Литература и журналистика

Они шли по улице, перелистывая ногами землю. И вдруг, Рембрандтов спросил:
- А может я однофамилец великого художника?
- Да нет, это всё игра твоего банджо!
- Зачем ты сказал банджо? Это же бессмысленно. Ты должен был сказать: «игра воображения».
- Я сказал банджо потому, что я думаю, а ты говоришь.
Рембрандтов заговорил слова:
- Подожди, подожди. Как это ты такое мог мне…
- Вот видишь, ты говоришь, а не думаешь топор.
- Какой топор?! – вскричал Рембрандтов. – Что ты мелешь?
- Мясо. Хотя это неважно, я же Бантов, не так ли, автор?
Они подняли головы и посмотрели прямо в стержень моей ручки, но я решил, что отвечать им будет как-то глупо. Пусть сами решат, а я понаблюдаю.
- А ну его – сказал Бантов. – Ты посмотри лучше какое сегодня небо-ручка!
На этом месте Рембрандтов моргнул, и у него вывалились оба глаза.
- Как же это? – удивился Рембрандтов – Я не однофамилец великого художника?
- Нет – ответил Бантов. – Пойдем уже, а то скоро гвозди подорожают.
- Пойдём – сказал Рембрандтов.
И они сели на асфальт ждать Август.