Литература и журналистика

Философский спор

Первично что: Материя иль Дух? –
Философ юный, размышляя вслух,
Пытался в муках философских грёз
Ответить на коварный сей вопрос.
Но тщетны были все его потуги
И, наконец, решил он: други
Помогут мне найти ответ,
Увидеть истины чистейший свет.
И, если истина в вине,
(Лгут, что она родится в споре)
В кабак лежит дорога мне,
Где всяк философ, коль навеселе,
Готов мне истину открыть
В душевном разговоре.


И вот он в кабаке среди людей,
Изрядно истину познавших,
Чуть пьяных или перебравших,
Постигших тайный смысл вещей.


Поэт:

«Первично что?
Конечно, Дух!
Всё прочее – ничто
В сравненьи с ним,
Всё прах и пух,
В душе лишь мы храним
Всё, что любовью рождено.
Любовь питает всех!
И лишь в отсутствии её
Я вижу тяжкий грех…»


Ловелас:

«Довольно чепуху молоть,
Ты насмотрелся снов.
Какой там Дух? И где любовь?
Материя и плоть! –
Первооснова всех основ.
Лишь в этом высший смысл…
Когда бы с крошкою моей
Провёл ты несколько ночей,
Ты б так не говорил.

Сам Дух святой не так уж свят,
Ведь, коль от Духа, говорят,
Мария зачала Христа,
Душа у Духа нечиста-а-а…»


Священник:

«Побойся Бога, охламон,
Противно слушать мне
Твоих речей блудливый звон.
И хоть не слышит Он!
Тебя в небесной тишине,
Не смей мирскую вонь
Распространять на Божий трон,
Ты святости не тронь!
Не забывай земная вошь,
Чьей милостью живёшь.
Тебя, жену твою,
Горох, что ты жуёшь
Всё создал Бог!!!»


Странник:

«Умерьте пыл, святой отец,
На вас уж нет лица,
Мне говорил один мудрец,
Что спору нет конца
О том, что – жизнь?
И что есть смерть?
А к Истине пути
Видны глазами лишь на треть
И нужно их найти».

(Философу)

«Так что не слушай дураков,
Их бредни режут ухо,
Налей бокалы до краёв
И в этот час досуга
Мы выпьем за союз основ –
Материи и Духа!»

Зачем писать стихи?

Идя от Прозы будней Быта
К Поэме чудной Бытия,
Пять Метров–Братьев встретил я,
Их души были мне открыты.

Был первым – самый допотопный
Брат старший – Ямб четырехстопный.

Что может быть прекрасней Ямба,
Прелестный, легкий, звонкий стих,
То громок, то неслышно тих,
Назначенный для дифирамба.

Только четче и резвей
Брат его родной – Хорей,
Брат веселый и лукавый,
Хоть шалун, но добрый малый.

А ленивый их брат Анапест
Только песни поет, спит и ест,
Что не дай ему – съест, не моргнет,
Отоспится и снова поет.

А когда он зовется Анапест,
То становится зол и нахрапист.

И есть еще брат Амфибрахий,
Он грустные песни поет,
Мир видит во мраке и прахе,
Почти что не ест и не пьет.

Дактиль смеется над братом ленивым,
Дактиль смеется над братом слезливым,
Ямба с Хореем не ставит ни в грош,
В зеркало смотрит – ах, как я хорош!

Каждый из братьев с какой-то из Муз
Связан веревочкой творческих уз.

Каждый, хоть дует в свою лишь дуду,
С верными братьями в полном ладу.

Братья блюдут свой Божественный долг,
Дивно сплетая и чувства и толк.

Если уж Рифма и Ритм удались,
Надо, чтоб был в них Божественный смысл.