Жизнь Наверняка или рассказ о депресняке
Добавлено: Вс ноя 08, 2009 9:05 pmНу зачем же сразу о депресняке? Неужели нет более веселых тем для рассказов? Наверняка есть... Так же наверняка, как и существует человек под такой фамилией.
Наверняка этот Наверняк не мало промучился в школе, потом в институте, и до сих пор, видя его, сотрудники подхихикивают в кулачок, а в бухгалтертии просто рыдают, валяясь под столом, заикаясь повторяя его инициалы читая его расчетные листы. Наверняка у него редко получалось познакомится. Скорее не из-за фамилии, хотя в последствии это то же сказывается на его отношениях, ведь какая же девушка согласится носить его фамилию. Скорее всего дело в том, что в прошлом опыте были неизгладимые отпечатки издевательств со стороны больших и сильных ребят старших классов. Наверняка его жалели учителя, оторжавшись за пару то лет на многие года вперед... но ничего поделать то, по сути, не могли.
Наверняка у Наверняка были и любимые привычки, книжки, наверняка они были романтичны, как и он сам. Наверняка он любил гулять, несомненно в одиночестве.
Любил не попадаться на глаза прохожим, потому-что в свете несомненной психологической травмы Наверняк был нелюдим. А когда бываешь одинок, и когда, что страшнее всего, к этому привыкаешь, наверняка душа стремится к поиску общения. С чему годно, ведь мысли нельзя закопать. Их становится больше... они становятся сильнее!!! Они ХОТЯТ СВОБОДЫ!!!
Наверняка у него и было свое любимое место. Жил он в Санкт-петербурге, и, помимо своего отражения, больше всего ненавидел этот город. Не потому что не любил его старые обветшалые дома с проходными дворами, через которые страшно было проходить, боясь не шпаны уличной, а тупо того, что над головой таки сорвется камень, который не выдержал прожженный временем раствор цемента и бетон треснул. Не потому что не любил вечно шныряющих крыс, то тут то там показывающих свои тени в свете уличных фонарей, отчего это напоминает фильм ужасов с участием Дикарприо и Димы Билана. Не потому что не любил окурки и пустые банки из-под пива, вин, портвейнов, шампанских, ликеров, мартини, амаретто, джиов и тоников, коньяков и текилл, лимонадов "Кока-Колы" и "Буратино", равномерно разбросанных вокруг Невского Проспекта и Литейного. Нет.
Все это было ЕГО, родное. Он не любил ту часть города, которая способна дышать перегаром, бросать окурки и класть некачественный бетон. Можно долго рассуждать кем был Наверняк, сути рассказа это наверняка не изменит. Единственное место, которое он искренне любил, так это Василеостровская. Вполне людно, но зато это наверняка единственное место, где всем друг на друга наплевать в плане Фамилий, Имен и Отчевств... ведь их так много... Вполне приличный мужской голос, в подтексте которого отчетливо слышалось о том, что у него то все в жизни получилось, что он спокоен и счастлив, и что скорее всего его владелец умер в кругу своих любящих детей, знакомо объявил эту и следующую станцию. Двери с глухим стуком тяжело разъехались в стороны, скрыв надпись "не прислОняться" с красной горизонтальной палочкой в большой букве "О" посередине фразы, с которой наш герой не спускал взгляда всю дорогу, пока ехал. На самом деле он не видел в этой надписи, зато отчетливо различал слово "СлОн", хотя так до конца и не понимал почему и как может у него "слОн" быть ассоциирован с Питерским метрополитеном.
Экскалатор нежно принял его вес и унел не спеша вверх, сразу за очаровательной брюнеткой в канареечно-желтой куртке и таким же цветом свитером нестандартной формы и размеров, сексуально выступавшим из-под курточки, чем напоминал вязанную мини-юбку в стиле "А ты свистеть умеешь?". Парфюм брюнетки поражал все рецепторы в носу каждого в радиусе десяти метров, ну а Наверняк был в эпицентре, отчего старался дышать через рот. Из Метро он почти что выбежал, чуть не сбив с ног цокающие каблучки впереди-ваняющей девушки. Свежий воздух вернул ему способность дышать как и полагается людям, не страдающим простудой, и он, вздохнув глубоко и грустно, повернул направо, куда дорога вела прямиком на набережную, мимо мигающих гламурных магазинов с гламурными продавщицами явно без бюстгалтеров, уныло отвечающих на вопросы совсем не гламурных покупателей, которые нет-нет, да и входили в магазин, хотя для такого времени это было не то что бы редкость, но все же как-то пошло, как "шампанское по утрам".
Вывески с надписями давали четкое представление о поговорке "Чем дальше в лес, тем больше дров", ака ближе к метро располагались магазины из разряда модных и высокопосещаемых, но чем дальше мы уходим, тем тускнее светят лампы, а местами и вообще не горят. Обнажается потрясающая своей красотой культура русского языка, которая со временем и своей чередой войдет в обиход молодежного сленга и можно иметь ясное представление насколько мы дальше или ближе от заветной загогулины "М": "Спорт товары" "Джинсы", "Peps...", "Мир сам...цвето...", "Проду... (мигающая "К" - очевидно дань моде, ассоциация с судорогами умирающего)...ты"... Его любимый магазин был в самом конце улицы, с зашторенным старым тюлем грязного цвета и выцвевшей краской на окнах с нацарапанной, очевидно гвоздем, свастикой на дверях.
- Туборга можно бутылки две. нет. Три? - спросил продавщицу Наверняк, в тайне лелеявший желание от скромности не повторить ясно и четко букву "Т" в слове "три" раза три.
Продавщица, лет сорока с грустными глазами, молча кивнула, поколдовала с кассой и спросила:
- У вас рубля не будет? Наверняк вытащил рубль, протянул продавщице, она в ответ положила на стол двадцать рублей.
- Много даете, - скромно сказал Он беря одну бумажку.
- Почему много? - удивилась женщина - вот посчитайте: 27 на 3 получается 81. Мысленно прикинув трижды на двадцать семь он еще раз убедился что если ему и поступать, то на гуманитарный. Что действительно восемдесят один а не девяносто один, как он думал секундой раньше, и, мысленно отругав Архимеда по маме, улыбнулся, извинился и, забрав бутылки, вышел на улицу. Не стоит заострять внимание его беспечной прогулке до стрелки васильевского. Хотя... у какого-то университета тогда проходила не плохая сходка мажоров СПб, и, протискиваясь между Мерседесами, Феррарями, Бентлями и Бэ-Эм-Вэями, заполонившими тротуар на растоянии трехсот метров, он думал над тем, что не плохо бы подорвать этот клоповник к едрене фене, тогда может жизнь стала бы налаживаться и тогда, возможно, коррупцию в России победить было бы легче с шансом в плюс один процент как минимум.
Наверняка этот Наверняк не мало промучился в школе, потом в институте, и до сих пор, видя его, сотрудники подхихикивают в кулачок, а в бухгалтертии просто рыдают, валяясь под столом, заикаясь повторяя его инициалы читая его расчетные листы. Наверняка у него редко получалось познакомится. Скорее не из-за фамилии, хотя в последствии это то же сказывается на его отношениях, ведь какая же девушка согласится носить его фамилию. Скорее всего дело в том, что в прошлом опыте были неизгладимые отпечатки издевательств со стороны больших и сильных ребят старших классов. Наверняка его жалели учителя, оторжавшись за пару то лет на многие года вперед... но ничего поделать то, по сути, не могли.
Наверняка у Наверняка были и любимые привычки, книжки, наверняка они были романтичны, как и он сам. Наверняка он любил гулять, несомненно в одиночестве.
Любил не попадаться на глаза прохожим, потому-что в свете несомненной психологической травмы Наверняк был нелюдим. А когда бываешь одинок, и когда, что страшнее всего, к этому привыкаешь, наверняка душа стремится к поиску общения. С чему годно, ведь мысли нельзя закопать. Их становится больше... они становятся сильнее!!! Они ХОТЯТ СВОБОДЫ!!!
Наверняка у него и было свое любимое место. Жил он в Санкт-петербурге, и, помимо своего отражения, больше всего ненавидел этот город. Не потому что не любил его старые обветшалые дома с проходными дворами, через которые страшно было проходить, боясь не шпаны уличной, а тупо того, что над головой таки сорвется камень, который не выдержал прожженный временем раствор цемента и бетон треснул. Не потому что не любил вечно шныряющих крыс, то тут то там показывающих свои тени в свете уличных фонарей, отчего это напоминает фильм ужасов с участием Дикарприо и Димы Билана. Не потому что не любил окурки и пустые банки из-под пива, вин, портвейнов, шампанских, ликеров, мартини, амаретто, джиов и тоников, коньяков и текилл, лимонадов "Кока-Колы" и "Буратино", равномерно разбросанных вокруг Невского Проспекта и Литейного. Нет.
Все это было ЕГО, родное. Он не любил ту часть города, которая способна дышать перегаром, бросать окурки и класть некачественный бетон. Можно долго рассуждать кем был Наверняк, сути рассказа это наверняка не изменит. Единственное место, которое он искренне любил, так это Василеостровская. Вполне людно, но зато это наверняка единственное место, где всем друг на друга наплевать в плане Фамилий, Имен и Отчевств... ведь их так много... Вполне приличный мужской голос, в подтексте которого отчетливо слышалось о том, что у него то все в жизни получилось, что он спокоен и счастлив, и что скорее всего его владелец умер в кругу своих любящих детей, знакомо объявил эту и следующую станцию. Двери с глухим стуком тяжело разъехались в стороны, скрыв надпись "не прислОняться" с красной горизонтальной палочкой в большой букве "О" посередине фразы, с которой наш герой не спускал взгляда всю дорогу, пока ехал. На самом деле он не видел в этой надписи, зато отчетливо различал слово "СлОн", хотя так до конца и не понимал почему и как может у него "слОн" быть ассоциирован с Питерским метрополитеном.
Экскалатор нежно принял его вес и унел не спеша вверх, сразу за очаровательной брюнеткой в канареечно-желтой куртке и таким же цветом свитером нестандартной формы и размеров, сексуально выступавшим из-под курточки, чем напоминал вязанную мини-юбку в стиле "А ты свистеть умеешь?". Парфюм брюнетки поражал все рецепторы в носу каждого в радиусе десяти метров, ну а Наверняк был в эпицентре, отчего старался дышать через рот. Из Метро он почти что выбежал, чуть не сбив с ног цокающие каблучки впереди-ваняющей девушки. Свежий воздух вернул ему способность дышать как и полагается людям, не страдающим простудой, и он, вздохнув глубоко и грустно, повернул направо, куда дорога вела прямиком на набережную, мимо мигающих гламурных магазинов с гламурными продавщицами явно без бюстгалтеров, уныло отвечающих на вопросы совсем не гламурных покупателей, которые нет-нет, да и входили в магазин, хотя для такого времени это было не то что бы редкость, но все же как-то пошло, как "шампанское по утрам".
Вывески с надписями давали четкое представление о поговорке "Чем дальше в лес, тем больше дров", ака ближе к метро располагались магазины из разряда модных и высокопосещаемых, но чем дальше мы уходим, тем тускнее светят лампы, а местами и вообще не горят. Обнажается потрясающая своей красотой культура русского языка, которая со временем и своей чередой войдет в обиход молодежного сленга и можно иметь ясное представление насколько мы дальше или ближе от заветной загогулины "М": "Спорт товары" "Джинсы", "Peps...", "Мир сам...цвето...", "Проду... (мигающая "К" - очевидно дань моде, ассоциация с судорогами умирающего)...ты"... Его любимый магазин был в самом конце улицы, с зашторенным старым тюлем грязного цвета и выцвевшей краской на окнах с нацарапанной, очевидно гвоздем, свастикой на дверях.
- Туборга можно бутылки две. нет. Три? - спросил продавщицу Наверняк, в тайне лелеявший желание от скромности не повторить ясно и четко букву "Т" в слове "три" раза три.
Продавщица, лет сорока с грустными глазами, молча кивнула, поколдовала с кассой и спросила:
- У вас рубля не будет? Наверняк вытащил рубль, протянул продавщице, она в ответ положила на стол двадцать рублей.
- Много даете, - скромно сказал Он беря одну бумажку.
- Почему много? - удивилась женщина - вот посчитайте: 27 на 3 получается 81. Мысленно прикинув трижды на двадцать семь он еще раз убедился что если ему и поступать, то на гуманитарный. Что действительно восемдесят один а не девяносто один, как он думал секундой раньше, и, мысленно отругав Архимеда по маме, улыбнулся, извинился и, забрав бутылки, вышел на улицу. Не стоит заострять внимание его беспечной прогулке до стрелки васильевского. Хотя... у какого-то университета тогда проходила не плохая сходка мажоров СПб, и, протискиваясь между Мерседесами, Феррарями, Бентлями и Бэ-Эм-Вэями, заполонившими тротуар на растоянии трехсот метров, он думал над тем, что не плохо бы подорвать этот клоповник к едрене фене, тогда может жизнь стала бы налаживаться и тогда, возможно, коррупцию в России победить было бы легче с шансом в плюс один процент как минимум.