Литература и журналистика

Скрежет засова закрывшейся двери камеры заглушил громовой удар костяшки по массивной столешнице. Гул восхищенных возгласов взметнулся к самому потолку, но вдруг резко оборвался, прерванный вопросом, брошенным каким-то гориллообразным существом негромким, но очень внятно, твердо, веско, властно прозвучавшим голосом: «Статья?»
Наставления сердобольного надзирателя не пропали даром, а потому ответ прозвучал мгновенно.
— Нннноооомер…..
Масса «гориллы» не позволяла ему делать резких движений, а потому сначала сдвинулись только его хрящеватые уши.
— Какая, какая?
— Экссссссстремимизм.
С неожиданной скоростью вместе с шеей «гориллы» двинулись и его плечи.
— Ты кто?
— Пиписсссатель.
— И что ты написал?
— «Ты — исссссстина!»
Свет в камере неожиданно померк. Толи свет лампочки заслонила туша поднявшегося во весь рост «гориллы», толи спираль ее стряхнули децибелы его возгласа: «Я — истина?»
— Да, да! Связи времен!
Длинные верхние конечности «гориллы» прижали к нему сразу троих сокамерников.
— А они?
— Каждый без исключения человек суть материализованная вечная истина взаимосвязанного сосуществования элементов прошлого, настоящего и будущего в каждом миге бытия и бытия людей.
Широко раскинувшиеся верхние конечности «гориллы» откинули прижатую к его груди троицу и притиснули к кроватям остальных.
— А экстремизм-то в чем?
— Дьявол прячется в подробностях. «Экстремизм» — в выводах. Ведь связь времен — это закон природы. Соответственно, и выводы из него — закономерные и научные. То есть, приходят в вопиющие противоречия с «побуждениями, помышлениями» очень многих и многих людей.
— Ну-ка, садись к столу! Вот бумага. Перо писателю!
Отработанным ударом «перо» достало в нужное место. И место писателя мгновенно очистилось от его тела.
— Ты что, мразь! Я имел в виду перо для письма! Ведь ни один писатель в мире за все этого мира золото не напишет тебе: «Ты — истина!» И ни один поэт в мире ни за какие награды и премии не скажет тебе такие слова! Чтобы их написать и сказать, мало быть просто писателем или поэтом, надо быть еще и мудрецом, настоящим человеком и настоящим экстремистом, опасным не только для кучки людей, а для всех людей вообще!
— Нет! Я — мразь! А ты — князь! Так было, и так должно быть! Иначе мир перевернется! Наш с тобой мир!
— Надзиратель! Надзиратель! Заберите тело! Вы ошиблись камерой! Экстремистам здесь не место!
Надзиратели не заставили себя ждать. Шорох от волочащихся по полу камеры ног «экстремиста» быстро потонул в лязге костяшек, интенсивно перемешиваемых следующей партией игроков.
И только «горилла» еще долго стоял у глазка двери, впопыхах не закрытого снаружи.