Общество «Без Надежды»
Добавлено: Сб ноя 14, 2009 5:34 am14 человек. Нас сегодня было 14. Все та же сцена актового зала, который мы снимаем по субботним вечерам. Все тот же запах сырости. В углу забытые и некому не нужные знамена прошедшей эпохи, бюст вождя мирового пролетариата, замусоленные шторы и жвачки на стульях. Это составляющие наших субботних вечеров. Директор школы, который любезно согласился сдавать нам это помещение, думает что мы тут проводим «литературные вечера», он думает, что мы все писатели, таланты, деятели культуры. Может кто из нас и кропает стишки или рассказики, но все мы тут по другой причине.
На груди у каждого из нас висят бэйджики с нашим номером. 2, 3, 4, 6, 7, 9, 10, 13, 14, 17, 18, 20, 22, 24 – это все мы. 24 номера. Когда-то было 24 номера. Нас когда то было 24. Приходя сюда мы забываем наши имена, место проживания, номер социальной страховки, любимые места досуга, библиотеки в которых записаны, свой возраст. Наши имена превращаются в цифру на нашей груди, все остальное становится просто историей, историей которая привела нас сюда.
История – крах.
История – боль.
История – гнев.
Мы приходим в этот актовый зал, к людям с которыми встречаемся уже 4 месяца и до сих пор незнаем их имен, встречаемся только по субботам и не спрашиваем как дела, мы делаем все чтобы не привязаться друг другу. Мы не друзья, не товарищи, не враги. Мы цифры которые рассказывают о своей истории не называя имен, никаких личных данных.
Я не хочу знать как его зовут, он скоро умрет.
Я не хочу знать где она живет, она скоро умрет.
Я не хочу знать, когда они родились, они уже история.
Мы приходим каждую субботу, поднимаем стулья на сцену, выставляем их по кругу, так как они стоят в каком-нибудь анонимном обществе алкоголиков или группе поддержки выживших после катастрофы. Но мы не группа поддержки, мы не стараемся вылечить друг друга от какой-либо зависимости, мы не утешаем, не говорим друг другу, что все будет хорошо. Мы молчим и слушаем одного и после рассказа не обсуждаем и не утешаем рассказчика, просто начинает говорить следующий.
Когда человек говорит, мы не смотрим на него, как это делают в группах поддержки, мы не аплодируем ему, если он смог преодолеть одну из своих фобий, поменять свою жизнь в лучшую сторону. Мы просто сидим и смотрим в пол, на бюст Ленина, в окно – куда угодно, но не на него. Нам не нужно видеть его глаза, мы не хотим залезть к нему в душу, он нам безразличен, мы не хотим с ним сближаться. Ему надо выговорится кому-то и он знает, что его слышат, этого всем более чем достаточно.
Если кто-то пропускает более двух субботних встреч, на третью субботу мы считаем его погибшим. Нет, мы не грустим, не пытаемся узнать где его могила, чтобы вознести цветы, его история нас подготовила, она нам сказала: «Он скоро умрет». В первую субботу нас было 24 человека, 24 человека увидели мое объявление на столбах в парке, на остановках транспорта, на дверях дешевых забегаловок и хосписов, 24 человека пришли и променяли свои имена на цифры на груди. В последнюю, на данный момент, встречу нас осталось 14. Остальные мертвы, возможно, мертвы, мы не можем утверждать это со 100 процентной уверенностью, но поверьте мне, что это так.
Когда я говорил директору школы, что актовый зал нам нужен для проведения литературных вечеров, я не совсем соврал. Мы ведь сами «написали» истории, которые рассказываем, жизненный обстоятельства были пером, наша душа являлась бумагой. Люди в этом актовом зале – «читатели». Вот только в этих рассказах все настоящее. Кровь, любовь, смерть, каждое дуновение ветерка, каждая слеза – все это кем-то пережито и кем-то нам рассказано. Кто рассказал про смерть своей матери, ты этого уже не помнишь, номер 1 или же 24, но история осталась в тебе, она стала твоей частью, твоим переживанием. Главное и не пытаться вспомнить, чья история кем рассказана. Никакого сочувствия, никакой привязанности – это главное.
Молчи, забери свое имя с собой в могилу.
Тсс, я не хочу знать кличку твоей кошки.
Нет, только не это! Я не хочу знать, как ты умрешь.
Скоро, они все умрут, номер 24 – рак кожи. Номер 13 – в следующий раз медики его не откачают, сегодня на адрес где он живет я отправил безотказные таблетки. Номер 6 – в каждой его истории, он говорит о своей покойной жене, он говорит что слышит ее голос по ночам. Придя домой после следующего «субботника», номер 6 обнаружит в почтовом ящике письмо от своей любимой, последняя песчинка песочных часов упадет в ладони смерти. Да, я знаю, где они живут, я знаю все о них. Их имена, адреса, семейное положение у меня в блокноте, их истории в моем диктофоне их жизни в моих руках.
Спрячь от меня свое имя, номер 17 – я прочту его в твоих глазах.
Скажи мне свой адрес, номер 20 – я отправлю тебе цианид.
Покажите мне свой страх, свою боль, 23 неудачника – номер 7 это съест.
Я это съем.
На груди у каждого из нас висят бэйджики с нашим номером. 2, 3, 4, 6, 7, 9, 10, 13, 14, 17, 18, 20, 22, 24 – это все мы. 24 номера. Когда-то было 24 номера. Нас когда то было 24. Приходя сюда мы забываем наши имена, место проживания, номер социальной страховки, любимые места досуга, библиотеки в которых записаны, свой возраст. Наши имена превращаются в цифру на нашей груди, все остальное становится просто историей, историей которая привела нас сюда.
История – крах.
История – боль.
История – гнев.
Мы приходим в этот актовый зал, к людям с которыми встречаемся уже 4 месяца и до сих пор незнаем их имен, встречаемся только по субботам и не спрашиваем как дела, мы делаем все чтобы не привязаться друг другу. Мы не друзья, не товарищи, не враги. Мы цифры которые рассказывают о своей истории не называя имен, никаких личных данных.
Я не хочу знать как его зовут, он скоро умрет.
Я не хочу знать где она живет, она скоро умрет.
Я не хочу знать, когда они родились, они уже история.
Мы приходим каждую субботу, поднимаем стулья на сцену, выставляем их по кругу, так как они стоят в каком-нибудь анонимном обществе алкоголиков или группе поддержки выживших после катастрофы. Но мы не группа поддержки, мы не стараемся вылечить друг друга от какой-либо зависимости, мы не утешаем, не говорим друг другу, что все будет хорошо. Мы молчим и слушаем одного и после рассказа не обсуждаем и не утешаем рассказчика, просто начинает говорить следующий.
Когда человек говорит, мы не смотрим на него, как это делают в группах поддержки, мы не аплодируем ему, если он смог преодолеть одну из своих фобий, поменять свою жизнь в лучшую сторону. Мы просто сидим и смотрим в пол, на бюст Ленина, в окно – куда угодно, но не на него. Нам не нужно видеть его глаза, мы не хотим залезть к нему в душу, он нам безразличен, мы не хотим с ним сближаться. Ему надо выговорится кому-то и он знает, что его слышат, этого всем более чем достаточно.
Если кто-то пропускает более двух субботних встреч, на третью субботу мы считаем его погибшим. Нет, мы не грустим, не пытаемся узнать где его могила, чтобы вознести цветы, его история нас подготовила, она нам сказала: «Он скоро умрет». В первую субботу нас было 24 человека, 24 человека увидели мое объявление на столбах в парке, на остановках транспорта, на дверях дешевых забегаловок и хосписов, 24 человека пришли и променяли свои имена на цифры на груди. В последнюю, на данный момент, встречу нас осталось 14. Остальные мертвы, возможно, мертвы, мы не можем утверждать это со 100 процентной уверенностью, но поверьте мне, что это так.
Когда я говорил директору школы, что актовый зал нам нужен для проведения литературных вечеров, я не совсем соврал. Мы ведь сами «написали» истории, которые рассказываем, жизненный обстоятельства были пером, наша душа являлась бумагой. Люди в этом актовом зале – «читатели». Вот только в этих рассказах все настоящее. Кровь, любовь, смерть, каждое дуновение ветерка, каждая слеза – все это кем-то пережито и кем-то нам рассказано. Кто рассказал про смерть своей матери, ты этого уже не помнишь, номер 1 или же 24, но история осталась в тебе, она стала твоей частью, твоим переживанием. Главное и не пытаться вспомнить, чья история кем рассказана. Никакого сочувствия, никакой привязанности – это главное.
Молчи, забери свое имя с собой в могилу.
Тсс, я не хочу знать кличку твоей кошки.
Нет, только не это! Я не хочу знать, как ты умрешь.
Скоро, они все умрут, номер 24 – рак кожи. Номер 13 – в следующий раз медики его не откачают, сегодня на адрес где он живет я отправил безотказные таблетки. Номер 6 – в каждой его истории, он говорит о своей покойной жене, он говорит что слышит ее голос по ночам. Придя домой после следующего «субботника», номер 6 обнаружит в почтовом ящике письмо от своей любимой, последняя песчинка песочных часов упадет в ладони смерти. Да, я знаю, где они живут, я знаю все о них. Их имена, адреса, семейное положение у меня в блокноте, их истории в моем диктофоне их жизни в моих руках.
Спрячь от меня свое имя, номер 17 – я прочту его в твоих глазах.
Скажи мне свой адрес, номер 20 – я отправлю тебе цианид.
Покажите мне свой страх, свою боль, 23 неудачника – номер 7 это съест.
Я это съем.