Литература и журналистика

I.
- Алло, Майк? Да…да, нашел! Я уже звоню из своего нового дома, здорово, правда? Снимаю, разумеется, не говори глупостей! Эделайн стрит, семнадцать. Да… Да. Конечно. Увидимся…
Коди Прайс отшвырнул трубку на другой конец дивана и довольно потянулся. Долгие изматывающие поиски нового жилья, наконец, обернулись для молодого музыканта невероятным успехом. Точнее говоря, ему просто удивительно повезло.
На прошлой квартире Коди прожил почти полтора года, пока за стеной не поселилась молодая семья с маленьким ребенком, чье соседство почти сразу же ознаменовалось бессонными ночами в постели под аккомпанемент раздражающего и непрекращающегося крика младенца, а также перманентной нервной обстановкой, передававшейся парню от усталых родителей. Но самое главное – он потерял возможность репетировать дома. Сердитый стук в стену прерывал его всякий раз, когда он брал в руки гитару и извлекал хотя бы пару аккордов. Напряженный разговор по душам с отцом семейства, состоявшийся около пары недель назад («Я бы настоятельно посоветовал вам позаботиться о режиме вашего сына – он высыпается за день, чтобы верещать всю ночь напролет, вызывая навязчивое желание нанести вам визит вежливости и заткнуть ему глотку носком!» - «Заглуши свою дребезжащую деревяшку, недопесок, а то я разобью ее об твою лохматую голову!»), вынудил Коди покинуть комнату, где он уже успел прижиться. Какое-то время он мотался по друзьям и старым школьным приятелям, пока не нашел это уютное мансардное помещение, да еще и за цену, настолько смехотворную, что даже двадцатилетний неработающий паренек смог себе его позволить.
Квартира занимала все пространство под крышей небольшого трехэтажного дома (никаких соседей и визжащих младенцев!) и представляла собой маленькую студию, ванную комнату и кухню, отгороженную стеной, явно в планировку дома изначально не входившей. Единственный минус заключался в том, что меблированной квартира не являлась. Старый стол, одинокий колченогий табурет, оставшийся от старых хозяев холодильник, который открывался только если ему хорошенько наподдать, закопченная до черноты плита, пыльный гардероб в отломанной дверцей, которому самое место было на помойке, диван, доставшийся Коди ценой нескольких концертов в клубе и сопровождающий его всюду – от самого Родео и до Окленда - уже второй год, гитара с усилителем и чемодан личных вещей – вот и вся обстановка. Хотя, в принципе, Коди было наплевать на всевозможные излишества в виде кресел, ковров и туалетных столиков, главное – у него есть собственный угол, и дождь не капает ему на голову, все остальное – мелочи жизни.
Диван Коди принципиально поставил прямо посреди комнаты, чуть ближе к окну. Половину необъятного подоконника занимала весьма скромная стопка одежды, средства личной гигиены и всевозможные милые сердцу парня безделушки вроде исписанных вдоль и поперек блокнотов, коллекции облезлых медиаторов, запасных струн, перетянутого скотчем кассетного плеера и прочей ерунды. Но какую-то часть пространства он освободил для того, чтобы иметь возможность сидеть и смотреть в окно.
За спинкой дивана находилось ни подо что не используемое пространство, которое Коди даже не утрудил себя подмести, а дальше – покосившиеся двери: в ванную и кухню. Кухонная дверь полностью не затворялась – она вообще на дюйм не доставала до косяка, а само помещение наводило такую тоску, что Коди разумно решил вообще лишний раз туда нос не совать, тем более что он особо никогда и не готовил. Что уж там говорить, он вообще никогда не готовил ничего замысловатее сандвича и чашки кофе.


II.
Заснуть в эту ночь Коди было сложно. Во-первых, на новом месте всегда не спится, во-вторых, парень уже настолько привык к самым разнообразным звукам, сопровождающим его сон, от рева шестимесячного сына Стоунов, режущиеся зубы которого заставили Коди покинуть насиженное место, до приглушенного воя автострады номер сорок шесть за окном его приятеля Теда, что тишина теперь его просто оглушала. И в-третьих, его сознание наотрез отказывалось уходить на отдых, сконцентрировавшись вокруг пустого желудка и подавая сигналы SOS. Если бы не последнее, Коди бы повертелся, подумал о вечном и преходящем и, рано или поздно, благополучно уснул бы. Но, зная по собственному опыту, что пропущенный ужин будет напоминать о себе до победного конца, он с неудовольствием выбрался из-под теплого пледа и пошлепал босиком на кухню.
Хотя, света из просторного окна хватило бы, чтобы добраться до холодильника, но углы были в тени, а детский подсознательный страх монстров из шкафа еще не успел полностью выветриться из головы парня. Тем более, в обстановке пока чужой и малознакомой.
Выключатель нашелся не сразу, еще с полминуты Коди пытался разобраться, куда нажимать, но только когда тусклая лампочка под потолком выхватила из темноты недоступные ранее для зрения части комнаты, жилка паники, которой положено было успокоиться, удостоверившись, что все монстры расползлись вместе с отступившей темнотой, дернулась от неожиданности, заставив сердце метнуться куда-то в район кадыка. Потому что в углу, за столом, на колченогом табурете сидел человек.
Человек был достаточно тощ, темно-синий свитер под горло обнажал только костлявые кисти рук с длинными тонкими пальцами, сцепленные на столешнице. А на лице четче всего выделялись глаза – большие и блеклые – немного навыкате. В общем, человек был не очень красивым мужчиной маниакальной наружности. И смотрел он своими выцветшими глазами в упор на замершего от страха Коди. А Коди с ужасом и непониманием вытаращился на мужчину.
Когда эффект неожиданности, повергший, главным образом, парня в состояние ужаса, чуть ослаб, у Коди вырвался вопрос, не столь оригинальный, но наиболее приемлемый в данной ситуации:
- К-кто вы?
С секунду мужчина продолжал сверлить его немигающим взглядом, становясь похожим на восковую статую, но после, внезапно расхохотался неожиданно мягким смехом, словно его реакция была замедленной. Это как-то успокоило Коди, страх уступил место замешательству.
- Кто я? – мужчина встал резко, но почти беззвучно. Он оказался весьма высоким. – Честное слово, очередная банальность. Неужели всем настолько интересно кто я такой?
Он говорил тихо, но вкрадчиво, обходя стол вокруг и приближаясь к Коди.
- Всем, всем и каждому просто хочется, чтобы меня тут не было, они испытывают неудобство и дискомфорт из-за нахождения постороннего в своем доме, а спрашивают, кто я! Забавно, не находишь? Будь я, скажем, продавец из круглосуточного магазина по соседству или временно безработный клерк – была бы хоть какая-то разница?
- Не заговаривайте мне зубы, - с напускной суровостью пробормотал Коди, хотя руки у него все еще дрожали.
- О, извиняюсь! - незнакомец склонил голову набок и шутливо развел руками. – Я слишком долго молчал, чтобы упустить такую редкую возможность заняться делом, которое кормило меня на протяжении долгих лет, - он отрывисто хохотнул. – Пусть даже моим собеседником на этот вечер станет пятнадцатилетний подросток.
А вот теперь в Коди начало медленно подниматься раздражение: он просто не выносил, когда окружающие напоминали о его маленьком росте и о еще несколько детских чертах лица.
- Мне двадцать, - процедил он сквозь зубы. – И я не собираюсь с вами разговаривать, по крайней мере, до тех пор, пока вы не скажете, кто вы и что, черт возьми, делаете в моем доме.
- И снова приношу свои извинения, - ночной гость изобразил на лице виноватую улыбку, получившуюся какой-то полубезумной. – Видимо, я сегодня немного не в форме. Я, конечно, мог бы сделать вид, что я маньяк, забравшийся в окно по водосточной трубе, и с удовольствием понаблюдать за твоей реакцией, не говоря уже о том, чтобы отыграть что-нибудь куда как более жестокое. Но на этот раз, пожалуй, воздержусь. Настроение не то.
Коди с каждым словом незнакомца запутывался все сильнее и сильнее, и невозможность логически объяснить происходящее сбивала его с толку.
- Ладно, - мужчина поднял ладони вверх, словно сдаваясь. – Давайте говорить на равных, мой юный друг. Я – Пол Ричард МакКиннос, психолог. Я жил здесь когда-то.
Выпученные глаза мужчины смотрели одновременно и на Коди, и куда-то сквозь парня.
- Это, тем не менее, не дает вам права вламываться ко мне посреди ночи, - проворчал Коди и, сдвинувшись, наконец, с места, отошел к холодильнику, чтобы достать баночку Колы, стараясь, все же, не выпускать незваного гостя из поля зрения.
- Боюсь, ты не так все понял, мой юный друг, - мужчина по имени Пол МакКиннос уселся прямо на столешницу, сцепив руки в замок на тощих коленях, обтянутых потертыми черными брюками из мягкой ткани. – Твое наигранное безразличие к моей персоне, - он кивнул на банку лимонада в руке Коди, - вызванное, видимо, попыткой заставить меня почувствовать, что ситуация полностью под твоим контролем, тут неуместно. Я и в мыслях не имел никуда вламываться и приносить кому-то неудобства, просто так получилось этой ночью – я был тут, а ты меня встретил.
- Очень смешно, - саркастично протянул Коди, пытаясь плотнее прикрыть неисправную дверцу холодильника. – Так что же, все-таки, вам тут нужно?
- О, ты снова меня не понял, - мужчина отрицательно качнул тощей кистью из стороны в сторону, словно в очередной раз пытаясь объяснить маленькому ребенку, что Земля круглая, а вода не имеет вкуса и запаха. – Я тут когда-то жил…и теперь…обитаю. Да, наверное, это мое состояние можно назвать именно так. Я просто тут, и тебе, увы, придется с этим смириться. Я призрак.
Коди от неожиданности уронил только что откупоренную банку, содержимое которой с легким шипением начало вытекать, образовывая коричневатую лужу на грязном полу. Несколько секунд парень молча смотрел прямо в лицо чуть усмехающемуся мужчине.
- Да вы, я смотрю, шутник, - Коди с трудом прервал зрительный контакт, бросив скептический взгляд на растекшуюся по полу Колу.
- Отнюдь, - МакКиннос вальяжно закинул ногу на ногу, сцепив пальцы под коленом. – Что характерно, мужчины, с которыми мне довелось сталкиваться, как правило, приходили в ярость и пытались ударить меня, - он усмехнулся, - А женщины пугались и кричали. Интересно, правда? Зато женщины успокаиваются гораздо быстрее, и с ними становится вполне даже приятно общаться, а иные мужчины, здоровые словно буйволы, жались в углу и плакали как дети, когда их пудовые кулачищи просто проходили сквозь мою голову. А я очень люблю эти человеческие проявления эмоций! Это всегда так интересно… - ухмылка на его лице стала шире, заставляя его немного напоминать психопата.
- Знаете что, - перебил его Коди, - призрак, говорите? Шли бы вы отсюда, - он махнул рукой, - сквозь эту стену, навстречу ночи. А меня оставьте в покое.
- Увы, - мужчина печально развел руками. – Думаете, я бы не хотел уйти куда-нибудь в другое место, где больше людей, где я бы мог продолжать делать наблюдения и ставить эксперименты? – на его лице снова мелькнула гримаса сумасшедшего. – Но, к сожалению, я не могу покинуть эту кухню. Я привязан к месту, где когда-то умер.
Коди устало облокотился спиной на холодильник, приготовившись к долгому и неприятному разговору с психом, решившим, что он – привидение. И мало ли чего от него можно ожидать…
- Вы спятили, - как можно более спокойно констатировал он.
- Возможно, - в рыбьих глазах зажегся маниакальный огонек. – Я так долго и любовно изучал несовершенствия человеческого сознания и столько всего знал о всевозможных психических отклонениях, что заработал себе лиссофобию*, – он коротко и неприятно хохотнул, глаза его горели. – Я даже не могу точно сказать, когда именно я свихнулся. Возможно, тогда, когда начал ставить психологические эксперименты на своих пациентах, постепенно разрушая их сознание… а может, и еще раньше. Все, все до единого сошли с ума, - с каждым словом радостные эмоции в его голосе становились все отчетливее. – Психотерапевты ломали головы над тем, как возможно было так тонко разрушить человеческую психику. А потом власти вышли на меня! Они хотели меня судить, но я им не дался! Я взял нож и…
Его лицо вновь стало спокойным и бесстрастным абсолютно внезапно, только блеклые немигающие глаза чуть мерцали в тусклом свете. МакКиннос осторожно отогнул высокий ворот свитера, демонстрируя шею, на которой, к ужасу Коди, обнаружился багровый рубец, пересекающий поперек горло, настолько глубокий, словно кто-то одним движением попытался отделить голову от туловища.
- Вот так-то, - уже абсолютно спокойно произнес мужчина.
Коди уже понимал, что с такой раной МакКиннос должен был как минимум истекать кровью, и то, что тот не человек, было очевидно. Как ни странно, этот факт его немного успокоил, потому что маньяк-психопат из плоти и крови явно был бы куда опаснее.
- Призрак, значит… - задумчиво протянул он.
- О! – мужчина шутливо похлопал ему подушечками пальцев. – Неужели не будет просьб вроде пройти сквозь стену или левитировать? Понятное дело, у людей не сразу проходит представление о призраке, как о белом полупрозрачном фантоме, зависшем в воздухе и издающем замогильные звуки с целью напугать смертного. Но мы не в дешевом мистическом фильме, и даже не в мультике про Скуби Ду, только, увы, на то, чтобы объяснить это людям, у меня обычно уходило по полночи. А ты удивительно сообразительный молодой человек, не такой как все, я бы сказал. Беру обратно свои слова про банальность.
Коди думал уже о том, как бы побыстрее прекратить эту аудиенцию, не доставляющую ему не малейшего удовольствия. К тому же находиться в пустой грязной кухне наедине с привидением какого-то психа, когда-то в этой самой кухне перерезавшего себе горло, было ощущением не из приятных.
Какое-то время они просто молчали: призрак снова таращился куда-то сквозь Коди, а сам он судорожно соображал, как бы поскорее избавиться от надоедливого духа.
- Знаете, - Коди, в конце концов, решил, что он абсолютно не обязан оправдываться перед человеком, умершим черт его знает сколько лет назад, в том, что ночью следует спать, а не вести задушевные кухонные разговоры. – Я, пожалуй, пойду обратно в постель. Мне завтра рано вставать, так что позвольте откланяться.
МакКиннос, вопреки ожиданиям парня, вовсе не стал предпринимать попыток его задержать.Мужчина медленно встал со столешницы, не сводя глаз с Коди, заставив того напрячься.
- Приятных тебе снов. Но, насколько я помню, я представился, могу ли теперь узнать твое имя?
- Коди Джек Прайс, - буркнул парень. – Спокойной ночи.
Он резко выключил свет и тут же вылетел за дверь, захлопнув ее за собой и придавив спиной, словно испугавшись, что ночной гость может проследовать за ним. На всякий случай забаррикадировав кухонную дверь старым гардеробом, Коди нырнул с головой под плед и, свернувшись калачиком на старом диване, заснул почти сразу же, от усталости и нервного напряжения.


III.
Этой ночью Коди тоже никак не удавалось уснуть.
Проснувшись этим утром, он первое время побаивался приближаться к кухне, хоть и старательно убеждал себя в том, что ночной визитер и забаррикадированная дверь – лишь чересчур реалистичный сон и результаты лунатизма соответственно. В детстве он ходил во сне, возможно, смог бы передвинуть и гардероб. Даже банка из-под Колы, найденная позже на полу кухни, не смогла убедить его в реальности произошедшего – слишком уж все это было глупо и неправдоподобно. Тем более что, когда Коди, наконец, решился разбаррикадировать дверь, никакого Пола МакКинноса и в помине не было ни в кухне, ни где-либо еще.
Но с наступлением ночи в нем поселились сомнения и страхи. Быть может, свихнувшийся психолог каждую ночь напролет просиживает в кухне дома, в котором умер, исчезая при свете дня, как и положено нечистому духу. Возможно, он и сейчас там сидит…
А тот факт, что в соседней комнате, может быть, кто-то есть, не дал бы Коди заснуть, даже если бы это был кто-нибудь вроде Майка, просто пьющего чай. Не говоря уже о привидении.
В конце концов, измученный бессонницей, Коди осторожно прокрался на кухню – ведь, все-таки, возможность, что там никого вовсе и нет, была вполне реальной.
Сначала он просунул руку, нащупывая выключатель и стараясь не заглядывать в помещение, чтобы не испугать заранее себя зрелищем этих выпученных блеклых глаз – в темноте это было бы намного страшнее. Однако человеческая тень на фоне светлого квадрата окна была видна и с позиции Коди, разрушив все его надежды на то, что МакКиннос был лишь плодом его больного воображения.
Набравшись мужества, парень решительно включил свет и шагнул в кухню. Человек у окна обернулся…оказавшись вовсе даже не Полом МакКинносом.
Это была худенькая темноволосая девушка с короткой стрижкой. Большие, слегка раскосые голубые глаза, посаженные чуть дальше, чем надо, на круглом лице, носик пуговкой, пухлые губы – она была бы вполне симпатична, если бы не капризное выражение, казавшееся навсегда приклеенным к ее лицу.
Коди застыл в нерешительности, не зная, как поступить. Девушка только выжидающе хлопала ресницами.
- Вы кто? – устало спросил он, наконец, прервав затянувшуюся паузу.
- Меня зовут Кэм, - охотно ответила незнакомка, в отличие от вчерашнего гостя, не ставшая разводить бессмысленных преамбул: – Камилла Патриция Грейстоун, и я…
- …когда-то тут жила, - со вздохом закончил Коди, пододвигая ногой к себе табурет. В отличие, опять же, от МакКинноса, девушка вовсе не вызывала у него страха, а даже располагала к общению.
- Точно, - она повернулась к парню полностью. – Вы, как видно, уже встречали призраков, так ведь…эээ…
- Коди, - помог ей парень: - Коди Джек Прайс.
- Коди… - задумчиво повторила девушка, словно пробуя его имя на вкус. И, признаться, Коди понравилось, как оно звучало в ее исполнении. – Как здорово, что ты здесь оказался, Коди, а то я уже было начала сходить с ума, не имея возможности с кем-нибудь поговорить. Это так ужасно, когда ты один, а время течет, ты абсолютно не имеешь понятия, сколько ты уже тут существуешь – может, один день, а может, один год. А когда ты еще и проводишь все это время наедине с собой… Это просто кошмар!
- Да, - согласился Коди, осторожно присаживаясь на шатающийся табурет. – Кошмар. А как же МакКиннос?
- Какой еще МакКиннос? – девушка, недовольная тем, что Коди отвлек ее от тирады, нахмурилась.
- Ну, другой призрак, - пояснил парень. – Психопат с бесцветными глазами.
- Я не знаю никакого МакКинноса, - проворчала Кэм, оставляя Коди в замешательстве. – И, думаю, если бы тут был еще один призрак, я была бы в курсе.
Она запрыгнула на подоконник, устраиваясь поудобнее и облокачиваясь на оконную раму.
- Знаешь, а ведь я думала, что избавлюсь от страданий, - печальным голосом проговорила Кэм, - а в итоге я снова тут, и мне больно, как и тогда, в таком состоянии время не лечит, мне даже нечем отвлечься, - она картинно приложила ладонь к виску. – Он и не подозревает, что заставил меня мучиться вечно!
- Кто? – Коди понимал, что она ждет какой-то его реакции.
- Алекс! – это имя Кэм почти выдохнула. – Я так его любила! Но у меня никого не было рядом, чтобы помочь и поддержать в тяжелые минуты. Но они поняли, как были неправы, когда меня нашли, - в ее голосе звучало горькое торжество.
«О, Боже!» - мысленно простонал Коди.
Он не просто не любил все эти патетичные женские стенания – он их ненавидел до зубовного скрежета. Но, тем не менее, сам не понимая, почему он жалеет чувства призрака, Коди устало положил голову на сложенные на столе руки, наблюдая из-под полуприкрытых ресниц за девушкой и стараясь при этом мысленно выключить звук. Хотя нет, он вполне даже понимал, почему. Просто эта Кэм, все же, была гораздо лучше Пола МакКинноса, даже при мысли о присутствии которого Коди становилось жутковато.
- Он так мне ничего не объяснил, - продолжала девушка плачущим голосом. – Он сказал, что есть причины. Но, раз он рвет со мной, он просто обязан был объясниться, ведь правда?
- Угу, - пробормотал Коди, едва понимая, с чем соглашается.
- Я так унижалась! – Кэм казалась абсолютно несчастной. – Я ходила к нему домой, но он даже не открывал дверей. Не отвечал на звонки, говорил, чтобы я оставила его в покое! Без какой-либо видимой причины, представляешь! Я пыталась с ним поговорить, объяснить, что если ему кто-то что-то про меня рассказал, то это все клевета, но он и слушать меня не хотел! И я почти точно была уверена, что это была Иветта – она наплела ему что-то про меня и про Брайана. О, а ведь она была моей лучшей подругой. Самый страшный враг – это твой близкий друг, так говорила Мэнди. Ах, Мэнди, как же ты была права! Иветта всегда мне завидовала, мне так говорили, но я не хотела слушать. А она была влюблена в Алекса и буквально спала и видела, как бы нас поссорить. Она единственная знала про тот поцелуй с Брайаном, и рассказала – рассказала! – хотя клялась держать это в тайне, - внезапно возмущенное выражение на лице Кэм сменилось растерянностью. – Ведь один поцелуй ничего не значит, совсем ничего, правда?
- Угу, - снова пробубнил Коди. – Иногда это даже полезно. Стимулирует.
- Ох, - девушка заметно успокоилась. – Вот и я говорила Иви: «Какая разница кого я целую, ведь я люблю Алекса!», а она тогда мне ответила: «Интересно, а думает ли Алекс также?» Я еще тогда должна была понять, что она уже все решила и предаст меня! Ах, Мэнди, почему я тебя не послушала!
Коди уже настолько запутался во всех этих взаимоотношениях Иветты, Алекса, Брайана и дающей всем очень ценные советы Мэнди, что уже не знал, как правильно реагировать, и кивал невпопад. Но Кэм, казалось, этого вовсе не замечала.
- Перед смертью я написала им всем, - горько произнесла она. – Сказала Алексу, что люблю и прощаю, а Иви – «Встретимся в аду!», а потом я забралась на этот самый подоконник, - на этих словах Кэм действительно легко и неожиданно вскочила на ноги, заполняя собой оконный проем, заставив, наконец, Коди встрепенуться. – И полетела… В тот день был такой прекрасный закат… Это был последний закат в моей жизни. И даже после смерти последний – я могу приходить только после захода солнца…
Кэм разрыдалась. Сползла спиной по стеклу и уткнулась носом в колени, закрыв лицо руками.
- А ведь я передумала в последний момент, - внезапно сказала она приглушенно. – Я посмотрела вниз и поняла, что хочу жить. Но железный карниз с той стороны был очень неустойчив… Я просто сорвалась…
Коди было действительно очень жаль девушку, но он абсолютно не имел представления, как вести себя с плачущими женщинами, поэтому молча изображал сочувственную улыбку, которая чувствовалась будто наклеенной на его лице.
Кэм внезапно спрыгнула с подоконника и, всхлипывая, приблизилась к Коди, присаживаясь на краешек стола.
- Как, все-таки, хорошо, что ты тут. Мне было нужно, наконец, все это рассказать… - ее рука медленно подползла к ладони Коди, накрыв ее и пройдя сквозь его пальцы. Это было очень неприятное чувство, будто его руку засунули в ледяную воду, поэтому Коди инстинктивно ее отдернул. В данной ситуации это было ошибкой.
- Я настолько тебе неприятна, да? – воскликнула Кэм, тоже резко убирая руку. Ее губы вновь капризно изогнулись. – Ну конечно, несчастный призрак, кому я нужна! Меня не любили при жизни, после смерти ничего не изменилось! Ты такой же, как они, такой же, как все!
Она заметалась по кухне прямо перед носом у ошеломленного Коди.
- Я больше не желаю тебя видеть! – она выглядела разгневанной. – И, так как, я никуда не денусь из этой кухни, то уйдешь ты! Вон отсюда! Уходи!
Парень почти бегом покинул кухню, захлопнув за собой дверь. Из-за нее продолжали доноситься приглушенные звуки – девушка-призрак плакала и жаловалась в пустоту. Не в состоянии больше это слушать, Коди забрался под плед и накрыл голову подушкой, медленно и размеренно считая до ста.
Заснул он где-то между третьим и четвертым десятком.

(to be continued)