Литература и журналистика

Прикольный.

Вот есть сайт но для узкого профиля так сказать. Для тех кого кроме поэзии и прозы, тянет еще к написанию сценариев (например для таких как я)))

http://scenarist.ucoz.ru/index/

голос Нашла вроде интересный ресурс www.interproza.ru мне нравится, как они себя подают, но я что-то не верю им. Может, кто-то уже там участвует?

Да, мне пока все нравится. Как я понимаю там можно победить. Точнее там есть шанс на победу. А то куда не глянь без блата нельзя. Я очень хочу опубликовать свою книгу, но пока все глухо. Если смогу победить то опубликуют. Там еще и денег можно вроде получить но для меня главное опубликовать книгу. www.interproza.ru

Самизадт Ру - ресурс для авторов и читателей. http://www.selfpublish.ru

http://kniga-ckachay.narod.ru/ - хорошая библиотека

http://madini.ru/ подарочные книги, эксклюзивные книги, vip книги

http://kultresurs.at.ua/ - большой выбор детской литературы

Литературное кафе cafepoezia.ru

Вот литературный сайт "Клуб Фант-ЮСАС" http://fant-usas.at.ua/. Он особенно интересен двумя разделами:
1. Футурология от Ромаса (простыми словами о сложном)
2. Раздел "Рецензии и отзывы"
Также можно бесплатно скачивать книги и заказывать эксклюзивные издания в бумажном виде

ЗОНТИК ЛЕДИ СТРИБЛ

/ненаписанная пьеса Оскара Уайльда /


Да, все мы сейчас так обеднели,
что комплименты — единственное
подношение, которое можем себе позволить.

Оскар Уайльд «Веер леди Уиндемир»



ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:


Леди Стрибл.

Лорд Стрибл — её нынешний муж.

Сэр Вайоминг — её будущий любовник.

Император Японии — Кирокита-сан.
 

Гостиная в доме леди Стрибл. За сценой слышны голоса и музыка. Отчётливо видны тени танцующих пар. Из одной двери выходит леди Стрибл, из другой — сэр Вайоминг.


СЭР ВАЙОМИНГ. Прекрасный бал леди Стрибл! Впрочем, удивляться нечему, у прекрасной женщины всё должно быть прекрасно: и еда, и напитки, и балы, и лакеи.

ЛЕДИ СТРИБЛ. Вы, упустили ещё кое-что, сэр Вайоминг.

СЭР ВАЙОМИНГ. Неужели вы имеете в виду вашего мужа?

ЛЕДИ СТРИБЛ. Надеюсь, вы видели его?

СЭР ВАЙОМИНГ. Как можно видеть то, чего не существует?

ЛЕДИ СТРИБЛ. Уверяю вас, сэр, в отличие от вас, он вполне реальное лицо. При дневном свете в этом ещё можно усомниться, но ночью... / напевает / Ах, зачем эта ночь была так хороша...

СЭР ВАЙОМИНГ. Ночь — родина приведений, не так ли? / замечает на столике зонтик /. Какой прекрасный зонтик, леди Стрибл! Где вы его покупали?

ЛЕДИ СТРИБЛ. Японский. Личный подарок императора Кирокито-сан /на лице сэра Вайоминга полный восторг / моему мужу. / Физиономию сэра Вайоминга искажает гримаса /. Вы не находите, что это самое убедительное опровержение вашей гипотезы о привидениях?

СЭР ВАЙОМИНГ. Я отношусь к опровержениям, как к тараканам. Знаю, что они реальность, но стараюсь их не замечать.

ЛЕДИ СТРИБЛ. Почему, достопочтенный сэр, вы хотите казаться хуже, чем на самом деле?

СЭР ВАЙОМИНГ. Потому, прекрасная леди, что окажись я на самом деле лучше, чем кажусь, вы первая мне не поверите.

ЛЕДИ СТРИБЛ. Недоверие к мужчинам у меня сохранилось с той поры, когда они были частью моей профессии. Но вы мне нравитесь, хотя это не означает, что ради ваших прекрасных глаз я пожертвую своим плохим мужем.

СЭР ВАЙОМИНГ. Давайте на чистоту, леди Стрибл. Пока вы были девушкой, или думали, что были ею, понятно, зачем вам мог понадобится муж. Но нести такую обузу, когда все иллюзии рассеялись, способны только женщины!

ЛЕДИ СТРИБЛ. В наше время женщина не имеет право пренебрегать даже мелочью.

СЭР ВАЙОМИНГ. Вы имеете в виду зонтик?

ЛЕДИ СТРИБЛ. И зонтик тоже.

СЭР ВАЙОМИНГ. Будь я богат, а император Кирокито-сан...

ЛЕДИ СТРИБЛ. Вы не представляете, сэр, до чего японцы легки на подъём. Я не успевала лечь, как они уже вставали.

СЭР ВАЙОМИНГ. А император?

ЛЕДИ СТРИБЛ. В Японии все мужчины японцы, и император не исключение.

СЭР ВАЙОМИНГ. Но, будучи рогат, ваш супруг способен представлять опасность для окружающих.

ЛЕДИ СТРИБЛ. Он у меня с подпиленными рогами. Но даже, если в ваших словах заключена доля правды, это не основание говорить о моём муже пренебрежительно. Он мне дорог, как память о прошлом, а джентльмену не к лицу оскорблять прошлое женщины.

СЭР ВАЙОМИНГ. Истинному джентльмену к лицу всё. Что касается вашего мужа, я бы с удовольствием забыл о нём, но вы не позволяете это сделать. Всякий раз, когда я имею счастье видеть вас, наши встречи начинаются с его восхваления, а кончаются его поношением. Разумеется, женское непостоянство для меня не новость, но нельзя быть такой непостоянной, чтобы мужчина постоянно опасался подвоха.

ЛЕДИ СТРИБЛ. Я ненавижу постоянство, как смертный грех.

СЭР ВАЙОМИНГ. Какая прекрасная ненависть! Только женщина способна так искренне ненавидеть и только мужчине дано по-настоящему это оценить. /Обнимаются /

Входит незамеченным лорд Стрибл.


ЛЕДИ СТРИБЛ. Вы мне льстите, дорогой, но делаете это так естественно, что я способна возненавидеть правду.

СЭР ВАЙОМИНГ. Дорогая моя, я готов носить вашу ненависть на руках...

ЛЕДИ СТРИБЛ. Надеюсь, дорогой, когда-нибудь дойдёт очередь и до меня.


В этот момент они замечают вошедшего.


ЛОРД СТРИБЛ / смущённо /. Извини, дорогая, я не знал... /Подходит к ней и целует /

ЛЕДИ СТРИБЛ. Ничего страшного. Рано или поздно...

ЛОРД СТРИБЛ. Никогда не поздно избавиться от назойливого гостя. / Обменивается рукопожатием с сэром Вайомингом /. Моя жена, сэр, слишком молода, чтобы знать, чего ей хочется, но достаточно умна, чтобы понять, кто может ей дать желаемое.

ЛЕДИ СТРИБЛ. Я как раз объясняла сэру Вайомингу, какие преимущества приносит женщине замужество. Какое сладостное чувство сознавать, что отдаёшь себя в жертву...

СЭР ВАЙОМИНГ. В расчёте на то, что получивший её весьма скоро об этом пожалеет.

ЛОРД СТРИБЛ. Сразу видно холостяка.

ЛЕДИ СТРИБЛ. Именно это я пытаюсь втолковать сэру Вайомингу, но он, как плохой ученик, запоминает лишь то, что не требует заучивания. Боюсь, мне придётся немало потрудиться, чтобы он, наконец, осознал, женщина готова на любые жертвы, кроме тех, что должна принести сама.

СЭР ВАЙОМИНГ. Я потрясён! Какая сила мысли. А ещё говорят, будто у женщины самое слабое место — логика.

ЛОРД СТРИБЛ. У женщины столько слабых мест, что не всегда определишь, какое из них самое слабое. Скажу лишь, что леди Стрибл поумнела с тех пор, как вышла за меня замуж, хотя не исключено, что я поглупел, женившись на ней. А почему бы, уважаемый сэр, и вам не рискнуть?

СЭР ВАЙОМИНГ. В каком смысле?

ЛОРД СТРИБЛ. В обыкновенном. Женитесь на моей жене. Уступаю её вам добровольно. Согласен, я много теряю, но меня утешает мысль, что вы потеряете ещё больше.

СЭР ВАЙОМИНГ. Боюсь, что свет расценил бы это как нарушение законов гостеприимства. Примите мои соболезнования, лорд Стрибл, и позвольте дать совет, хотя и запоздавший, но хороший уже тем, что вы им не воспользуетесь: если женщины, на которых мы женимся, нас недостойны, постараемся быть достойными тех женщин, на которых жениться не собираемся.

ЛОРД СТРИБЛ / рассвирепев /. Я убью вас! / ищет подходящий для мести предмет и замечает зонтик /. Защищайтесь!


Сэр Вайоминг пытается вырвать у него зонтик.


ЛЕДИ СТРИБЛ. Подонки! Как вы обращаетесь с зонтиком императора!


Явно намеревается упасть в обморок, но мужчины начеку и, отбросив зонтик,
пытаются удержать в равновесии бездыханное тело.


СЭР ВАЙОМИНГ. Она ваша, лорд!

ЛОРД СТРИБЛ. Нет ваша!


Появляется император Кирокито-сан.


ИМПЕРАТОР. Простите, леди и джентльмены, что помешал. Прекрасный бал! Изумительный! Какие женщины! У нас в Японии ничего похожего. Сидят, скрестив ноги. А у вас наоборот. И чтобы их уговорить, вовсе не надо сначала пить чай. Это большая экономия времени для такого занятого человека, как я. /Замечает зонтик /. Вот он, мой зонтик. Уже подумал было, что...

ЛЕДИ СТРИБЛ. Нет, мой! Вы подарили его моему мужу в благодарность за то, что...

ИМЕПЕРАТОР. Да, да, припоминаю. Он поступил очень тактично, не то, что наши самураи. Зонтик ваш, я забираю его у вашего мужа и отдаю вам в знак благодарности...

ЛЕДИ СТРИБЛ. Зонтик мой! Ах, как я счастлива! Такого нет даже у герцогини Йоркширской.

Борис Иоселевич









.

ГЕЙНЕ-ТЕСТ

ПЕСНЯ ПЕСНЕЙ

Женское тело стихийно как стих,
Жизнь созидая, Господь
В творческом раже поэму создал —
Вечную женскую плоть.

Чем вдохновлялся Господь не понять,
Но у искусства свой путь,
Создал шедевр он, сумев угадать
Нового образа суть.

Женское тело, как Песня Песней,
В тайну его не войти.
Просто читаешь строку за строкой
С радостью вечной в груди.

Кто, кроме Господа, мог воплотить
Коварство зовущей плоти?
Шея лебяжья, словно магнит,
Если даже — ты против.

А груди! Эпиграф к любовной весне!
Мысли и чувства смешались.
А бёдра… Наверное я не в себе,
Иначе б другого смущали.

Ах, ручки! Ах, ножки! Волос водопад!
Запутался, будто в лесу.
Но ласковый, томный, задумчивый взгляд
С собою по жизни несу.

Она моя церковь. Я книгу открыл
На первой странице творения…
Прости, если выучил прежде других
О женщине стихотворение.

ПЕСНЯ ДЕВУШКИ

Прижаться щекою
К любимой щеке
И сердцем —
К любимому сердцу.
Но строгое вето
Стоит на пути
К единственной поэта.

И жар, что бушует
В моей груди,
Разлукой унять
Так сложно.
Ищи меня, милый!
Смелей ищи!
Пока ещё это
Возможно.

ВСПОМИНАЯ БУДУЩЕЕ

То, что юностью звалось,
Отзвенело, отбылось.
От души не жду восторгов,
Лишь рука /посредник в торге /
Бродит вдоль и поперёк —
От бедра к излучине, —
Потому что ни к чему
Больше не приучена.

Но без боя не сдалась,
Не любовь — скорей вендетта.
С каждым годом глуше страсть
И бесспорнее победа.
Но блаженства нет как нет,
А ведь как о том мечталось:
Молодой осёл хотел —
Старому ослу досталось.

…
Любить несчастливо я мог,
Поскольку молод был как Бог.
Но быть несчастливым вторично,
Лишь одному глупцу прилично.

КОВАРСТВО

Неспроста я пощусь —
Я с тобою прощаюсь.
Как тебе объяснить,
Что в любовь не вмещаюсь?

ОТЧАЯННЫЙ

Затаил дыхание перед красотой,
Жду я наказания за порыв такой.
Но, надеюсь, прежде, чем свершится суд,
Утолю я плоти непрерывный зуд.

СЛАВОСЛАВИЕ ЭТИ

У Эти
Эти ручки.
У Эти
Эти ножки.
У Эти
Эти «штучки»,
И этим всё,
Что можно,
Сказали мы
Об Эти,
Но с Эти
Мы не дети,
И захоти
Лишь Эти,
Хвалу продолжу
Петь ей.

РАЗОЧАРОВАНИЕ

Нет, чтобы склониться
На просьбы и мольбы…
Бедняжка боится,
Что будет ей больно.

Когда ж, наконец,
Получу сей подарок,
Пойму, что зажёг
Не свечу, а огарок.

КИТТИ

1.

Нет жарче, чем Китти,
Нет слаще, чем Китти.
Вино пил глотками
И — каждый — открытие.

И так захмелел,
Что хватил через край:
«Позвольте, не это ли
Тот самый рай»?

Пока рассуждал,
Моментально стал трезв:
«Ах, Китти, прости,
Я не в меру был резв»…

Я руки связал ей
Её же косой,
И, уши прижав,
Пропетлял, как косой.

2.

Счастье как счастье,
Блеснёт и исчезнет.
Женщине верить.
Как море измерить.

Но искушенье сильнее
Рассудка,
Даже, когда превращается
В шутку.

Я, в глазах Китти,
Обиду прочёл,
Что предпочтением
Её обчёл.

ДИАНА

Это тело стоит многих:
В нём — одном — сто тысяч тел.
Поглядел на эти ноги
И совсем уж забалдел.

Если б к ним я самовольно
С пылом дерзостным приник,
Но побитый, к тому же больно,
Я раскаялся бы вмиг.

Но добро пропасть не может.
Как и жажда новизны.
И, на страстью взрытом ложе,
Дни Дианы сочтены.

СОЗИДАТЕЛЬНИЦА.

О том, как раб вдруг
Превратился в Бога,
Расскажет вам любая
Недотрога.

Но мне понятна
Гордость новой Евы:
Создателя создать
Дано не каждой деве.

ЭММЕ

Без любви я обезумел,
Бес любви меня сковал.
Я, без Эммы, как без улья
Медоносная печаль.

Я измучен — ты в восторге,
Торг затеяли мы злой.
Напророчил мне безумье.
Истончивший сердце — зной.

ЕЙ ЖЕ

Допроситься поцелуя
Всё равно, что звёзд с небес.
Между тем, она, воркуя,
Мне пророчит воз чудес.

Только руку протянуть —
И срывай любви восторги.
Превращает дева в торги,
Даже вечный млечный путь.

НА РАСПУТЬИ

Разобраться, кто из двух,
Не умею.
Перед каждою из них
Робко млею.

Мать прелестна, дочь прекрасна…
Взять обеих?
А пока, без перерыва,
Язык мелет.

Я бы вырвал его с корнем,
Вот предатель!
Может мне совет подбросит
Друг-Создатель?

Тот, кто выдумать сумел
Эту связку,
Превратит земную быль
В сказку.
Пересказал Борис Иоселевич

НЕВЕРОЯТНЫЕ ЛЮБОВНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ БАРОНА МЮНХАУЗЕНА,
РАССКАЗАННЫЕ ИМ САМИМ ВО ВРЕМЯ ПИРУШКИ В ОТЕЛЕ «Принц Савойский»

Моя страсть к противоположному полу проявилась необычно рано, что вам, мои дорогие слушатели, может показаться удивительным. В годовалом возрасте, когда ребенок едва удерживает равновесие на непослушных ножках, я совершил, и не безуспешно, нечто такое, что получается не у каждого взрослого, со служанкой, взятой родителями из деревни для присмотра за мной.
Гретхен, так звали служанку, была, как и все деревенские в наших краях, с известной долей придури, зато пышнотела и пышногруда – обстоятельство, глазах её ухажера Франца, с лихвой окупающее все прочие недостатки. Этот бравый малый в скрипучих сапогах и с такими густыми усами, что в их дебрях могли без труда укрыться несколько влюбленных парочек, служил у нас в имении то ли трубочистом, то ли конюхом, – за давностью лет не припомню, а врать не в моих правилах, – и Гретхен использовала любую возможность, под предлогом прогулки со мной, улизнуть из дома, ибо настоящей её целью была укромная рощица, где в полной боевой готовности ее дожидался усатый хахаль.
Пока они занимались любовью, я мирно посапывал в своей колыбельке и понадобилось немало времени, прежде чем из бесстрастного наблюдателя превратился в заинтересованного зрителя с нетерпением дожидающегося очередной прогулки. А возникающие к тому препятствия сметал неистовым ревом. Так я оказался в негласном сговоре с Гретхен, совместными усилиями отстаивая общие интересы: она – в надежде оказаться в сладострастных объятиях, я - насладиться греховным зрелищем.
Последствия сего не замедлили сказаться. Однажды вечером, когда ничего не подозревающая служанка собирала меня ко сну, я обхватил её могучую талию своими детскими, но отнюдь не слабыми ручонками, втащил в кроватку и повторил все, что проделывал с нею в моем присутствии неутомимый Франц. Дуреха долго не могла понять, что произошло, но у неё хватило сообразительности не кричать, дабы самой не оказаться виноватой. С тех пор она охотно делила себя между мной и усачом, пока однажды не была поймана подозрительной матушкой за горячие ноги прямехонько в постели отца.
С изгнанием Гретхен я остался один на один с проблемой пола, решить которую мне предстояло в меру сил, способностей и возможностей. Как я управился с этой нелегкой задачей можно судить по тому, что мои любовные похождения наделали много шума, и те, кто не поленится перелистать подшивки европейских газет времен моей молодости, легко смогут в том удостовериться, подчерпнув в прочитанном немало для себя любопытного и поучительного.
Надо ли удивляться, что любовные истории, в которых я был замешан, плавно перетекали одна в другую, так что порой я не мог сообразить, началась ли новая или всё еще продолжается старая. Особенно забавный случай произошел, когда я служил в русской армии. Наш гусарский полк был размещен на зимние квартиры в степном забытом Богом, но не женщинами, городке, в десяти сутках конного перехода от Петербурга, столицы ихнего государства. Для тамошних дам и барышень наше появление сделалось событием воистину из ряда вон выходящим. Уже при вступлении в городок мы были завалены цветами больше, чем снегом – удовольствие для северян весьма и весьма дорогостоящее. Едва гусар появлялся на улице, как его тут же окружал рой поклонниц, и несчастный становился жертвой безудержных страстей, до времени усмиренных, но дождавшихся наконец повода вырваться наружу.
Женщины гроздьями висели на наших плечах и стащить их оттуда могли лишь поклонницы понастырнее. А ведь репутация гусар далеко не столь безупречна, как у какого-нибудь цивильного превосходительства. Да и здравый смысл, если бы к нему пожелали прислушаться, легко подсказывал, что гусары народ неверный: сегодня они здесь, завтра – далече, сегодня трезвые, завтра – пропьют или проиграют саблю и лошадь, сегодня ещё живые, завтра – полковой священник справит по нему панихиду. С таким же успехом можно внушать кошке, что мыши вредят её пищеварению.
Как это повсеместно принято в России, по случаю прибытия гусар в доме городского головы в честь командира полка и офицеров был дан бал, женскому роскошеству которого могли бы позавидовать лучшие европейские столицы. Некоторые дамы были до такой степени обнажены, что могло показаться, будто наряды им заменяет блеск свечей. Надо ли удивляться тому, что мужчины из гражданского сословия страшно ревнивы к предпочтению, какое дамы оказывают военным, и нет таких каверз и пакостей, коих ни учинили бы чиновничьи сюртуки своим заклятым «друзьям».
Не обошлось без их коварства и на сей раз. Не имея возможности отвратить своих легкомысленных подруг от пагубного воздействия гусарских чар, наши соперники сговорились напоить гусар допьяна, для вящей убедительности подмешав в шампанское снотворное. Обыкновенно гусары напиваются до полного бесчувствия… своих собутыльников, однако на сей раз, пяти-шести бокалов хватило, чтобы славные рубаки полегли вповалку посреди бальной залы, весьма напоминающей поле битвы после поражении одной из сражающихся армий. Только я каким-то чудом сумел устоять и даже не утратить присущего мне задора, поскольку для моего организма несколько лишних бокалов хотя бы и с ядом, столь же безопасны, как леденец для младенца.
Но самое удивительное зрелище являл вид торжествующих заговорщиков и отчаявшихся женщин. Прелестницы обливались горючими слезами, ибо рухнули их надежды и намерения, связанные с гусарами. На кавалеров, пытавшихся их образумить, они обрушили град ругательств, столь необычных в нежных устах, что зловредные отравители совершенно опешили, позволив вытолкать себя взашей, после чего взоры прекрасных сирен обратились на меня как единственного их спасителя.
Эта безыскусная немая мольба была столь красноречива, что не оставила бы равнодушным и евнуха, коим я не был да и не мог быть при любом раскладе. Посему первым моим намерением было смягчить их горе, взяв на вооружение девиз какого-то русского военноначальника: сам погибай, но товарищей выручай. Вторым – броситься в гущу событий, как это уже сделал однажды при взятии турецкой фортеции Измаил. Но тогда рядом со мной были друзья и соратники, тогда как сейчас оставался брошенным ими на произвол судьбы.
Но мог ли я оказаться полезен всем? Согласно военной доктрине, которой не перестаю придерживаться и в мирное время, и один в поле воин. Но ведь мне противостояло не менее батальона женщин, притом, что каждая способна была дать фору сразу нескольким моим немецким соотечественницам, тоже не замеченным в особых добродетелях. О француженках и англичанках нет и речи, ибо то немногое, на что их хватает, не сравнимо с доблестями обитательниц затерянных в снегах русских селений.
Так что на первых порах возможность удовлетворить всех казалась неосуществимой. В поисках выхода я велел нетерпеливому женскому воинству рассредоточиться в одну шеренгу, а когда худо-бедно требование было исполнено, объявил, что самым молодым и самым старым придется отправиться по домам, поскольку, хотя и по разным причинам, предпочитаю с ними не связываться. И что бы вы думали: ни одна не пожелала признать себя ни слишком молодой, ни слишком старой. Видя, что спорить бесполезно, я объявил, что берусь удовлетворить каждую десятую. Раздирающие душу вопли были мне ответом. Конфликт грозил вылиться в неповиновение властям, чего я, не будучи подданным Российской империи, не мог допустить из соображений Высокой политики, а посему не видел иного выхода, как отдать свою, отнюдь не безгрешную, но все еще представляющую для меня определенную ценность, плоть на заклание. В конце концов гусарскому сердцу одинаково доступны и жалость, и такое, в ту пору не совсем еще отжившее понятие, как офицерская честь.
Женщины бережно усадили меня в кресло в стиле ампир, и пока одни, задрав кринолины, взбирались ко мне на колени, другие, дожидаясь очереди, не без приятности проводили время в наблюдениях. Все шло превосходно, но примерно на пятом десятке я почувствовал утомление, переходящее в апатию. И хотя милые дамы не забывали подкармливать меня загодя припасенными деликатесами собственного производства, о том, чтобы дать мне роздых, не желали слышать. «Нас много,– беспокоились они,– и неизвестно, когда дойдет очередь последней».
Ко всему прочему, я заподозрил неладное и, приглядевшись, сообразил, что некоторые, особенно ловкие из моих клиенток, используют меня по нескольку раз, как впоследствии выяснилось, покупая места в очереди за немалые суммы. И хотя уличать их в обмане не доставляло мне удовольствия, был принужден к тому в интересах справедливости, общественного порядка и собственного здоровья, чем вызвал панику среди провинившихся и гнев пострадавших.
Между тем, моя мысль настойчиво изыскивала радикальные средства выхода из критической ситуации, и трудно сказать, до чего бы я додумался, не явись мне на подмогу само Провидение. Поскольку с момента усыпления гусар прошла целая ночь, они стали понемногу выходить из состояния летаргии, и тут же устремлялись мне на выручку. Удостоверившись, что женщины находятся в надежных руках однополчан и более в моих услугах не нуждаются, никем не замеченный я отправился на квартиру, отведенную мне для постоя, и, едва войдя, рухнул обессиленный на руки денщика, коим и был уложен в постель. Очнувшись спустя сутки, я обнаружил рядом собой очаровательную головку, глядящую на меня с такой мольбой, как если бы решался вопрос жизни и смерти, а не обычного в гусарской практике гуманитарного акта. Красота и грация незнакомки мгновенно вернули мне силы, казалось бы основательно подорванные.
– Вы кто? – спросил я.
– Та, чья очередь так и не наступила,– последовал ответ.
А потому, когда принесший обед денщик неосторожно нарушил наше уединение, я запустил в него панталонами моей визави, едва не нанеся сгоряча тяжелой производственной травмы. За что и был вознагражден прелестницей поцелуем и прочими радостями, распространяться о коих поостерегусь, опасаясь, что очаровательница ещё жива и, с присущей женщинам непоследовательностью, востребует материального возмещения за моральный урон.
Я не утверждаю. Что все легкомысленные дамочки с возрастом превращаются в ханжей, но все, без исключения, ханжи в молодости были весьма и весьма легкомысленны. Но об этом и многом другом, потолкуем, если тому представится случай, на будущей пирушке.
Записал Борис Иоселевич




















,

Предлагаю всем любителям поэзии, прозы и журналистики новый международный проект- интернет- журнал "Николаев литературный!
Адрес сайта- http://litnik.org/