Литература и журналистика

NIP писал(а):"От ней угроза..." - очень режет слух. Не литературно! " От неё угроза" - так, обычно, говорят. Нельзя в угоду размерности стиха коверкать русский язык.

Не стану спорить. Попытаюсь исправить. Но грамматика и поэзия не всегда согласуются. У Лермонтова читаем: "Не встретит ответа
Средь шума мирского
Из пламя и света
Рожденное слово".

Таинственная карта мирозданья,
За сказочным фасадом глубина
Страшит, манит нас ненасытным взглядом,
И к ней, как мы, несется к нам она.
Смотри: не солнца раскаленный шар-
Плывет по небу огненная птица,
Как от точила след за ней искрится,
Оставив за собой в крапинку шарф,
Иль гриву, хвост небесной кобылицы,
Что звездной ночью четко проявится
Алмазным ожерельем вдоль Хребта,
Чумацким шляхом, обликом Христа,
Распластанной на синеве Жар-птицей,
Иль золотом покрытой колесницей…
А вот взошли рубиновые звезды,
Нескромные красавицы мои,
Как винограда налитые грозди,
Созревшие для счастья и любви.
А там миров игольчатые глазки,
Я чувствую, ощупывают нас,
Как « вдовы черной» сладостные ласки…
А пауку за них - топор и казнь.
От тьмы земной – к космическому свету;
Молюсь на знак я Южного Креста.
Нам кажет путь к заветному вертепу
Рождественская царская звезда.
И он явился из глубин Вселенной,
Рожденный в хлеве скотском на трухе,
Напомнить нам, что может быть нетленной
И наша жизнь, зачатая в грехе.

Таинственная карта мирозданья,
За сказочным фасадом глубина
Страшит, манит нас ненасытным взглядом,
И к ней, как мы, несется к нам она.
Смотри: не солнца раскаленный шар-
Плывет по небу огненная птица,
Как от точила след за ней искрится,
Оставив за собой в крапинку шарф,
Иль гриву, хвост небесной кобылицы,
Что звездной ночью четко проявится
Алмазным ожерельем вдоль Хребта,
Чумацким шляхом, обликом Христа,
Распластанной на синеве Жар-птицей,
Иль золотом покрытой колесницей…
А вот взошли рубиновые звезды,
Нескромные красавицы мои,
Как винограда налитые грозди,
Созревшие для счастья и любви.
А там миров игольчатые глазки,
Я чувствую, ощупывают нас,
Как « вдовы черной» сладостные ласки…
А пауку за них - топор и казнь.
От тьмы земной – к космическому свету;
Молюсь на знак я Южного Креста.
Нам кажет путь к заветному вертепу
Рождественская царская звезда.
И он явился из глубин Вселенной,
Рожденный в хлеве скотском на трухе,
Напомнить нам, что может быть нетленной
И наша жизнь, зачатая в грехе.

Я себя вымучивать не стану,
Я в мгновенье ока Окрест взгляну:
Там Каширка, там Дубровка, там Норд-Ост…
Вот в какое время жить нам привелось.

А Беслан как по сердцу нарез-
Деток сбили в кучу как овец…
Обращаю я к Аллаху и Христу
Безответную, напрасную мольбу:

«Деток малых то зачем под нож?
Неужель, на небе та же ложь?
Ненависти, злобы и коварства
И не Рая - Ада оно царство?»

Боже, знаешь ты, что мой протест-
Пред закланьем блеянье овец.
В мусульманский праздник Рамадан
Каждый год грядет новый Беслан.

Не Беслан, Буденновск, так Каспийск,
Счет мы потеряли тех убийств.
Люди гибли - дети, старики-
От разрыва сердца и тоски.
Женщины молили о пощаде,
Будучи с детьми в исчадье ада.


Люди те же, что во все века:
Прямо скажем - жизнь их нелегка:
Пьют, гуляют, ловят миг удачи,
Слепнут, глохнут, умирают, плачут.

Но не эта все ж страшна беда:
Примириться трудно нам когда
Люди, злобою яря свой гнев,
Крови жаждут как голодный зверь.

Что там зверь, насытившись, он спит
Сутками под кущами ракит.
Люди ж с брюхом полным до отвала
Жгут и убивают – все им мало.

Русь, Россия – матушка земля,
Что ж так тяжела судьба твоя?
Сердце переполнено любовью,
Ненавистью, злобою и кровью.

Знать, оно одно и виновато,
Что мы губим своего же брата.
И, отсчитывая счет побед,
Тянем за собой кровавый след.

Тщетны упованья на мораль
У того, кто превратился в тварь.
Хуже твари. Посмотри вокруг:
Мир распят, растерзан в прах и пух.

Я вымучивать себя не стану-
Все как на ладони пред глазами:
Вспышка, грохот, крик детей.… До боли
Хочу слушать жаворонка в поле.

Так как всё-таки изменить ситуэйшн в лучшую сторону?

Или всё... кирдык "нам"?

Жизнь такая неумытая;
И не видна и не слышна.
Утром встал – земля облитая
Молоком… как в цвету вишня.

Снега столько, что я слепну
От лучей его искристых.
С крыш порошей – чуть заметной -
Задувает серебристой.

Из огня словно деревья,
Молчаливы и скромны.
Но с надеждою и верой
Затаенно ждут весны.

А дома после метелей
Превратилися в руины,
Как обломки Колизея
Императорского Рима.

Нам тягаться ли с природой?
Нам гордиться ли собой?
Чуть навалятся невзгоды-
Поднимаем крик и вой.

Посмотри, как держит вожжи,
А дорога как стрела.
Ямы, кочки – бездорожье-
Починила, прибрала.

И летит как птица-тройка,
Заметая шубой след.
Как бы ни было ей горько,
Сколько б ни было ей лет.

Спасибо за внимание. Можно или нельзя - вопрос философский и, одновременно, сугубо практический. Решение за политиками.

Зимы красивый разворот:
Прелестница вся в жемчугах,
Кустодиевский алый рот
И солнце в блюдечках-глазах.

Льдом голубым сияет небо,
На нем два самолетных следа
Лыжней прошили синеву,
Как утром росный след траву.

Вон тучку, взбитую как сливки,
Сверкнув стальной своей улыбкой,
Пронзил луч солнца золотой.
В ответ та вспыхнула стыдливо,
Как та невеста, что чуть жИва,
Больным румянцем под фатой.

Дымок, спросонья, неумытый,
Сороконожками улиты,
На дымчатом канате вверх,
Ползет, надеясь на успех.

Часы остановило время,
Покой и нега на земле.
Природа, отдыхая, дремлет,
Забыв о счастии и зле.