Эпиграмма на «Двенадцать» А. Блока
Добавлено: Вс окт 02, 2016 12:48 pmЭпиграмма на «Двенадцать» А. Блока
Юрий Поспелов
В белом венчике из роз –
Впереди – Исус Христос.
А. Блок. "Двенадцать". Поэма
Венчик, сделанный из роз,
ботанический курьёз:
не качайте головой,
венчик – орган (половой).
Вот «венец» в ладу с каноном:
возвестил бы он давно нам,
что пред нами – Иисус,
ведь и с именем конфуз.
© Copyright: Юрий Поспелов, 2015
ОТ АВТОРА
Поэма написана в январе 1918 года, когда венценосный монарх – или, если по Блоку, «венчиконосный» («венчикоприкинутый» – поправят отроки) – давно покинул трон, а церковь уже была отделена от государства. Но не от А. А. Блока. Русская православная церковь его крестила. Эта церковь его под венец ставила (ну, если хотите, под «венчик» – но тогда и платье на невесте будет «подвенчиковое»). Она же, РПЦ, его и отпела по своему канону. Отношение поэта к РПЦ однозначным не было; известно, что он не любил т. н. «поповщину», но и на отлучение не напрашивался.
Вообще же Блок был религиозен крайне – вплоть до теоретизирований о сущности Бога на свой мистический манер, так что евангелический символ «венец» мог бы и запомниться – слово впечатляющее: терновый венец страстотерпца, усеянный шипами, нахлобучили на казнимого, чтоб окровянить.
Слово «венчик» как церковный термин в современных А. Блоку словарях присутствовало, но в двух только значениях: 1) лента, полагаемая на чело при погребении, 2) нимб в иконографии (в Интернете доступны эти издания: Словарь Академии наук, 1847; Даль, изданный в 1880-82 и переизданный в 1903-09; Брокгауз и Ефрон, 1892). Ни о каких других «венчиках» в богословском смысле словари не рассуждали.
Если бы ляп только с «венчиком», не стал бы я писать эпиграмму – в конце концов, литераторам не возбраняются вольности-неологизмы. Дело в главном – в начертании имени Христа. Итак, Иисус или Исус – велика ли разница?
До самого конца империи Русская православная церковь была государственным институтом (и даже именовалась «господствующей»); так, законодательство преследовало отошедших от РПЦ старообрядцев – например, запрещая строить храмы и выпускать церковную литературу. И вот: в преследуемых «раскольнических» книгах имя Христа как раз и писалось по-старинному: «Исус». Получается, что Блок позволил себе громогласное кощунство против непреложного установления собственной – новообрядческой – конфессии. Ведь ритуальные различия в разъятом русском православии (напомню, к примеру, о двоеперстном и троеперстном крестных знамениях) были разящим оружием – они, эти различия, в иные времена на костры тащили! Всякий российский христианин знал хотя бы несколько канонических различий между недружественными тогда православными крылами, а уж люди книжной культуры могли бы назвать и десятки таких различий. Блок же как будто специально исказил изначальный, ключевой атрибут официального православия – сакральную орфограмму. Повторюсь, с никонианской верой он никак не ссорился, а ведь есть ещё и семейная духовная традиция, чувства читателей, наконец. Легче и проще было бы прописать имя Христа правильно, – на «автомате», как нынче говорится. Да и размер стиха не пострадал бы, ведь в неторжественной речи священное имя Сына Божьего произносится бегло.
Тут какой-то психологический выверт. Слитость души поэта с божественным образом – настолько, что мелочи, условности, правила теряют смысл? Поэма «Двенадцать» написана молниеносно, но с месяц «отлёживалась» и перечитывалась, автор мог бы обнаружить несуразности в финальном двустишии.
Нам, нынешним, всё это, конечно, малоинтересно – как привыкли читать поэму вот уже почти сто лет, так и продолжим в поколениях. А литературоведы? Раньше думал, что в каких-то узкоспециальных трудах две блоковские описки-оговорки кем-то отмечены и прокомментированы, ведь речь не о «рядовом» произведении поэта, а о вершинном его рубеже, много прибавившему к всемирной славе нашей литературы. Но где уж было мне, журналисту-газетчику, выкраивать время на библиотечные розыски. Появление Интернета многое упростило, только и теперь не могу я ничего найти на эту тему. Может быть, какой-нибудь запылённый академический фолиант просто не отсканирован? (Здесь поправлю себя. «Исус» в поэме был примечен до меня богословом Павлом Флоренским, но он истолковал это как имя Антихриста – разрушителя, возглавившего уличную банду под красным флагом. Ох, не знаю, относить ли такое объяснение к литературоведению…)
В любом случае – решил я – восьмистрочная эпиграммка ничьего права на научное открытие не нарушила бы. Кстати, её опубликовала «Википедия» – см. словарную статью «"Двенадцать" (поэма)»: в разделе обсуждения. Упоминаю об этом потому, что энциклопедический текст, посвящённый поэме, модерируется там на диво взыскательно, – скорее всего, блоковедами по профессии.
Сам не воцерковлен и вовсе не крещённый, но вот прицепился же к деликатнейшей теме! (То ли сказывается образование филолога, то ли многолетняя практика редактирования, но тема не отпускает.) Надеюсь, людей верующих ничем здесь не задел. И да не обидятся на меня поклонники великого поэта – я зачитывался Блоком ещё в седьмом классе и даже перерисовал его фотопортрет, чтоб повесить на стену. Но – увы! – школа преподавала не только литературу, а ещё и ботанику, и истина, как говорится, дороже.
* * *
Юрий Поспелов
В белом венчике из роз –
Впереди – Исус Христос.
А. Блок. "Двенадцать". Поэма
Венчик, сделанный из роз,
ботанический курьёз:
не качайте головой,
венчик – орган (половой).
Вот «венец» в ладу с каноном:
возвестил бы он давно нам,
что пред нами – Иисус,
ведь и с именем конфуз.
© Copyright: Юрий Поспелов, 2015
ОТ АВТОРА
Поэма написана в январе 1918 года, когда венценосный монарх – или, если по Блоку, «венчиконосный» («венчикоприкинутый» – поправят отроки) – давно покинул трон, а церковь уже была отделена от государства. Но не от А. А. Блока. Русская православная церковь его крестила. Эта церковь его под венец ставила (ну, если хотите, под «венчик» – но тогда и платье на невесте будет «подвенчиковое»). Она же, РПЦ, его и отпела по своему канону. Отношение поэта к РПЦ однозначным не было; известно, что он не любил т. н. «поповщину», но и на отлучение не напрашивался.
Вообще же Блок был религиозен крайне – вплоть до теоретизирований о сущности Бога на свой мистический манер, так что евангелический символ «венец» мог бы и запомниться – слово впечатляющее: терновый венец страстотерпца, усеянный шипами, нахлобучили на казнимого, чтоб окровянить.
Слово «венчик» как церковный термин в современных А. Блоку словарях присутствовало, но в двух только значениях: 1) лента, полагаемая на чело при погребении, 2) нимб в иконографии (в Интернете доступны эти издания: Словарь Академии наук, 1847; Даль, изданный в 1880-82 и переизданный в 1903-09; Брокгауз и Ефрон, 1892). Ни о каких других «венчиках» в богословском смысле словари не рассуждали.
Если бы ляп только с «венчиком», не стал бы я писать эпиграмму – в конце концов, литераторам не возбраняются вольности-неологизмы. Дело в главном – в начертании имени Христа. Итак, Иисус или Исус – велика ли разница?
До самого конца империи Русская православная церковь была государственным институтом (и даже именовалась «господствующей»); так, законодательство преследовало отошедших от РПЦ старообрядцев – например, запрещая строить храмы и выпускать церковную литературу. И вот: в преследуемых «раскольнических» книгах имя Христа как раз и писалось по-старинному: «Исус». Получается, что Блок позволил себе громогласное кощунство против непреложного установления собственной – новообрядческой – конфессии. Ведь ритуальные различия в разъятом русском православии (напомню, к примеру, о двоеперстном и троеперстном крестных знамениях) были разящим оружием – они, эти различия, в иные времена на костры тащили! Всякий российский христианин знал хотя бы несколько канонических различий между недружественными тогда православными крылами, а уж люди книжной культуры могли бы назвать и десятки таких различий. Блок же как будто специально исказил изначальный, ключевой атрибут официального православия – сакральную орфограмму. Повторюсь, с никонианской верой он никак не ссорился, а ведь есть ещё и семейная духовная традиция, чувства читателей, наконец. Легче и проще было бы прописать имя Христа правильно, – на «автомате», как нынче говорится. Да и размер стиха не пострадал бы, ведь в неторжественной речи священное имя Сына Божьего произносится бегло.
Тут какой-то психологический выверт. Слитость души поэта с божественным образом – настолько, что мелочи, условности, правила теряют смысл? Поэма «Двенадцать» написана молниеносно, но с месяц «отлёживалась» и перечитывалась, автор мог бы обнаружить несуразности в финальном двустишии.
Нам, нынешним, всё это, конечно, малоинтересно – как привыкли читать поэму вот уже почти сто лет, так и продолжим в поколениях. А литературоведы? Раньше думал, что в каких-то узкоспециальных трудах две блоковские описки-оговорки кем-то отмечены и прокомментированы, ведь речь не о «рядовом» произведении поэта, а о вершинном его рубеже, много прибавившему к всемирной славе нашей литературы. Но где уж было мне, журналисту-газетчику, выкраивать время на библиотечные розыски. Появление Интернета многое упростило, только и теперь не могу я ничего найти на эту тему. Может быть, какой-нибудь запылённый академический фолиант просто не отсканирован? (Здесь поправлю себя. «Исус» в поэме был примечен до меня богословом Павлом Флоренским, но он истолковал это как имя Антихриста – разрушителя, возглавившего уличную банду под красным флагом. Ох, не знаю, относить ли такое объяснение к литературоведению…)
В любом случае – решил я – восьмистрочная эпиграммка ничьего права на научное открытие не нарушила бы. Кстати, её опубликовала «Википедия» – см. словарную статью «"Двенадцать" (поэма)»: в разделе обсуждения. Упоминаю об этом потому, что энциклопедический текст, посвящённый поэме, модерируется там на диво взыскательно, – скорее всего, блоковедами по профессии.
Сам не воцерковлен и вовсе не крещённый, но вот прицепился же к деликатнейшей теме! (То ли сказывается образование филолога, то ли многолетняя практика редактирования, но тема не отпускает.) Надеюсь, людей верующих ничем здесь не задел. И да не обидятся на меня поклонники великого поэта – я зачитывался Блоком ещё в седьмом классе и даже перерисовал его фотопортрет, чтоб повесить на стену. Но – увы! – школа преподавала не только литературу, а ещё и ботанику, и истина, как говорится, дороже.
* * *