Литература и журналистика

Мы обманывали, чтобы верить.
Мы убивали, чтобы выжить.
Мы уходили, чтобы вернуться…


Дневник.
Возвращение.

Под вдохновением люди готовы на многое, даже на невозможное. Всё зависит только от индивидуальных качеств каждой личности. И самым важным является то, чтобы правильно распределить свой изливающийся потенциал. Это как неожиданно прорвавшаяся труба с жидким топливом, которое так сегодня дорого ценится. Не был готов, растерялся – и весь резервуар опустошился в недра земли.
Вот и я решил завести этот дневник, так сказать, под впечатлением своего решения…
Не прошло и года, как закончилась моя срочная служба в армии. Там «гражданку» видел сквозь «дембельские» очки в розовом цвете. Оказавшись дома - ощутил себя уже не в своей тарелке…
А, может, просто новых ощущений мне захотелось. Решил почувствовать себя героем в глазах родных и знакомых. Деньги, слава и зрелища…
Командировка только ещё накануне, а впечатлений уже предостаточно. И, главное, не с кем этим поделиться. Так и разорвать может. Вот и решил я обмениваться своими мыслями и переживаниями со своим лучшим другом – дневником. Бумага всё стерпит.
А говоря честно, под впечатлением я решил написать книжицу про «горячую точку». Делать необходимые записи постараюсь во время командировки.
Так как мой текст может попасть в руки каждому любознательному, а данные о командировке являются секретной информацией, поэтому многие факты я заменяю на вымышленные.

День первый
Сегодня я наконец получил подробный инструктаж по поводу предстоящей поездки от командира части. А ведь у меня уже начало складываться впечатление, что весь внутренний героизм и сюжет романа придется сосредоточить на лопате и щебёнке. Прибыв сюда по распределению от военкомата, я сразу попал на глобальные перемены ландшафта местности. И, кажется, у меня это очень даже ничего получается. За всё моё время пребывания дороги части изменились до неузнаваемости – ни одной ямы и ухаба!
Специфика моей первой командировки в «горячую точку» заключается в том, что добираться до назначенного пункта и возвращаться обратно мне придётся самостоятельно. О тех, с кем буду проходить своё боевое крещение, я ничего не знаю. По моему предположению это будет какая-то секретная операция, суть которой я узнаю только на месте.
И вот, теперь, держа в одной руке билеты на поезд, а в другой – карту с маршрутом своего предстоящего пути – мне стало немного жалко себя, надавила грусть. Я попытался взбодриться словами мол: «Я ЕДИНСТВЕННЫЙ из всей части отправляюсь на такое серьезное задание! Только Я удостоен такой чести!» Я ведь этого хотел?! Да, я добился своего…

День второй.
Пейзаж за окном менялся наравне с мыслями.
Вот подписан мой первый контракт.
И вот моя первая командировка.
И вот моя первая горячая точка…
На определённый момент эти слова придавали мне силы и уверенность. Но тут - же всё сменялось тоской и возмущением. Зачем мне всё это?! Кому и что я хочу доказать?! У меня ведь есть родители. Слёзы матери – самый весомый аргумент бросить затею и вернуться домой… Друзья. Они все обзавелись семьями, пока я служил. Почти не заметили моего возвращения. Пьяный досуг за первый месяц уже перестал приносить удовольствие. Работа. Пять – семь тысяч рублей в месяц и не более. Карьерной перспективы в родном городе также не светит. Любимая девушка. Не дождалась. И видеть ЕЁ каждый день в объятиях ДРУГОГО - это сложное испытание, которое я не прошёл... Ещё тяжелее понимать, что этот «другой» во всём превосходит меня.… Противостоять такому нет сил, возможности и …желания. Я НЕ нужен ЛЮБИМОЙ… И снова мысленная картина меняется. Заплаканные глаза матери и суровый, но в тоже время понимающий, взгляд отца овладели мной полностью. На момент мне показалось, что я встал и вышел из вагона. Прямо на ходу. В сторону дома. Я вздрогнул, и снова физически ощутил собственное тело.
Таким образом, скорее всего, в моей голове вершился Суд. В качестве обвиняемого – мое Решение. Обвинительной стороной являются мысли связанные с Домом и Родителями. На стороне защиты – Личная жизнь, где адвокатом является - «Не дождалась»…


Продолжение следует...

День третий.
От станции мой путь продолжался пешим ходом. Возможность добраться на транспорте, конечно, была. Но, так как, при выходе из вагона, я оказался уже на территории потенциального противника, то всё моё передвижение должно привлекать как можно меньше внимания посторонних, и максимально исключить возможность какого-либо контакта с местным населением. При любых подозрениях – выйти на связь с «центром» по телефону–автомату.
Воздух здесь более насыщенный, от чего поначалу даже закружилась голова. Вокруг кипела какая-то чужая для меня жизнь. Где-то были слышны невнятные громкие мужские голоса, явно о чём-то бурно спорившие. Неожиданно в нос ударил запах жареного мяса и острых специй. Краем глаза я увидел открытое окно, откуда и шёл этот аромат. От него у меня заныло в животе и ещё сильнее помутнело в глазах. Вдалеке был слышен лай собак, переходивший в вой, увлекающий меня за собой туда, вперёд, к высокой горе вдалеке. Мой назначенный пункт, отмеченный на карте, и есть эта гора, которая так не хочет приближаться ко мне.
Стук кухонной утвари, вырвавшийся из форточки очередного дома, резко возвратил моё сознание к телу. Взгляд мой наткнулся на деда, который сидел под окнами на стуле. Голова его была повёрнута в сторону соседского забора. Его неподвижный вид говорил о том, словно он тщательно изучает структуру волокон древесины. Вдруг он медленно повернулся в мою сторону. Его глаза были наполнены, каким-то смыслом. Всё своё внимание он сосредоточил на мне. Его вид как бы что-то просил у меня, надеялся. И только сейчас я заметил, что у него почти нет ног. Моим телом овладело чувство вины, раскаянья к нему, к этому деду…
Обзор перегородили ворота следующего коттеджа. Впереди показались последние строения, а дальше – поле, речка и гора, которая так и не увеличилась в размерах.

День четвёртый.
Ноги сковала боль от напряжения. Каждый шаг давался всё труднее. Захотелось присесть, но вдруг я услышал какой-то звук, а, точнее, мелодию. Кто-то совсем рядом, чуть выше, играл на гитаре. Приложив титанические усилия, я стал двигаться дальше. Уже были слышны голоса всё отчётливее и отчётливее. Я уже разобрал, какую песню поёт гитарист. Наши! Наконец я дошёл!
«Ещё один заблуда прибыл…» - недовольно пробурчал большой мужик, с наголо выбритой головой и короткой рыжей бородой, на вид которому было лет сорок.
«Нэ всэ такие умные как ты, Глёбус!» - возразил его одногодка, с явным кавказским акцентом и внешностью. В глаза бросился большой нос с парой заметных переломов, который выглядел как кривой орлиный клюв, вызывающий неприязнь и усмешку одновременно.
«Что вы все по каким-то дебрям забираетесь, когда можно и по прямой дороге прогулочным шагом сюда прийти?» - не глядя в мою сторону, продолжал нравоучение рыжебородый.
И, действительно, оглядевшись, я увидел совсем рядом от той тропы, по которой взобрался, почти идеальную дорогу, позволяющую въехать сюда, на пятачок, и на машине. Этот самый пятачок был пиком одной из вершин горы. Размер его площади позволял провести матч по минифутболу. Подступы к нему все крутые, кроме одной стороны, о которой и говорил Глобус. Вокруг прекрасный душезахватывающий горный пейзаж и идеальный обзор.
Слева послышался смех и голос, предположительно моих ровесников: «… Стоим, друг друга глазами гипнотизируем, а очередь в магазине всё больше и больше. Ну, я ей и повторяю - булочку можно, она опять – какую? А я всё ещё вспомнить слово, само слово «начинка» не могу, и заменить не знаю чем, ну и ляпнул первое, похожее по-смыслу – с внутренностями. Она глазами хлоп, хлоп – какими внутренностями? Ну, я - с какими, с какими – со сладкими».
Разговор заглушил грубый хохот слушателей. Их было трое. Они полукругом сидели на корточках. В центре был весельчак, травивший байки про пирожки. Справа от него переминался с ноги на ногу невысокий крепыш, в руках которого была гитара. Значит, его музыку я слышал снизу. Хорошо и душевно поёт. Третий – здоровяк с большими кулаками и наглыми глазами, всё-ещё заливался диким смехом.
- Эй, друг! - махнул мне заводила, - «Не стесняйся, подходи, поговорим» – в его голосе звучало повеление.
- Давай знакомиться. Ты свой позывной знаешь?- взгляд больно сверлил, и мне захотелось поскорее уйти от него.
- Мой позывной – Писарь - услышал я собственный голос.
- Ха-ха, Писарь! - ухмыльнулся здоровяк.
- Хорошо, значит ты Писарь. Я – Вася. Это такой позывной, а не имя. Этого музыканта - он кивнул на гитариста, - Зелёный зовут, он самый молодой. Ему только двадцать стукнуло, даже на гражданке после «срочки» не был. А вот этот вышибала – Карий, - кулакастый оскалил зубы, и показалась золотая фикса, - Не советую с ним спорить. Чемпион по боксу. Серьёзно. Кстати, у нас тут в отделении, существует табу на жаргон и матерные слова. Это пожелания нашего командира, товарища капитана» - взгляд ещё больнее пронзил меня, от чего даже глаза заслезились.
- Чёрный за мат наказывает, жестоко наказывает - Карий нелепо попытался скопировать интонацию фразы, взятой из какого то известного фильма (не помню).
- Кстати, ты, Писарь, к Чёрному подходил, отметился что прибыл?! - вдруг встрепенулся Вася.
- Нет - ответил я и оглянулся, в надежде увидеть этого Чёрного. Ведь, действительно, надо было, в первую очередь, к командиру подойти. И только сейчас я оценил обстановку вокруг. Оказывается, только эти трое сидели - остальные разгребали кучи камней и извлекали деревянные ящики. Другие перетаскивали эти камни к краю площадки, третьи – возводили из них невысокие стены. Между ногами бегала собака, породы немецкая овчарка. Собака?! Кто придумал взять пса с собой?!
- Зебра! Прицепи своего барбоса. Он опять к нам прибежал - выкрикнул, кряхтя, рыжебородый Глобус, неся в руках огромный булыжник.
Тут же, в два шага, к собаке подбежал долговязый с бледным лицом:
- Барсик! Барсик… Фу! На место, фу!
- Зебра, не забудь своёму псу форму подобрать. И главное, чтоб по размеру! - ехидно выкрикнул Вася.
- Я не понял, что там за посиделки?! - раздался мощный бас. Человек с огромными и идеально рельефными мышцами злобно взглянул в сторону Васи и компании. Какого было моё удивление увидеть лицо этого человека. Тяжело поверить, но оно один в один походило на лицо моего кумира детства. Арнольд Шварценеггер. Такое сходство я вижу впервые. Приглядевшись, я всё же начал замечать отличия. Всё – таки черты лица были славянские.
- Товарищ капитан! Мы проводим вводный инструктаж среди прибывших - донеслись до меня отговорки веселчака.
- Сержант. В армии инициатива наказуема! – не отводя взгляда и не меняя мимики, капитан добавил, - допустима только в исключительных случаях, - чуть снизив тон, он, спросил, - Сколько нас уже?
- Десять. Десятый – Писарь - отрапортовал Вася.
- Товарищ капитан, рядовой… - взволновано начал я, но Чёрный перебил,
- Почему так долго?!
- Виноват, исправлюсь! - комок подкатил к моему горлу.
- Писарь, за мной. А тебе, Вася, и одного «зама» хватит - в приказном тоне пробасил Чёрный.
- Пойду, разомнусь, а то засиделся что-то, - не раздумывая протянул Зелёный и аккуратно положил гитару на камни, где только что сам сидел, забронировав, тем самым, место.
На секунду оглядевшись двойник Шварценеггера двинулся к самому дальнему краю, где никого не было, я, без вопросов, - следом за ним. И тут вскользь я услышал уже знакомый голос Кария:
- Не наш, не с нами…. И эти слова штыком впились мне в спину. Что я сделал не так? За что уже начало складываться негативное отношение ко мне моих сослуживцев? Почему меня не приняли?