Литература и журналистика

[Johnny]

Психиатры Леонард Гласс, Майкл Кирш и Фредерик Паррис рассказывают истории своих пациентов, принимавших участие в тренингах эст:
«Случай 1. Господина А., 39-летнего женатого управленца, забрали в закрытое психиатрическое учреждение посреди семинара... Внезапная смерть его матери, когда ему было 23 года, была для него травмирующим событием, но он считал, что успешно справился со своими переживаниями, до тех пор, пока не оказался на тренинге. У пациента и в его семье не было истории психических заболеваний.
Господин А. и его жена приняли участие в эст – тренинге по настоянию нескольких близких друзей. Он надеялся с помощью тренинга наладить свою семейную жизнь и усовершенствовать навыки управленца. После второго дня тренинга он испытал заметный прилив сил, самооценки и знаний. Он, по терминологии эст, получил ЭТО. Одновременно с душевным подъёмом, у него возникло сильное чувство раскаяния в связи со смертью матери 15 лет назад. Он говорил: «Она умерла прежде, чем я мог показать ей, на что я способен». Воспоминания о её похоронах не давали ему покоя и заставляли его плакать, но в то же время он чувствовал себя странно спокойным и могущественным. Он прыгнул голым в свой бассейн и пытался дышать под водой. Он чувствовал себя богоподобным и что он мог выжить без воздуха, игнорируя увещевания своей семьи. Он предпринимал всё более опасные трюки, чтобы обосновать своё грандиозное самовосприятие. После двух дней такой его маниакальной активности жена вызвала полицию, и его принудительно госпитализировали.
Случай 2. Господин Б., неженатый мужчина 26 лет, был доставлен в психиатрическое лечебное учреждение пять дней спустя после первого уикенда эст... У него было мало друзей. После окончания колледжа он работал школьным учителем. Ни у него самого, ни у его родственников не было истории психических расстройств.
Господин Б. принял участие в тренинге эст, когда ему было 25, после того как слышал о нём от нескольких учеников. Вечером на второй день тренинга он испытал зрительные иллюзии в процессе «всматривания», в ходе которого участников инструктируют «контактировать» с другим человеком посредством пристального взгляда на него. На протяжении следующих трёх дней он начал «знать мысли других людей». На следующей сессии он встал со своего кресла и занял сиденье тренера на сцене. Пациент сообщил, что в тот момент он не знал, кто он такой, или скорее что он может быть кем угодно. Он выбежал из помещения по окончании тренинга, и впоследствии ему сообщили, что тренер был озабочен его поведением.
Господин Б. не закончил тренинг. Он связался с родственниками, чтобы сообщить им о своей надвигающейся смерти и исповедаться в чувстве сексуальной вины. Он не мог спать и верил, что он был одержим. Вызвали местного священника. Слуховые галлюцинации и нарастающая мания величия привели к его госпитализации в закрытое психиатрическое учреждение, где он стал получать фенотиазины внутримышечно.
В свой первый день в больнице, веря в то, что «ничто не реально», он попытался просунуть руку через оконное стекло и порезал себе сухожилия, которые потребовали хирургического восстановления. Он был отпущен домой после 7 дней пребывания в больнице. Дальнейшее лечение состояло из умеренных доз фенотиазинов и амбулаторной психотерапии на протяжении последующих 14 месяцев. Он вернулся на прежнюю работу, однако чувствует замкнутость, неуверенность в себе и неспособность вернуться на прежний уровень социального взаимодействия.
Случай 3. Господин В., женатый студент 4 курса стоматологического отделения, развил в процессе тренинга идеи отношения... Его брат-близнец погиб год назад в результате автокатастрофы, происшедшей, вероятно, вследствие алкогольного опьянения. Господин В. глубоко переживал потерю, однако справился с этим и радовался, наблюдая, как растёт его 18-месячный сын. Ранее господин В. не подвергался психиатрическому лечению, и у него в семье нет истории психических заболеваний.
Пациент посещал эст по настоянию матери, которая оплатила его участие. Первый уикенд тренинга сильно смутил и встревожил его. Он вспоминает, как ему говорили: «личность – это ложь, но она сгодится». Об этом утверждении он сказал: «оно полностью разрушило меня». Пациент вспоминает утверждение тренера: «Ты не реален; ты не можешь ничего сделать, так как это не реально». Он ушёл с сессии и начал испытывать неконтролируемые перепады настроения. Первоначальное чувство приподнятости быстро уступило место основательной депрессии, и господин В. находил боль «более невыносимой, чем когда умер мой брат; это невероятно: любое физическое наказание показалось бы мне более милосердным». Он начал чувствовать отчуждение по отношению к самому себе, своей жене, и своей роли в стоматологической клинике. У него развились идеи отношения и влияния, и развилось убеждение, что он способен читать мысли своего сына. Он часами ходил по улицам города, боясь показывать кому-либо своё лицо, дабы они не контролировали его разум.
Это состояние продолжалось две недели. Пациент бросил курс эст, ненадолго оставил жену и ребёнка, однако был в состоянии «создавать видимость» в своей профессиональной деятельности. Он разработал и начал внедрять угрожающий жизни проект, находясь в состоянии серьёзной депрессии.
Его психоз постепенно рассосался без формального психиатрического лечения, однако у него остаются проблемы в семейной жизни. Его жена воспринимает его как «робота» с тех пор, как он посетил эст.
Случай 4. Миссис Г., 34-летняя мать троих детей, была доставлена в отделение неотложной помощи общего госпиталя в сильно возбуждённом и бредовом состоянии несколько дней спустя после её второго уикенда эст.
У пациентки не было истории психических заболеваний. Будучи ещё тинэйджером, она прославилась, героически спасая свою спутницу, которую рвал на части медведь. Спутница погибла, однако героизм миссис Г. был отмечен в средствах массовой информации, и она получила награду в Вашингтоне.
После короткого периода общественного внимания, миссис Г. вела по большей части непримечательную жизнь, когда она захотела принять участие в программе эст. Она испытывала стрессы перед тренингом, включая гистерэктомию и известие о серьёзной болезни близкого родственника. После первого уикенда тренинга она начала замечать странные совпадения (идеи влияния), стала развивать чрезмерную активность, писала пространные, грандиозные проекты и мало спала.
Во время второго уикенда она рассказала о своём подвиге увлечённо слушавшей её аудитории и была очень польщена, когда тренер распорядился, чтобы ассистенты «записали это на плёнку». Позже в ходе «процесса» она каталась по полу в неконтролируемом приступе смеха, однако ей никто не препятствовал.
В следующие несколько дней её гиперактивность, грандиозность и нестабильность нарастали, и её забрали в местное отделение неотложной помощи. У неё была выявлена гипомания и некоторое переутомление, однако она была в состоянии лечиться амбулаторно, с ежедневным наблюдением и умеренными дозами хлорпромазина.
Этот эпизод исчерпал себя за несколько недель, но уступил место основательной депрессии, продолжавшейся многие месяцы. Год спустя у неё случился второй приступ мании (во время которого она ощущала себя «движущей силой, стоящей за Вернером Эрхардом» и стала опасаться его зависти), за которым последовал более короткий и умеренный эпизод депрессии. Последние два года она находилась в ремиссии и получала сеансы психотерапии раз в две недели.
Случай 5. У господина Д., 30-летнего неженатого мужчины, развился рекуррентный параноидный психоз через шесть недель после завершения программы эст. Младший из двух сыновей пары специалистов с высшим образованием, господин Д. постоянно безуспешно соперничал со своим более одарённым старшим братом. После подросткового периода, отмеченного депрессией и малым количеством друзей, он окончил колледж и устроился управленцем низшего звена в банк. Приём мескалина в 1969 году спровоцировал преходящий психотический эпизод, характеризовавшийся параноидным бредом и бредом величия, который прошёл без лечения в течение двух недель. Он оказался не способен вернуться на своё прежнее место работы в банк и вместо этого нашёл работу наборщика текстов в большой фирме электроники, где продолжал работать на момент наблюдения.
На протяжении последних 6 месяцев 1973 года господин Д. посещал терапевтическую группу, ведомую психиатром, по мнению которого пациент страдал от серьёзного невроза навязчивых состояний. В декабре 1973 пациент прошёл курс эст. Вначале у него была интенсификация заносчивости и отстранённости, с одновременным ощущением эмоционального подъёма и обновлённой уверенности в себе. Он полагал, что эст снабдила его ответами, которые он искал, и потому оставил терапию. Шесть недель спустя он резко прервал контакты со своим ближайшим семейным окружением, укрылся в собственном доме, опасаясь, что ему причинят вред, если он его покинет, и проводил свои дни в молитвах. После трёхнедельной изоляции под давлением со стороны семьи он снова установил контакт со своим прежним психотерапевтом, который нашёл его состояние психотическим и параноидальным. После пяти индивидуальных сессий пациент смог вернуться к работе, однако снова прекратил терапию.
Восемь месяцев спустя после посещения эст господин Д забаррикадировался в собственном доме, отказываясь отвечать на телефонные звонки или впускать членов семьи. Когда полиция и члены семьи силой проникли в дом, они нашли его немым и неухоженным среди портретов религиозных фигур и капканов, сооружённых из проволоки. Он был вначале госпитализирован в местный центр психического здоровья, однако покинул его после недолгого пребывания. Его диагноз при выписке был «шизофрения параноидного типа».
Неделю спустя, вооружённый луком и стрелами, а также ружьём, он подошёл к группе мужчин на углу улицы. В последовавшей потасовке ружьё выстрелило, господин Д. был серьёзно ранен и нуждался в срочной операции. На момент наблюдения он посещал еженедельные сеансы психотерапии и получал антипсихотики. Он вернулся на прежнюю работу.
У мисс Е., 26-летней незамужней школьной учительницы, после тренинга эст развилось переедание и острый эпизод депрессии. Когда ей был 21 год, её мать умерла от раковой опухоли в желудочно-кишечном тракте. В подростковом возрасте у мисс Ф. было много друзей, и она принимала активное участие в деятельности церкви. Ни у неё самой, ни у кого-либо из членов её семьи не было истории психических заболеваний.
Когда ей было 24 года, её долгосрочные отношения с мужчиной оказались под угрозой, и она записалась на тренинг эст в надежде их спасти. В ходе тренинга она поняла закономерность, что всегда была жертвой в отношениях, и это открытие поколебало её самооценку. Она не могла «поделиться» своим дискомфортом с группой, так как чувствовала, что лидер «не хочет слушать о негативном опыте» и «группа не поддержит её».
В первый же уикенд тренинга она начала жадно есть, и за следующий месяц набрала 30 фунтов. После завершения тренинга она впала в апатию и «потеряла интерес к жизни». Она оборвала контакты с друзьями и переехала в дом отца. Её жизнь превратилась в унылую рутину посещения школы, после которой она возвращалась домой, чтобы есть и спать. Она время от времени думала о самоубийстве (однако не делала попыток) и описывала этот период как «худшее время за всю мою жизнь». Пытаясь уменьшить свои душевные страдания, она приняла участие в курсе для выпускников «Будь здесь сейчас». Этот курс усилил её депрессию; после его прохождения она чувствовала себя белой вороной, т.к. не могла «получить ЭТО».
Два месяца спустя после первоначального тренинга, прибавив в общей сложности 40 фунтов, она обратилась за профессиональной помощью, и стала посещать два раза в неделю сеансы психотерапии. Через пять месяцев после начала терапии её депрессия начала спадать, она начала сбавлять вес и возобновила контакты с друзьями. Она защитила диплом и получила работу учителя. На момент наблюдения она работала учителем и продолжала получать сеансы психотерапии два раза в неделю.
Мисс Ж., 24-летняя безработная незамужняя женщина, стала растерянной, дезориентированной и напуганной непосредственно после тренинга эст. Затем её состояние самопроизвольно улучшилось через несколько дней. Через полгода в ходе семинара для выпускников у пациентки развилось бредовое мышление. Отец мисс Ж. был алкоголиком и жестоко обращался с детьми. Её мать окружала её теплом и любовью, но умерла, когда пациентке было 11 лет. После этого о ней заботилась череда приёмных родителей. Хотя она плохо училась и у неё были проблемы с дисциплиной, она окончила школу, после чего работала с перерывами кассиром в кондитерском магазине. Мисс Ж. спорадически злоупотребляла амфетаминами, сидя на диете. У неё не было формальной психиатрической истории; её отец неоднократно госпитализировался из-за проблем, связанных с алкоголем.
Осенью 1975 года, расставшись со своим молодым человеком, мисс Ж. прослушала курс «Будь здесь сейчас». В ходе программы она чувствовала себя подверженной «пропаганде» и была озадачена такими утверждениями тренера, как «это нормально не быть кем-то, прежде чем ты сумеешь им стать». Она утверждала, что это понятие «говорило у меня из затылка» и «взорвало мой мозг». В процессе тренинга её «мышление вышло из-под контроля», и она начала «думать о мышлении». Посреди тренинга у неё начался бред: она стала думать, что она Дева Мария, что тренер любит её и что Вернер Эрхард был внутри неё. По окончании курса для выпускников мисс Ж. стала более изолированной, её личная гигиена пришла в упадок, и она перестала выполнять работу по дому.
Три месяца спустя она стала одержимой эст, изолировала себя от семьи, начала пристально смотреть в пустоту и слышать голоса. Она стала убеждённой, что Вернер Эрхард был внутри неё, и что она поддерживала с ним контакт. Она была госпитализирована в местный центр психического здоровья и пролечена антипсихотиками. В ходе 6-дневной госпитализации её поведение стало более уместным, но на момент выписки у неё время от времени были слуховые галлюцинации. Её диагноз при выписке был острый эпизод шизофрении. Она была направлена на амбулаторное лечение с рекомендацией продолжить приём галоперидола. Пять месяцев спустя она способна работать неполный день, поддерживаемая антипсихотиками и еженедельной психотерапией».
Упомянутым психиатрам вторят доктора Хиггитт и Мюррей из Бетлемской королевской больницы в Лондоне (многие из нас невольно упоминают это славное лечебное учреждение, произнося слово «бедлам») своим рассказом о наблюдавшемся ими молодом человеке, принявшем участие в британской версии тренинга эст:
Господин Р., 20 – летний студент, был принудительно госпитализирован через 5 дней после первого уикенда стандартного тренинга. Изменения в его поведении были впервые замечены на второй день тренинга, и в следующие несколько дней он становился всё более подозрительным, испуганным и беспокойным. Он демонстрировал сексуально распущенное поведение и страдал от бессонницы и потери аппетита за три дня до госпитализации...
Господин Р. выглядел небритым, высоким молодым человеком, пристально рассматривавшим собеседника, чередуя это занятие с чтением нескольких листочков заметок, написанных заглавными буквами. Он говорил быстро и с усилием, жалуясь на то, что его мысли двигались слишком быстро. Он использовал фразы, распространённые в литературе по эст, однако его предложения были несвязными и его монолог был усыпан бредовыми идеями. Как он сказал, его тело истончалось за ночь настолько, что он умрёт. По словам господина Р., он также планировал путешествие на Луну со своим братом. А из его друзей, оказывается, приготовляли пищу в госпитале, в результате чего Р. заявил штату учреждения, что он вегетарианец. Он проявлял заметное беспокойство. За время пребывания в госпитале у него не было галлюцинаций, однако он сообщил о необычных ощущениях, возникавших у него в дни, предшествовавшие госпитализации. Он слышал, как люди стучались в дверь его дома, а также звон колоколов вдалеке. Его очень беспокоили тренеры эст, и он попеременно чувствовал себя то преследуемым, то оберегаемым ими.
Его состояние улучшилось в результате лечения хлорпромазином и карбонатом лития. Он был выписан после 78 дней пребывания в больнице и с тех пор не демонстрировал симптомов. Он закончил высшее учебное заведение с отличием.
Приведённые выше клинические истории дополняют неформальные воспоминания людей, в своё время прошедших тренинги. Рассказывает женщина по имени Андреа де Михаэлис:
«Я прошла эст в семидесятые, когда я была ещё юной, очень наивной и впечатлительной. Я поняла, что я эмоционально очень сильный человек, так что я многое вынесла оттуда и не испытала на себе негативных эффектов. Но это было не так в случае многих участников. Стало привычным видеть, как, казалось бы, сильные люди ломались психологически до такой степени, что они лежали на полу, свернувшись словно плод в утробе матери, визжали, пускали пузыри и слюни, полностью теряли контроль над собой прямо рядом со мной. Мой тогдашний муж был одним из них. Нам не позволяли сидеть вместе. Нам давали указания не прикасаться к этим людям и не обращать на них внимания. Тогда я полагала, как и все прочие, что устроители семинара держат ситуацию под контролем, а потому никому не будет нанесено вреда. Это было не так. Мой муж стал сам не свой и покончил жизнь самоубийством несколько лет спустя.
Однако самым трагическим примером побочных эффектов эст, наверное, является случай Джека Сли. На момент участия в семинаре эст, Джек Сли был 26-летним жителем Монтвилля, штат Коннектикут. Он окончил университет шт. Коннектикут в 1978 году. Он был принят на факультет права университета Вермонта, однако предпочёл сконцентрироваться на возможностях профессионального развития в финансовом секторе. Набравшись опыта в кредитной компании, он устроился на работу в банк в Миддлтауне, шт. Коннектикут. Вскоре после этого он был повышен в должность менеджера нового местного отделения банка.
Весной 1983 года двое друзей Джека привели его на тренинг эст. После посещения «гостевого семинара» в мае 1983 года в Нью-Хейвене, Коннектикут, Сли внёс пятьдесят долларов предоплаты, чтобы зарезервировать место на тренинге эст. Одна из его целей, заявленная в регистрационной форме, заключалась в том, чтобы «снять затруднение во взаимодействии с незнакомыми людьми в групповой ситуации, будь то деловая или социальная встреча». Члены семьи Сли впоследствии рассказали представителям средств массовой информации, что он пытался работать над повышением уверенности в себе. Джек принял участие в тренинге эст 14 августа 1983 года в отеле Парк Плаза в Нью-Хейвене.
Сли потерял сознание после 16 – часовой сессии семинара. Оно упал навзничь, стоя на сцене с другими участниками, в ходе части тренинга известной как «процесс угрозы» или противостояние страху, которая началась примерно в 23 часа 30 минут. Как предполагалось, Джек должен был противостоять своему страху стоять перед группой людей. Выпускник эст, роль которого называлась «ловец тел» или «ловец людей» задержал падение Сли, а затем пошёл за помощью. Ассистенты на тренинге эст выяснили, что Сли не дышал, и попытались реанимировать его.
Парамедики вынесли Сли из зала отеля до полуночи и перевезли его в Йельский госпиталь Нью-Хейвена. В 1 час 3 минуты Сли был признан мёртвым «по невыясненным причинам» врачами Йельского госпиталя в Нью-Хейвене. Предварительное вскрытие тела Сли было выполнено в ночь его смерти, а 16 августа проведено более подробное патологоанатомическое исследование, которое, однако, поставило медиков в тупик.
В ноябре 1983 года управление судебно-медицинской экспертизы шт. Коннектикут опубликовало доклад, согласно которому «Полное вскрытие не показало анатомических причин смерти. Имеющаяся история указывает, что господин Сли потерял сознание в ситуации, где был возможен сильный эмоциональный стресс. Такой эмоциональный стресс мог иметь нервные и гормональные проявления, ведущие к нарушениям сердечного ритма».
Патолог, обследовавший тело Сли, заявил: «Мне не нравится слово «испуг», однако известны случаи внезапной смерти, где важную роль играют эмоции, например, когда индивид считает, что на него наложено проклятие».
Хотя на тренингах эст, к счастью, люди умирали редко, многие теряли сознание непосредственно во время семинара, в первую очередь в особенно напряжённые моменты. О том, как на тренингах эст поступали с людьми, падавшими в обморок во время «процесса угрозы», красноречиво свидетельствует следующая история. Тренер инструктирует участников:
«А теперь мы собираемся показать вам страх. Мы поможем вам испытать всю вашу показушность, все ваши спектакли, всё ваше дерьмо. Каждый из вас, как часть ряда из двадцати пяти человек, выйдет в переднюю часть зала и будет стоять и смотреть на всю остальную аудиторию. Всё, что я хочу, чтобы вы делали,- это чтобы вы стояли здесь и были здесь. Я не хочу, чтобы вы выглядели круто. Я не хочу, чтобы у вас была сексуальная улыбка. Я не хочу, чтобы вы были Дружелюбными Джо. Я не хочу, чтобы вы держались с достоинством. Я не хочу, чтобы вы расслаблялись. Я хочу, чтобы вы пришли сюда и просто были. А те, кто ещё в аудитории, я хочу, чтобы вы осознали, что с вами происходит. Сейчас, когда вы сидите, делая вид, что вы с людьми, которые прямо перед вами и смотрят на вас, вы на самом деле заняты, словно пчёлы, подготовкой своего собственного спектакля. В этом и состоит процесс угрозы: привести вас в контакт с вашими грёбаными спектаклями. Заставить вас почувствовать вашу неспособность просто быть. Заставить вас увидеть, что вы так напуганы, что люди могут увидеть, кто вы есть на самом деле, что вам приходится разыгрывать роль перед людьми. эст не интересуется ролями. эст желает привести вас в контакт с тем, кто вы есть, чтобы вы просто были тем, кто вы есть».
«Ок. Второй ряд, две центральные секции, встаньте! Снимите ваши свитеры и пиджаки. Повернитесь направо и маршируйте на платформу. Поехали!»
Люди во втором ряду встают, некоторые снимают свитеры и пиджаки. Затем они все семенят направо, потом вниз по проходу, затем вверх и через платформу. Когда они проходят перед другими участниками, большинство выглядят виноватыми, испытывающими неловкость или испуганными. Если бы не их чистенькие городские наряды, эта волочащаяся группа пугливых взрослых напоминала бы военнопленных, которых ведут на расстрел. Наконец, каждый из них останавливается и разворачивается лицом к аудитории. Многие выглядят так, словно они видят стволы, направленные на них.
Одна девушка смотрит в ужасе поверх голов аудитории. Упитанный мужчина уставился в пол с болезненной улыбкой. Безупречно одетая женщина средних лет широко осклабилась на аудиторию в целом, и её правая щека слегка подёргивается. Стройная, с гладкой кожей блондинка двадцати лет с небольшим, одетая в откровенно прозрачную белую блузку, не смотрит ни на кого. Она неотрывно всматривается в противоположную стену. Несколько человек никак не могут найти, куда деть свои руки.
«Убери эту глупую улыбку со своего лица! Ты, придурок!»
Поскольку у трёх или четырёх человек действительно глупые улыбки, а ещё, вероятно, полдюжины думают, что у них глупые улыбки, крик тренера погружает многих в изучение собственных лиц. Женщина с замершим оскалом нисколько не поколебалась, словно она не слышала. Тренер подходит и встаёт перед ней: «Ок, Марси, избавься от своей глупой улыбки и просто будь здесь с нами».
Улыбка Марси остаётся. То, что она не меняется, делает её ещё более замершей и искусственной.
«Ты пряталась за этой глупой улыбкой на протяжении двадцати лет, Марси. Убери её. Избавься от неё! Нам больше не нужна твоя показушность. Нам нужна ты!»
Будто статуя, которую толкнул небрежный прохожий, всё тело Марси словно покачнулось один или два раза, однако улыбка остаётся неподвижной, как и прежде.
«Я не могу»,- говорит она слабым голосом сквозь свой фиксированный социальный оскал.
«Убери это. Такой дерьмовый спектакль управлял твоей жизнью. Просто будь здесь».
«Я не могу»,- шепчет статуя.
«Точно! Ты так напугана, что ты даже не знаешь, что ты напугана».
Замершая улыбка Марси теперь дополняется слезами, наворачивающимися на её глаза, одна из которых бежит по её левой щеке.
«Иди сюда, Марси»,- говорит тренер, после чего берёт её за руку и уводит с платформы в правую часть ряда участников.
«Посмотри на Диану, Марси. Она так напугана, что она не может даже посмотреть на аудиторию. Ты видишь это?»
«Да»,- очень тихо говорит Марси.
«Посмотри на аудиторию, Диана»,- говорит тренер деликатным тоном сексуальной, неподвижно замершей женщине в прозрачной блузке. Быстро моргая, Диана смотрит вниз на аудиторию и нервно улыбается.
«Спасибо, Диана. Теперь смотри на аудиторию, будь с аудиторией и не улыбайся... Спасибо. Ок, Марси, теперь посмотри на Ларри вот здесь. Выглядит ли он счастливым и расслабленным?»
«Нет»,- говорит Марси после короткой паузы.
- Он напуган?
- Да.
- Чем он напуган?
- Я не знаю.
- Чем ты напуган, Ларри?
- Думаю, я немного нервничаю.
- ДА ТЫ ПРОСТО ОБОСРАЛСЯ, ЛАРРИ! Теперь, Марси, посмотри на Джерома. Он напуган?
- ...Нет, он держится нормально.
- Ты напуган, Джером?
- Не думаю.
- Почему ты не напуган, Джером?
- Не знаю. Полагаю, просто нечего бояться.
- Он глупый, Марси? Он глупый, что не боится?
- Нет...
- Он улыбается?
- Нет.
- А ты улыбаешься?
На мгновение Марси, на лице которой по-прежнему замерла улыбка, умудряется хмуриться, плакать и улыбаться одновременно.
- Вероятно. Я хочу сказать, да.
«Ок. Я хочу, чтобы ты вернулась в строй и посмотрела на кого-нибудь в переднем ряду, и я хочу, чтобы ты сконцентрировалась на ощущении твоей улыбки. Почувствуй мышцы своего лица, своих губ, своего лба. Полностью ощути свою улыбку. Если она останется, то останется. Если исчезнет, то исчезнет».
Марси занимает своё место обратно в строю, и спустя несколько минут восемь ассистентов с каменными лицами маршируют вниз по боковому проходу, а затем вверх по платформе, чтобы занять позиции нос к носу с восемью участниками. Диана, милая блондинка с привлекательным лицом и прозрачной блузкой, оказывается той, с кем ассистент выбирает «быть» носом к носу, и спустя пять минут её привлекательное лицо всё в слезах. Упитанный мужчина, который прежде всматривался в пол, начал тяжело прерывисто дышать, однако продолжал смотреть в глаза. После десяти минут, большую часть из которых тренер распекал всех, чтобы они прекратили свои спектакли и просто были, ассистенты маршируют обратно и первым двадцати пяти участникам разрешают сесть.
Следующая порция участников, которым предстоит стоять перед остальными, не столь драматически напугана, как предыдущая, однако в ней один мужчина начинает плакать. В четвёртом «построении» женщина падает в обморок, и ассистент, стоящий позади неё, очевидно, готовый к такому случаю, ловит её и укладывает на платформу, немедленно снова занимая своё подобное роботу положение позади строя. Дон (тренер) подходит, встаёт около неё и говорит, абсолютно нейтральным тоном: «Посмотрите на неё! Она готова на что угодно, даже падать в обморок, лишь бы не быть здесь с нами. Вставай, Элейн. Инструкция для тебя такова, чтобы ты встала и просто была вместе с другими участниками. Не разыгрывай перед нами спектакль «дева в беде». Просто вставай и будь».
Элейн, женщина средних лет в пурпурном костюме, гротескно лежала на спине почти точно в центре платформы, а по дюжине других участников стояли с каждой стороны от неё. И, что удивительно, она продолжала лежать, когда ассистенты маршировали, чтобы встать в упор с избранными участниками, и даже тогда, когда другие двадцать четыре участника возвращались на свои места, двенадцать из которых обходили её распростёртое тело.
Пятая группа участников марширует и занимает позицию напротив других, а Элейн всё ещё лежит в центре платформы. Тренер продолжает увещевать других расслабиться и просто быть. Он словно совсем забыл про Элейн, присутствие которой даже другие участники перестают замечать.
Когда шестая группа уже собирается уходить, тренер встаёт и шепчет что-то в ухо Элейн. Затем, полминуты спустя, он говорит шестой шеренге, что он уже собирается их отпустить, и добавляет:
«Элейн, это твой последний шанс. Я хочу, чтобы ты встала сейчас».
Элейн стонет и медленно переворачивается на живот, затем поднимается на четвереньки и, наконец, встаёт. Она смотрит очумелым взглядом на аудиторию.
«Прекрасно. Вы все можете вернуться на свои места». И они уходят строем, включая Элейн.
По завершении «процесса угрозы» участник спросил, что Дон прошептал такого, что Элейн сразу же пришла в себя. «Элейн расскажет тебе в следующий уикенд»,- сказал тренер хладнокровно.
И в следующие выходные Элейн действительно сказала:
«Я... Я никогда не думала, что предсказание Дона сбудется. Я хочу сказать, я никогда не думала, я буду стоять сегодня, чтобы поделиться тем, что он прошептал мне в прошлое воскресенье, чтобы я пришла в чувство». Элейн оглядывает других участников и улыбается в нерешительности. «На самом деле, всю неделю я злилась на него за то, что он сказал и за то, что осмелился предсказать что я сделаю. Думаю, единственная причина, по которой я вообще вернулась на тренинг в эти выходные, это доказать что тот тренер был неправ». Элейн медлит и хмурится. «Я по-прежнему думаю, было неправильно с его стороны шептать такое, но... это сработало. Оно прекратило мой обморок. Это беспокоило меня всю неделю. Я думала, мой обморок был настоящим, и всё же я слышала что он сказал и встала...»
«Потом вчера днём я это поняла. Я хочу сказать, этот разговор про создание нами наших собственных ощущений действительно значил многое для меня. И слова тренера в прошлые выходные, что я на всё готова, лишь бы избежать быть с людьми – это неожиданно также обрело смысл. Я обычно не падаю в обморок, конечно, но, как правило, нахожу чем себя занять, читать или шить или говорить по телефону. Теперь я действительно вижу, как я создала свой собственный обморок».
Элейн перестала говорить и протянула микрофон обратно ассистенту.
«Что он тебе сказал?» - кричит Элейн один из участников.
«Не заканчивай сейчас!»- говорит другой голос.
«О!»- говорит Элейн. «Это... Его нет здесь... Может, мне не стоит повторять это...»
«Ты можешь повторить это»,- говорит Михаил. «Все шёпоты тренеров тщательно запрограммированы в руководстве для тренеров Вернером».
«Не этот, я надеюсь!»- восклицает Элейн с шокированным видом. «После того, как я лежала здесь, как мне говорит моя подруга, на протяжении почти двадцати минут, я неожиданно услышала, как Дон шепчет мне в ухо... Я не уверена, что я могу... Он прошептал мне в ухо: «Ок, Элейн, игра окончена. Следующий раз я попрошу тебя встать, и если ты не встанешь, один из ассистентов ляжет сверху на тебя и будет делать вид, что он тебя трахает».
«Тридцать секунд спустя»,- заключает Элейн,- «он сказал: «Элейн, пока вставать», и неожиданно сознание вернулось ко мне...» (смех и аплодисменты).
...Когда Джек Сли, тщетно пытаясь совладать со своей «боязнью толпы», потерял сознание на сцене, кто-то – полиция не знала, кто и откуда, – набрал 911. Однако пожарникам, первыми устремившимся на помощь в 23.46, у входа в зал тренинга преградила путь представительница эст: «подождите, рано ещё». Пожарник поинтересовался: что случилось? Нуждается ли кто-то в медицинской помощи? Она повернула голову и посмотрела в зал. «Нет, ещё нет»,- ответила она...
Основываясь на описании ситуации с Элейн, можно предположить, что тренер в это время пытался запугать умирающего Джека тем, как если он не поднимется тотчас же, подручные тренера будут изображать с бедным Джеком акт содомии. Пока не понял, видимо, что это уже будет скорее имитация акта гомосексуальной некрофилии...
Когда пожарники в итоге прошли в зал, оттолкнув женщину, не пускавшую их, они нашли Джека Сли лежащим на сцене. У него произошла остановка сердца. Усилия парамедиков, которые примчались спустя несколько минут с дефибриллятором, также не смогли спасти Джека.
Как рассказал фельдшер Дэниел Долфин из пожарного департамента Нью-Хейвена, когда он и его коллега прибыли на место, сидящие в зале «Люди смеялись. Люди плакали. Моё первое впечатление было, что это комедийное шоу, и парень, лежащий на сцене, просто разыгрывает спектакль».
Партнёр Долфина, Тони Делюз из службы скорой помощи Нью-Хейвена, также стал свидетелем странного поведения: «Они были все на местах, просто сидели и смотрели на сцену, словно аудитория. Большинство сидели тихо, было слышно как некоторые плакали, а другие смеялись».
А в это время тренер эст Дэйвид Норрис орал, обращаясь к участникам тренинга: «Всё нормально. Пусть это вас не беспокоит. Это не имеет никакого отношения к вам».
В тот же день, 14 августа, в том же зале отеля Парк Плаза, где умер Джек Сли, в 16 часов 58 минут, с другим участником, Томасом Кру, 31 года, случилось то, что он сам впоследствии характеризовал как обморок, а другие участники – как припадок. Как и в случае с Джеком Сли, службе неотложной помощи пришлось силой проникать в зал, где находился пострадавший и куда их не хотели пускать. По рассказам сотрудников экстренных служб Эллина Сюарда и Томаса Двайера, когда они прибыли на место, Томас Кру был на полу, «держался за голову, стонал от боли в голове и кричал: «я умираю, я умираю»». Перед этим, как выяснилось впоследствии, «он находился весь день на тренинге в состоянии сильного стресса... потом у него начали сильно трястись конечности, и он потерял сознание».
Ночь после инцидента Томас Кру провёл в Йельском госпитале Нью-Хейвена. Его история болезни впоследствии числилась в госпитале как «утерянная».
В ходе интервью, данного по возвращении из больницы, Томас Кру постоянно оглядывался на сопровождавшую его женщину, откровенно называвшую себя поклонницей эст, которая время от времени даже позволяла себе отвечать на вопросы за него. В результате, самым крамольным из всего сказанного им было недоумение, почему берут столько денег за тренинги (к 1983 году, когда он и безвременно умерший Джек Сли приняли участие, цена возросла с 250 до 425 долларов). И даже после этого он принялся умолять корреспондента не публиковать этот негативный момент. Характеризуя влияние тренинга на него, Томас сказал: «Это было сильное ощущение. Думаю, эст в некоторой степени провоцирует такие вещи. Там присутствовала эмоциональная напряжённость».
Примечательно, что сопровождавшая его «подруга» также не преминула высказаться. Мол, всё равно никто не узнает «всего» об этой организации. «У меня такое чувство, что люди «не могут принять необъяснимое. Они хотят получить осязаемый ответ. Хотят обвинить или осудить».
Журналистка Карен Ли Зайнер, желая вывести культ Эрхарда на чистую воду и рассказать людям правду, тщетно пыталась получить сведения от примерно двухсот свидетелей трагической кончины Джека Сли. Лишь Альберт Колтер, выпускник эст из Торрингтона (который сам не был на сессии тренинга, однако детально беседовал с теми, кто был), откликнулся на её просьбу. По его словам, Джек Сли «был на сцене с тридцатью или сорока другими людьми, пытаясь научиться смотреть в глаза, но испугался и потерял сознание». – «Испугался? Испугался чего?» – «Просто испугался. Вот и всё».
Другие и вовсе отказывались сообщать какие бы то ни было сведения. И только с напускной доброжелательностью советовали девушке самой записаться на тренинг. Мол, не приставай к людям и не пытайся никого осуждать, а просто сходи, и тебе полегчает.
Женщина из PR-службы секты заявила ей: «тренинги эст не вызывают обмороки у людей». Казалось бы, как можно так лгать, учитывая сколько людей теряли сознание в ходе семинаров?! Однако если вдуматься, это заявление можно считать справедливым в некотором специфическом, характерно извращённом для эст смысле. Ведь, согласно учению секты, люди сами создают свою судьбу. А потому, падая в обморок в ходе тренинга, они делают это исключительно по собственной инициативе.
Когда уже фактически мёртвого Джека Сли забрали в Йельский госпиталь, инструктор Дэйвид Норрис просил участников «поделиться» своими мыслями о том, что только что произошло. Видимо, он хотел донести до участников, как Джек так боялся быть с ними «здесь и теперь», что предпочёл скорее умереть. Занавес.