Литература и журналистика

Название: Запах георгин.
Автор: Акцент.
От автора: Я раньше выставляла свои зарисовки лишь на молодёжных форумах. Очень интересно было бы услышать мнение более взрослых...


Олеся, Олесенька… Ты почему всё ещё не спишь? Почему грезишь принцами на белых лошедях и солёными брызгами моря на твоих щеках? Олеся, ты меня слышишь? А почему всё так же устремлён твой взгляд в белый потолок, где ты видишь разводы картин осени? Олеся, часы уже пробили полночь, тебе завтра рано вставать. А ты всё безмятежно улыбаешься лишь губами: глаза молчат, лишь сухо поблёскивая в сумраке комнаты. Олеся, перестань крепко сжимать край одеяла. Ты словно боишься его потерять. Зачем он тебе, зачем тебе этот белый кусок ткани? Смотри, рядом, на тумбочки у кровати, стоят георгины. Ты же любишь георгины? А почему тогда всё так же беспрерывно разглядываешь штукатурку?
Олесенька… Скажи хоть слово! Попроси меня хотя бы не досаждать своей пустой болтовнёй! У меня нет сил смотреть на твоё бледное лицо. Лоб блестит от выступившего пота, а сухие губы жадно, но беззвучно просят воды. Руки не могут отцепиться от одеяла: их свело судорогой. Ты не чувствуешь запаха цветов. За эти несколько дней, проведённых в больнице, ты уже стала как призрак: бледная кожа пропускает яркие лучи электрических лампочек, а ярко-голубые глаза теряю свой цвет, тускнеют. А ведь раньше их блеск мог быть ярче любого фонаря.
Олеся, если скажешь хоть слово – дам воды. Ты только не молчи, не оставляй меня в одиночестве! Ты не представляешь, как мне плохо: от озноба я не могу заснуть уже вторые сутки. Но если ты даже не осмысливаешь всего происходящего, то я постоянно осознаю, где я, что со мной случилось. Я боюсь ночных теней и тихих шорохов, я вздрагиваю от малейшего дуновения ветерка. Мне постоянно кажется, что за мной следят. Да, знаю, что это бред, но так же знаю, что я это осознавать буду не долго. Ты ведь их знаешь? Олеся, ты должна помнить, что они сделали с тобой. И знаешь, что сделали со мной.
Мне противны эти грязно-жёлтые стены, на которых так видны отпечатки грязных рук и разводы слёз и крови. Меня трясёт от этих мутных ярких и жестоких лампочек, меня мутит от вида стерильно чистых медсестёр, которые с брезгливость ходят в этой грязи. Я даже боюсь посмотреть за окно: там ведь свобода, так дурманно пахнущая; там мокрые красные листья клёна, пахнущие сыростью и небом; там свободные птицы летят куда хотят. Я сойду с ума быстрее, если буду туда смотреть. Я не смогу вынести этой клетки.
Психиатрическая больница… Слишком гордое название для такого места. Слишком много пафоса и слишком мало правды. Слишком тяжелы мои веки, но сон не придёт, я знаю. Его больше никогда не будет.
А ты спи, Олеся, спи. Пусть этот кошмар с глупым названием «жизнь» наконец закончится. Слишком уж большой ошибкой он для нас стал.