогда не плакала на людях, особенно при маме. Девочка могла доверить свои чувства кому угодно, даже первому встречному, но только не маме! Мало кто отваживался говорить с Ольгой Игоревной на чистоту – она, как детектор лжи, мгновенно определяла, что к чему и выявляла только те чувства, факты, которые ей были нужны, отсекая всё «лишнее».
И вот мелькают последние улицы Харькова: Научная, Архитектора Бекетова, Центральный Рынок, и вот Южный вокзал, большое белокаменное здание, окружённое со всех сторон фонтанами и клумбами с яркой зелёной травой и красными тюльпанами.
Они сели в поезд. Ольга Игоревна поставила сумки на пол и стала протирать пыль по всему купе. «Не клади сюда вещи! Не опирайся здесь рукой! Не садись здесь!» - постоянно повторяла она. У Насти зазвенело в ушах. Она легла на свою койку, отвернулась к стене и заснула.
Настя проснулась от того, что мама, дёргала её за плечо, приговаривая: «Вставай! Уже Москва скоро!» Высокие, голые сосны пробегали вдоль железной дороги. Местами попадались какие-то маленькие бедные домики. И вот проплыл мимо завод. Огромная труба, изрыгающая серый дым, долго не исчезала на горизонте. Показалась станция. Настя прочитала на вывеске - «Королёв». «Теперь недолго до Москвы осталось», - сказал дедулька на соседней койке.
«Уважаемые пассажиры, мы прибыли на конечную остановку поезда – Москва-Курская. Приготовьтесь, пожалуйста, к выходу», - прозвучал голос проводника. Выгрузившись на перрон, Ольга Игоревна потащила дочку сквозь пыльный душный город. Метро, троллейбус, потом опять метро… И вот пятиэтажная хрущёвка! На первом этаже квартира номер два. Комнатка семь на два метра. Настя села за стол и стала писать.
Глава 2.
(Письмо Насти)
Дорогой папа!
Вот мы и прибыли в Москву. Столица России мне совсем не понравилась. Это очень пыльный, душный и грязный город. Я так тоскую по нашему Харькову! Ещё больше меня удивляет то, что так быстро понадобилось уезжать, как будто началась война или стихийное бедствие. Мама ничего не рассказывает мне о нашем скоропостижном отъезде.
Здесь всё по-другому. Здесь не слышно стука колёс, проезжающих поездов, здесь нет тёплого, яркого солнышка, здесь нет тебя.
Скоро я пойду в школу. Даже не знаю, что ждёт меня там, в первом классе. Но это, наверняка, будет что-то интересное. Не зря же все дети ходят в школу. Надеюсь, что это немного отвлечёт меня от того несчастья, которое постигло меня в столь юном возрасте.
С любовью, моему милому папе,
Настя.
Глава 3.
Время бежало. Настя пошла в первый класс. Потом стремительно понеслась по лестнице знаний, каждый день зарабатывая одни пятёрки. Вскоре пришло время поступать в Московское хореографическое училище при Большом театре, том самом о котором Настя грёзила ещё в Харькове.
Придя в просторный зал училища, окно которого выходило прямо на Красную площадь, Настя начала разминаться. Остальные девочки смотрели на неё с открытым ртом. Настя выделывала такие повороты, так резво раскрывала свой шпагат при прыжке, что у конкуренток захватывало дух. Но вот в класс вошёл педагог, мужчина лет двадцати. Он искоса посмотрел на Настю и приказал всем танцевать.
После экзамена у Насти началась эйфория. «Неужели это и был экзамен? Неужто всё так просто? Значит, я поступила!» - думала Настя, спускаясь вниз по лестнице. На середине зала, где толпились родители, уже стоял тот же самый педагог с листочком в руке. Громко и торжественно он огласил список поступивших. Настя не поверила своим ушам: она не услышала свою фамилию. Она быстро нашла свою маму, которая была не менее расстроена.
- Ты весь список прослушала? Меня точно не назвали? – с волнением спросила Настя.
- Да, тебя точно там не было. Что ж ты так плохо выступила? Разве экзамен показался тебе трудным?
И Настя рассказала маме всё, что происходило на «экзамене».
- Ну не переживай, может на следующий год поступишь!
- Следующий год? Ну, уж нет! Я уже буду СТАРУХОЙ через год! Понимаешь? – сама эта фраза вдруг на мгновение остановилась у Насти в голове. «СТАРУХОЙ!!!» - ещё раз пронеслось у неё сквозь мысли. Как бы она сама ещё раз попыталась осознать то, что только что произнесла вслух.
Глава 4.
Шли годы. Деревья сбрасывали свои зелёные сарафаны и облачались в белые пуховики. Настя росла, становилась выше и красивей. Ума тоже прибавлялось. К девяти годам она уже свободно говорила на английском. Её познания в математике, физике, биологии с каждым днём становились всё шире. Настя наизусть могла прочитать «Евгения Онегина» и с закрытыми глазами могла отличить ямб от амфибрахия*. Конечно, Ольга Игоревна была недовольна. Ей хотелось большего.
Всё своё время проводила Настя за книгами, и даже ночью снились ей знаменитые учёные. Как это ни удивительно, но ей ничего кроме этого и не нужно было. С величайшим удовольствием читала она «Капитал» и «Начала».
В школе ей все завидовали. И никто не сближался с ней. После очередной контрольной дети бежали не в библиотеку, а на улицу, играть.

*Амфибрахий – стихотворный размер, образуемый трёхсложными стопами.

А Настя не обращала на это внимания. Её лучшими друзьями были книги.
Но однажды случилось то, что сплотило самых лютых врагов. Умерла директор школы. Марину Николаевну любили все, от прогульщиков до отличников. Она была душой любой компании, душой школы. Но теперь, когда её не стало, школа начала утрачивать свои позиции. Два месяца стояло осиротевшее здание без хозяина. В коридорах не слышалось больше смеха ребят, затихли попугаи в живом уголке. Группки людей каждый день приносили в канцелярию живые цветы.
Но в конце года в школу пришла новая директор. Она пользовалась авторитетом и в других учебных заведениях. Но её холодная, алчная душа жаждала изменений.
К сентябрю в школе был создан интернат для слабоумных детей. Всем нормальным ученикам, в том числе и Насте, пришлось искать другое пристанище.
Часть 3.
Глава 1.
«Почему одни строят, а другие разрушают? – думала Настя – Почему по её желанию мы должны покидать любимую школу? Почему…? Почему…? Почему…?» И ещё сотни таких «Почему?» приходили Насте в голову этой ночью. «Самое ужасное это то, что придётся переехать к бабке. Терпеть её не могу! И что я буду делать там, в этом незнакомом мне районе?»
Настя не могла уснуть. Вот уже и птицы защебетали на улице. Рассвело.
- Вставай, Настя! – сказала Ольга Игоревна, входя в комнату, - Сейчас мы соберём вещи и поедем к бабушке.
Настя нехотя встала с кровати и начала одеваться. Через полчаса она уже ехала в вагоне метро, пристально вглядываясь в темноту.
- Осторожно, двери закрываются!
- Вы выходите?
- Следующая станция Третьяковская…
- Уступайте места….
Настя заснула. Ей снился Харьков. Источник с чистой-чистой водой. Голубое небо. Трава. Ветер.
Вдруг кто-то сильно толкнул Настю в плечо.
- Просыпайся! Уже приехали! – сказала мама.
Они вышли на улицу. Стены домов. Лес. Дорога.
Автобус. Высотное здание. Квартира на первом этаже.
Улыбающееся лицо ещё не совсем увядшей женщины. Довольно просторная квартира, пахнущая каким-то маслом. Старые обои.
Началась трапеза. Настю посадили за отдельный стол напротив окна.
- Мам, смотри, зяблик! – показала Настя на окно.
Никто не обратил на неё внимания. Бабушка вышла на середину кухни и начала танцевать. Она как-то странно двигала телом, и из её груди вырывались невнятные звуки.
«Ужасное зрелище» - думала Настя. Она отвернулась и стала смотреть в тарелку с супом. Морковка была нарезана как попало. Картошка почернела. «М-да, моя мама лучше готовит.. Нет, я этого не потерплю!» - и она яростно стукнула ложкой по столу.
Все удивлённо обернулись.
Глава 2.
Первого сентября Настя пошла в новую школу. Всё здесь было незнакомо, но ребята казались приветливыми. Настя зашла в просторную раздевалку. «Но где же мой класс?» - подумала она. Тут из-за угла появилась девочка. Она гордо несла свой новый портфель, то и дело поправляя рыжие волосы.
- Привет, ты случайно не из 5 «А»?
- Нет, я из 5 «Б». А что? – улыбаясь, ответила девочка.
- Просто я новенькая и ищу своих ребят.
- Они сейчас, наверное, пошли на ОСОМ. Кстати, меня зовут Олеся.
- А меня Настя.
- Очень приятно. Давай, я отведу тебя.
- А что такое ОСОМ? – спросила Настя.
- Ознакомление С Окружающим Миром, разве тебе это ни о чём не говорит?
- Нет… У нас в школе не было такого предмета…
- А почему ты перешла?
- Мы переехали, - с грустью в голосе ответила Настя.
Прозвенел звонок. Все заторопились в кабинеты.
- Ну что ж, встретимся после занятий! Пока!
- Пока! – сказала Настя и зашла в кабинет биологии.
Все уже сидели на своих местах. На первой парте сидела девочка с восточной внешностью, довольно модно одетая.
- Привет! Можно сесть с тобой?
- Да, садись. Ты новенькая?
- Да.
- В нашем классе ещё никогда не было новеньких.
Тут в кабинет зашёл высокий худощавый человек в очках. Он был молод, но что-то придавало ему лет. На его лице сплошь виднелись морщины. А листочек с речью предательски трясся у него в руках.
- Здравствуйте, ребята! Садитесь. Я ваш новый классный руководитель Игорь Юрьевич.
- Почему он так выглядит? – шёпотом поинтересовалась Настя у соседки по парте.
- Он информатик. Постоянно сидит за компьютером. Даже на перемене из интернета не вылазит.
Целый день прошёл в приятном общении с одноклассниками. А после уроков Настя встретилась с Олесей.
- Ты где живёшь?
- На улице Варги, за «Лейпцигом»*.
- Отлично, тогда нам с тобой по пути.
Взявшись за руки, новоиспечённые подруги зашагали домой. Они шли по красивым чистым улицам, проходили мимо детских площадок. Наконец, из-за угла показался большой красный дом.
- Я живу здесь, - сказала Олеся, - мы снимаем квартиру на четвёртом этаже.
- А где ваш родной дом?
- В Харькове.
Глава 3.
Но прежде чем продолжать историю дальше, нужно, наверное, подробнее остановиться на описании Олеси.
Олеся была ростом чуть повыше Насти, с волосами, похожими на копну сена. Чёрные глаза всё время светились и то и дело останавливались то на одном, то на другом предмете.
Её родители, выходцы из Запорожья, познакомились в Харькове, где и родилась Олеся. После дефолта Олесю, как и Настю, увезли из страны, пересадив её, как деревце, в другую землю. Деревце прижилось, но часто болело и грустило по своему родному саду.
Олеся хорошо училась, и по знаниям уступала только Насте. Девочки были так похожи, что иной раз их можно было принять за близняшек. Они понимали друг друга с полуслова, часто делали одно и то же действие одновременно, говорили на каком-то странном языке (это был украинский)…


*«Лейпциг» - торговый центр на юго-западе столицы.

C каждым днём дружба Олеси и Насти становилась всё крепче. Девочки вместе ходили в школу и из школы, вместе делали уроки, вместе посещали кружки. Вскоре и в своём классе у Насти появились подруги. Они были неразлучны и в радости, и в печали. Их шумную компанию знала вся школа. Их приключения запечатлены в знаменитых «Рассказах о Леоновке».
И вот наступил Настин день рождения. Ей исполнялось 10 лет. На праздник Настя пригласила Олесю. Они играли, слушали музыку, устраивали показ мод.
- А теперь давай похимичим, - сказала Настя, доставая со шкафа пузырёк с какими-то таблетками.

- Что это? – спросила Олеся.
- Это бабкины таблетки. Они жутко дорогие, и она без них не может. Но нам нужна ёмкость для великих научных опытов, так что мы можем смело выкидывать их в окно.
Настя ловко перегнулась через балкон, и маленькие жёлтые шарики покатились по траве.
- А теперь смешаем всё, что есть в этом доме, - предложила Настя.
Тут же в ёмкости появилось несколько видов шампуней, крема, перекись водорода, пудра…
- Ну, вот и готово, - торжествующе провозгласила Настя.
- И что мы теперь будем с этим делать? – спросила Олеся.
- Давай бабку отравим!
- Точно! Ты пронеси с собой на кухню этот флакон, а потом незаметно вылей ей в чай!
Настя положила ёмкость с ядом в маленький карман и пошла на кухню. Сердце выпрыгивало из груди. «А вдруг мама всё узнает?» - думала она.
Настя вошла на кухню. Взрослые при виде её повеселели и пригласили её за стол. Девочка села рядом с бабушкой и, уличив удобный момент, вылила всё содержимое флакона в чашку.
Всю ночь Настину бабушку тошнило, а под утро она испустила дух.
Часть 4.
Глава 1.
И снова в Настиной жизни происходят перемены. После похорон бабушки, Насте с мамой пришлось переехать. Новая квартира оказалась просторной и светлой. Настя поступила в престижную гимназию. Казалось бы, всё стало на свои места. Но жизнь Насти осталась такой же невыносимой. В школе она ни с кем не общалась, большая нагрузка буквально сбивала с ног тринадцатилетнюю девочку. А по ночам ей снилась бабушка… Настя каждый день ходила в церковь, исповедовалась, просила прощения, но облегчения это не приносило. Не раз она думала о самоубийстве, но всякий раз, забираясь на крышу, ей становилось ещё страшнее. «А что же там, внизу, на асфальте? Что там? Ведь у меня не отрастут крылья, и я не улечу на небеса… меня ждёт самый глубокий, самый жаркий круг Ада… я просто провалюсь вниз… а что… это очень просто… просто сделать шаг… я никому не нужна… мама меня не любит… друзей у меня нет…» Но каждый раз она спускалась обратно по старой трухлявой лестнице, возвращаясь в обычную жизнь.
Её день всегда начинался одинаково: короткая молитва, зарядка, туалет, тесный пиджак, чашка чая. Потом следовал долгий путь до гимназии. Больше всего Настя боялась урока русского, она так и норовила поставить вместо и I, вместо ы и. Вот и в этот раз Настя вошла в класс и, опуская голову, чтобы не увидеть глаз Алевтины Ивановны, села за парту.
- Ну-ка, Настя, покажи мне подпись мамы в дневнике! – скомандовала учительница. Настя протянула дневник.
- Что это? – с негодованием спросила Алевтина Ивановна, поднимая брови, - ты, что, замазала двойки? В тихом омуте черти водятся! Я бы вызвала в школу твою маму, но сегодня мне некогда: я иду на радио после уроков.
- На то самое, где вы говорили, что являетесь активистом движения «Справедливость»?
- Да, а как ты узнала?
- Радио иногда включаю. Хм… в тихом омуте черти водятся!

Глава 2.

Придя домой, Настя поспешила зайти в интернет.
- О, Катька в оне: - надо ей написать!
Но никто не ответил ей. Молчание. Одиночество. Забвение. Настя вышла на улицу. Кругом было темно, в доме напротив бездушно горели огни. «Мяу», - послышалось откуда-то снизу. Это был кот Митрофан, живущий в соседней квартире и иногда гуляющий сам по себе. Он стал тереться о Настины ноги и ходить вокруг неё. Настя присела на корточки и погладила кота.
- Эх, Митрофанушка, один ты у меня остался, друг мой единственный!
Вдруг в кармане пальто зазвонил мобильник. Настя очнулась от помутнения. В трубке послышался знакомый голос.
«Приезжай». Это единственное слово, как молнией ударило в ухо Насте. Она опрометью бросилась к метро. Сквозь окна чёрного туннеля проносилась школа, та самая улица, где прошли, пролетели, пронеслись три счастливых года, гаражи, детская площадка, парк, снег, снег, снег, много снега, а потом словно кто-то опустил занавес, и спектакль закончился. «Почему?», «Зачем?», «Как это получилось?», «Виновата ли я?» Увы, холодное подземелье не отвечало на вопросы. Оно умело только спрашивать.
«Ясенево», - разбудил Настю металлический голос. Схватив сумку, она выбежала на улицу. К вечеру она сумела, наконец, найти здание бутырки.
-Здравствуйте, - обратилась Настя к высокому усатому человеку в фуражке и форме, - я хотела бы видеть Кравченко Олесю.
- Проходите, - металлическим голосом сказал военный.
Настю повели по холодным сырым коридорам. И вот комната для встреч. Олесю, как никогда красивую, привели в наручниках. Она села и заплакала.
- Олеся, за что тебя?
- За наркотики.
- Это правда?
На несколько секунд воцарилось молчание.
- Да, - с трудом выдавила из себя Олеся.
- Господи, как это получилось?
- Когда ты переехала, я оказалась без дела, без друзей. Родители выгнали меня из дома, когда узнали, что я бросила школу…
Несколько горячих капель упало на листок бумаги. Настю душила безысходность. Вскоре всё расплылось перед её глазами. Напрасно она всматривалась в какой-нибудь предмет, пытаясь задать ему всё тот же вопрос. Но стены молчали. В окно нещадно хлестал дождь. А там внизу в переулке люди спешили на работу. И всем было безразлично, никто не знал, никто не хотел знать, никому и не надо было знать. Настя заплакала. Она всегда считала себя сильной девушкой, но сейчас ей стало так тоскливо, словно свирепый тигр рвал её грудь, а слон наступил ей на голову.
- Держись. Пиши мне. Я всегда буду ждать тебя. Придёт время, когда мы совершим с тобой подвиг. Я верю в это, - поцеловав Олесю в лоб, словно покойника, так как когда-то целовал её саму папа, она вышла из камеры.
На улице было темно и тихо. Свежий ветер дохнул Насте в лицо. Метро давно было закрыто, и Настя пошла домой пешком. Она проходила старые дома, заросшие зеленью, парки, бараки, в некоторых из них светились окна. Невероятная пустота терзала Настину душу. «Я осталась одна. Вот что такое естественный отбор! Это процесс выживания и интеллектуальной деятельности организмов, которым суждено выжить, и гибели в ходе жестокой жизненной схватки организмов, которым не суждено». Насте захотелось напиться. Она вспоминала годы, которые она провела с лучшей подругой. Игры под дождём, прятки, догонялки, переписки на уроках, издевательство над музычкой…
К рассвету она добралась до своей старой школы. Стовосьмидесятиоконным, трёхэтажным зданием окаймляла улицу родная Насте школа. Три года провела Настя в ней, в течение трёх лет во время перемены она бегала по этой улице, а зимами, когда классы были полны душной пыли и лежал на улице холодный важный снег зимнего учебного года, видела она эту улицу из окна. Три года растил и учил кирпичный дом Настю и её друзей – Олесю и Вику.
И ровно три года назад видела Настя стадион школы. Её сердце защемило почему-то от страха. Ей показалось вдруг, что чёрная туча заслонила небо, что налетел какой-то вихрь и смыл всю жизнь, как страшный вал смывает пристань. О, три года! Сколько в них было нелепого и грустного, но сколько было радостного. Серый день, серый день, серый день, дэр лэрэр, Кай Юлий Цезарь, два по географии и вечная ненависть к географии из-за этой двойки. Но зато весна и грохот в залах, ученики в реперских штанах перед входом, клёны и май, и, главное, всё впереди – гимназия, значит, жизнь свободная. Понимаете ли Вы, что значит гимназия? Закаты, воля, деньги, сила, слава.
И вот она всё это прошла. Вечно загадочный вид елей, и страшные, до сих пор ещё снящиеся, снежки, которые вечно летят в тебя, и никак не кончатся запасы снега у мальчишек, и сложные рассуждения о том, чем Швабрин отличается от Петруши, когда основан орден иезуитов, где высадился Помпей, и ещё кто-то высадился, и высадился, и высаживался в течение тысяч лет…
Дома делать ничего не хотелось. Но Настя всё же заставила себя сесть за уроки. Конец 11 класса, казался Насте началом золотого времени. Стопки учебников, логарифмические линейки, диски с аудированием, - всё это почти позади! Одинокие вечера, макароны на ужин, - позади! А впереди - друзья, кафешки, интересные лекции, - словом, свобода! Свобода! Свобода!
Гм… всё это она представляла себе, предвкушая учёбу в гимназии. Но оправдалось ли это? Нет… Так стоит ли опять загадывать? Да! Стоит! Потому что надежда умирает последней, а вера – не умирает.
Глава 3.
- Не хочешь в лагерь поехать? – спросила Настю мама, придя домой.
- Конечно, хочу! А куда?
- В Анапу, на Чёрное море. Мне на работе предложили. Там будут дети учителей, многодетных семей и т. д. и т. п. Ну ты сама знаешь.
- Я с удовольствием поеду. А когда?
- В конце месяца. Лагерь называется «Берёзка». Вы будете 2 дня ехать в поезде, а потом вас отвезут на автобусе на место.
Настя в явно приподнятом настроении ушла в свою комнату. Как она любила лагеря! Там она находила много интересных друзей, там не было надоедливой мамы, и она делала, что хотела. Теперь оставалось только ждать, когда отправится поезд, и исчезнет из виду перрон.
Через несколько недель это произошло. В купе было скучновато. С ней ехала толстая воспитательница, не менее толстая девчонка лет десяти и светловолосая голубоглазая девочка, которая была года на два старше Насти.
Настя вышла в туалет и стала краситься. Она с наслаждением нанесла на щёки пудру, наложила тени и тушь. Потом она переодела поношенную блузку на шикарный спортивный костюм и пошла обратно. Делать было нечего, и Настя разговорилась с девочкой из её купе. Её звали Вика. Она оказалась очень дружелюбной и весёлой. Но потом она заснула, кроме того Настя хотела найти своих ровесников. И ей это удалось. В соседнем купе ехали девчонки помладше. Подсев к ним, и начав разговор на отвлечённую тему, Насте удалось подружиться с девочками.
Когда дети приехали в лагерь, они решили поселиться в одной палате. Палата была рассчитана на трёх человек и выглядела достаточно просторно. Стены были покрашены в синий цвет, на окне болтался кусок обрезанной гардины, тумбочки было только две. Насте досталась самая паршивая кровать: она стояла напротив двери, прямо над ней висела паутина с застрявшим там тараканом. Лагерь оказался не таким большим, как показалось на первый взгляд. Библиотека представляла собой маленькую забегаловку, в которую ни в коем случае нельзя было приходить без вожатого, и где нельзя было достать никакую книгу, кроме завещания Ленина. Вожатые не порадовали Настю своими воспитательскими навыками. Они не могли даже построить отряд, вследствие чего ребята всегда опаздывали на обед и на море. Холодные порции были достаточно вкусными, но все, же не утоляли голод. Ещё больше хотелось пить. Весь жаркий день мальчишки и девчонки проводили на пляже. Но в воду дальше пяти метров их не пускали. Мороженое в ларьках быстро раскупалось, что не могло не радовать предпринимателей. В довершение всего в лагере не оказалось водопровода. Нет, водопровод, конечно, был, но работал неисправно. Детям приходилось нагревать воду на солнце, чтобы помыться.
К вечеру Настя просто завыла от таких условий. Соседок по палате, похоже, это устраивало. Настя вообще стала сомневаться, что у этих девочек была голова на плечах. Порой они говорили такие вещи, что Насте казалось, что их воспитывали в глухой деревне.
В середине смены Настя заболела. Вечером у неё ныла голова и утром она решила пойти к врачу. В медпункте она обнаружила очередь человек в пятьдесят. Пришлось ждать. Войдя, наконец, в кабинет врача, Настя пожаловалась на своё состояние здоровья. Градусник показал температуру 36,6. Молодая доктор выписала ей какие-то процедуры, на которые ей нужно было идти в соседний лагерь. Настя решила, что искать её вряд ли кто-то будет, тем более что все вожатые давно были на море. Без труда она прошла сквозь ворота, которые, впрочем, никто не охранял. Придя куда нужно, и показав ту бумажку, которую, ей выписали, Настя села у какого-то аппарата. Это оказались обычные прогревания. Вся процедура заняла минут пять. Надо было только снять золотую серёжку, подарок мамы, который она носила уже лет семь, не снимая. По окончании процедуры, серёжку надо было одеть обратно. Настя подошла к большому зеркалу, стоящему в прихожей. Она стала тщательно оглядывать себя. Из зеркала на неё смотрела высокая загорелая девчушка, с блеском в глазах, которые внимательно смотрели прямо на отражение. В углу вертелась уборщица.
- Уходи, ты мне здесь мешаешь! – проворчала она.
Настя никогда не слышала такого грубого обращения. Шатаясь, она вышла на улицу. «Всё, закончилось детство. Я больше никому, кроме себя не нужна. Началась новая, взрослая жизнь. Пора бороться за неё, выживать и жить».
Часть 5.
Глава 1.
Наступила осень 2011 года. Деревья покрылись золотистой пылью, но небо по-прежнему оставалось голубым, а солнце всё ещё радовало москвичей своим теплом. Настя поступила в медицинскую академию.
1 сентября новоиспечённые студенты сели за парты. Начался урок анатомии. А Настя думала о другом. «Детство прошло. А что было в детстве? Помню художественную гимнастику, огромный зал, перегороженный напополам шторкой, помню синхронное плавание, бассейн, окна, в которых зима, рассекающие по водной глади спортсмены, захлестывающие волны. Ещё помню баскетбол, помню тренера, который то и дело кричал нам что-то. Помню, как не взяли меня в команду по спортивному плаванию… помню лёгкую атлетику, кроссы в лесу… Помню как писала рассказы о леоновке, помню, как ходила на театральный кружок. Особняком стоит в моих воспоминаниях балетное училище… Шаг, нога – раз
Шаг, нога – два,
Шаг, нога – три
И раз, два, три четыре, пять!..
Два, Харченко, два получите на зачёте, если не будете слушать!
Настя опомнилась. Преподаватель стоял прямо перед ней и укоризненно смотрел в глаза.
- На сегодня всё! До свидания! А Вы, голубушка, останьтесь, – сказал ей Иван Никонорович.
Все вышли из аудитории. Настя подошла к учительскому столу. Сколько раз она стояла вот так, перед учителем в школе! Но всегда её хвалили, ставили в пример всему классу, а теперь она – в числе провинившихся…
- Почему Вы не проявляете интереса к моему предмету? – сурово спросил педагог.
- Я не совсем понимаю эту тему, - ответила Настя.
В глазах Ивана Никоноровича просияло какое-то другое, словно, отеческое, чувство.
- Если хотите, - сказал он, протирая очки, - приходите в конце учебного дня, и я отвечу на все Ваши вопросы.
-Хорошо, спасибо, я обязательно приду, - радостно воскликнула Настя и выбежала из кабинета.
В коридоре стояли ребята из Настиной группы.
- Ну, что, сильно он тебя ругал? – спросила Аня.
- Да нет, просто попросил прийти на консультацию, - ответила Настя.
День пролетел незаметно. После занятий Настя зашла к Ивану Никоноровичу. В сегодняшней теме не оказалось ничего сложного, и Настя пошла гулять.
По аллее беспорядочно кружились жёлтые листья, в парке утки весело гоготали в пруду. Казалось, не было ничего прекрасней этого дня. Но у Насти на душе было не спокойно. Она скучала по папе, с которым, по настоянию мамы не общалась уже 7 лет, она знала, что не может вернуться в балет, наконец, она знала, что убила бабушку. Она села на трамвай и поехала домой. Надев наушники, она слушала Радио Классик, представляя, что исполняет на сцене Большого Театра танец Феи Драже. Пошёл дождь, рисунки окон размылись так, что уже не было видно ни прекрасных деревьев, ни голубого неба, а тучи скрыли за собой солнце.
Глава 2.
Весь следующий день шёл дождь. После занятий Настя замешкалась на пороге, обдумывая как бы перейти лужу, появившуюся прямо около входа в Академию. Следом за ней вышел Иван Никонорович, одетый в интелегентное пальто, с большим чёрным зонтиком в руках.
- Пойдёмте вместе! – крикнул он Насте.
Улыбнувшись, Настя нырнула под зонт.
- Я хотел Вас спросить, почему Вы захотели стать врачом? Конечно, это благородное, но далеко не самое благодарное дело. Я наслышан о Ваших успехах в области лингвистики и точных наук. Вы ведь с успехом могли бы работать дипломатом или получить Нобелевскую премию по физике.
- Я очень рада, что Вы оцениваете мои способности по достоинству, - ответила Настя - однако, уверяю Вас, не такой уж я замечательный человек. Я сделала много такого, что мне следует искупить. Для меня главное – получить Нобелевскую премию жизни, которая давала бы мне право называться человеком.
- Позвольте, но что же такого могла сделать столь юная особа? – с удивлением спросил Иван Никонорович.
- Я не хотела бы отвечать на этот вопрос. Это тайна. Я могу рассказать об этом только священнику на исповеди.
- Не думал, что Вы верите в Бога…
- А Вы разве нет?..
- Я врач, преподаватель Медицинской Академии, мне по статусу даже не положено…
- Ну ладно, спасибо, что провели меня. Я живу в этом доме. До завтра! – махнула Настя рукой, но уже без прежней улыбки пошла прочь.
А Иван Никонорович смотрел ей вслед и подслеповатыми глазами всё же заметил, что Настя прошла мимо дома, о котором говорила.
Глава 3.
В понедельник Иван Никонорович объявил о начале практического занятия. Все выстроились вокруг стола, на котором под белой простынёй лежало тело женщины.
- На прошлой лекции я говорил вам об инфаркте миокарда. Сейчас мы произведём вскрытие и увидим, как же выглядит сердце человека, перенёсшего инфаркт.
Иван Никонорович откинул простыню. Настя побледнела, ей показалось, что она сейчас лишится чувств. На столе лежало тело её бабушки.
- Кто хочет сделать надрез? – спросил учитель.
- Я! Я! – сказала Настя и взяла в руки скальпель.
- Вот, как на картинке, только лучше. Типичный результат инфаркта…
Мысли в голове у Насти переплелись, в глазах появился какой-то туман и всё исчезло.
Настя очнулась на стуле в соседнем кабинете. Перед ней сидел Иван Никонорович и улыбался.
- Ну, Вы и заставили нас поволноваться! – сказал он, - 2 часа не приходили в сознание. Испугались, что ли?
- Ничего я не испугалась! – гордо ответила Настя, вставая и поправляя причёску.
- А чего ж тогда в обморок упали? – насмешливо спросил Иван Никонорович.
- Просто…та женщина…это моя бабушка…
- Мои соболезнования, - сказал Иван Никонорович, опуская голову, - так бывает. Вполне возможно, что Вам придётся оперировать свою маму или сына, упаси Боже, конечно.
- Упаси Боже!.. – прошептала Настя.
Глава 4.
Настя шла по аллее. В голубом небе после дождя снова выглянуло солнце. На душе у девушки было легко и спокойно. Она весело запрыгнула в трамвай и поехала домой. Вдруг в сумке зазвонил телефон. На экране был незнакомый номер.
-Алло!
-Привет! Узнала? – послышался едва похожий на родной голос.
- Папа?! – чуть ли не вскричала Настя.
- Да, солнышко, это я. Как твои дела?
- Хорошо, а твои как?
- И мои нормально. Меня пригласили тренером в новую футбольную команду, завтра утром поеду на тренировку. Что делаешь сейчас?
- Из института домой еду…
Вдруг трамвай резко остановился и стал заваливаться на бок. Пассажиры, как пластилин, катались по полу. Послышался треск стекла, и всё затихло.
Настя вылезла из-под навалившегося на неё мужчины и проползла сквозь разлетевшееся окно. Она почти не пострадала. Мобильник лежал на траве, разбитый вдребезги.
А вокруг происходило что-то невероятное. По дороге ехали большие машины, над которыми развевались мусульманские флаги с месяцем и звездой, окна в домах были разбиты, люди метались в панике. К Насте подошёл чернокожий мужчина с автоматом в руках и грубо схватил её за грудь. Настя стала кричать и вырываться, но тут к ней подскочили ещё три человека. Ударив одного каблуком в пах, а остальных оттолкнув от себя, Настя бросилась бежать. Скинув сапоги, она быстро скрылась от преследователей. Завернув за угол, она увидела, что на улице пылают пожарища. «Сюда, скорее сюда!» - услышала она встревоженный крик. Оглянувшись, она увидела бегущего к ней русского мужчину. Он схватил её одной рукой за плечо, другой за талию, пригнувшись, вместе с ней побежал в сторону. У соседнего дома они остановились. Отодвинув железную дверь, спрятанную за крону ещё не сбросившего листву клёна, он приказал Насте зайти.
Внутри было темно. Небольшое отверстие высоко над головой светилось тёмно-бурым цветом – цветом неба. Настя почувствовала, что в подвале ещё кто-то есть. Это оказались две девушки. Когда глаза привыкли к темноте, она увидела, что одна из них была явно старше другой. Они сидели на полу, мрачные и усталые. Мужчина ходил по комнате взад вперёд.
- Что происходит? – спросила, наконец, Настя.
- Ты ещё не в курсе?
- Нет…
- Иранцы напали на нас. Сбросили атомную бомбу на Берлин. Теперь они убивают «неверных».
- Так чего мы здесь сидим? Надо помешать им захватить город!
- Они его уже захватили, - с усмешкой сказал мужчина.
- Тогда надо сопротивляться! Достать оружие…
- Стоп, стоп, стоп!... – остановил он её, - предложение, конечно, хорошее. Но я считаю, что нужно денька два подождать пока всё уляжется, обстановку разведать.. А сейчас давайте спать.
Настя подошла к отверстию в стене, встала на цыпочки и взглянула в тот, изменившийся мир, который находился снаружи. Всё было затянуто туманом то ли от прошедшего дождя, то ли от дымовой шашки, а по земле, по русской земле, ходили, оскалившись от радости, незваные гости.
Глава 5.
Настя проснулась, когда солнце ещё не встало. Желудок болел от голода, её соседи по убежищу спали, то вздрагивая, то похрапывая. В крови у Насти бурлило негодование. Она не могла смириться с текущим положением дел. Она толкнула в бок свернувшегося калачиком мужчину.
- Или сейчас или никогда!
- Ты о чём? – не понял он спросонья.
- Или сейчас мы выйдем на свет Божий и будем сопротивляться или умрём, но я хочу умереть там, наверху!
- Понял! Желание дамы – закон. Эй, просыпайтесь девчонки! Будем сопротивляться! Только, вот, госпожа, как мы обойдёмся без оружия? – как обычно, насмешливо сказал мужчина.
- Музыка есть патриотичная? – спросила Настя.
- Ну, сейчас, посмотрю, - сказал мужчина, доставая телефон из кармана, - вот, «Вставай, страна огромная…» есть, с 9 мая осталась.
- Включай!
Великая мелодия, знакомая каждому с детства зазвучала, казалось, не в динамике телефона, а в сердце у каждого. И с голыми руками они вышли на улицу. Услышав военный гимн, который воодушевлял ещё наших прадедов, люди стали выходить из своих убежищ. Большинство москвичей выходило безоружными, кто-то брал с собой перочинные ножи, кто-то половники. Но каждый человек был вооружён внутренним оружием – верой в победу, «яростью благородной».
С каждым днём солдат становилось всё больше и больше, к восставшим присоединялись спортсмены, полицейские, военные. Но бой всё равно шёл не равный. Из ста человек каждый день погибали 97. Люди ночевали в палатках прямо на улице. Продукты доставали из разрушенных складов и магазинов.
В один из таких дней Настя вышла из палатки очень рано, когда солнце только-только всходило над горизонтом. Она стояла, любуясь восходом, и думала: «Что же будет с этой землёй, если мы не сможем отстоять свою страну, свою веру, свой образ жизни?» Она представила себе страшную картину мусульманского будущего, и из её глаз покатились слёзы. Вдруг за Настиной спиной послышался шорох. Настя быстро оглянулась и не поверила своим глазам. Перед ней стояла девушка с заплетёнными в пучок рыжими волосами и большими чёрными глазами.
- Олеся! – вскричала Настя и ринулась в объятия лучшей подруги.
Радости девушек не было предела. Сколько лет они не видались! Солнце взошло, наконец, и осветило поле, в котором они стояли. Это означало, что враг мог напасть на лагерь уже через несколько минут.
И вновь всё закружилось в вихре кровопролитной войны за справедливость и свободу, свободу не личную, нет, все жаждали свободы всеобщечеловеческой, свободы своей Родины, на войне это чувство особенно проявляется. Восставшие люди, которых насчитывалось уже миллионы, шли по горам и лесам, увязали в болотах и форсировали реки, и у всех была одна цель – поставить «чёрных» на своё место. Настя и Олеся, хоть и были командирами своих частей, также переносили все тяготы войны. Никогда раньше не стрелявшие из ружья, они научились за долгие годы войны многому. Товарищи, бывшие гораздо старше по званию, уважали их и прислушивались к мнению своих боевых подруг. Настя оказалась отличным стратегом и не раз проворачивала сложные манёвры, которые в итоге кончались разгромом мусульманской части. Олеся же прекрасно овладела искусством управления лошадью, научилась орудовать мечом.
И вот, войска европейцев приблизились к городу Исламабаду, что в Пакистане. Осадить город казалось слишком просто. Хотелось, порубить всех его жителей, взорвать мечети, но на это, к счастью, уже не оставалось сил.
Утром к Насте и Олесе в палатку зашёл опытный военноначальник Иван Юрьевич Семёнов. Он воевал во многих горячих точках и как никто другой разбирался в ведении боёв в Азии.
- Здравствуйте, Анастасия! Здравствуйте, Олеся! – сказал он.
- Доброе утро, полковник! – хором ответили девушки.
- Сегодня в 14 часов мы планируем начать операцию по захвату города, - доложил Семёнов.
- Отлично, - сказала Настя, - что мы должны будем делать?
- Мы посовещались, - сказал, почёсывая усы, Иван Юрьевич, - и решили, что вам лучше остаться в укрытии. Штурм – дело опасное. Вы – девушки выдающиеся, вам нельзя рисковать.
- Почему это, нельзя? – возразила Олеся, - чем это мы такие выдающиеся?
- Ну…вы подняли всех на эту войну, так сказать, воодушевили людей, в конце концов, столько километров по-пластунски пропахали…
- А другие не пахали? – резко спросила Настя, - другие, что на печке сидели? Мы пойдём на этот смертный бой вместе со всеми!
- Я запрещаю вам принимать участие в штурме! – раздражённо вскричал Семёнов, - Я приказываю вам оставаться в лагере!
- Ах, так! Вы пользуетесь своим положением, любезный Иван Юрьевич! Прошу Вас выйти отсюда, я обижена на Вас, - нарочито вежливо сказала Настя.
- Прошу прощения, я понимаю, как Вам хочется снова проявить себя, но, поверьте, это для Вашего же блага, - коротко ответил Семёнов и вышел.
Через несколько часов начался штурм. Девушки сидели в своей палатке. Издалека доносился звук разрывавшихся гранат, слышна была пулемётная очередь и русские крики «ура».
К следующему утру пришло известие о безоговорочной капитуляции вражеских сил. Девушки вышли, чтобы последний раз посмотреть на восходящее пакистанское солнце.
- Спасибо, тебе, Олеся! – сказала Настя, - спасибо тебе за всё, ты так много помогала мне на этой войне.
- Да ладно, - сказала, краснея, Олеся, - рано ещё спасибо говорить, я думаю, что мы здесь ещё задержимся, надо как минимум в параде победы поучаствовать!
- Нет, Олесь, я устала. Хочу домой, к маме. Я и вещи уже вчера собрала. Вы тут, как-нибудь без меня. Пока!
И, поцеловав Олесю, взяв на плечо небольшую сумку, Настя пошла прочь от военного лагеря. Так Настя и ушла, освещённая багровым восходящим солнцем. Прежде чем завернуть за холм, она ещё раз оглянулась. Олеся помахала Насте рукой. А на Настином лице появилась очаровательная улыбка, такая же как тогда, в детстве, когда она танцевала партию Феи Драже.